Buch lesen: «Гори, гори ясно!»

Ты создаешь новую версию мира, даже когда решаешь, с какой ноги сделать шаг.

Харуки Мураками. Страна чудес без тормозов и конец света.

1. ЛИХА БЕДА – НАЧАЛО

– Да что же ты делаешь-то! – я резко ударила по тормозам, снижая скорость и одновременно уходя влево от красного Мини-Купера, подрезающего мою машину с энтузиазмом айсберга, приближающегося к Титанику. Сзади возмущенно засигналили. Купер тем временем продолжил свои замысловатые перестроения, в результате которых, как ни странно, к светофору мы подъехали одновременно. Я глянула вправо: ну и кто тут у нас? За рулем сидел крайне самодовольный тип с образцовой бородкой и тщательно уложенными волосами, которые он в данный момент поправлял, глядя в зеркало заднего вида. Мой негодующий взгляд не остался незамеченным, и модник принялся делать какие-то знаки в окно. Неужели извиниться хочет? Я нажала кнопку, правое стекло поползло вниз.

– Девушка, телефончик не дадите?

Потрясающе! В меня чуть не въехали по его милости, а он телефончик просит. Я возмущенно рванула на едва загоревшийся желтый.

Мой опыт вождения исчислялся всего парой лет, и за это время я твердо усвоила, что мужчины рассматривают женщин-водителей исключительно как помеху на дороге, что мой выезд на шоссе автоматически является презумпцией моей виновности, и прав тот, у кого машина круче. Поначалу это злило, порой до слез, но постепенно я научилась узнавать издалека неадекватных водителей и держаться от них подальше, а на хамство и неуважение просто не обращать внимания. Если, конечно, ситуация не становилась опасной, как в этот раз.

Навигатор показывал, что до пункта назначения еще сорок две минуты, расцвечивая все вероятные маршруты красным цветом, отчего карта здорово напоминала схему кровеносной системы. И это при том, что я в пути уже не меньше часа! Что поделаешь, вечер пятницы, лето, народ штурмует все выезды из города, дабы, выстояв свое в многочасовых пробках, распределиться по всевозможным дачным направлениям. А я живу «почти за городом», в отдаленном спальном районе между парком и кольцевой, и вынуждена быть невольным участником сего массового исхода.

Продолжая на автопилоте движение в потоке машин, я размышляла о ближайшем будущем. В этом будущем, уже прямо завтра, наступал долгожданный отпуск, а у меня не было на него абсолютно никаких планов. Вернее, планы были – до вчерашнего дня – взять горящую путевку и улететь в любом южном направлении. Вот только накануне вместо похода в турфирму у меня вышел грандиозный скандал с тем, с кем я собиралась в это путешествие, в результате которого я поняла, что это совершенно не тот человек, с которым можно планировать что-то совместное. Правда, если устроить самой себе допрос с пристрастием, поняла я это гораздо раньше. И скандал практически спровоцировала, уже заранее зная, какую реакцию вызовут некоторые мои мысли, давно просившиеся на язык. Можно сколько угодно уговаривать себя еще потерпеть – ведь столько терпела – убеждать себя, что настоящие отношения надо выстраивать постепенно, но в глубине души, или в сердце – не знаю уж, какая именно деталь организма отвечает за принятие подобных решений – было четко прописано: «не мое». Светящимися буквами, чтобы не перепутала. Это самоуверенное что-то никак не могло ответить на вопрос, кто же мне на самом деле нужен, но точно знало, кто мне не нужен, и мнения своего не меняло никогда. Лишившись в одночасье попутчика, я попыталась оперативно найти попутчицу, но среди подруг не нашлось авантюристок, готовых мгновенно все бросить и улететь со мной на какой-нибудь морской берег. Так что я стояла перед выбором: либо провести отпуск с родителями на даче (комары и грядки), либо полететь отдыхать одной (прилипчивые до неприличия темпераментные южные мужчины и прочие опасности, подстерегающие одинокую путешественницу).

