Теплый свет лампы рассеивался по полу, затрагивая мои голени, что дрожали в судороге. Я просидела в неудобной позе несколько часов. Мое горло охрипло и пересохло от нескончаемых криков и оскорблений. Я обессиленно стукала кулаком по двери из красного дерева и хрипела еле слышно ругательства.

– Открой, ты – жалкое подобие мужчины! – Но эти слова были слышны лишь только мне. Уверена, что первые слова, когда мой голос был еще здоров, они слышали отчетливо. – Открой!

Послышались шаги за дверью. Я из последних сил била кулаком по дереву. Силы были на исходе, голова моя с прикрытыми глазами была прислонена к стене. Я не могла выпрямить ноги – при малейшем движении меня пронзала адская боль.

– Затихла, – сказал неизвестно откуда знакомый голос. – Может, наконец-то вырубилась.

– Если бы она проорала еще пару минут, я бы её сам вырубил. – Послышался второй тоже знакомый голос.

Кто эти люди? Почему они взяли меня в плен? Что им, черт возьми, от меня надо? Знала бы я это, не попалась бы на идиотскую удочку моего инфантильного мужа. Я не должна была находиться здесь. Я должна была догадаться, что это гребаная ловушка.

Шаги остановились около моей двери. Послышался звук открывающейся замочной скважины и с небольшим скрипом она отворилась. На пороге показались два молодых человека. Оба незнакомцы и оба мерзко улыбались мне.

– Красивая. – Сказал второй. – Леонардо, ты знал, кого нужно приводить.

Леонардо…Это имя я слышала из уст подруга чаще, чем собственное имя. Меня похитил любовник моей Моники? Что за черт?!

– Молчаливая она мне нравится еще больше, – слащаво, словно смакуя каждое слово, проговорил первый молодой человек. Его белые волосы неестественно смотрелись на фоне загорелой кожи, но все же было в нем что-то притягательное.

– Пошли к черту, уроды! – Выплюнула я, и в ответ услышала громкий гогот мужчин. Леонардо – первый молодой человек, чей голос я услышала в коридоре, схватил меня за шиворот и выволок из комнаты.

Он нес меня куда-то по коридору. Мои ноги едва доставали до пола, а ему, казалось, совсем ничего не стоило держать меня. Словно я была пушинкой. Второй молодой человек с интересом наблюдал за моей вертлявой задницей, пока я пыталась изворачиваться и посылать гневные взгляды и оскорбления Леонардо.

– Скажи своему другу, что, если он не перестанет пялиться на мой зад, я ему глаза выколю, – прошипела я, за что меня пару раз встряхнули.

– Если бы ты так сильно ей не вертела, никто бы её даже не заметил, – подал голос позади нас этот нахал. – Она же совсем крохотная и плоская.

– Это у тебя голова плоская, придурок. – Я насупилась. – Где Луи?

– О-о, – протянул Леонардо, – босс жаждет узнать, как ты, маленькая дрянь, попала на склад, полный дури и стволов. – Я непонимающе на него оглянулась. Леонардо вскинул брови и ухмыльнулся. – Неужто не помнишь? Слышь, Уго, эта крыса нифига не помнит.

– Зато Луи прекрасно помнит, как её нашли там, вспарывающую пакеты с коксом.

Больше Уго ничего сказать не успел – мы подошли к мощной двери, ведущей в кабинет главы парижской мафии Луиджи. После короткого стука послышалось усталое «войдите». Меня внесли к нему в кабинет и как мешок с мусором бросили прямо на пол под ноги Россини.

– Оставьте нас. – Низкий баритон отозвался ноющим спазмом внизу живота. Его голос завораживал и устрашал одновременно.

Он не спеша поднялся с кресла, налил себе немного горячительного и встал рядом, нависая своим телом надо мной. Он был высок, широкоплеч и очень красив. Его черные, словно смола, волосы были коротко пострижены, над правой бровью красовался небольшой шрам. Его карие глаза с зеленоватой радужкой рассматривали меня с недоумением и презрением, словно я натворила что-то плохое, что-то, что противоречит правилам и законам клана. Но что я натворила? Знать бы мне…

– Ну, вот мы и встретились, Андреа.

