Buch lesen: «Теория Безумца»

Сюжет книги основан на исторических событиях.

Герои, их судьбы – художественный вымысел автора.

Совпадения с реальными людьми – случайность.

Пролог

«Без права на славу, во славу Державы» – девиз нелегальной разведки

Им, посвятившим жизнь беззаветному служению Отечеству, посвящается

«Цель оправдывает средства» – принцип захвата и удержания власти был сформулирован великим флорентийцем Никколо Макиавелли ещё в 15 веке.

«Убивайте, убивайте, убивайте, за всех вас отвечу я, – напутствовал солдат Вермахта рейсмаршал Герман Геринг, – Вы должны быть грубыми и безжалостными, когда речь идет о тех, против кого мы воюем и кого обрекаем на тотальное уничтожение».

«Вешайте, уничтожайте, держите в страхе… Мы поведем «священную» войну с кяфирами, – призывал «братьев по оружию» лидер Исламской партии Афганистана Хекматияр Гульбеддин. – Война священна для тех, кому приходится ее вести».

Этот принцип послужил основой для разработки американской концепции «Теория безумца». Суть её состоит в принуждении противника контролировать свои слова и действия с той степенью осмотрительности, какая требуется в общении с безумцами.

«В политике иногда бывает полезно притвориться сумасшедшим», – говорил 33-й президент США Гарри Трумэн и на японские города Хиросиму и Нагасаки были сброшены ядерные бомбы. Мир содрогнулся от мысли, что может оказаться на месте японцев. Стал податливее и сговорчивее, а США превратились в государство номер один на планете.

СССР достиг ядерного паритета в 1949 году, когда создал атомную бомбу и недвусмысленно дал понять, что в случае повторения Хиросимы, удар возмездия последует незамедлительно.

Баланс сил был нарушен американским планом «Дропшот 100/100», предполагающим одновременную атомную бомбардировку сотен городов Советского Союза. Вашингтонским стратегам этого показалось мало. В 1958 году США приступили к реализации проекта «Хромированный купол», который заключался в круглосуточном патрулировании В-52¹ неба Атлантики, в ожидании приказа доставить и сбросить термоядерные бомбы на города и объекты Советского Союза. Десять лет страна находилась под прицелом ядерной атаки, а Европа подвергалась риску случайной ядерной катастрофы. США обосновали проект как «упреждающий удар» по противнику и, тем самым, вынудили партнёров по НАТО предоставить воздушное пространство для полётов бомбардировщиков.

***

Состояние опасности гнетёт только первое время. Потом отпускает. Человек перестаёт бояться. Начинает вести себя хладнокровнее, затем безрассуднее, в итоге, демонстрирует чудеса храбрости. На самом деле, работает привычка. Тяжелобольные свыкаются с болью. Солдаты на войне привыкают к страху смерти, врачи – к крови.

Экипажи В-52 из проекта «Хромированный купол», со временем, привыкли к боевому дежурству с ядерными бомбами на борту. Патрулирование превратилось в рутину и стало давать сбои.

В 1958 году штурман В-52, по глупости, выжал рычаг сброса бомб. Она выпала и утонула в морских глубинах.

В 1961 году, при воздушной дозаправке, произошла авария. Загорелся шлаг с горючим. Экипажи танкера и бомбардировщика катапультировались. Термоядерные бомбы приземлились на юге Испании и не сдетонировали по счастливой случайности.

В 1964 году В-52 попал в зону штормовой турбулентности. Сломался стабилизатор напряжения. Самолёт разбился. Трое лётчиков погибли. Оружие массового поражения поглотил океан. Подобный случай произошёл в 1965 году. Ядерный груз затонул в море на глубине 5000 метров.²

Авиакатастрофы с потерями ядерного оружия делали «Хромированный купол» чистым безумием, но Вашингтон считал, что «цель оправдывает средства» и продолжал вкладывать в проект деньги.

