Дизайнер обложки Дарья Зимакова
© Петя Ветер, 2020
© Дарья Зимакова, дизайн обложки, 2020
ISBN 978-5-0051-7831-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Судьба-диджейка:
Нас свела!
Ветер не думал,
Он запросто дунул.
Петя впитал,
Что ветер шептал;
С детства у ветра
На крыльях летал.
В принципе, Петя
Все это придумал.
Он фантазером
Себя воспитал.
Ветер в поэте
Таинственно дунул,
Дабы ты в книжке
Себя прочитал.
Рифмуется все что-угодно:
Вот, например, Слон;
Поставим его под уклон,
Прикрепим колеса и он
Покатится с горки свободно.
Куда же покатится он?
Дорога бежит за стихом,
А участь катящегося слона
Для Пети пока не ясна…
Поэтому Петя
Садится на ветер
И мчит,
Куда глаз глядит,
И видит впереди:
Богатырь**** один,
На печи** сидит,
ни рад, ни сердит.
А Петя своим пером
Рисует печи уклон***,
Колесики снизу рифмует,
И ветром по парусу дует!
И печка** несется
С отвесной горы,
И витязь трясется
И Петю навзрыд
Он просит: «Петруша,
Верни мне покой!»
А Петя не слушал,
Застыв над строкой.
И рушит об скалы
Несчастную печь**,
И в горных расколах
Виднеется меч*,
Хранившийся вечность
В оковах камней.
Пора тебе витязь!
Ты нужен стране.
Возьми этот меч*,
Подними над собой!
И русские люди
пойдут за тобой,
А *меч – это слово,
А **печь – это думы,
***Уклон – это время,
А ты – богатырь****…
Три точки поставив
В концовке поэмы,
Отправился Петя
Нюхнуть нашатырь.
Весь день рифмовал
Он круг и овал,
С живыми цветами
В полях танцевал,
И солнце пропало,
И муза устала,
И Петя рифмует
уже как попало;
И вот перед Петей
Большая избушка,
В ней в рифму кроватка,
В ней в рифму подушка,
И ушком Петрушка
Прилег на подушку,
Откинув сорочку
В последнюю строчку.
И ветер утих.
И кончился стих.
В тиши шелестит
листва.
За лесом грустит
сова.
Ветер дул, и дул, и дул
В экзотическом саду
Рифм и взглядов озорных;
Ветер дул, и ветер стих…
Стих один и стих другой;
Этот пегий, тот рябой.
Собрались гурьбой стихи:
Почитаешь – неплохи.
Поэт вскрывает мысли круп
И выпускает ей кишки;
На листик мечет, как икру,
Неугомонные стишки.
Ты будешь снова их ругать
С чистосердечной хитрецой
И станешь, стоит полагать,
Кривить красивое лицо.
Стихи рассыпались на лист —
Младенцы в слизистой крови.
Они такими родились
И ждут читательской любви!
Последний поцелуй бесценен,
А первый поцелуй – фуфло!
Последний поцелуй без цели
В родное некогда чело;
Чулок, сорвавшийся с колена…
В осенний дождь! Без лишних слез.
Так больно, чисто, откровенно;
Так нежелательно всерьез.
Ты скучен, пупсик голливудский!
Мы воспеваем смерть любви; —
Последний блик, холодный, тусклый
В утробе новых c’est la vie.
Ожидающий страстно
Не получит желанного.
Награждается тот,
Кто уже не ждет.
Тот не ждет не напрасно,
Кто не ждет по призванию:
Случай ляжет на случай,
И нежданный придет.
Любовь приходит просто так,
И в этом вся затея!
Словами пестует уста,
Под сердцем холодея;
Фонтаном ощущений ввысь —
К сиянию Лучины!
И метеором снова вниз
Без видимой причины.
Сильнее всего на свете
Я верю в солнечный ветер!
Сомнений качка не по нам!
Мы верим, знаем: будем – точно!
Весь сухостой сгорает сам,
Питая ключ воды проточной.
Судьба – такая же, как мы:
Прямой стезею расцветает.
Мы – дети света в мире тьмы,
Мы испаряемся, не тая.