Глава 1

– Андреа! Андреа! Где ты?

Мама носилась по дому с моим рюкзаком наперевес. Сегодня был первый день в моей новой школе. Последний год перед институтом, который я бы хотела провести под кроватью. Где я, сейчас, кстати, и пряталась.

Мы переехали из Нью-Йорка в Милан. Этот город был исторической родиной моей матери. Мама была счастлива вернуться к своим корням, когда мне, как и моему отцу, было глубоко плевать на предстоящий переезд и проживание в другой стране в будущем.

С ума сойти! Мне восемнадцать лет, а я лежала под кроватью, не дыша, лишь потому, что не хотела идти в школу. Если бы меня отец тут увидел, он бы упек меня в больницу для душевно нездоровых людей. К счастью, мой горе-отец снова в какой-то командировке. И ни я, ни моя мама уже не видели его где-то месяц.

Мой отец – Хьюго Моретти – владелец фирмы по экспорту и импорту товаров за рубежом. Его логистический бизнес достиг больших высот, и теперь мой отец весь утонул в своем детище. Он переводил нам с мамой огромные деньги, вписал меня в трастовый фонд, который вступает в действие с наступлением двадцати одного года.

Моя мама – Франческа Моретти – младшая дочь бывшего мэра города. Когда мой дорогой дедушка был мэром, он заключил «выгодный» союз, выдав свою младшую дочь подающему надежды мужчине, старше её на тринадцать лет. Мои родители никогда не любили друг друга. Пока я была маленькая, они разыгрывали до тошноты идиотский сценарий счастливой семьи.

Нет сомнений в том, что мой отец во мне души не чаял, но, когда я повзрослела и все чаще стала замечать ненависть в глазах матери, когда она разговаривала с отцом и полное отсутствие интереса к ней с его стороны, папа решил, что пора снять маски и жить своей жизнью.

Так, в пятнадцать лет, я узнала, что у моего отца есть любовница, а моя мама – золотая домохозяйка с медалью на груди «верная жена» уже пару лет встречается с нашим садовником.

Когда моя жизнь перевернулась с ног на голову, я сбежала из дома. Мой дедушка, тогда уже мэр в отставке поднял на уши всех полицейских, всех знакомых и друзей. Меня искали кинологи с собаками, а я, в свою очередь, села на первый попавшийся автобус и умчалась прочь в неизвестном мне направлении. Вскоре, когда я поняла, что мое путешествие может закончится только из-за того, что я ушла из дома без гроша в кармане, мне пришлось устроиться на первую попавшуюся работу. К несчастью, владелец кафе, в которое я решила устроиться официанткой заявил в полицию, ведь я была слишком юна и одинока. А дальше о моем местонахождении узнали мои родители и дедушка, меня нашли, и светлая Флорида снова сменилась ярким Нью-Йорком, за которым я наблюдала последующие два месяца только из окна.

Мама была в истерике, отец со свойственной ему деловитостью курил одну за одной сигарету и пытался выудить из меня причину моего побега. Я молчала. Мне было почему-то страшно признать, что моя иллюзия счастливой семьи разрушилась. Только дедушка, словно зная истинную причину, отвел моих родителей в сторону и объяснил им, какого это оказаться обманутой.

Наверное, с тех самых пор я перестала верить в любовь. Я стала ставить под сомнения даже безусловную любовь моих родителей ко мне, ведь им хватало совести молчать, разыгрывать меня столько лет. Я не верила в рассказы своих подружек о том, как сильно они влюблены в парней из нашей школы или о том, как те же парни влюблены в меня или в них самих.

Любви нет. Её не существует. Есть только расчет и голая выгода и банальная похоть.

Мама все-таки нашла меня с третьего раза. Меня выдала моя кошка, которая учуяв мой запах пришла ко мне и стала наигранно мурлыкать, тыкаясь в руку, от чего мой телефон стал с неестественным звуком постукивать по полу. Мама пришла на звук.

– Андреа, вылези. Тебе уже не пять лет, – из-под кровати мне открывался обзор на тонкие щиколотки матери и её ступни, спрятанные в мягкие пушистые тапочки. Она нервно притопывала ногой, создавая тем самым незамысловатую мелодию.