Впереди полз классический автомобиль дачника: набитый рассадой пожилой шедевр отечественного автопрома. Среди помидорных листьев, размерами сравнявшихся с пальмовыми, проглядывали стоические лица детей, в окне торчала собачья морда с высунутым языком, а в заднее стекло вдавился уставший орать кот. Венчал эту передвижную фазенду старенький холодильник, ненадежно привязанный на крыше. При каждом резком движении машины (а у нее все движения были резкими), холодильник угрожающе накренялся в мою сторону. Я перестроилась в соседний ряд от греха подальше, и, не удержавшись, взглянула на водителя этого вавилонского безобразия. Тщедушный усатый мужичок отчаянно, до побелевших пальцев, вцепился в руль. Интересно, это дорожная ситуация так довела его, или объемная супруга на соседнем сидении, с суровым видом выговаривающая все, что накопилось в ней за время поездки, а может и за всю совместную жизнь?

Разумнее всего было бы выехать с работы попозже, подождав, пока пробки рассосутся, заодно изобразив сверхурочную деятельность – начальство любит, когда сотрудники задерживаются – но, во-первых, начальство само ускользнуло из офиса вскоре после обеда, а во-вторых, дома меня ждал друг. Самый верный, самый преданный, самый искренний, самый любящий. Мой Шарик.

При имени Шарик обычно представляется нечто собакообразное неопределенной масти и еще более неопределенной породы – одно ухо торчит, другое висит, хвост закручивается нелепой баранкой – а уж никак не миниатюрный длинношерстный чихуахуа, два кило рыжего счастья. Честно говоря, раньше на карманных собачек я смотрела со смесью презрения и сочувствия. Мало того, что ростом не удались, так еще и стали поневоле живыми игрушками светских тусовщиков. Тявкают вечно по поводу и без, а то и вцепиться норовят, куда достанут. В туманном будущем я представляла себе дом, мужа, детей и непременно собаку, а то и две, какой-нибудь «серьезной» породы, вроде немецкой овчарки или лабрадора. Либо терьера, чьей энергии с лихвой хватит на всю предполагаемую семью. Но время шло, семья так и не заводилась, и я, как Малыш из книжки про Карлсона, стала подумывать, что так и проживу всю жизнь без собаки. И тут, как по волшебству, все сложилось само собой. Судьба свела меня с владелицей ожидающей пополнения миниатюрной собачки с трудносклоняемой породой. Получив заверения хозяйки, что все ее отпрыски (собачьи, разумеется) отличаются редкостным умом и доброжелательностью, я решилась. И вот, в то время как мои подруги-одноклассницы ожидали детишек (некоторые – уже очередных), я ждала щенка. За время ожидания было придумано расчудесное аристократическое имя, которое, тем не менее, надо было привязать к букве, которую предложит клуб. Клуб порадовал буквой Ш. После пары дней ломания головы я решила не мучиться больше и, к ужасу заводчицы и назло обществу собаководов назвала щенка Шариком. Аристократическое имя было забыто, родословную я даже не удосужилась получить, выставочная карьера закончилась, не начавшись, но все это окупилось по-настоящему золотым характером песика. С самого щенячьего возраста Шарика отличало философское отношение к жизни: в будние дни он терпеливо ждал меня с работы, а в выходные был счастлив сопровождать куда угодно. Он был желанным гостем в любой компании, а его спокойный и веселый нрав опровергал частое заблуждение, что маленькие собаки злобны и вздорны по натуре. Очарованные Шариком, некоторые из моих знакомых кинулись заводить себе питомцев той же породы, но, как-то так вышло, что им достались образцы, не желавшие ломать сложившиеся стереотипы, и вместо необременительного и обаятельного компаньона они получили декоративные исчадия ада. Впрочем, горячо любимые, несмотря ни на что.

Наконец-то дома! Я бросила ключи на столик в прихожей, попутно смахнув с него несколько безделушек, которые с дробным стуком раскатились по полу. Со стоном наклонилась и принялась их подбирать. Шарик решил, что наклонилась я конечно же для того, чтобы ему удобнее было лизнуть меня в лицо, и с восторгом воспользовался предоставившейся возможностью.

