Buch lesen: «Шелковая лента»
Завяжи мне глаза
белой шелковой лентой,
возьми меня за руку и веди
вдоль мостов и каналов,
сквозь поле с тюльпанами.
По воде, над водой, вверх, к облакам.
Флер «Баллада о белых крыльях и алых лепестках»
Глава 1
Косой свет лился сквозь широкое полуциркульное окно, теплыми бликами падал на лестницу, янтарем касался тела лежащей на ней девушки. Будто соревнуясь с ласками любовника, он скользил по атласной коже, выставляя напоказ всю прелесть фигуры. По-девичьи упругие груди соперничали с башнями собора – столь же острые, как шпили, напряженные соски высокие, идеально вылепленные, словно творение зодчего. Алая ткань – один из храмовых покровов – ярко контрастировала с молочной белизной живота, мягкими складками обвивалась вокруг члена мужчины, спазмами удовольствия сотрясавшего тело девушки. Придерживая ее за согнутые в коленях ноги, он безжалостно вторгался в мягкую плоть, насаживал на вздыбленное желанием достоинство так, что любовники становились единым целым.
Девушка тяжело дышала и, изгибаясь, стремилась навстречу мужчине. Рот приоткрылся; по животу стекали капельки пота. Любовник, тоже еще юный, по виду не старше двадцати, усилил напор, закинул девичьи ноги себе на плечи. Храм огласил тихий стон, когда пальцы впились в нежные округлые ягодицы, легкой болью усиливая наслаждение от быстрых глубоких толчков.
Казалось, член задался целью разорвать или пронзить насквозь, но вот мужчина, в последний раз качнув бедрами, извлек из подруги обмякшую плоть. На ней блестели молочные брызги, точно такие же оросили бедра и темный треугольник волос девушки. Она тяжело дышала, все еще содрогалась, выгибалась в такт недавним движениям, опираясь ногами о ступени, пока, наконец, не замерла, широко распахнув глаза.
Иссиня-черные пряди упали на грудь, покрытую капельками пота.
Девушка не шевелилась, утомленная любовной игрой. Она длилась несколько часов, во время которых Хлоя не раз познала блаженство. Священник оказался затейником и с готовностью согласился преступить мораль. Масло помогло согрешить прямо под фреской с единорогами, которых, по поверью, могла приманить только девственница.
Хлоя вспоминала сладостные минуты близости, приятную тесноту, легкий привкус боли, делавший наслаждение еще острее, гладкий ствол любовника, казалось, созданный для ее нежной плоти, и насмехалась над родными. Они наивно полагали, будто она молится. Со священником Хлоя могла заниматься, чем угодно, только не беседовать о Боге. Сегодня она надела самое скромное закрытое платье, укрыла от посторонних глаз лицо вуалью и, как всякая благородная дама, отправилась на покаяние. Его надлежало совершать ежегодно, но Хлоя каялась гораздо чаще, не всегда в храме – в постели тоже удобно. Священник умел превратить обыденный акт в запретное и оттого волнующее действо. Хлоя никогда не оставалась неудовлетворенной, любовник неизменно доводил ее до полного изнеможения. Пожалуй, лучший мужчина в ее жизни, а их насчитывалось немало, если бы родители узнали сколько, прокляли. Девушке ее происхождения надлежало блюсти целомудрие до свадьбы. Увы, Хлоя им не дорожила и лишилась при первой возможности.
– Как ты? – лежавший рядом священник чуть оттянул и перекатил между пальцами сосок. – Я не переусердствовал?
– Замечательно! – устало улыбнулась девушка. – Все, как нужно.
Попка чуть саднила, но Хлоя находила в этом свою прелесть, как и в отголосках ощущений, рожденных поправшим устои благонравия мужским копьем. Ножны пришлись ему впору, девушка тоже осталась довольна. Она сама не знала почему, но именно подобная близость вызывала самое неистовое желание, разумеется, если мужчина умел обращаться со столь хрупким предметом.
Душное, жаркое помещение подталкивало освежиться.
Хлоя встала, отбросила ногой алый покров на ступени и направилась к купели. Она предназначалась для омовения рук, но, по мнению младшей дочери лэрда Эверина, прекрасно подходила для всего остального.