Я прикрыла рот ладонью, чтобы не рассмеяться. Но мама не сдавалась, она заглянула под кровать и схватила меня за руку. Пришлось выбираться.

Когда я оказалась в вертикальном положении, моя голова немного кружилась от слишком яркого света. Мама осуждающе смотрела на меня, бросив мой рюкзак прямо мне в ноги. Её аккуратные аристократичные руки были сложены на тонкой талии, цвета горького шоколада волосы были уложена наверх. Она свела брови к переносице и была готова вот-вот взорваться.

– Можно подумать, это имеет хоть какое-то значение. – Пропыхтела я, подбирая свой набитый до отвала рюкзак. – Слюньки мои тоже будешь подтирать?

– Ты ведешь себя отвратительно, Андреа! Приедет отец, все ему расскажу!

Она все еще гневно пыхтя побрела в коридор, но резко становилась от моего ответа.

– И про Хосе? – Веселым голосом с насмешливой улыбкой произнесла я. Мама медленно обернулась и на её лице отразилось сожаление. Она чувствовала себя виноватой за то, что я так рано узнала о вселенской лжи.

– Собирайся, Андреа. От этого года зависит в какой колледж ты поступишь.

– Вы сами уже давно решили, куда я поступлю.

Но мой ответ мама уже не услышала. Покачав от досады головой, я все-таки собралась и спустилась вниз. Там на пороге меня уже ждал тот самый Хосе – мой телохранитель или, иными словами, надзиратель. С тех пор, как я сбежала, отец распорядился приставить ко мне охрану.

Хосе мне нравился, если не брать в расчет его роман с моей матерью. Он был мужчина лет тридцати, высокий, не могла сказать, что красивый, но что-то в нем было такое, что заставляло раз за разом останавливать свой взгляд на нем. Его зеленые глаза насмешливо сияли, когда я подошла к нему и пренебрежительно отдала свой рюкзак мужчине.

Мама появилась в холле, и при виде Хосе её щеки тут же залились румянцем. У меня к горлу поднялся ком тошноты. Наконец увидев своим туманным взглядом меня, она изменилась в лице и рассеянно произнесла:

– Отец сегодня вечером приезжает. Хочет тебя кое-с-кем познакомить. – Она многозначно посмотрела на меня, что означало «не при каких обстоятельствам не смей прогуливать ужин».

– Пойдем, маленькая разбойница, – Хосе по-хозяйски положил свою руку мне на плечо, от чего мама громко фыркнула и скрылась на кухне.

– Тебе обязательно касаться меня при ней? – я раздраженно сбросила его руку с себя, когда мы подошли к машине. Солнце светило ярко, от чего мой друг зажмурил один глаз. – Я боюсь в один день просто не проснуться.

– Я не виноват, что твоя мать видит в тебе соперницу. – Усмехнулся мужчина и открыл мне заднюю дверь машины. Водитель терпеливо ждал нас.

– Да? – Я изогнула бровь и усмехнулась. – А кого видишь ты?

– Я вижу маленькую надоедливую хулиганку. – Он щелкнул костяшкой пальца по кончику носа. Я наигранно надулась. – Ей богу, Андреа, ты напоминаешь мне младшую сестру.

Хосе вырос в семье, где отец был военным, а мать врачом. У него такой же стратегический склад ума, как у отца, такие же широкие плечи и прямой нос. Его отец – друг моего дедушки, а его мать – подруга моего отца. Они вместе выросли по поднялись по карьерной лестнице. Теперь Хелен – мать Хосе – личный врач нашей семьи, что очень выгодно для Хосе.

Младшая сестра Хосе – Моника была моей лучшей подругой. Её волосы были такими же, как у Хосе, каштановыми. Глаза цвета леса в жаркий летний день смотрели на окружаюсь с хитрецой и легким прищуром, что придавало ей шарма. Мы были ровесницами, учились в одном классе в Америке и теперь, переехав в Италию, тоже будем учиться вместе.

– Она моя лучшая подруга, естественно, мы похожи.

Хосе тяжело протяжно вздохнул и впихнул меня в салон машины.

– И поэтому вы две больные головы на одну здоровую.