В 1963 году СССР противопоставил «Царь-бомбу»³ и «Царь-торпеду»⁴, мощностью взрывов 58,6 и 100 мегатонн соответственно. Только когда над американским континентом нависла реальная угроза цунами, в результате взрыва водородной бомбы, Вашингтон подписал с Москвой договор о запрете испытаний оружия массового поражения в атмосфере, в космическом пространстве и под водой.

Глава 1

Туле

Начальник Первого главного управления КГБ СССР генерал Локтев рапортовал на совещании у руководства об итогах работы за 1966 год.

«Неплохо, – произнёс Семичастный⁵, – результаты впечатляют и соответствуют оборонной доктрине СССР. После 1963 года у нас с американцами установилась пауза, но затишье это – мнимое. Вашингтон пытается убаюкать нашу бдительность в то время, как сам верстает новое оружие.

Ядерный шантаж продолжается. Основная задача внешней разведки на текущий момент– добыть сведения о новых военных планах противника и противодействовать их реализации. Речь идёт о межконтинентальных баллистических ракетах (МБР), средствах их доставки и территориях базирования».

***

После совещания Локтев решил остудить голову и вышел на улицу. Ветер ударил в лицо колючим морозом зимнего вечера. Москвичи спешили домой. На Лубянке зажглись огни. Генерал расстегнул шинель, ухватил рукой горсть снега и жадно прислонил к лицу.

Он сопоставлял новую задачу с кадровыми возможностями Управления и не находил людей, способных добыть информацию о новых военных проектах, которые могли исходить из недр НАТО и Пентагона.

Локтев вернулся в кабинет, велел адьютанту согреть кофе и пригласил начальника отдела по странам США и Канады.

Вошёл полковник Аристов, и, в приветствии, вытянулся по струнке. Несмотря на конец рабочего дня, он был бодр и энергичен.

Локтев взглянул на него и подумал: «…Счастливчик. Сидит себе в управлении и в «ус не дует». Решает локальные задачи. Посольства, резидентура, агентура, пароли, явки. Всё давно обкатано… А тут не знаешь, за что хвататься! Всем нужна информация! Из США – новые проекты. С Юго – Востока – планы военных действий. В Африке – 32 колониальные страны получили независимость, теперь не знают, что с ней делать – экономики нет – сплошная политика! На смену «колонизаторам» пришли голод и разруха. В поисках работы, африканцы побежали в бывшие метрополии. С падением режимов, агентурные сети пришлось срочно реорганизовывать: европейская внешность в бывших колониях попала в жёсткую опалу. В старушке Европе всё было предсказуемо…до недавнего времени, пока Шарль де Голль мог сдерживать Великобританию. Теперь состарился, растерял мобильность и дух современности. Англосаксы почувствовали слабость единственного лидера, способного дать отпор, и кинулись диктовать условия… Везде нужны свои глаза и уши – люди, люди, люди!..»

Аристов продолжал стоять, в ожидании указаний. Локтев предложил ему сесть в кресло. Сам расположился рядом. Адъютант принёс кофе.

– Олег Петрович! Меня интересует оценка наших возможностей в Министерстве обороны США и НАТО, – начал диалог генерал.

– Агентурные сети Роутберга и Гейбла заняты локальными технологиями в области микроэлектроники и самолётостроении, – начал перечислять Аристов.

Локтев его остановил и уточнил ход мысли:

– Речь идёт о военных проектах.

– «Хромированный купол» …, – неуверенно продолжил полковник.

Начальник снова вмешался:

– «Хромированный купол» приобрёл в последнее время, в большей степени, демонстративный характер и потерял актуальность. Хотя, согласен, неприятно осознавать, что мы на «мушке». Но на ту мушку у нас давно появился свой доморощенный «паук». Кроме того, учитывая инциденты с потерями бомб, проект в недалёком будущем «похоронит» себя сам…

Нужны сведения о новых межконтинентальных баллистических ракетах и территориях их базирования.

Аристов назвал наиболее крупные военные базы США:

– Нью-Йоркская Платтсбург, массачусетская Джорджия. Гренландская Туле – самая северная и самая близкая к границам Советского Союза. Каждая из них, потенциально может быть такой территорией.

