Buch lesen: «Переступив черту. 2 часть»

Глава 1

Лучи яркого солнца норовили пробиться сквозь плотно занавешенные коричневые шторы.

Напротив окна стояла инвалидная коляска заграничного производства. В ней сидела женская фигура, облаченная в строгое черное платье под горло.

На голове, по-старушечьи, был повязан синий платок. Женщина сидела, не двигаясь, казалось, она пыталась что-то рассмотреть сквозь плотную штору окна.

– Мам, – в комнату вошел симпатичный брюнет, – может, покушаешь немного?

Парень опустился перед женщиной на колени:

– Моргни два раза, если хочешь есть.

Женщина подняла на сына глаза и два раза устало моргнула. Парень улыбнулся и, взяв в свою руку худую кисть матери, нежно сжал ее:

– Мам, все образуется. Ты у меня скоро снова будешь ходить и разговаривать начнешь.

Женщина покосилась на сына и, высвободив от его хватки, подъехала на кресле к окну.

Она медленно запрокинула кверху руки и вцепилась в штору, пытаясь ее отдернуть.

– Мам, я открою, – Егор бросился к матери, пытаясь ей помочь. – Совсем открыть или немного?

Людмила собрала пальцы в щепотку, давая понять сыну, что шторы сдвинуть нужно чуть-чуть.

Да, вы не ошиблись. В инвалидном кресле сидела судья Громова.

А бегал перед ней, пытаясь всячески угодить матери, младший сын Егор.

Он чувствовал свою вину за то, что произошло полгода назад.

Помнил, как мать выстрелила себе в голову. Помнил, как щупая пульс на запястье, уже думал, что потерял ее.

Помнил, как сказал Юле, что спасать уже некого. Но та, не послушав его, вызвала «Скорую помощь».

И именно меры, предпринятые Юлей Климовой, помогли спасти судью Громову от неминуемой смерти.

Пуля прошла по касательной, частично задев мозг. Именно так сказал врач Егору.

Мужчина три месяца ежедневно сидел возле кровати матери, впавшей в кому.

Помнил, как ликовал, когда узнал, что она пришла в себя. Помнил, как плакал, узнав, что она не может говорить и ходить.

Но радовало, что Людмила узнавала всех и могла общаться на бумаге, хоть и с трудом.

Во всем, что случилось с матерью, парень винил только себя и никого больше.

Не поговорил с матерью, не выслушал, не попытался убедить в том, что любит ее так же, как и Юлю.

И, в конце концов, не отправил к психологу, а просто агрессивно реагировал на каждое ее слово и действие.

Отсюда и нервный срыв, который привел к тому, что судья Громова взялась за пистолет.

Вина ела мужчину изнутри, заставляя каждую ночь просыпаться в холодном поту…

Людмила хоть и шевелила руками, писала, могла нажать на кнопку, чтобы коляска передвигалась по комнате, но пищу принимала с трудом.

Ложку в руке держала плохо. Поэтому Егору приходилось кормить ее три раза в день.

Юлю Громова к себе все эти три месяца, что жила в квартире сына, не подпускала.

Зато очень была рада видеть двухгодовалую внучку Машеньку, которая подходила к бабушке, что-то лепетала и гладила ее по руке.

– Мам, – Егор покосился на наручные часы, – опаздываю сильно. Тебя Юля покормит, хорошо?

Уголки губ на лице Людмилы тут же опустились. Она скривила недовольную гримасу.

– Мам, ну мне, действительно, некогда, – Егор поцеловал мать в щеку. – Всего один раз, – добавил он и, не дожидаясь от нее какой-либо реакции, вышел за дверь.

*****

Юля с подносом застыла у двери, ведущей в комнату к судье Громовой.

Даже сейчас девушка ее боялась, хотя понимала, что та ничего не может ей сделать.

Но когда она входила внутрь с Егором, было как-то намного спокойнее и надежнее.

Промешкавшись еще около пяти минут и поняв, что суп сейчас остынет, Юля вошла в комнату.