Священник остался лежать, лениво скользя глазами по обнаженной девушке. Он познал ее всю, пресытился и любовался отвлеченно, как произведением искусства.
Прохладные капли воды породили мурашки.
Зачерпнув пригоршню, Хлоя кое-как окатила себя, пожалев, что рядом нет ковшика или миски. Она наклонилась, смахнула молочные капли с бедер, заодно втерла в кожу остатки маслянистой субстанции. Средство едва уловимо пахло сандалом. Баночку с ним Хлоя принесла из дома, заказала год назад по секрету через знакомую: официально подобные вещи запрещены. Стараниями священника Хлоя успела израсходовать половину.
Неосторожное прикосновение обернулось вспышкой боли. Девушка помассировала растревоженное местечко и сожалением подумала о мягких подушках паланкина. Увы, придется идти пешком – таково одно из условий покаяния. Ничего, юбка широкая, никто не обратит внимания на ее странную походку. В следующий раз, наверное, лучше не экспериментировать, оставить подобные развлечения для спальни.
Пока любовница приводила себя в порядок, священник тоже поднялся и скрылся в боковом пределе. Вскоре он вернулся с двумя полными вина чашами в руках.
Хлоя с удовольствием прошлась взглядом по обнаженному стройному телу, задержавшись ниже пояса. Да, несомненно, ему не нужна одежда: зачем скрывать столь щедрый дар природы? Помнится, на него она и польстилась, впервые увидев, как топорщится ткань одеяния во время отпущения грехов.
– Вино для прекрасной богини.
Чаша коснулась рта Хлои. Улыбнувшись, она приняла ее и осушила, поделившись последним глотком с любовником.
Губы слились в поцелуе.
Чуткие пальцы священника прошлись по позвонкам, погладили ягодицы и скользнули на бедра. Легко и непринужденно он развел их, не спеша, дразнил прикосновениями, наслаждаясь тем, как любовница, скинув бремя усталости, вновь загоралась огнем.
Хлоя дивилась тому, как быстро любовник вновь возбудился. Она прогнулась в спине, упершись руками о купель, но поза священника не устроила, и он велел девушке перевернуться и сесть лицом к нему.
– Я не удержусь! – предупредила Хлоя.
– Ничего, у меня сильные руки, – заверил любовник и, разведя ее колени, направил плоть между девичьих ног.
Она легко проникла внутрь и, не встречая препятствий, ритмично погружалась все глубже, пока не достигла предела.
«И не только руки», – подумалось девушке, когда священник усилил напор, не позволяя продышаться. Она целиком и полностью оказалась во власти любовника, подчиненная его ритму. Когда священник оторвал Хлою от купели, безжалостно насадив на напряженный член, сделав его стержнем чужого тела, девушка и вовсе оказалась беспомощной игрушкой. Однако ее устраивало подобное положение вещей, на грани, как она и любила. Хотелось, чтобы сладкая пытка не кончалась, священник двигался еще быстрее, хотя он и так не давал девушке лишний раз вздохнуть.
Еще немного, еще чуть-чуть!
Стон сорвался с губ Хлои. Она не поспевала за любовником, который никак не мог насытиться.
Неизвестно, сколько бы еще продолжалась пляска страсти, если бы без стука не отворилась потайная дверь, через которую в храм незамеченными входили именитые прихожане.
– Хлоя, ты скоро? – послышался звонкий девичий голос. – Тебя родители…
Стефания замерла, с ужасом уставившись на бесстыже совокупляющуюся в храме парочку. И если младшая сестра хоть как-то отреагировала, заерзала, шикнула на любовника, то священник удостоил прихожанку коротким равнодушным взглядом и с удвоенной энергией занялся любимым делом. Наконец он вышел из Хлои, оставив красноречивую роспись на ее коже и поздоровался с пунцовой от смущения Стефанией. Та стыдливо кивнула и торопливо отвела глаза, чтобы не видеть голого мужчину. Уши ее пылали, сердце учащенно билось, но не от возбуждения, а от смущения.
– Тоже хотите исповедаться?