– Сколько километров от Туле до СССР? – заинтересовался Локтев, встал с кресла, выдвинул ящика стола, вытащил атлас и произнёс, – Через Полярный круг – 1118 км. Если считать от Берингова пролива до западного побережья Гренландии – 3500 км… Олег, напомни мне, каким образом Штатам удалось закрепиться на острове, принадлежащем Дании?

– Во время Второй Мировой войны Дания заключила с США Соглашение о совместной обороне Гренландии от фашистов. США построили там авиабазу Туле. После войны ВВС США стали использовать её для дислокации бомбардировщиков, в рамках «Хромированного купола». В 1961 году, после наших испытаний «Царь-бомбы» на полигоне «Сухой нос»,⁶ Штаты стали декларировать Туле как кордон от возможного прорыва советских войск через Арктику, – пояснил Аристов.

– Что ещё известно о Туле? Численность, оборудование, технические объекты? – спросил Локтев.

– Больше нечего добавить, товарищ генерал – лейтенант, – ответил Аристов.

– Непростительно мало. Полагаю, что с Туле мы и начнём. Готовьте кадры. Сроки, как всегда, самые сжатые, – завершил диалог Локтев.

Бессменный директор ФБР

После окончания университета в 1917 году, Джон Эдгар Гувер получил скромную должность в Министерстве юстиции США. Хваткий, умный и целеустремлённый через пять лет он стал директором вновь образованного Федерального Бюро Расследований⁷. На тот момент, ему было 29 лет.

За сорок два года службы, Гувер превратил рядовое сыскное агентство во всемирно известную могущественную организацию. К 1966 году ФБР представляла корпорацию с гигантскими полномочиями и десятками тысяч сотрудников.

Благодаря скрупулёзности и системности, с которыми Эдгард Гувер подходил к упорядочиванию сведений, ему удалось создать картотеку компроматов на главарей мафий, крупных бизнесменов, лидеров партий, президентов и приобрести колоссальное влияние на руководство США. О безграничной власти директора ФБР складывались мифы, ходили слухи, многие из которых, в действительности, подтверждались фактами, нелепыми случайностями и катастрофическими совпадениями.

В 1933 году 32-й президент США Рузвельт попытался ограничить полномочия Гувера. Произвёл ряд кадровых перестановок. Новый министр юстиции скоропостижно скончался в день вступления в должность. Рузвельт прекратил борьбу с директором ФБР и ввёл жёсткие ограничения сфер влияния администрации президента и силовиков. Сосредоточился на экономике и внешней политике, и за время правления ни разу не нарушил заведённый порядок.

ФБР получило громадные полномочия, в том числе контроль политической оппозицией, что давало возможность без санкции прокуратуры прослушивать телефонные звонки, перехватывать корреспонденцию, устанавливать наружное наблюдение.

Приход к власти Джона Кеннеди ознаменовался нешуточной борьбой за отстранение Гувера от должности. В 1963 году, на пике политической карьеры, 35 -й президент США был убит. Вместе с ним были похоронены претензии его сторонников на пост директора ФБР.

Линдон Джонсон – 36-й президент США, сразу после инаугурации, порывался отправить в отставку Гувера. Но директор ФБР дал понять, что располагает документами, подтверждающими «сомнительные» затраты на избирательную кампанию президента. Компромат возымел действие. Джонсон заявил, что «закон о выходе на пенсию на директора ФБР не распространяется».

В 1966 году Гуверу исполнилось 72 года, но уходить на заслуженный отдых он не собирался.

Запах денег

Ежегодно в начале сентября государственные службы США представляют для утверждения в Конгресс бюджет расходов на следующий год.

Гувер терпеть не мог административную работу, но деньги – дело святое. Вернувшись из отпуска, он, с утроенной энергией, принялся обмозговывать крупные статьи затрат.

Знаменитый ястреб, бессменный директор ФБР был неистощим на фантазию. В 50-е годы он лично инициировал и возглавил контрразведывательную операцию. В народе она получила название «охота на ведьм». Гуверу удалось «выбить» под неё солидные средства и полномочия: напрямую вмешиваться в работу корпораций, организаций, компаний и даже предвыборную борьбу за пост президента США.