Людмила сидела в инвалидном кресле у окна и смотрела на скакавших по веткам птичек.

– Я вам покушать принесла…суп, – девушка поставила поднос на стол. – Хлеб будете? Моргните два раза, если будете.

Однако Громова как сидела в кресле с безразличным лицом, так и продолжала сидеть.

Решив, что мать Егора хлеб не хочет, Юля осторожно подошла к ней с тарелкой супа.

Набрав ложку, она еле слышно произнесла:

– Откройте, пожалуйста, рот.

Но Громова продолжала игнорировать девушку и по-прежнему сидела не шелохнувшись.

Юля, испугавшись, тронула женщину за плечо, чтобы проверить, жива ли она.

Громова на это прикосновение отреагировала так, что Климова поняла, что она не хочет от нее ничего принимать.

Людмила со всей силы оттолкнула тарелку, суп вылился не только на пол, но и на платье Юли.

Девушка от удивления приоткрыла рот, рассерженно взглянув на судью. А та сидела в кресле и довольно улыбалась.

Как же Юле сейчас хотелось отвесить ей пощечину за то, что она, даже сидя в инвалидном кресле, продолжает над ней издеваться.

Взяв себя в руки, Юля попятилась и пулей выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.

Глава 2

Юля дрожащими от гнева руками набрала номер своего жениха. Да, парочка из-за последних событий, произошедших в их жизни, так и не успела расписаться.

Предыдущую роспись в ЗАГСе судье Громовой с помощью угроз удалось сорвать.

Прямо на церемонии, угрожая пистолетом, она попыталась похитить Юлю Климову.

– Егор, твоя мамаша, – в запале проговорила Юля, но тут же поправилась. – Твоя мать не хочет, чтобы я ее кормила. Она перевернула на меня тарелку с супом.

– Мне сейчас не до этого. Юля, ну что ты, как маленькая, не смогла справиться с инвалидом? – раздраженно ответил Егор. – Все, пока, мне некогда.

Юля услышала в трубке короткие гудки. Она хотела снова перезвонить Егору, но передумала.

Однако и к судье входить в комнату девушка больше не собиралась. Юля решила заняться домашними делами, пока Маша была в детском саду.

Правда пару раз она подходила к дверям комнаты и прислушивалась к звукам, исходившим оттуда.

Но, несмотря на то, что в ответ звучала гробовая тишина, Юля все равно не решалась войти внутрь.

Для нее эта комната стала каким-то саркофагом, в котором обитает неистребимое зло.

– Сама виновата, пусть сидит голодная, – проворчала Юля, пытаясь успокоить свою совесть.

Егор появился дома ближе к семи вечера, по пути захватив Машеньку из детского сада.

– Как там мама? – спросил мужчина, усаживаясь за обеденный стол.

Юля поставила перед Егором тарелку супа:

– Не знаю, я не была у нее больше.

– Что? – Егор подпрыгнул на стуле, как ужаленный. – Она что весь день голодная?

– От меня еду твоя мать не принимает, что я могу сделать? – попыталась оправдаться девушка.

– А таблетки? Выходит, ты и их ей не давала? – Егор, не прикоснувшись к еде, выскочил из-за стола и направился в комнату к матери.

Юля слышала, как он ей что-то говорил. По голосу было понятно, что мужчина оправдывался.

Через пару минут Егор вернулся и, схватив со стола свою тарелку с супом, с укором посмотрел на девушку.

– Ну все, – вздохнула Юля, швырнув на стул кухонное полотенце, – теперь будет меня весь вечер пилить.

– Мама, – маленькая Машенька протянула к Юле тоненькие ручки.

Но девушка не успела взять дочь на руки, потому как вбежавший в кухню Егор, утащил девочку в комнату к бабушке.

– Прямо не знает, как теперь перед ней выслужиться, – Юля крепко стиснула зубы.

Как она и думала, Егор весь вечер не давал ей покоя, постоянно возвращаясь к теме о том, как она могла оставить его мать голодной.