По дороге в школу мы забрали из дома Монику. Девушка влетела в салон и с чрезмерной радостью накинулась на меня с объятьями, от чего ни я, ни её брат не могли понять причину её счастливой сумасшедшей улыбки.

– Мон, пожалуйста, не задуши Андреа. Её отец мне голову открутит.

– То есть, только поэтому да?

– Ну, твоя мама скажет только «спасибо», – я громко фыркнула, а Моника взмахнула рукой, заставляя нас замолчать.

– Не хочу слушать ваши разборки!

– Ты чего такая счастливая? – Спросил её брат. Она многозначно посмотрела на меня, и я пожала плечами. Она махнула рукой, мол ничего такого, что могло бы его побеспокоить.

– Андреа, я так рада, что мы с тобой вместе!

– У тебя не было выбора, – поддразнивала я подругу. Хосе на переднем сидении усмехнулся, а Моника слегка стукнула меня по плечу. – Ай! У вас семейное, касаться меня при любом удобном случае? Хрум-Хрум бы лягнула тебя за это.

Хрум-Хрум – моя голландская теплокровная лошадь, которая переехала из Америки вместе со мной. Её поместили на ипподроме поблизости с нашим домом, потому что в нашем новом особняке нет загона для моей красавицы. Я каждое воскресение навещала её, кормила лакомствами и наслаждалась верховой ездой.

– Мы просто очень тактильные, – словно кот, объевшийся сметаны, пролепетала Моника, а я многозначно уставилась на повернувшегося к нам Хосе.

– Да, я заметила. У некоторых тактильность на высшем уровне. – Водитель кашлянул, по-видимому, замаскировав тем самым смешок.

Вся прислуга была в курсе романа моей матери и Хосе. Все, кроме моего безучастного отца знали, чем занимается моя драгоценная мамочка. В свое оправдание, она только говорила, что еще молода и очень красива, чтобы тратить свою молодость на затворничество. Она говорила это так гордо, даже не задумываясь, что тем самым она топит меня еще сильнее в бездне недоверия и порочной лжи.

Когда мы подъехали к школе, Хосе открыл нам дверь, проводил до входа и ушел обратно в машину. Машина уехала с территории школы, а Моника тут же накинулась на меня с рассказом.

– Пока ты, ханжа, тыкала соперников шпагой и пускала слюнки на Стефано Россини, я познакомилась с таки-и-им классным парнем!

Она растянулась, словно кошечка на скамье. Я скептически изогнула бровь.

– Я не пускаю слюнки на Стефано Россини.

– Ой, я тебя умоляю! А то я не видела твою галерею в телефоне. – Она выхватила мой телефон, без труда его разблокировав. – А, вот, кто же это? Стефано в костюме, Стефано в халате с кружкой кофе, Стефано в плавках, Стефано с собакой… тебе только голого Стефано в телефоне не хватает! – Рассмеялась подруга, а я в то время гневно вырвала свой телефон обратно и заблокировала. – И ты хочешь сказать, что ты не втрескалась в этого парня?

– Это ничего не значит! Стефано – медийная личность! Где я, а где он. К тому же, он просто сексуальный.

– Да-да, – снова отмахнулась подруга. – Любви нет и бла-бла! – Она сложила ладонь уточкой и «прокрякала» перед моим лицом. Я нервно оттолкнула ее руку.

– Перестань! Ты знаешь, что это правда!

– Нет, не правда! Я вот влюбилась, Андреа. Лео такой красивый! Эх… – Она облокотилась плечом на стену и мечтательно посмотрела куда-то надо мной.

– Где ты с ним познакомилась?

– В клубе «Росси».

– Это что за клуб такой?

Моника скривилась, словно я спросила какую-то глупость. Она взяла меня за руку и повела к аудитории. По пути нам попадались школьники, которые с любопытством рассматривали нас.

– Что значит, что за клуб? Это самый популярный клуб в Милане!

– Замечательно, – я раздраженно фыркнула, – значит, ты развлекалась с каким-то парнем в клубе, пока меня сторожит твой брат?

– Не я сбежала в другой штат в пятнадцать лет.

Я от отчаяния и обиды взвыла. Раздался звонок, и мы с подругой зашли в аудиторию.

