Buch lesen: "Однажды в Древней Греции"

Упрямец

Тропа вела на вершину холма, но дальше шла по пологому склону вниз до самого конца. Зная это, я взбирался с удвоенной силой. Ведь потом будет легче, и истощенное тело скажет мне спасибо. Но разве время сейчас размышлять об истощении? Когда столько всего произошло? Когда сердце переполняется радостью настолько, что заглушает боль в боку? И лишь нетерпение. Нетерпение подстегивает вперед. Жажда быть первым!

Когда она впервые появилась? Эта жажда? Не помню, но возможно отец был прав, говоря мне еще в юности – я вкусил ее вместе с молоком матери. И теперь она преследует меня всю жизнь, подобно тени. Отец называл эту тень упрямством.

– Упрямство близко к глупости. Запомни это, сын, и пусть избавят тебя боги от первого и второго.

– Но разве это глупость, если я хочу быть первым?! Самым сильным, самым храбрым?! Самым достойным?! Неужели ты не хочешь видеть меня таким?! Гордиться мной?!

Отец на то лишь тяжко вздыхал да качал головой. Вещал речи, моему разуму неподвластные:

– Я хочу гордиться тобой. Но не хочу, чтоб ты голову сложил по упрямству, что приведет к глупости, а она – к гибели.

«Упрямство…».

Я перепрыгнул через небольшой ручей, искрящийся на солнце. Услышал стрекотание кузнечиков в траве. Тихий шелест листвы. Раньше я и не замечал, что здесь так прекрасно.

«Прекрасно… прекрасно, как весть, что я несу! Увидь меня отец сейчас, не говорил бы об упрямстве! Он точно гордился бы мной!».

Еще совсем недавно я не слышал ничего, окромя шуршания собственных подошв по дороге. Пыльных и истоптанных, но кто в здравом уме станет думать о подобной мелочи? Вот и я не думал. Ибо многое зависело от того, как быстро доберусь и как скоро доставлю ответ обратно.

Дыхание сбилось, я захрипел, но, стиснув зубы, преодолел остатки подъема и очутился на вершине холма. Ни мгновения на передышку! Сразу начал спуск по грунтовой тропе. Некогда любоваться видами! Хоть они и прекрасны… как же прекрасны… но потом! Все потом! Сейчас меня переполняет такая радость!..

Когда я покидал соседнюю столицу, столько счастья не было во мне. Где-то в глубине души боялся, что братья бросят нас в час нужды. Потому немудрено, что возвращался с тяжестью на сердце. Такой же, как прямо сейчас в ногах. Но сейчас меня несет вперед, словно на крыльях! А тогда… тогда прибивало к земле, как валуном, осознание чужого предательства. Ведь по-другому их ответ никак не назовешь. Резкий. Быстрый и прямой, будто удар копья. Лаконичный.

– Карнеи. Праздник бога Аполлона. Нельзя воевать.

Вот так. В этом все они. Не отказали, но и помощи от них сейчас не жди. Чем не предательство?! В такой-то миг, в такой-то час?!

– Ну, а что еще от них можно было ждать? – с хрипом усмехнулся я. – Только себя любят, а нас… а нас всегда не уважали.

Но теперь это неважно. Важно, что теперь я несу благую весть! Важно, что несу ее я! Лишь бы успеть первым… лишь бы успеть. Хочу быть первым! Чтобы заслужить уважение и почет! Чтобы люди гордились мной! Быть достойным!

Я ведь ради этого почти со всей одеждой распрощался! Только обувь и щитки, остальное мне не нужно. Ох уж эта тяжесть в ногах и боль в боку… но я не жалуюсь! Не мне жаловаться! И не место и не время для подобных чувств, когда такое вот случилось!..

Я хотел обернуться через плечо, но поборол искушение. Не время, не время тратить время! Ха-ха!

Я припустил быстрее. Не хватало еще, чтобы кто-то пришел быстрее меня.

Быстрее! Быстрее!