– А пол ты собираешься вытирать в комнате или хочешь, чтобы Маша все там растоптала? – не преминул напомнить мужчина.

Юля сначала хотела позвать Егора с собой в комнату, но посчитав, что он обвинил ее незаслуженно, пошла одна.

На пороге комнаты сердце девушки бешено забилось. Она входила будто в могильник.

Темная комната, в которую едва поступал дневной свет, и правда выглядела зловеще.

Людмила сидела в коляске и отчужденно смотрела в стену. Увидев, что в комнату вошла Юля, она дернулась.

Девушка, не обращая внимания на судью, принялась вытирать засохший на полу суп.

Юля так увлеклась, что не заметила, как инвалидная коляска уткнулась ей прямо в спину.

От неожиданности девушка испуганно вскрикнула и едва не разлила ведро с водой.

– Контуженая идиотка, – вырвалось у Юли. – Даже в коляске нет от тебя никакого покоя.

Девушка знала, что судья ее слышит и все понимает. Это было ясно не только по ненавидевшему взгляду Громовой.

Была бы ее воля, она бы сейчас вскочила с коляски и вцепилась Юле в густую шевелюру.

– Тварь, ненавижу тебя, – не сумев сдержаться, снова прошипела девушка.

Она бы еще отвесила Громовой парочку обидных слов, но в этот момент в комнату вошел Егор.

Юля домыла пол и молча вышла в коридор. Егор осторожно затворил за собой дверь.

– Мам, я даже не знаю, как нам теперь быть, – мужчина задумчиво принялся ходить по комнате. – С Юлей у вас никак не ладится. Что же тогда делать? Я не могу бросить работу. Может, тебе сиделку нанять?

Услышав его слова, Людмила хлопнула в ладоши, давая понять сыну, что хочет, чтобы он подал ей бумагу и ручку.

Егор удивленно протянул матери все, что она просила, и принялся удивлением наблюдать за тем, как Громова с большим трудом что-то писала.

– По этому номеру позвонить по поводу сиделки? – удивился Егор, беря из рук у матери листок. – Ты уверена?

Судья несколько раз кивнула, показывая, что она просто настаивает на этом звонке.

Из комнаты не доносился голос Егора, поэтому Юля облегченно вздохнула, возможно, он успокоился и не будет больше ее сегодня пилить.

Но она не знала, что ее ждет еще большее огорчение, поскольку на пороге квартиры появится еще одно лицо, которое ненавидело Юлю всеми жабрами и фибрами.

Настойчивый звонок в дверь заставил девушку, мывшую посуду на кухне, испуганно вздрогнуть.

Посмотрев в глазок, Юля увидела Игоря, старшего сына судьи Громовой.

Первое знакомство девушки с ним как-то не заладилось. Произошло оно уже после стрельбы.

Именно в больнице Юля впервые столкнулась с Игорем и его женой Ларисой.

Оба произвели на девушку отталкивающий эффект. Оба сразу же показали Юле, кто она такая и где ее место.

Юля покорчила лицо, прежде чем открыть Игорю дверь. Не ожидая, как и ранее, что он будет с ней здороваться, она впустила мужчину в квартиру.

– Егор где? – недовольно поинтересовался Игорь, окинув Юлю презрительным взглядом.

– У матери, в комнате, – грубо ответила девушка и пошла на кухню.

Но Игорь, вместо того, чтобы пройти к матери и к брату, последовал за Юлей.

– А тебе, кто дал право со мной так разговаривать? – войдя на кухню, надменно спросил он. – Мать в инвалидную коляску посадила. Теперь ждешь, наверное, не дождешься, пока в могилу ее сведешь?

Мышцы на лице Юли дрогнули. Она схватила со стола нож и крепко сжала его в руке.

Но не заметила, что сжала не рукоятку, а лезвие. Кровь частыми каплями стала капать на пол.

– Ты больная что ли? – увидев кровь, Игорь ошарашенно попятился и выскочил из кухни. – Егор?

Только тогда, когда раздражитель скрылся из глаз, Юля почувствовала боль в ладони.