Я обнаружил себя дико одиноким
И осознал, что все мы таковы.
Мы в одиночество вбиваем чувства и пороки;
Оно же меньше не становится, увы.
Оно такое… необъятное,
И столько в нем всего кипит;
Порой красивое, приятное,
Оно свободно от обид,
От гнева и чего-то темного;
Оно и так в тени идет,
И, если все мы обретем его,
Оно, как будто бы, уйдет.
Я обнаружил всех нас дико, дико – одиночками,
В телах закованная музыка любви.
Рассыпались по космосу цветочками,
Устроив в неподвижном целом вечный сдвиг.
Мама, в городе ты родила меня,
Прочишь мне карьеру и работу.
Я ж хочу запрыгнуть на коня
И в степях ловить ветра свободы!
Деньги и еда – критерий твой:
Ими ты меня оберегаешь.
С детства ты – вокруг меня конвой:
Нищетой и голодом пугаешь.
Я же знаю: быть мне на коне.
Верю в светлый труд стиха и слога!
Мама, повернись лицом ко мне,
Ради всей семьи, и ради Бога!
Дети Богов – такие же Боги,
Даже мудрее, светлее, и дальше в итоге
Одно,
Ведь дети из семени;
семя – зерно
без толики фальши.
Бог прорастил
в неразвитом племени
Бога великих сынов.
Будучи старшим
Все им простил,
И в подтверждение создал слонов.
В стране мечты навеки лето!
Пока в миру метла метет,
Беспечно шествуют поэты.
Строка сама себя найдет.
Если ты много плачешь, – улыбнись!
Если ты плачешь мало, – то поплачь.
Верх – это то же самое, что и низ.
Тот, кто может быть слабым, – тот силач.
Если ты испугался – помолись!
Ежели же возгордился – осади!
Если твои мечты уже сбылись,
Либо мечтай о новом, либо уходи!
Человек человеку свет
Несет в потоке бурных вод
Реальности и невдомек
Что людям так бывает больно
От нее.
Благодарю, Отец, за соль,
За хлеб, за воду, за курения,
За наслаждение и боль,
Бунтарства дух и миг смирения,
Блага нетленного огня
И тяжесть тлеющего дела.
Спасибо, Боже, за меня,
За жизнь без страха и предела!
Не бойся ни черта,
Ни самого владыки тьмы!
Тьма – свету нечета.
Владыки – мы!
Мы – «и». Они – «но».
Все мы – одно,
Но они говорят «но»
И не видят, что мы – «и».
Поднимись на крышу дома,
Посмотри на искры звезд.
Над умом душа знакома
С картой солнечных борозд.
Изучая астр картину,
Через зеркало луны
В глубине небесной тины
Все галактики видны!
Разрастайся шире! Выше!
Протыкай зрачками даль!
Космос силой мысли дышит.
В центре – ты, Его Грааль.
Когда наступает одиночество,
Которого ты так долго ждал:
Неутомимое спокойствие, открытое к творчеству,
Когда разъехались все гости
И ты, хозяин, что в обществе спал,
И мечтал, что, оставшись один, с собою,
С красотою момента летающего станешь един,
И уловишь капли пленяющего,
Живого, чего-то такого,
Что не излить на лист бумаги. Прикован
Твой взор к ненастоящему настоящему.
Твое эго – могучий всадник,
По телу запускает войска,
А за пределы, увы, – никак!
Там течет большая река!
И в ватник
Одевшись по-лесному нарядно,
И в петельку топорик продев,
Ты отправляешься! Куда? Непонятно!
Он таков – твой внутренний лев!
Хаотичности раб безумный,
Он, свободный от всяких систем,
Здесь тебя встречает беззубый
В одиночестве всех своих тел,
Отравляет жизнь мирскую,
Отвращает от тебя людей,
Без которых совсем не тоскует,
Но которых ты так хотел
Удивить, просветить, приковать…
Все твое социальное творчество!
Только в чем же себя винишь?
Ведь действительно стоит лишь
Наступить наконец Одиночеству,
Перед Ним ты в страхе молчишь.
