Buch lesen: "Я вернулся в мой город…"

* * *

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Камень
(1908–1915)

«Сусальным золотом горят…»

 
Сусальным золотом горят
В лесах рождественские елки;
В кустах игрушечные волки
Глазами страшными глядят.
 
 
О, вещая моя печаль,
О, тихая моя свобода
И неживого небосвода
Всегда смеющийся хрусталь!
 

1908

«Только детские книги читать…»

 
Только детские книги читать,
Только детские думы лелеять,
Все большое далеко развеять,
Из глубокой печали восстать.
 
 
Я от жизни смертельно устал,
Ничего от нее не приемлю,
Но люблю мою бедную землю
Оттого, что иной не видал.
 
 
Я качался в далеком саду
На простой деревянной качели,
И высокие темные ели
Вспоминаю в туманном бреду.
 

1908

«Нежнее нежного…»

 
Нежнее нежного
Лицо твое,
Белее белого
Твоя рука,
От мира целого
Ты далека,
И все твое —
От неизбежного.
 
 
От неизбежного —
Твоя печаль,
И пальцы рук
Неостывающих,
И тихий звук
Неунывающих
Речей,
И даль
Твоих очей.
 

1909

«Есть целомудренные чары…»

 
Есть целомудренные чары —
Высокий лад, глубокий мир,
Далеко от эфирных лир
Мной установленные лары.
 
 
У тщательно обмытых ниш
В часы внимательных закатов
Я слушаю моих пенатов
Всегда восторженную тишь.
 
 
Какой игрушечный удел,
Какие робкие законы
Приказывает торс точеный
И холод этих хрупких тел!
 
 
Иных богов не надо славить:
Они как равные с тобой,
И, осторожною рукой,
Позволено их переставить.
 

1909

«Дано мне тело – что мне делать с ним…»

 
Дано мне тело – что мне делать с ним,
Таким единым и таким моим?
 
 
За радость тихую дышать и жить
Кого, скажите, мне благодарить?
 
 
Я и садовник, я же и цветок,
В темнице мира я не одинок.
 
 
На стекла вечности уже легло
Мое дыхание, мое тепло.
 
 
Запечатлеется на нем узор,
Неузнаваемый с недавних пор.
 
 
Пускай мгновения стекает муть —
Узора милого не зачеркнуть.
 

1909

«Невыразимая печаль…»

 
Невыразимая печаль
Открыла два огромных глаза,
Цветочная проснулась ваза
И выплеснула свой хрусталь.
 
 
Вся комната напоена
Истомой – сладкое лекарство!
Такое маленькое царство
Так много поглотило сна.
 
 
Немного красного вина,
Немного солнечного мая —
И, тоненький бисквит ломая,
Тончайших пальцев белизна.
 

1909

«Ни о чем не нужно говорить…»

 
Ни о чем не нужно говорить,
Ничему не следует учить,
И печальна так и хороша
Темная звериная душа:
 
 
Ничему не хочет научить,
Не умеет вовсе говорить
И плывет дельфином молодым
По седым пучинам мировым.
 

Декабрь 1909

«Когда удар с ударами встречается…»

 
Когда удар с ударами встречается,
И надо мною роковой
Неутомимый маятник качается
И хочет быть моей судьбой,
 
 
Торопится, и грубо остановится
И упадет веретено —
И невозможно встретиться, условиться
И уклониться не дано.
 
 
Узоры острые переплетаются,
И, все быстрее и быстрей,
Отравленные дротики взвиваются
В руках отважных дикарей;
 
 
И вереница стройная уносится
С веселым трепетом, и вдруг —
Одумалась и прямо в сердце просится
Стрела, описывая круг.
 

1910

«Медлительнее снежный улей…»

 
Медлительнее снежный улей,
Прозрачнее окна хрусталь,
И бирюзовая вуаль
Небрежно брошена на стуле.
 
 
Ткань, опьяненная собой,
Изнеженная лаской света,
Она испытывает лето,
Как бы не тронута зимой;
 
 
И, если в ледяных алмазах
Струится вечности мороз,
Здесь – трепетание стрекоз
Быстроживущих, синеглазых.
 

1910

Silentium

 
Она еще не родилась,
Она и музыка и слово,
И потому всего живого
Ненарушаемая связь.
 
 
Спокойно дышат моря груди,
Но, как безумный, светел день,
И пены бледная сирень
В черно-лазоревом сосуде.
 
 
Да обретут мои уста
Первоначальную немоту,
Как кристаллическую ноту,
Что от рождения чиста!
 
 
Останься пеной, Афродита,
И, слово, в музыку вернись,
И, сердце, сердца устыдись,
С первоосновой жизни слито!
 

1910, 1935

«Слух чуткий парус напрягает…»

 
Слух чуткий парус напрягает,
Расширенный пустеет взор,
И тишину переплывает
Полночных птиц незвучный хор.
 
 
Я так же беден, как природа,
И так же прост, как небеса,
И призрачна моя свобода,
Как птиц полночных голоса.
 
 
Я вижу месяц бездыханный
И небо мертвенней холста;
Твой мир, болезненный и странный,
Я принимаю, пустота!
 

1910

«Как тень внезапных облаков…»

 
Как тень внезапных облаков,
Морская гостья налетела
И, проскользнув, прошелестела
Смущенных мимо берегов.
 
 
Огромный парус строго реет;
Смертельно бледная волна
Отпрянула – и вновь она
Коснуться берега не смеет;
 
 
И лодка, волнами шурша,
Как листьями, – уже далёко…
И, принимая ветер рока,
Раскрыла парус свой душа.
 

1910, 1922

«В огромном омуте прозрачно и темно…»

 
В огромном омуте прозрачно и темно,
И томное окно белеет;
А сердце – отчего так медленно оно
И так упорно тяжелеет?
 
 
То – всею тяжестью оно идет ко дну,
Соскучившись по милом иле,
То – как соломинка, минуя глубину,
Наверх всплывает без усилий.
 
 
С притворной нежностью у изголовья стой
И сам себя всю жизнь баюкай,
Как небылицею, своей томись тоской
И ласков будь с надменной скукой.
 

1910