Обмотав руку полотенцем, она отправилась на поиски бинта. С трудом Юле удалось его найти.

Слава Богу, этого всего не видела маленькая Машенька. Едва Юля перевязала себе ладонь, как в комнату вошел Егор. По его поведению было видно, что он на взводе.

– Ты что белены объелась? – закричал он.

– Чего тебе еще? – девушка с бледным лицом повернулась к мужчине. – Что я опять не так сделала?

– Какого черта ты бросаешься с ножом на моего брата? А потом и мать на очереди? – Егор резко схватил Юлю за порезанную руку.

Боль от этого прикосновения была такой силы, что на лбу девушки сначала выступил холодный пот, а потом она просто обмякла в руках Егора, потеряв сознание.

Глава 3

Вдохнув ноздрями резкий запах нашатыря, который тут же прокатился по глотке, заставив ее закашляться, Юля резко распахнула глаза.

Девушка лежала на полу. Рядом на корточках сидел Егор, держа в руках флакончик с нашатырем.

В проеме двери, прижимая игрушку к груди и скуксив детское личико, стояла маленькая Машенька.

– Машуль, все хорошо, – Юля попыталась подняться с пола, но слабость во всем теле не дала ей сделать это с первого раза.

Егор тут же вызвался ей помочь, протянув руку. В ответ Юля холодно взглянула на мужчину и поднялась сама.

– Мы с Машенькой уезжаем, – сухо бросила она и, осторожно взяв на руки дочь, отправилась в комнату.

– Куда это, можно спросить? – Егор, чувствуя свою вину, пошел следом за Юлей. – Разве тебе есть куда ехать?

– Найду куда, лишь бы здесь не оставаться, – безразлично ответила девушка, доставая из-за шкафа огромный чемодан.

На самом деле мужчина был прав: ехать Юле было некуда…кроме одного места…деревни, где могла приютить ее сердобольная старушка тетя Люба.

– Машу оставь, – проговорил Егор, встав в проеме двери. – Нечего ее за собой таскать.

– С чего вдруг? – Юля подняла на мужчину глаза. – С кем она здесь будет находиться? С тобой? Смешно! Ты всегда на работе. С твоей матерью. Еще смешнее.

– Чем тебя не устраивает жизнь со мной? – занервничав, спросил Егор.

Он прекрасно понимал, что если Юля приняла это решение, так просто от него она уже не откажется.

– Она меня не устраивает всем! Я снова каюсь, что связалась с вашим семейством, – комкая вещи, Юля принялась утрамбовывать их в чемодан. – Твоя мать не дает нам жизни даже в инвалидном кресле.

– Причем тут моя мать? Ты ее даже не видишь, – возразил мужчина.

– Зато ты видишь. И этого достаточно. Теперь к ней и твой брат подтянулся, – оценивая взглядом, сколько еще вещей войдет в чемодан, ответила Юля. – Я устала, Егор! Я сдаюсь! Она победила! Пусть все будет так, как она и мечтала: ты будешь крутиться возле ее юбки, а мы с Машей будем жить дальше.

– Ты несешь какую-то чушь. Это все неправильно. Дочь должна жить с родителями.

– Она должна жить в тишине и в покое, а не смотреть с содроганием, как отец ежедневно пилит ее мать, – Юля достала из шкафа одежду дочери. – Препятствовать вашим встречам я не буду.

– Мама не сможет без внучки, – Егор, видя, что на этот раз девушка не шутит, вырвал у нее из рук детское платье.

– Вот смотри, ты не говоришь о том, что будет хорошо для нас. У тебя везде: а как мама, а что мама, – Юля попыталась отнять у Егора Машину вещь. – Хватит уже чувствовать свою вину перед ней. В том, что случилось, виновата только она! И никто больше!

– Нет, Юля, в том, что случилось полгода назад, виноваты мы все! – развел руками мужчина.

– И я? – лицо девушки выражало искреннее удивление.

– И ты тоже!