За пять лет «охоты на ведьм» многим американским семьям был причинён непоправимый моральный и материальный ущерб. За решётку упрятали тысячи ни в чём не повинных граждан. Но цель не оправдала средств. Не было поймано ни одного знакового агента иностранных спецслужб.

Всеобщее негодование и открытое возмущение людей, в отношении диктата ФБР, вынудили законодателей умерить пыл силовиков. Финансирование контрразведывательной программы урезали.

***

Гувер, в привычку которого давно вошло свободное распоряжение деньгами, недолго думая, пририсовал «ноль» к цифре, напротив статьи «Несанкционированные митинги», увеличив её, таким образом, в десять раз. «Конгрессменам объявлю, что требуются дополнительные средства, для подавления демонстраций против войны во Вьетнаме, – подумал он, – Кто в состоянии упрекнуть правоохранителей за увеличение затрат, если страна погрязла в антивоенных акциях? Никто».

Другая позиция бюджетного плана – «Борьба с насильственной преступностью» выросла на порядок таким же образом. Итоговая сумма финансирования ФБР на 1967 год стала выглядеть куда привлекательнее.

В Конгрессе потребуют расшифровок причин роста издержек… Директор ФБР решил, что в качестве контраргумента приведёт статистику за последний год: «каждые тридцать минут в США совершается изнасилование, через пять минут – ограбление, ежеминутно – угон автомобилей, через двадцать восемь секунд – кража».

***

После того, как Гувер расправился с текущими расходами, он приступил к новым проектам. Но в голове было пусто. «Нужно придумать что-то не затёртое, не замыленное!» – нервничал директор ФБР, который день созерцая чистый лист бумаги. Приевшаяся формулировка «проведение военных расследований в регионе Индокитая» вызывала зубную боль и попахивала нафталином. Одобрение финансирования в объёме, как хотелось бы ему, выглядело абсурдным. Муза не посещала доку. Мысли работали вяло. Давила жара. Сосредоточиться не получалось. Чего он только ни делал, чтобы взбодриться! Пил кофе, принимал холодный душ. Занялся пробежкой по утрам. Побывал в церкви.

Директор ФБР мечтал о масштабном разоблачении, резонансном проекте, которые бы заткнули рты злопыхателям, смеющим рассуждать, что ФБР, кроме разгона демонстраций, больше ничем не занимается!

Конечный срок предоставления бюджета наступал завтра. Времени не оставалось, а идей не было! Гувер уже хотел смириться, «махнуть рукой» и отдать команду на отправку документа в Конгресс, но остановился. Внезапно, его вызвали в ЦРУ на расширенное заседание. Повестку дня не объявили. Ясно, что вопросы будут не формальными. Он решил взять паузу до утра и поехал на совещание.

Конкурирующая структура

Центральное Разведывательное Управление (ЦРУ) было создано сразу после Второй Мировой войны и напрямую подчинялась президенту. За эти годы из ФБР в ЦРУ постепенно перекочевали вопросы внешней разведки и контроля тайными операциями.

Функции внутренней безопасности, борьбы с преступностью и терроризмом пока оставались в ведении ФБР. Формально, сферы влияния двух структур не должны были пересекаться. Но на деле, ведомства постоянно «сталкивались лбами».

Росла значимость международной политики США. Увеличивалась роль внешней разведки. ЦРУ разрасталось и привлекало к себе всё больше внимания со стороны Вашингтона и финансовых средств.

Гувер видел в ЦРУ конкурента. Он яростно сопротивлялся урезанию полномочий. Вёл ожесточённую борьбу за власть, полномочия и деньги, но отстаивать интересы ФБР, с каждым годом, становилось всё труднее.

«Что за срочность? – гадал Эдгар Гувер по дороге в ЦРУ.

Для него был оскорбителен сам факт, что его «вызвали».

Всесильный директор ФБР мог быть «вызван» только к президенту!

***

Совещание проводилось в обстановке строжайшей секретности. Присутствовали руководители некоторых подразделений спецслужб. Докладывал директор ЦРУ – Джон Росс. Его выступление началось с перечисления промахов США за последние годы.