Священник и не думал прикрыться. Его хватит и на старшую дочь лэрда. Она тоже уродилась красавицей, а в обучении девственницы, служитель бога не сомневался, Стефания еще не знала мужчины, есть своя прелесть.
– Н…н…нет! – запинаясь выкрикнула девушка.
Священник пожал плечами и, забрав опустевшие чаши, гордо удалился одеваться.
– Не люблю я этого, сколько раз говорила! – крикнула ему вдогонку Хлоя и заметалась по храму, собирая одежду.
– Хлоя, как ты можешь?! – напустилась на нее сестра. – Он же священник! Немедленно прикройся! Учти, я не стану тебя покрывать, ты опорочила честь семьи.
– Чем же? – подбоченилась брюнетка и свысока глянула на Стефанию. – Ты просто завидуешь. Хочешь, попрошу заняться тобой? Тебе понравится, Фанни, у Нориса такой большой…
– Не желаю слушать! – девушка закрыла уши руками.
– Но ты ведь опять поможешь, сестренка? – заискивающе спросила Хлоя.
Она подошла к ней и чмокнула в щеку.
Вздохнув, Стефания кивнула. Ей не раз приходилось спасать увлекшуюся любовными утехами сестру. Живя в соседней комнате, сложно не знать, чем занимается с Хлоей учитель музыки, но Стефания не желала, чтобы подобные «уроки» дошли до ушей родителей. Теперь тоже придется молчать, иначе накажут обоих. Отец строг, может высечь, посадить на хлеб и воду.
– Меня хватились? – Хлоя торопливо одевалась.
Стефания кивнула и поспешила помочь сестре. Если они не вернутся через полчаса, скандала не избежать. И спросят с нее, Стефании.
Хлоя вытянула ногу. Младше на три года, она командовала тихой скромной Стефанией. Та и не думала возражать, быстро натянула на сестру чулки, пристегнула их к поясу и зашнуровала корсет. Девушка немного завидовала Хлое: она и выше, и грудь у нее больше, сестра давно затмила ее на балах. В последнем была и вина самой Стефании, пренебрегавшей искусством флирта.
Родители, наоборот, гордились старшей дочерью и ставили в пример Хлое. «Вот как должна выглядеть девушка нашего круга, ты же иногда ведешь себя как крестьянская девка. Запомни, не найдешь хорошего мужа, если и впредь станешь обнажать грудь», – любил назидательно повторять отец.
Обе сестры вобрали жгучую южную породу матери, ее темные волосы. У Стефании они чуть светлее, у Хлои – словно вековечный мрак. Глаза – с точностью наоборот. Старшей сестре достался теплый глубокий оттенок кофе, младшей – синие льдинки севера.
Наконец Хлоя оделась, оправила платье, и, скрыв лицо под вуалью, скромно потупившись, последовала за Стефанией. Сестра шагала быстро, силясь выкинуть из головы увиденное святотатство. Заниматься любовью в храме, посреди потиров, чуть не на алтаре! Словно животные, в исступлении тереться телами! Стефания не понимала, какое удовольствие можно получить от подобного акта, но не ругала сестру, все равно бесполезно. Хлоя не отличалась благочестием, молилась лишь под присмотром матери и регулярно уединялась с мужчинами. По ее словам, процесс насколько приятен, что ради него можно рисковать репутацией. Стефания так не думала, но надеялась, после замужества и она сможет понять, чем сестру привлекала нагота.
Сестры едва успели. Стоило им хлопнуть задней дверью, как к парадному подъезду подкатил экипаж отца. Не прошло и часа, как лэрд Орест Эверин потребовал дочерей к себе. Они только-только успели переодеться, а Хлоя – наскоро смыть следы бурной близости. «Лишь бы отец не заметил!» – крутилось в голове. Стефания заверила, со стороны казалось, будто сестра подвернула ногу.
Гадая, зачем они понадобились, девушки остановились у дверей отцовского кабинета, ожидая разрешения войти. Даже леди Эверин не входила без доклада, так уж повелось.