Двадцатый век таскал мешки
И больно сочинял стишки,
Из зала слышались смешки,
На сцене – грозный суд!
Судили Запад и еду,
Кадили запахом беду
И в сковородочном чаду
Делили колбасу!
Век двадцать первый наступил,
Он ничего не накопил,
Ведь прадед беспробудно пил
Под одеялом бед.
Век начинается в аду,
Я с песней по нему иду,
И воспеваю на ходу
Рассеянный Тибет!
Тибет переехал! Тибет переехал!
Монахи родились в нас!
По шару земному духовное эхо
Разносит ведический бас!
Недаром китайцы бесчинства творили
И ламам ломали хребет.
Земля разразилась священной кадрилью:
Да здравствует Новый Тибет!
Вновь чистые мантры витают со смехом
Превыше забытых гробниц!
Тибет переехал! Тибет переехал!
Отныне Тибет без границ!
Шамбала балканских сказок,
Новый Иерусалим,
Он же, Северная Лхаса,
Питер – третий глаз земли!
Я такой, какой я есть; —
Вот она, благая весть!
Мы одиноки! Некуда бежать!
Вино, и ночь, и голос на двоих,
И я опять на лезвии ножа
От радости своей в глазах твоих!
Бои остались где-то за спиной:
Ханой, Париж, размытый Амстердам…
Куда ни глянь, повсюду ты со мной,
Передо мной, и я иду туда!
Беда! Ведь я с тобою не знаком…
Ура! Ты абсолютна впереди.
Так близко бесконечно далеко…
Не думай обо мне! Меня не жди!
Эрот мне друг, да не диктатор:
Мой круг не впишется в квадрат!
Я округляю все квадраты,
Ведь страсть – не боле как игра.
С утра до ночи я философ,
Любовник – с ночи до утра,
И озорная папироса
На откровения щедра!
Мудра любовь без объектива!
Я обречен любить всегда!
И снова молодая дива
Растопит оболочку льда
Труда извечных размышлений
О пустоте в скупом мирке.
Из клети страсти в царство лени
Перемещаясь налегке,
Никем судьба идет упрямо:
Через жару, через снега,
Через трясины, через ямы
Шагает радостный Агап.
Никак нельзя остановиться
Походке жизни через смерть.
Тропинка вечно будет виться
На землю снова через твердь.
Поверить! – и не привязаться; —
Победоносно проиграть!
И снова с нового абзаца
Топтать одну и ту же гать…
Отстегните ремни, маски и парашюты!
Турбулентность – за нас!
Мы летим незнакомым доселе маршрутом
Прямиком на Парнас!
Посмотрите на космос в иллюминатор!
Улыбнитесь мечте!
Наш сияющий челн, рассекая экватор,
Устремлен к высоте!
Мы откинули гнет атмосферных оков!
Капитан, отдохни!
Поднимаясь превыше мирских облаков,
Отстегните ремни!
У этого дня вовсе нет недостатков!
Великая радость – встречать этот день!
Вся ветошь сегодня сгорит без остатка!
Вся грязь растворится в проточной воде!
До этого дня еще были сомненья:
Признаться себе, что мечта – не мечта,
Но вот он явился весенне-осенний:
Обиды забыты и порча снята!
Под ребрами мыслей святое биенье
Сулит настроенье превыше запруд!
Для счастья – начальный; для горя – последний!
Склон крут, а за ним уже верный маршрут.
На берегу сидит святой
И смотрит в глубь реки
С молитвой яростно-пустой
«Теки, река, теки!
Всю ветошь в океан неси
С прозрачною водой!
Очисти, Господи, спаси!» —
Поет мудрец седой.
Река течет, старик сидит,
Вокруг растет трава,
И где-то вдалеке гудит
Паленая Москва.
Он бежал через весь вокзал!
Он чего-то ей не сказал!..
Но внезапную мысль нашел
И спокойно назад пошел.
Дух – варенье; мир – ватрушка.
Ты – игрушка; я – игрушка.
Продевая шутки в ушки,
Прячем крики под подушки.
Идут перемены! Грядут перемены!