Речь была полна возмущения и указания ФБР на бездействие. На «кусок» Эдгара Гувера были «намазаны» утечка планов в региональных конфликтах, выход Франции из НАТО, утрата результатов секретной лаборатории в Париже и даже истощение золотовалютных запасов США!

«Причём здесь ФБР? – недоумевал Гувер, – Это же ответственность ЦРУ!.. Неожиданный, наглый наезд!»

Директору ФБР не дали сказать ни слова! Он ужасно злился! От возмущения, у него всё внутри кипело.

Джон Росс завершил монолог укоризненным выводом, что «утраченные позиции спецслужб привели к снижению политической репутации США в мире».

Не давая шанса опомниться, он зачитал предложения по исправлению ситуации. Разделил их по направлениям. В ведении своего ведомства, он оставил усиление агентурной сети в Европе и создание демократических сил по смещению Шарля де Голля с поста президента Франции.

Эдгар Гувер приготовился уже обрушить на дерзкого докладчика свою обличительную речь. Глубоко вздохнул, набрал в лёгкие побольше воздуха, открыл рот… и «сдулся»: Джон Росс объявил, что ФБР поручено «расследование деятельности штаб – квартиры США в НАТО».

Директор ФБР не проронил ни слова и молча «проглотил пилюлю».

Вознаграждением за пережитое унижение стало появление в проекте бюджета ФБР на 1967 год принципиально новой позиции – «Расследование в НАТО», напротив которой, глава ведомства, без ложной скромности, велел поставить «солидную» цифру.

«Вот и славно!» – восхитился он, любуясь финальной семизначной суммой в графе, напротив слова «ВСЕГО».

Давно не виделись

СССР. Двенадцатое июня 1966 года.

В числе пассажиров из Москвы в аэропорт города Усть-Каменогорска прибыли Виктор Витальевич и Таисия Ивановна Звонцовы. Получили багаж и вышли на привокзальную площадь.

Людей не много. Автомобилей и того меньше. На парковке такси – звенящая пустота. Из-за поворота неторопливо вывернула одинокая «Волга», с «шашечками». Виктор взмахнул рукой на зелёный огонёк. Машина подъехала, затормозила. Пожилой водитель оглядел пассажиров, и, приняв их за иностранцев, подумал, что они поедут в центр города, в лучшую гостиницу. Но, с огорчением, узнал, что этим двоим нужно в Александровку.

Подвела, видно, профессиональная интуиция!

От досады присвистнул и везти отказался: «Сто пятьдесят километров «киселя хлебать» по разбитой дороге!»

Виктор выложил десять рублей и пообещал столько же в месте назначения.

Шофёр согласился. Обратил внимание, что русский язык у приезжих без акцента и переменил мнение: «Нет, это точно не иностранцы, а москвичи, наверное».

Ехали быстро. С ветерком.

Светило солнце. В полях колосилась рожь. Зеленел овёс и пшеница. Розовой зарницей реял эспарцет. Близился первый покос. В открытые окна, с теплым ветром, хлынул пьянящий аромат медового разнотравья. Ударил в лицо. Проник в самое сердце.

Запах детства! Что может быть милее?

«…Юра, сынок! Скоро увижу, обниму. Не выпущу из рук, зацелую! – летели мысли у Таси, – Какой он стал? Три года прошло…»

Шофёр рассудил, что седоки – люди не здешние и подумал, что им, наверное, интересно будет узнать про сибирскую глубинку. Рассказал про гуманитарную помощь Ташкенту, в связи с землетрясением. Принялся критиковать нового председателя горисполкома, который был «без опыта работы в сельском хозяйстве».

Тася молчала и с улыбкой слушала импровизированного гида.

***

…Когда они были «там», никогда не покидало чувство изгнания, ссылки, депортации, отречения от всего родного и близкого. Казалось, что они где-то далеко, быть может, на Марсе. Звонить родным нельзя. Категорически запрещено выказывать интерес к чему-то советскому, русскому или, хоть в какой-то мере, проявлять привычки, чуждые европейскому менталитету.