Хлоя нервно кусала губы. Страх разоблачения витал в воздухе. Вдруг кто-то рассказал о многочисленных любовных похождениях дочери? Тогда гроза померкнет по сравнению с родительским гневом. Лэрд Эверин как-то выпорол ее на глазах родных за платье слишком откровенное, по его мнению, для девушки ее круга. Глубина декольте строго регламентировалась, а Хлоя отступила от канонов, за что и поплатилась. За потерю невинности отец мог запросто избить палкой и отправить на пару лет в монастырь в рубище и власянице. Рассчитывать на хорошую партию в этом случае не приходилось.
Стефания полагала дело не в Хлое, вернее, не в ее похождениях. Отец давно грозился отправить дочерей в деревенское имение, подальше от соблазнов города. Наверное, решил воплотить обещание в жизнь.
В деревню не хотелось, но ослушаться нельзя: воля отца – закон.
– Пусть войдут, – послышалось из кабинета.
Слуга почтительно распахнул дверь перед молодыми хозяйками и удалился.
Кабинет лэрда походил на десятки других кабинетов в старых особняках, где каждая черточка дышала историей. Дубовые панели на стенах помнили пять поколений рода Эверин, а массивная мебель из цельного дерева служила еще первому лэрду, переехавшему из сельских просторов в Грасс. Все излучало надежность и прочность, вселяло уважение к хозяину, восседавшему в кресле с высокой спинкой у камина. На плафоне – изображение родового герба. Недавно поновленные краски сияли, змея, шипя, душила крысу – аллегорическое изображение победы над врагом.
Лэрд Эверин читал письмо, одной рукой гладя собаку. Высокий, с первой сединой в коротких каштановых волосах, в детстве он напоминал сестрам сурового духа, отводящего души к дьяволу. Лэрд никогда не улыбался, вечно смотрел исподлобья.
При виде девушек большой серый пес встрепенулся и встал. Сестры побаивались его: волкодав подчинялся только отцу. Лэрд успокоил его и, окинув дочерей придирчивым взглядом, велел встать перед столом. Сестры подошли, потупив очи долу.
– Я получил выгодное предложения на одну из вас, другая меня огорчила.
Глаза лэрда впились в Хлою. Губы плотно сжались. Палец с массивным перстнем поманил, и девушка, сглотнув, подошла. Кровь молоточками стучала в висках, сердце упало в пятки. Никого она так не боялась, как отца.
– Я думал, что воспитал тебя в духе чести. – Оплеуха обожгла щеку. Хлоя не вскрикнула, лишь прижала ладонь к горящей коже. – И что же говорят о тебе? Ты заказываешь белье, носить которое пристало только замужней женщине. Девице надлежит хранить целомудрие даже в мыслях, а не развращать дух кружевом и атласом. Только белое, безо всякой отделки, а это? – Лэрд открыл ящик стола, двумя пальцами извлек из него алый корсет и такие же панталоны, украшенные ручной вышивкой, и брезгливо швырнул на стол. – Немедленно отдай матери!
– Как прикажете, отец, – смиренно ответила Хлоя.
Она любила алый комплект, но с ним придется расстаться. Проклятая горничная предала единожды и предаст снова, потому что абсолютно все в доме боялись хозяина.
Вот зачем матери столь откровенный дорогой наряд, разве отец его оценит? Хлоя сомневалась, будто он вообще навещает ее. Да и зачем? У него есть наследник, две дочери на выданье, больше детей не требовалось, а для другого лэрд к жене заходить не станет. То ли дело Хлоя. Сколько приятных минут она провела бы, пока тот же Норис возится с шелковыми лентами корсета.
– Больше проводи времени дома и усердно молились. Скромность и богобоязненность украшают девушку.
Хлоя снова кивнула, хотя ни за что на свете не стала бы тратить время на молитвы.
Закончив экзекуцию, лэрд сообщил потрясающую новость: один из сыновей графа Амати просит руки младшей из сестер.
– И я намерен ответить согласием, – довольно улыбнулся он.
– Который из них, милорд? – живо поинтересовалась Хлоя.
Глаза загорелись, губы расплылись в улыбке. Впервые отец сообщил что-то хорошее.