– И в чем же я виновата, Егор? В том, что твоя мать сначала «заживо похоронила» нас с Машей? Хотя, нет. Наверное, в том, что, когда моя дочь, действительно, была при смерти, твоя мать врала, что у нее нет родителей? Или в том, что она хотела сбросить Машу с моста? А может, за психушку, в которую она меня не без твоей помощи упекла, я должна ее благодарить? – Юля рывком закрыла молнию на чемодане.

Машенька моргала глазами и непонимающе смотрела на мать, тащившую чемодан к выходу.

– Дочка, пойдем гулять, – Юля поманила Машу рукой. – Сейчас шапочку оденем, потом – курточку, а потом – ботиночки.

Девочка подбежала к матери и уткнулась лицом ей в ноги. Егор с сожалением смотрел на то, как Юля одевала их дочь.

– Вещи собрала? Вот и чеши отсюда, – раздался мужской голос, – пока всех не поубивала.

Юля удивленно приподняла голову. Это был Игорь. Он как раз вышел из комнаты судьи Громовой.

– Выгнал эту змею? – продолжая оскорблять Юлю, обратился он к брату. – Или у самой совесть проснулась?

Девушка презрительно посмотрела на Игоря, но промолчала, продолжая одевать Машу.

В этот момент Юля услышала глухой удар. Она резко вздернула голову и увидела, как Игорь держится за нос, а по его рубашке стекает кровь.

Егор стоял рядом с братом и махал в воздухе правой рукой.

– Пошел вон! – указал он на дверь Игорю. – Не позволю, чтобы ты так отзывался о моей любимой женщине.

– Да как ты можешь? Она же, – мужчина махнул рукой и, сильно толкнув в дверях Юлю, выскочил на лестничную клетку.

Впервые за долгое время проживания вместе, Егор наконец-то встал на ее защиту.

– Может, вы все-таки останетесь, – замялся мужчина, продолжая трясти от боли кистью руки. – Завтра сиделка придет. Тебе не нужно будет вообще появляться у матери. Всю заботу о ней на себя возьмет посторонняя женщина.

– Егор, – Юля прислонилась спиной к стене, – я вообще не хочу находиться с ней в одной квартире.

– Почему? Что она может тебе сделать? Человек прикован к инвалидному креслу.

– Я боюсь…и не столько за себя, сколько за Машеньку, – с содроганием ответила Юля.

– Все равно я не понимаю тебя. Я же говорю, что с завтрашнего дня с мамой будет находиться сиделка, – Егор не хотел, чтобы Юля и Маша уезжали, поэтому старался убедить девушку остаться.

– Егор, – вздохнула тяжело Юля, – твоя мать давит на меня психологически, даже когда я ее не вижу. Ты не поверишь, но вчера я не спала всю ночь.

– Причем здесь мама? Нужно лечить нервы, Юля. Может, тебе съездить в санаторий?

– Возможно. Но вчера мне причудилось такое, отчего я думала, что меня парализует, – Юля обняла себя за плечи, и Егор увидел, как дрожат ее руки.

– Что тебе причудилось? – прищурил глаза мужчина.

– Да нет, наверное, этого точно не может быть, но это было все так явно, – девушка потрясла головой, вспомнив предыдущую ночь.

– Юля, не пугай, говори, – стал настаивать Егор.

– Твою мать. Мне кажется, я видела ее ночью у кроватки Маши, – глухо выпалила Юля.

– Что? Этого просто не может быть, – пожал плечами Егор. – Она же не то, что встать, она говорить не может.

На его лице появилась глупая усмешка. Слова Юли его сильно шокировали.

– Я знаю, что этого не может быть. Именно по этой причине я не хочу здесь больше оставаться. Даже так она умудряется сводить меня с ума, – Юля достала из кармана телефон и принялась звонить в такси.

– Не уезжайте, прошу. Хочешь, я на колени встану, Юль, – Егор схватил девушку за локоть. – Как я без вас?

– А я здесь не могу, Егор, прости! – Юля взяла одной рукой ручку чемодана, а другой – Машу. – Всем нам будет полезно пожить вдалеке друг от друга, прости.