Очень хотелось домой! Мечтали узнать новости с Родины, услышать хоть слово, спеть песню на родном языке! Любое известие из Союза проглатывалась так, как изголодавшийся набрасывается на еду.

Иногда командование устраивало праздники и давало возможность прочесть письма от мамы, или передавало рисунок Юры. Почта такого рода опаздывала на несколько месяцев. Весточку предписывалось тут же уничтожить.

Мама Таси, Агафья Емельяновна, у которой воспитывался Юра, знала, что у дочери нет шансов посетить их. Поэтому контролировала каждое слово, чтобы малейшим намёком не вызвать у неё переживание или потрясение.

Случалось, что выпадала возможность пробежать глазами советские газеты. Услышать о событиях, произошедших на Родине. Европейская пропаганда рисовала жизнь в СССР сплошной разрухой, сеяла хаос и ужас.

Однажды в аэропорту в Париже, на регистрации рейса, в соседней очереди стояли хоккеисты из СССР. В открытую, они обсуждали внешность Таси, думали, что их не понимают. Тася смутилась и покраснела. Автор непристойной шутки про «сексуальную француженку, так похожую на русскую», увидел зардевшийся румянец на её лице и понял, что женщина знает русский язык. Хоккеист осёкся на полуслове. Виктор всё слышал и видел. Обнял жену и прошептал: «Рыжая, по секрету тебе скажу, что я с ними полностью согласен! Не смотри в их сторону! До них дошло, что мы русские». Тася почему-то вспомнила об этом случае, улыбнулась и посмотрела на мужа.

Их взгляды встретились. Он дотронулся до её руки, нежно сжал ладонь.

Оба с нетерпением и беспокойством ждали встречи с сыном.

***

До Александровки оставалось километров двадцать, не больше. Не доезжая развилки на Шемонаиху⁸, шофёр свернул на обочину и затормозил. Объяснил, что хочет немного передохнуть: «Привал! Родник!»

Пассажиры вышли из машины.

Берёзы собрались в хоровод и, в порывах ветра, кивали кудрявыми головами. Синицы, словно свирелью, тонко выводили музыкальные партии. Высоко в небе звенели жаворонки.

Ледяная вода, прозрачная как хрусталь, обожгла, остудила, насытила свежестью и прохладой.

Здравствуй, Родина!

***

Село Александровка. МТС. Окончен рабочий день. Люди разошлись по домам. Грузовики и тракторы, как по команде, выстроились в ряд.

Проехали Лосёвский мост.

– Куда дальше? – спросил водитель.

– Налево, в переулок, – ответила Тася.

Она жадно ловила взглядом всё, что видела за окном. Показалась крыша Штенцеля.⁹ У ворот, опираясь на палку, в резиновых калошах, стояла бабушка Пистимея. Постарела… Ещё больше ссутулилась. В руке держала корзину, закрытую белым вафельным полотенцем. Рядом с ней вертелся босоногий мальчонка в полинялой ситцевой рубашонке. Выцветшие штаны – коротковаты. Выгоревшие волосы – растрёпаны.

– Юра! – выдохнула Тася, – Как вырос!

Чтобы дать пыли уйти вперёд, водитель плавно притормозил, напротив старушки в калошах. «Волга» остановилась. Как по команде, оба пассажира выпорхнули из машины. Москвич подхватил мальчишку на руки, весело крикнул: «Сынок» и подбросил его к небу. Бабушка поставила корзину на землю и в изумлении всплеснула руками – обрадовалась. На глазах у неё блестели слёзы. Сорванец, лет шести-семи, обеими ручонками обнимал приехавших. Называл их «мамой и папой». Подошли ещё две женщины. Плачут и смеются…

«…Давно не виделись… Что же это они? Вроде приличные с виду люди! Сами в столице живут, а ребёнка в этакой глуши бросили! Нехорошо!» – теряясь в догадках, рассуждал про себя таксист. Молча, с презрением он освободил багажник от сумок и чемоданов. Получил червонец и уехал.