– Второй по старшинству. Не знаю, чем ты его прельстила, – пробурчал лэрд, – но я получил сегодня письмо. Внизу стоит подпись самого графа. Надеюсь, ты понимаешь, какая это удача?
Хлоя понимала. Семейство Амати – лакомый кусочек, на который облизывались все благородные девушки королевства, а тут такой подарок судьбы! Стать хозяйкой обширных угодий, фрейлиной королевы, одной из первых дам государства… Отец прав, о таком женихе можно только мечтать, так высоко лэрды Эверины еще не взлетали. Ради младшего Амати Хлоя, пожалуй, готова и помолиться, и дать отставку Норису. Удовольствие удовольствием, но титул намного слаще.
– Но есть одна проблема, – опустил ее с небес на землю отец, – ты младшая из сестер, и я не могу выдать тебя замуж прежде Стефании. Однако нельзя медлить: ответ надлежит послать сегодня.
Хлоя сникла и с досадой покосилась на сестру. Почему она первой вышла из материнской утробы? Стефания совершенно непригодная для брачного рынка. Пусть не уродина, но скромница, каких еще поискать. Ни глазки построить, ни улыбнуться, ни оголить ножку, на мгновение показав подвязку.
– Однако вы сказали, будто брак – дело решенное…
– Разумеется. Второго такого предложения не последует. Начинай учить обычаи их провинции и продумывай наряд. Свадьбу сыграем в конце года.
– А как же право первородства?
Жениха у Стефании нет, за ней никто не ухаживал. Не сошлет же отец ее в монастырь – слишком жестоко! Да и не разбрасываются Эверины столь ценным товаром как дочери, зачем их рожать, кормить, одевать, если потом расходы не вернутся сторицей?
– Мы не нарушим закон, Стефания принесет брачный обет первой. Она не настолько дурна, чтобы не нашлось охотников. Памятуя об Амати, я дам хорошее приданое.
Стефания поблагодарила отца, выразив надежду, что выбор ее жениха окажется столь же удачен, как у Хлои. Другого ответа от нее не ждали. Оставалось только подойти и поцеловать перстень лэрда, что Стефания и сделала со всей дочерней почтительностью. Отец скупо улыбнулся – значит, пребывал в хорошем настроении, и заверил: девица из рода Эверин не выйдет за недостойного. Задумавшись, он перебирал в памяти всех неженатых мужчин королевства в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет. Разумеется, лэрд заблаговременно составил список, сразу после рождения дочери, и каждый год редактировал его. Он пророчил Стефании лучшую партию, нежели Хлое: старшая дочь больше оправдала надежды, но теперь ей придется потесниться.
– После ужина состоится семейный совет. Обе обязаны присутствовать. Хлоя, твой учитель музыки переходит Стефании: нет смысла заниматься дальше. Если лорд Амати захочет, наймет нового. Лучше засядь за книги по аматскому диалекту и этикету. Лично проверю. Ступай! Стефания, ты останься.
Когда за младшей дочерью закрылась дверь, лэрд встал и внимательно со всех сторон оглядел Стефанию. В результате он чуть слышно изрек: «Амати дурак, лучше бы выбрал старшую, но не мне ему указывать». Отец велел Стефании повертеться и станцевать пару фигур. Она покорно крутнулась, стараясь продемонстрировать ловкость и грацию.
– Как ты понимаешь, о помолвке Хлои не может быть и речи, пока ты не примеришь свадебный наряд, – удовлетворившись увиденным, продолжил разговор лэрд. – В твои года надлежало бы привлечь чей-то взор. Впрочем, знаю я, в кого влюбляются девицы, может, и к лучшему, что ты столь скромна, но отныне одевайся ярче сестры. Разрешаю оголять плечи.
– Зачем? – удивилась Стефания.
Отец – строгий моралист, в его устах подобное пожелание выглядело, по меньшей мере, странно.
– Чтобы поймать в силки крупную птицу. Станешь бывать на приемах Гильдии. Не сиди в уголке, почаще мелькай у всех на виду, покажи начитанность, добродетель и красоту. Шансы невелики, но, если подсуетишься, сможешь тоже попасть во фрейлины. Хотелось бы разыграть твою карту. Я думал выдать тебя замуж в будущем году, но планы меняются, – задумчиво закончил отец.