Вот показались знакомые поля и деревеньки. Как тихо сегодня вокруг. Ни шума голосов, ни лая собак. Все будто вымерло. Но это не так! Я ведь знаю, что это не так! Зато как красиво переливаются в роще птичьи голоса… я ведь раньше не слышал. Все думал, думал… но в этот день все прекрасно! Прекрасно все! И даже боль, досаждающая в боку, не сможет омрачить его.

Пот залил глаза. Я сморгнул, не помогло. Пришлось утирать рукой. Тело заныло сильнее. Колосящаяся трава так и манила прилечь, немного отдохнуть. Послушать глас природы, который раньше мне не открывался. И я обязательно сделаю это! Обязательно! Но только не сейчас! Сейчас я должен быть там! Должен быть первым!

Хотя не стану кривить душой, очень хочется. Я не ел, не спал, не пил… сколько уже? Два дня? Три? Нет… наверное, уже четыре.

Сначала путь в одну сторону, выслушивание коротких, но от того не менее мерзких изречений. Потом в другую. Жаркие были последние деньки, очень жаркие. И я отнюдь не про солнце, что, тем не менее, печет. Неплохо меня помотало.

Но разве теперь это так важно? Когда знаешь, что твои усилия не были напрасны? Конечно нет! Потому отдых подождет. Нельзя останавливаться в такой чарующий момент!

«Но он чарующ… воистину чарующ!».

– Упрямец, – будто издалека прошептал голос отца.

– Не упрямец я, – ответил сипло, – я герой! Хочу им стать!

Тропа закончилась, я свернул налево на другую, прошлепал еще чуть-чуть и снова свернул, уже направо. Впереди показался знакомый вход. Массивный, укрепленный, но открытый. Будто знали все, чем дело завершится. Но, по правде говоря, закончись оно плохо, никакие укрепления не спасли бы.

«Но все хорошо! Все хорошо!».

Сбивчивое дыхание и шарканье подошв гулко раздавались в широком проходе. Да, бежать и дышать становилось труднее с каждым мигом. Будто кто-то невидимый назло цеплял на меня груз. Все тяжелее и тяжелее. Но я не привык сдаваться! Особенно сейчас! Никогда ведь себе этого не прощу!

Во взоре повело, он подернулся туманом. В сердце словно нож воткнули. Я даже испугался на мгновение, хоть шага и не сбавил. Хвала богам, вскоре отпустило.

– Упрямец, – вновь прошептал голос в голове.

Я тряхнул ею, разгоняя перед глазами туман.

Может, прав был отец? Может, это всего лишь упрямство? Ну что мне стоит немного отдохнуть?

Мне ведь командир советовал то же самое…

– Куда ты собрался, совсем из ума выжил?! Весь день в бою, до того три дня на ногах без отдыха! Рана в боку. Куда ты собрался?!

Да, потрепало меня знатно…

Мало того, что пробежал впустую сначала туда, потом обратно, так потом вернулся и сразу в бой! Но я не жалуюсь! Героям жалобы не к лицу! Ах, какой же то был бой!

Солнце вставало на рассвете, от лучей искрилось море, трепетали паруса. И трепетали враги перед нашей поступью, когда стремительно мы атаковали их, спускаясь на пляж с холма. А наши копья и щиты сверкали так же ярко, как и свет. Клинки разили так же метко, как стрелы Аполлона. Я был слева. Щит с доспехом тогда были еще при мне. Развевался на шлеме гребень под порывом морского ветра.

И разил мой меч. Ломались вражьи копья, видел страх в глазах я чужаков. Таких же черных, как их бороды. Трещали их древесные щиты. Кровь рекой лилась под ногами на песок. Но видел я и гибель братьев. Те, что в центре, были плохо защищены. Лишь отвага и доблесть гнали их вперед неудержимою лавиной. Но разбивалась она, подобно воде о скалы. Какой бы ни была благородной та вода, перед скалой не устоишь. Но ведь и вода точит камень! Потому как прогнулся центр войска наш, хлынули туда враги, что предвкушали победу. А мы, подобно двум другим волнам, сомкнулись на нем с боков. И вот тогда наши руки разили до усталости. Хоть свой я бок тоже не уберег. Вонзилось в него копье вражье, когда солнце уже высоко взошло над головами. Но в миг тот я не думал ни о боли, ни о ране. Ведь победа была уже у нас! Мы сбросили, сбросили ненавистного врага прямо в море!