День прошел, на удивление, быстро. Мы познакомились с классом, поговорили с директором и к назначенному времени нас забрал Хосе. Легкая щетина придавала ему больше мужественности. Я посмотрела на него и обратила внимание на кровоподтёк на шее. Хосе, заметив это, виновато улыбнулся мне и прикрыл воротником. Моника громко фыркнула.

– Извращенец, – она толкнула его и плюхнулась на заднее сидение. Когда я присоединилась к ней, открывая бутылку с водой и поднося её к губам, она прошептала, – знаешь, Андреа, я раньше мечтала, чтобы мой братец связал свою жизнь с твоей семьей. Но я рассчитывала, что его женщиной будешь ты.

Я поперхнулась. Со взглядом полного непонимания и дичайшего удивления я уставилась на подругу. Та лишь только невинно пожала плечами.

– А что? Так мы были бы еще ближе.

– Твой брат для меня слишком стар. – Она закатила глаза и положила свою руку мне на плечо. – Прекрати это. Убери руку.

– Я же говорю: мы –тактильные люди.

– Да заметила я, заметила.

Все это время мой личный телохранитель разговаривал с кем-то по телефону. Закончив разговор, он открыл пассажирскую дверь с моей стороны и, извинившись, сказал, что домой мы поедем в компании нашего водителя Антонио. А сам он поедет встречать какого-то важного гостя. Видимо, это тот самый важный гость, ради которого я должна быть на семейном ужине.

К слову, с того момента, как я узнала, что мои родители супруги только на бумаге, я стала люто ненавидеть семейные праздники, семейные ужины и любые выходы в свет. В общем, все места, где мне приходилось закрывать глаза на слащавую отвратительную игру моих родителей в возлюбленных, вызывали у меня только рвотные позывы.

По приезду домой, меня тут же смутила суета. Слишком много прислуги было в этом доме. Мама что-то кричала из столовой, мимо меня проносились женщины со скатертями и другими аксессуарами. Какая-то женщина помогла мне раздеться и молча повела меня в комнату. Там она вытащила из моего гардероба пару новых платьев и положила на мою кровать.

Тут же открылась дверь и показалась моя мама. Она оглядела меня с ног до головы, а потом кивнула женщине.

– Луиза, вижу вы уже начали. Замечательно.

– Я тут, мам. – Я нервно повела плечом, когда Луиза начала помогать мне раздеваться.

– Конечно, доченька. – Она мило улыбнулась, но эта улыбка не вызывала у меня никаких положительных эмоций.

– Снова придется играть?

Она удивленно вскинула брови и настороженно посмотрела на женщину, которая старательно пыталась стянуть с меня кардиган.

– Вся наша жизнь – игра, дорогая. Одевайся и через час жду тебя в столовой.

Я покорилась Луизе. Быстро переодевшись, села за туалетный столик и стала принимать косметические ванны. Мне нравилось, когда умелые руки вершили красоту на моем и так красивом лице.

Мой телефон зазвонил в сумке. Извинившись перед женщиной, я достала его из рюкзака и приняла звонок Моники. Та что-то взволнованно лепетала, но ни единого слова я разобрать не могла.

– Моника! – Рявкнула я, от чего дрогнула рука Луизы и она, ругнувшись, принялась поправлять макияж. – Извините, – прошептала я женщине. – Моника, давай помедленнее.

– Я знаю, кто сегодня приедет к вам вместе с отцом.

– Очередной банкир или капитан дальнего плаванья, – я многозначно повела бровями, усмехаясь сама себе.

– Если бы! Ты сидишь? Нет! Лучше сядь, иначе ты упадешь! – Она была так взволнованна, что я терялась в догадках. Бред Питт? Джеймс Мак-Эвой?

– Кто, черт тебя дери, Моника?

– Стефано Россини.

Она произнесла его имя на выдохе, и в ту же минуту воздух в моих легких кончился. Я ухватилась за запястье Луизы, останавливая её. Та вздернула бровь и с глазами, полными непонимания, уставилась на меня.

– Ты жива там? – послышался тонкий голосок подруги. Я все еще не дышала. – Эй! Андреа! Я не хочу быть причиной твоей смерти!

– Повтори, – охрипшим голосом произнесла я. На той стороне трубки послышался протяжный вздох.