У Стефании засосало под ложечкой.
Замужество! Оно пугало. Девушка понимала, когда-нибудь ей предстояло стать чьей-то женой, но не так скоро. Стефанию обучали домоводству, рассказывали, как вести хозяйство, однако теория, не подкрепленная практикой, мертвым грузом лежала в дальнем уголке сознания.
Когда дочь ушла, лэрд извлек список женихов и послал за супругой. Не хватало сына, но наследник лэрда Эверина никогда не появлялся так рано. Двойная общественная мораль не осуждала развлечения молодых людей, лишь бы они не выходили за рамки. Генрих Эверин их соблюдал, поэтому отец закрывал глаза на его пьянки, охоты и любовные похождения.
Два года назад отец обручил Генриха с единственной наследницей Королевского судьи. Свадьба должна была состояться сразу после достижения невестой брачного возраста. Пока же невеста слишком юна, первый год набиралась опыта при дворе, шлифуя полученное дома воспитание. Лэрд полагал, молодые люди примут брачные обеты следующей весной, когда леди Кетрин исполнится четырнадцать. Эверин торопился с женитьбой по одной простой причине: помолвка – слишком зыбкие узы, охотников до невесты с деньгами и связями немало. Судья мог передумать, отдать дочь другому.
Собственных девочек лэрд берег, отклонив целый ряд предложений руки и сердца: все они исходили от мелкопоместных дворян, недостойных рода Эверин. Стефания, конечно, уже подошла к опасной черте старой девы – ей минуло девятнадцать, а вот с Хлоей лэрд бы повременил, если бы не Амати. Всего неделю назад праздновали ее шестнадцатилетие – мало для невесты, но достаточно для потенциальной графини.
Итак, кто принесет семейству наибольшую выгоду? Чтобы окупилось приданое, приумножились связи и богатство. Брак – всегда сделка. Дочери – товар, задача отца дороже их продать, обеспечив процветание роду. Орест Эверин даже порадовался, когда после Генриха супруга подарила ему девочек. Дочь лэрда может рассчитывать на мужа выше себя по положение, а за второго сына лэрда отдадут невесту его круга.
Поразмыслив, Орест остановился на трех кандидатурах. Все из хороших семей с длинной родословной, уважаемы и обеспечат внукам безбедное будущее.
Стук в дверь возвестил о том, что пришла леди Эверин. Она с пониманием и одобрением отнеслась к решению супруга и выразила готовность помочь.
– Займешься Стефанией. Чтобы сияла ярче солнца!
– И для какого светила вы ее готовите?
Годы отпечатались на лбу леди морщинами, некогда горящий взор потух. Беременности, не все из которых закончились рождением ребенка, испортили фигуру, однако и теперь супруга лэрда оставалась привлекательной женщиной. Неудивительно, что Хлоя пользовалась такой популярностью у мужчин, некогда и ее мать привлекала чужие взгляды, однако строгие южные нравы и холодный темперамент позволили сохранить девственность для супруга.
– Сегодня вечером решим. Если она не привлечет никого за месяц, выйдет замуж за северянина. Скажи, чтобы походила в церковь, заранее очистила душу от скверны. Можете шить свадебное платье, Стефания примерит его до холодов. Продумай церемонию обручения и займись помолвкой Хлои. Она состоится на следующий день после свадьбы Стефании.
Леди Эверин кивнула и заверила, все пройдет идеально. Работы предстояло немало, а время поджимало. Быстро и скоро придет пора листопада, а за ней и холода.
Вечером состоялся семейный совет. Для него выбрали парадную гостиную особняка, походившую на главные залы родовых замков – такое же обширное, увешанное гобеленами помещение со стрельчатыми сводами. Между коврами висели портреты многочисленных представителей семейства Эверин – предки нынешнего поколения. Огромный стол для званных обедов разобрали, оставили лишь торцевую часть. На толстой, способной выдержать удар любого холодного оружия столешнице стояли кувшин с вином и два кубка старинной чеканки. На каждом – герб Эверинов. Места за столом заняли лэрд и его сын. Леди Эверин сидела сбоку, чуть левее, на стуле с высокой спинкой.