Егор стоял в пороге и смотрел на то, как его любимые девочки покидают квартиру.

Теперь он оставался один в полной тишине наедине со своей парализованной матерью.

Глава 4

Едва Егор успел встать с кровати, как тишину квартиры разорвал короткий звонок в дверь.

С пеной на лице и бритвой в руке, мужчина бросился к глазку. По пути пару раз запнулся, едва не расстелившись на полу.

Ему почему-то очень хотелось верить, что это Юля с Машенькой вернулись домой.

Но нет, Егора ждало разочарование. За дверью стояла странная женщина, облаченная во все черное.

Голову ее украшала шляпка с черной сетчатой вуалью, прикрывавшей большую часть лица.

Егор удивленно присвистнул, сначала решив, что по квартирам ходят свидетели Иеговы.

Но потом вспомнил, что к восьми должна была прийти Наталья, которой он вчера звонил по телефону, нацарапанному матерью на листке бумаги.

Егор отворил дверь и впустил женщину внутрь. Та с высоко поднятой головой осторожно переступила порог и откинула вуаль.

– Здравствуйте! Проходите, раздевайтесь, – Егор кивнул на вешалку в прихожей. – Я сын Людмилы Громовой – Егор.

– Доброе утро, – поздоровалась женщина и принялась медленно снимать пальто и шляпку.

Сейчас мужчина мог хорошо ее рассмотреть. На вид Наталье было не больше сорока пяти.

На ней было прямое строгое черное платье под горло с белыми манжетами на запястьях.

Черные, как смоль, волосы были аккуратно собраны на затылке в шишку. В руках она держала потрепанный коричневый саквояж.

Егор про себя отметил, что женщина сильно смахивала на гувернанток девятнадцатого века, которых он в детстве видел на картинках.

– Когда я могу приступить к работе? – поинтересовалась Наталья, беря в руки саквояж.

– Прямо сейчас можно, сейчас провожу вас в комнату, – стал торопиться Егор, но женщина вдруг резко оборвала его.

– Оплату хотелось бы получать заранее. Я честная женщина, не обману, – строгим тоном, не терпящим возражений, проговорила Наталья.

– Да, конечно…мы этот нюанс не обговорили еще. Сколько вы хотите?

– Пятьдесят. Вечером нужна будет моя помощь?

– До восьми если только, – мужчина полез в карман куртки и вытащил оттуда портмоне.

– Хорошо. Тогда с восьми до восьми я буду находиться рядом с вашей матушкой. Пятьдесят тысяч, – сказала свое слово Наталья.

– На карту вам оплату перевести? – поинтересовался мужчина.

– Нет, желательно наличными.

– Хорошо, тогда вечером с вами расплачусь, – Егор захлопнул полупустое портмоне.

– Проводите меня, пожалуйста, к Людмиле, – холодно произнесла Наталья, прижав к груди саквояж, будто там могло находиться что-то ценное.

Егор кивнул и пошел показывать женщине комнату, где располагалась его мать.

– Мам, – мужчина опустился на колени перед инвалидной коляской, – к тебе сиделка пришла. Я звонил ей по номеру, который ты написала.

Людмила подняла на сына глаза и прикрыла на секунду веки, давая понять, что она все поняла.

– Наталья, вы звоните мне, если что-то понадобиться. Мой номер у вас есть, я вчера звонил. В тумбочке – таблетки. На листочке расписано, какие и когда давать маме. Она не говорит и не ходит, но все понимает и шевелит руками, хоть и неуверенно, – задумчиво произнес мужчина, на ходу вспоминая, все ли он сказал. – Ах, да…а вы можете маме готовить еще, если вас не затруднит?

– Да, конечно. Вы мне за все это и платите, – почти не двигая губами, ответила женщина.

– Тогда я на работу, – Егор поцеловал мать в лоб и вышел из комнаты.

Наталья поставила саквояж на пол и, взяв стул, поставила его напротив инвалидной коляски.