– Твой отец позвал в гости Стефано Россини.

– Ужин теперь точно покажется мне каторгой.

– Я тебя умоляя, не пускай только слюни на его рубашку.

Её слова меня отрезвили. Я отпустила руку женщины и громко фыркнула. Воздух все еще казался очень тяжелым.

Из окна послышался шум подъезжающих машин. За ними последовали громкие хлопки дверей и мамин ликующий голос. Вся прислуга забегала в ускоренном темпе, словно танцуя. Я в панике обернулась к Луизе.

– Не переживайте, сеньорита. Стефано вы очень понравитесь.

Она сделала последние штрихи и развернула меня к зеркалу. Мои темно-каштановые волосы были убраны назад, открывая вид на тонкую шею. Черное платье в пол открывало мои ключицы, и вырез «сердце» вел завлекающую дорожку к моим небольшим, даже крошечным, грудям. Благодаря пуш-апу они выглядели на два размера больше.

Я усмехнулась. Какого же будет удивление будущего мужа, когда я предстану перед ним в неглиже. Эти изюминки не заметить даже под лупой.

Я провела ладонью по четко очерченной талии. Вырез от бедра казался элегантным и сексуальным. Меня словно готовили как один из любимых папиных мясных деликатесов. Я пренебрежительно скривилась.

– Если подарок готов, то можно подносить, так не кажется? – Луиза нахмурилась.

– Вы потрясающе выглядите.

– Я знаю. – Дерзко. Грубо. На мгновение мне даже стало стыдно, пока я не вспомнила ради чего весь этот сыр-бор.

Я вышла из своей комнаты и столкнулась с широкой спиной мужчины. Ойкнув, я сделала шаг назад и уперлась спиной в дверь. Он же медленно обернулся. Темные, я бы даже сказала, иссини черные волосы были аккуратно пострижены. Небольшая длина на макушке вилась и спадала на лоб, создавая легкую небрежность. Белая рубашка была расстегнута на первой пуговице, пиджак покоился на его руках. Черные, словно перья воронов, глаза насмешливо смотрели на меня. Губы медленно изогнулись в вежливой улыбке.

Я его узнала сразу. Передо мной стоял никто иной, как Стефано Россини.

Глава 2

– Простите, – я удивилась своему голосу. Он звучал так тихо, будто бы это я не я минуту назад возмущалась своему наряду. – Я не хотела.

– Ничего страшного. – Он склонил голову набок. – Вы, видимо, куда-то торопились.

– Совсем нет. Я, кажется, уже опоздала. – Мои щеки были пунцовыми от волнения. Ладони вспотели, и я попыталась незаметно вытереть их о платье. – Я должна была встретить вас внизу.

– А я в машине умудрился пролить кофе на свой пиджак. Как неуклюже, – он неловко усмехнулся и его образ брутального сильного мужчины рассыпался. Стефано на миг показался застенчивым парнем. Очень ухоженным парнем. – Вот искал, где у вас здесь уборная.

– Прямо и налево, – жестикулируя, ответила я. – А разве мама вам не сказала?

– Франческа? Она мне сказала, но я, – он усмехнулся и склонил голову. – Я не понял. – Я замялась. Смущенно улыбнувшись, я стала оглядывать стены коридора, окрашенного в кремовый цвет. Уровень неловкости зашкаливал и, видимо, мужчина это тоже почувствовал. – Что ж, спасибо… – Он хотел назвать меня по имени, но, судя по всему, не знал его.

– Андреа, – на выдохе произнесла я и почувствовала укол разочарования.

– Андреа, – повторил он и поклонился, скрываясь из виду за массивной дверью, ведущей в ванную комнату.

Тем же временем по лестнице поднимался отец. Увидев меня, его лицо озарилось улыбкой, столь редкой, что на мгновение я снова попала в детство, когда он катал меня на карете, покупал мне сладкую вату и не мог налюбоваться на мое измазанное липкое, но счастливое лицо. Я до сих пор помнила его теплые сухие губы на своих щеках и его терпкий, с нотками корицы, аромат духов. В прочем, духи у него так и не изменились с тех времен.