Стефания и Хлоя вошли после вершителей их судеб. Свободных стульев – большую часть после торжеств уносили в кладовую – не осталось, девушкам пришлось стоять перед родителями и братом.
Присев в реверансе, сестры замерли перед столом, смиренно сложив руки на животе.
По знаку отца Хлоя отошла к стене, в тень, слившись с темным ворсом гобелена.
Стефания сделала шаг вперед, подняла голову, внимательно глядя на отца. Она догадывалась, речь пойдет о свадьбе. Хотела ли она замуж? Какая разница, если иного пути нет. Единственное предназначение женщины – брак и рождение детей. Сколько раз Стефания слушала подобное от священников и уверовала, как в непреложную истину. Конечно, горько сознавать себя товаром, но девушка утешалась тем, что принесет пользу семье, упрочит ее положение в свете. Мир принадлежит мужчинам, даже если ты единственный ребенок или сирота, ты все равно не властна над своей судьбой. Религия и закон велят подчиняться сначала отцу, дяде, брату, опекуну, затем мужу. Даже выйдя замуж, ты не сравняешься с мужчиной. Да, тебе дозволят многое, никто не отругает за неподобающий цвет белья, но собственный сын окажется выше тебя на семейном совете. Генрих Эверин сидел за одним столом с отцом, леди Эверин играла вторую скрипку, обладала лишь совещательным голосом.
Стефанию пугала неизвестность. Хотя она и знала: замужество неизбежно, все же втайне надеялась, что свяжет жизнь с приятным сердцу человеком. Их соединит если не любовь, то дружба. Увы, мечты разбились о реальность, ей предстояло увидеть будущего супруга только во время помолвки.
Все внутри нее сжалось, но надежда не опустила крылья. Вдруг отец выберет одного из молодых людей, которые ей нравились? Господи, позволь остаться в Грассе, чтобы было у кого спросить совета, не остаться одной посреди чужих людей.
– Я нашел жениха, Стефания. Надеюсь, из вас выйдет хорошая пара. Генрих согласен с моим выбором. – Сын кивнул. – Признаться, я колебался, но предпочел не связывать тебя узами брака с местными семействами: все они блекнут на фоне Амати. Тебе нужно метить выше, нежели супруга обычного члена Гильдии. Как и сестра, отправишься ко двору.
– Кому вы предназначили меня, отец? – дрожащим голосом спросила Стефания.
Сбылись худшие подозрения: ее отрывали от семьи.
– Виконту Ноэлю Сибелгу, барону Атверскому, владетелю Овмена.
Стефания шумно вздохнула. Хлоя оказалась более эмоциональна, не удержавшись от громкого: «Ах!»
Сибелги, безусловно, уступали знатностью графам Амати, но на равных соперничали с ними древностью рода. Влиятельные персоны при дворе, хотя в последнее десятилетие они не занимали ключевых постов, бароны Атверские пользовались уважением. Им принадлежали обширные угодья на севере страны, у морского побережья. Отныне, если Ноэль Сибелг ответит согласием, а торг увенчается сделкой, Стефании предстояло владеть старинным замком.
– Я уже написал Сибелгу и надеюсь вскорости получить ответ. Виконт недавно овдовел и озабочен поиском невесты. Ты ему подходишь.
«А он мне?» – с грустью подумала Стефания. Она ведь никогда не видела, ничего не слышала о виконте. Каков он, отчего умерла его первая жена? Последний вопрос она осмелилась озвучить.
– Выкидыш: слишком рано понесла. Повремени чуть виконт, получил бы наследника. Эй, ты слушаешь, Генрих? – лэрд обернулся к скучавшему сыну. – Сделай леди Кетрин женой, но не матерью. Воздержись в первый год и затем смело плоди потомство. В пятнадцать девочка уже способна к здоровому зачатию. У Стефании проблем не возникнет, надеюсь, к следующей зиме подержать на руках внука.