Да, рана досаждает до сих пор, однако ни тогда, ни сейчас я не думал ни о чем другом, как о подвиге. Подвиге, что прославит не только меня, но и всех нас! Ведь того, что сделано, в моих глазах еще ведь было недостаточно.

Потому смело и сказал тогда командиру:

– Нет, командир! Не отговаривай! Не удержишь ты на месте!

Видимо, он что-то прочел на моем лице, потому не стал тратить времени на споры. Лишь процедил сквозь зубы:

– Упрямец. Лучше б отдохнул.

«Я почти на месте… ох, что-то совсем тяжко стало… опять сердце покалывает… даже не бок… присесть на пару мгновений?.. А?..».

Совсем капельку… вон, лавочка у дома такая притягательная… и пустая… и нет рядом никого… ах, как же красиво поют птицы, аж здесь слышно… но нет, не сейчас!

Закашлялся, захрипел, попробовал смочить губы, но слюны не осталось совсем. Забыл, когда она выделялась в последний раз.

Может, отец все-таки был и прав. В каком-то роде я упрямец. Все сделаю по-своему. И если считаю, что не должен заставлять людей ждать, значит ни мгновения промедления! А остальное – потом, все потом! И неважно, что движет мною! Важно, что помыслы мои – абсолютно благородны и чисты!..

…А все-таки интересно, гордился ли бы мной отец сейчас? Или как и раньше, попенял за недальновидность? Береги силы, всегда говорил он, не распаляйся. Но разве сейчас время думать об этом? В такой час? В такой миг?! Тем более я могу. Я чувствую, что могу!

«Но как колет же…».

А вот и голоса! Я уже слышу их! Тревожные, испуганные, но это ненадолго. Скоро я обрадую их, обрадую всех! Единственное, что страшит уже меня, так это то, что могу не быть первым…

В глазах опять помутилось. Я подумал, что это снова пот стек на веки. Моргнул, но на этот раз туман не рассеялся. Да что ж за напасть такая… все против меня! Но ничто… ничто… ничто не омрачит сегодняшний день! Ведь он так… прекрасен…

С трудом различая путь и не натыкаясь на стены, я выбежал на площадь, шатаясь, словно пьяный. Но я не пьян, пьянство осуждаю… хотя по случаю можно… сегодня можно!

Голоса резко стихли. Я кожей ощутил, как все разом взглянули на меня. Они молчат и ждут ответа… а я… а я не могу! Не могу! В горле так пересохло, что не способен вымолвить и слова да совладать с дыханием! Паника чуть не захлестнула. Такого страха я не испытывал даже в битве на берегу! Сердце бешено стучало в груди, несмотря на жгучую боль.

Ну уж нет! Не сейчас! Не в этот… этот… чудесный день!..

Я воздел взор к небу, но не увидел привычной синевы. Ее застилал молочный туман перед глазами. Такой бывает в жаркий день вокруг лика солнца, когда оно слишком жаркое. Но разве это важно?! Разве сейчас это важно?! Сейчас важно только одно!

Собрал все силы, что были во мне. Всю жизнь, что еще оставалась. И прокричал. И услышал, как глас мой эхом проносится по площади.

– Радуйтесь! Афиняне! Мы победили!

Как сорвалось губ последнее слово, я рухнул на мостовую, раскаленную зноем. Услышал, как сердце перестало биться в груди… и как отец шепчет на ухо мне.

– Упрямец.

И что? Разве это так важно? Ведь мы победили! И первым пришел я! Я герой! Как же прекрасен этот день… и прекрасен его конец…