Несут нам победы, провалы, измены;
И мы несомненно нырнем незабвенно
Туда, где душа навсегда откровенна,
Туда, где текут непрестанно ручьи,
Те страны, как будто бы даже ничьи…
Все мы есть в Духе превыше материи
Непознаваемостью откровения.
Все дышит светом в космической сфере.
Есть только внутренний миг откровения;
Он сокровенен – святая мистерия
По мановению духа явления
Слово являет уму просветление,
Слово – живое вне обсуждения
В вере.
Знаю я и знаешь ты:
В этом мире ненапрасном
Вырастают ежечасно
Ядовитые цветы.
Все, что с виду сложно – ложно;
Так и противоположно:
То, что просто – очень сложно.
Путь на глубину проложен
Чередами тайных «можно»:
Ты все можешь. Мы все можем.
Все всё могут. Слава Богу!
Молится чуть слышно Кришна.
Раздвигает рамы Рама;
Между них порхает Вишну,
Озаряя лоно храма.
Бусы теребят индусы.
Йоги повторяют слоги.
Надо всем смеются руссы —
Замурованные в Боге.
Что, б***ь, такое Россия?
Что это, б***ь, за страна!?
Я говорю не красиво,
Я говорю, как она.
Не поднимая бокала,
Банку с отравой открыв,
Ты в подворотнях бухала,
Песни вопила внадрыв!
Песни про падших героев
Годами, веками ты выла!
Героев, которых в помоях
Сама же всегда и гноила,
Которых ты скопом косила,
А гений, несчастный слепец!
Страдал, умирал за Россию
С вопросом «Ну что за п****ц?!»
Перед страной распутница раздета,
Чешуйками встречает день луны.
Мы все так страстно ждали конца света,
Что не заметили начала тьмы.
Дни расчерчены. В ночь мосты
протянули свои ресницы.
Непонятно, где я, где ты…
Эта сказка нам снова снится.
Снова снятся огнем слова
в озорных языках желаний.
Этот голос опять позвал,
протянув искрометно длани.
Этот город дает понять:
За фортуной придется красться.
За порывом прижать-обнять
Притаился призыв подраться.
Это счастье – с тобой всегда,
и неважно, ближе ли, дальше ль.
Это голос, кричащий «Да!»,
полной грудью без тени фальши.
Эта мачта – свеча спины
и огонь золотой макушки.
Это счастье – смеемся мы
Под гнездом молодой кукушки!
Ушки зайчика, зубы льва, —
Счастье – это гибрид несчастий,
Где один и один – не два,
а единство смешных причастий.
Зачем нам говорить «зачем?»
Ведь «почему» нам ни к чему!
Мы видим всё, когда молчим.
Мы свет, пронизанный сквозь тьму.
Поднимай зрачки каждый раз,
Возвышаясь над дебрями личности.
Вспоминай, восхищенный «сейчас»,
О вечности и цикличности.
Слово за́ слово,
Мысль за́ мысль
Судьбопромысел
Развивается
И взвивается
Тюлеволнами
В ветротканевом
Осязании.
Притязания на лобзания
Растворяются в созерцании
Откровения лучезарного
Фейерверками – мыслеформами.
Мысль бесформенна!
Семафорина
Спектрошарится
В чад дисперсии.
Чан мешается
Диффузарностью.
Войны в Персии
Продолжаются.
Мы рождается,
Наслаждаемся,
Тьмы пугается,
Разлагаемся,
Вновь рождаемся,
Отчуждаемся,
Обнимаемся,
Дурью маемся.
Время вертится
В беспросветности.
Слабо верится
В безответности.
Вне дискретности
Нам не видится.
Ради вечности
Время движется:
Приближаемо, углубляется;
Отдаляемо, расширяется;
Завершаемо начинается —
Продолжению подчиняется.
Вновь смиряется, вновь бунтуется,
Усмехается, все ж понтуется,
Измеряемо прерывается,
В грунт врывается, и взрывается!
Нановаритсяквазикружево
Макролужицы в микрокожице.
Мама тужится! Дюже тужится!
Обнаружится чья-то рожица.