Девушка смущенно опустила голову. Вспомнились священник и Хлоя. Неужели они с мужем станут заниматься тем же? Нужно расспросить сестру, иначе Стефания опозорит родных, заодно выяснит, как определить, беременна ли она.
– Полагаю, тебе следует тоже написать виконту. Всего пару строк. Например, о том, какая честь стать его женой, опиши себя, приложи локон. Миниатюру с портретом я отослал. Законник подготовит брачный договор. Надеюсь, ты довольна, Стефания? – Девушка кивнула. – Удача сопутствует нашему дому, – довольно улыбнулся лэрд. – Обе дочери вольют нашу кровь лучшим семействам Ородонии.
– А если виконт Сибелг ответит отказом? – робко поинтересовалась Стефания.
С чего бы вдруг неведомому северянину жениться на незнакомой девице девятнадцати лет? Стефания прекрасно знала, ее возраст скорее отпугивал, нежели привлекал. То ли дело Хлоя – кровь с молоком, сама молодость.
– Увидим, – пресек дальнейшие вопросы лэрд. – Я сделал заманчивое предложение, его не прельстишь смазливой мордашкой. Но ты права, – смягчился Орест, – подберу запасную кандидатуру. Сама понимаешь, замужество Хлои важнее, на твою долю осталось не так много женихов. Я назову имена двух уважаемых людей, оба одинаково подходят на роль зятьев. Совместно выберем того, кому мы предложим руку Стефании, если северянин откажется.
Будущая невеста участия в голосовании не принимала – такова традиция. Ее дело – принять решение других. Перевесом в один голос – леди Эверин – запасным кандидатом выбрали сэра Артура Конта, менее знатный, нежели соперник, зато моложе и амбициознее: «У такого есть шанс пробиться наверх, если уже прибрал к рукам должность отца».
* * *
Медленно, напряженно тянулись недели ожидания. Каждая из сестер занималась своим делом: Хлоя прилежно училась языку и этикету, Стефания – искусству флирта. Сестра с радостью просвещала ее в вопросах любви, потешаясь над невинностью Фанни. Не выдержав очередного глупого вопроса, она предложила понаблюдать, как Хлоя совокупляется с Норисом.
– Попрошу двигаться так, будто я девственница. Встанешь рядом, посмотришь. Потом кое-что покажу, муж останется доволен, а ты не покраснеешь, как маков цвет, когда разденешься.
– Но так нельзя! – возмутилась Стефания. – Я должна сохранить невинность!
Кровь прилила к щекам от воспоминания об увиденном в храме. Оно казалось противоестественным и жутко стыдным, и речи не шло, чтобы стать третьей в играх сестры. Стефанию стошнит, если обнаженный мужчина прикоснется к ней.
– Святая простота, ты останешься девственницей! – рассмеялась Хлоя. – Он только разденет и поласкает. Подумаешь, пальцы и шаловливый язык. Зато узнаешь, куда муж вставит свою штучку, легче станешь женщиной, научишься получать удовольствие. Пора бы, а то помрешь ледышкой. Опять же мужу приятно, ему достанется подготовленная жена.
– Нет! – замотала головой Стефания. – Не желаю, чтобы его грязные руки касались меня, залезали туда, куда и тебе.
Норис ведь раздвинет ей ноги, увидит срамное место. Стефания умрет со стыда.
– О, – расплылась в усмешке Хлоя, коснувшись кончиком книжной закладки подбородка сестры, – да ты у нас, оказывается, многое знаешь! Хорошо, сестренка, как пожелаешь. Муж – значит, муж.
Больше Стефания на интимные темы не разговаривала, но пару раз украдкой, преодолевая отвращение, привитое воспитанием, подсматривала, как священник и Хлоя занимаются любовью. «Это ради блага семьи, чтобы не опозорить отца. Я должна знать, как выполнять супружеский долг», – успокаивала совесть Стефания. Она не понимала, как трение потных тел и громкое сопение способно кому-то понравится. Мужской орган и вовсе напоминал червяка. Стефания надеялась, будущий супруг, благородный виконт, занимался любовью иначе, не как дикарь, простолюдин или зверь, да и член у него другой, как у статуй, которые, тайком от родителей, девушка видела в Художественной галерее.