Я это почувствовала, когда папа подошел ко мне и крепко меня обнял. Его дорогой костюм был слегка помят, что говорило о том, что хозяин давно не переодевался. А еще, это говорило о том, что возможно в ночь на кануне отъезда он резвился с какой-нибудь моделью. В носу защекотало и к горлу стал подступать ком горечи. Ненавидела это чувство – чувство опустошения и дикого разочарования в тех, кого любила больше жизни.

Каким может быть идеал отношений, если я всю жизнь видела лишь иллюзию? И мои горе-родители даже не удосужились доиграть свой спектакль до конца.

– Ты такая красивая! Покрутись. – Папа взял меня за руку и покрутил вокруг своей оси. Я улыбалась, хоть глаза по-прежнему не разделяли радости отца.

– Думаю, тебе нужно переодеться. – Я с укором посмотрела на папу, а тот порозовел, словно поросенок. Удивительно, как такой представительный мужчина мог в миг покраснеть от замечания собственной дочери.

– Да, ты права, дочка. Ступай в столовую, там тебя ждут.

Отец направился в спальню, встретившись по пути со Стефано. Легкое удивление показалось на его лице, но потом оно тут же сменилось осознанием. Видимо, мой старик уже забыл о том, что его гость поднимался вытирать следы от кофе. Взгляд Стефано остановился на мне, и он лукаво улыбнулся. Точно так же, как улыбался на своих фотографиях. Мое сердце замерло, а лицо вспыхнуло.

– Я вас провожу, – еле выдавила из себя я и положила руку в подставленный мне локоть мужчины.

– Буду несказанно этому рад, – его черные глаза осматривали меня с ног до головы, в итоге остановившись на глазах. – Вы потрясающе выглядите, Андреа. Прошу прощения, что не сказал этого сразу.

Мы молча спустились по лестнице, свернули направо в сторону столовой. Когда я уже коснулась ручки двери, Стефано остановил меня за запястье и его холодная ладонь показалась мне неимоверно горячей. Я терялась при виде этого мужчины отчасти от того, что много ночей проводила в грезах о его горячих руках на своем теле. Пока мое тело было нетронутым, но людям было не обязательно об этом знать.

– Андреа, когда мой отец позвонил мне и сказал, что Моретти приглашает на ужин, я весьма удивился, ведь я далек от дел моего отца. Правда сейчас я очень рад, что согласился поучаствовать в их маленькой авантюре.

Маленькой авантюре? Что все это могло значить? Я нахмурилась, но потом выпрямилась и лучезарно улыбнулась. Удивительно, откуда во мне столько самообладания…

– По большому счету, я сама не знаю всех планов своего отца, – я отворила дверь в столовую, злясь на то, что банальную вещь этот «джентльмен» не додумался сделать.

Это оказался отвратительно скучный вечер. Бездарная актерская игра моих родителей спустя час дала трещину, и отец стал выпивать в три раза чаще. Мама нахально улыбалась Стефано, стараясь всячески коснуться его руки, а я… я считала минуты до того момента, пока этот гребаный вечер не закончится.

Единственное, что меня поистине радовало, что Стефано не обращал внимания на признаки внимания моей матери. Он тое дело бросал в мою сторону заинтересованные взгляды и спрашивал меня о моем детстве, моей школе, о моих планах на будущее и подобные вопросы. Один раз он даже спросил, если у меня молодой человек, но мои родители, на удивление, сплоченно громко фыркнули и сказали громкое «Нет!». Конечно, даже если бы у меня и был парень, мне бы пришлось соврать, ведь я хороший подарок, перевязанный черной лентой. Причину всего этого цирка я поняла спустя пять минут с начала ужина. А причина такова: мой отец пытался сосватать меня этому мужчине. Вопрос: зачем?

Меня морально убивало, как мой любящий всем сердцем отец пытался выторговать меня, продать подороже. И он даже заикнулся об этом, красиво завуалировав свои слова.

– Думаю, что связь между такими сильными семьями, как Россини и Моретти могла бы стать хорошим плотом для транспортировки грузов во Францию. Не так ли, Стефано?

Я усмехнулась.

Только транспортировки, папа?

Если бы они хоть немного знали историю этого парня, то давно бы поняли, что ему глубоко все равно на дела своего отца и старшего брата. Он далек от власти и всячески старался это показать.