– Ну что, Люда, вот мы и свиделись. Только при иных обстоятельствах. И теперь ты молчишь, слушая меня, а не я молчу, сглатывая обиду. Вот видишь, как оно повернуться-то может, – Наталья протянула руку и осторожно взяла судью за пальцы. – Ну ничего, я не злопамятная. Да и слышала я, что ты себе мозги вышибить хотела. Нервы сдали? А ты говорила, что воля у тебя железная и сломить тебя надо еще постараться. Значит, кто-то постарался.

Эти слова возымели на Людмилу такой эффект, что она стала часто прикрывать веки, из-под которых показались слезы.

– Ну вот и прослезилась ты, значит, не такая уж и железная, – Наталья похлопала женщину по плечу. – Давай таблетки принимать.

*****

– Теть Люб, – Юля сидела возле печи и грела замерзшие руки, – спасибо, что снова нас с Машей к себе пустили.

– Да что я…мне не в тягость, – пожилая женщина принялась подкидывать в топившуюся печку дров. – Замерзли?

– Да таксист по разбитой дороге ехать не захотел, пришлось самим идти, а я без перчаток, – Юля потерла ладошки. – Главное, что Маша не замерзла.

Юля посмотрела на дочь, которая со всех сторон обходила черную кошку, тоже с любопытством изучавшую маленькую гостью.

– Опять с Людмилой повздорили? – минуту спустя спросила тетя Люба. – Она баба хорошая, но упёртая.

– Ай, – Юля махнула рукой, – никак мир нас с ней не берет.

– Чего же так? Я слышала, что она парализованная. Все съездить к ней хотела, но подумала, что и не вспомнит она поди уже меня. Чего тогда тащиться? – с сожалением посетовала женщина.

– Она все понимает и слышит, только не говорит и не ходит, – нехотя ответила Юля. – Теть Люб, у меня к вам дело.

– Какое? – женщина приподняла рукой круглые очки, замотанные на переносице синим скотчем.

– Вы же вот семью Громовых знаете, нянчили саму судью. Может, вы еще кого-то знаете, кому сиделка нужна или нянька.

– Зачем тебе? – удивилась тетя Люба.

– Да у меня последний месяц условного срока. В городе бы не мешало это время находиться. Но жить мне негде, снимать квартиру дорого. А я пока без работы. А так бы с проживанием у кого-нибудь, и Машу отдавать в детский сад не пришлось бы, – пожаловалась девушка, поглядывая, как дочка играет с кошкой.

– А Егор что вообще не помогает? – осуждающе насупилась тетя Люба.

– Я просить его не хочу. Да он еще сиделку матери нанял, откуда у него деньги? – понуро ответила Юля.

– Ну это ты зря! Он отец все-таки, должен помогать.

Юля не нашла что на это ответить. Она снова задала тот же вопрос:

– Теть Люб, ну, может, все-таки есть у вас такие знакомые, кому сиделка или нянька нужна?

– Знакомые есть, но я их не советую, – категорично заявила тетя Люба.

– Почему?

– Мафиози они, бандиты, – почти шепотом, будто боясь, что их будут подслушивать, ответила женщина.

– Прямо бандиты? – рассмеялась девушка. – Да их нет уже в наше время.

– Есть, еще как есть! Я у них нянчила двух братьев, и точно знаю, что они бандиты! – уверенно заявила тетя Люба. – Они людей убивали, и шантажировали, и выкрадывали.

– Вот как…

– Вот хочешь ты идти к таким работать?

– Зато платят, наверное, хорошо?

– Да, в этом плане они меня не обижали. Но я бы все равно их не советовала. Но знаю, что недавно жена младшего брата родила. Может, им и нужна нянька.

– Телефон дадите?

– Ой, Юлька, ну не лезла бы ты туда, а? – покачала головой тетя Люба, мысленно коря себя за длинный язык. – Девочка у тебя еще маленькая совсем.

– Теть Люб, мне после Громовой уже никто не страшен.

– Ну Бог с тобой тогда, детка! Я сама им позвоню и все узнаю.