– Я думаю, что мой отец считает так же. – Скрыв свою ухмылку за бокалом с виски, ответил мужчина. – А я считаю, что жениться нужно по любви. – Он повернул голову ко мне и подмигнул.

Я снова забыла, как дышать.

Он только что подмигнул мне, не так ли?

Я смущена и сконфужена. Но в одном он был не прав – в любви. Как бы сильно я не симпатизировала этому мужчине, я по-прежнему ссылалась на обыкновенное влечение мужчины и женщины.

Мама наигранно захохотала, восторгаясь его словам. Она в очередной раз коснулась его руки и, хлопая глазками, сладким голосом произнесла:

– Не поверите, Стефано. Я желаю своей дочери того же!

– В этом наши мнения схожи, – вежливо ответил он и убрал свою руку из-под ее.

Когда же на улице было темно, а фонари во всю освещали дорогу из только начавшихся опадающих листьев, мы проводили Стефано к его машине. Отец вежливо пожал ему руку, а мама попыталась обнять мужчину, но тот тоже пожал ее крохотную, по сравнению с его, ладонь. Разочарование читалось на лице женщины, но она тщательно пыталась его скрыть за маской вежливости.

Когда дело дошло до меня, он наклонился и поцеловал тыльную сторону моей ладони. Краем глаза я заметила, как мама вытянула губы в прямую линию, а отец благоговейно кивнул. Все шло так, как он и планировал. Легкое показывание кожи дурманило меня, но я все еще оставалась в своем уме.

– Приятно было познакомиться с вами, Андреа.

Его тихий бархатный голос вызывал мурашки в моем теле. Я застенчиво улыбнулась и ответила:

– Будем ждать вас снова, Стефано.

– До встречи. Хьюго, – он поклонился и сел в салон своего автомобиля.

Черный седан уносил дальше от нашего дома предмет моего обожания, а я, в свою очередь, щипала себя за руку, в надежде, что это не сон и что я не проснусь сейчас в холодном поту.

Папа накинул на мои плечи свой чистый пиджак и приобнял. Мама, выпрямившись и почувствовав себя третьим лишним, ушла обратно в дом.

– Прогуляемся? – тихо спросил он. Я лишь кивнула.

Он вел меня по тропинкам в нашем саду и молчал. Я рассматривала сад: ровно посаженные деревья, над которыми каждый день корпел наш садовник, прекрасные кустовые розы и ромашки, дорогие цветы с маленькими листочками и точно такими же маленькими цветами, небольшие грядочки домашней зелени и огромная сакура, напротив которой на приличном расстоянии стояла такая же большая ива. Под обоими деревьями стояли кованные скамейки. Поначалу его молчание было комфортным, пока оно не затянулось и не стало тягостным.

– Ты хотел о чем-то поговорить? – не вытерпела я. Папа протяжно вздохнул и усадил меня на скамейку около большого дерева сакуры. Всегда удивлялась тому, как это дерево могло существовать в наших условиях.

– Да, и разговор будет не из легких, дочь. – Он устало потер шею, а потом заключил свои руки в замок, опустив их на колени.

– Когда я женился на твоей матери, я был очарован её красотой, ее дерзким нравом. Да, как ты и сама знаешь, он был по расчету, но это не помешало нам родить на свет такого прекрасного человечка, как ты. – Он с любовью посмотрел на меня и, не сдержавшись, поцеловал меня в висок. – Я бы очень хотел, чтобы ты жила свободно. Закончила школу, поступила в университет, и мне бы очень не хотелось, чтобы наша с мамой история повторилась в твоей жизни.

– После такой речи должно следовать какое-то жирное «но», правда ведь?

Он угрюмо кивнул.

– Да. Здесь есть одно большое «но». Я не хочу принуждать тебя к этому, но я хочу, чтобы ты и твоя мать жили в достатке. – Он вздохнул и откинулся на спинку скамьи. – В последнее время у меня большие сложности в работе. Не хочу тяготить тебя проблемами, но хочу, чтобы ты знала: я заключил сделку с Россини. Они хорошие партнеры, предоставляющие доступ к порту на берегу Сены.