Безделушки были не простые, а с историей. Позеленевший от времени браслет, полустершиеся монеты, бусины и подвески. Все это мне привез двоюродный брат Степан. Они вместе с Николаем, вторым моим двоюродным братом, раскопали все это богатство на заброшенном бабушкином огороде в деревне, где я в детстве проводила каникулы. Мне все не привыкнуть было, что Колька и Степка, с которыми мы некогда составляли нашу неизменную деревенскую банду во время летних каникул у бабушки, теперь превратились в дюжих парней, при этом один стал широченным, а другой – высоченным, и сам уже являлся отцом пары ребятишек. Бабушка умерла много лет назад, не успела меня в первый класс проводить, и с тех пор я в деревне не была. Даже на кладбище, к стыду своему, уже лет пять не ездила. По словам братьев, теперь от нашего Заречья почти ничего не осталось – лишь несколько домов с доживающими свой век старушками. Правда, в последнее время даже в эту глушь добрались вездесущие дачники и отстраивали свои незамысловатые фазенды на купленных по дешевке, учитывая отдаленность от больших городов, участках.

Братья жили в поселке примерно в получасе езды от Заречья, работали трактористами и потихоньку осваивали заброшенный бабушкин огород, высаживая там картошку. По весне решили расчистить и вскопать заросший бурьяном кусок земли, примыкавший к склону небольшого холма, и наткнулись на этот «клад». Надо сказать, что тот холм мы, будучи детьми, называли просто горушкой, а у взрослых он издавна прозывался Мóгилы, и никто не мог объяснить почему. Да никто, собственно, и не спрашивал. В деревне почти каждое место и человек носили какое-либо прозвище, и никому и в голову не приходило интересоваться его происхождением. Но братья вспомнили про Могилы, и копать дальше не рискнули, а находки решили отправить мне, как самой «продвинутой» родственнице. Предполагалось, что я постараюсь выяснить ценность этих находок, как с финансовой, так и с археологической точки зрения, но по факту они валялись на столике в прихожей уже которую неделю. Все что я смогла – порыскать по интернету в поисках купли-продажи подобных предметов. И действительно, нашла немало как продавцов, так и покупателей диковинок такого рода. Но чтобы узнать конкретную ценность находок, надо было знать их возраст и этнографическую принадлежность, а чтобы определить это, требовалось мнение экспертов, которые своими знаниями в свободном доступе не разбрасывались. Так что я в очередной раз подумала, что пора бы ссыпать все эти древние мелочи в какой-нибудь дальний ящичек, но так и не реализовала эту мысль и вернула собранное с пола на прежнее место.

Между тем Шарик вполне понятно объяснил, что, хотя он безумно рад видеть свою заработавшуюся хозяйку, законы природы никто не отменял, и после дневного заточения маленькой собачке срочно требуется прогулка. Я выгуляла его возле дома, а на обратном пути столкнулась на лестничной площадке с Максом, соседом снизу.

– А я как раз к тебе шел, – обрадовался он, – Одолжи, пожалуйста, мясорубку! Наша забарахлила в самый ответственный момент.

– Отец пельмени готовит? – поинтересовалась я, отпирая дверь. – Тогда спасибо за прокат буду рада получить натурой.

– Само собой, – рассмеялся Макс.

Отец Макса был инженером и когда-то по долгу службы жил в Новосибирске, работая на стратегической стройке. Там он не только получил уникальный карьерный опыт, что позволило ему сделаться востребованным специалистом в сфере строительства электростанций, но и научился делать совершенно умопомрачительные пельмени. Ничего необычного в этом не было, кроме того, что отец Макса был, как это сказать политкорректно, афро-русским, то есть абсолютно натуральным чернокожим африканцем, в юности приехавшим в Россию учиться, и оставшимся здесь навсегда из-за большой любви, которая случилась у него с мамой Макса. А потом, сами понимаете, и Макс случился.

Я вынесла в прихожую коробку с мясорубкой (которая все равно простаивала без дела) и увидела, что Макс с интересом рассматривает «трофеи» на столике.

– Откуда это у тебя? Вроде как старинные.

– Да, наверное. Родственники огород копали, вот и наткнулись. Просили постараться выяснить их происхождение и возможную ценность, а у меня знакомых археологов не нашлось пока.

– Слушай, у меня же есть приятель, Костя, он на историческом факультете учится, все на раскопки поехать рвется, да основная работа не позволяет. Могу его попросить посмотреть твой антиквариат.

– А какая у приятеля основная работа? – полюбопытствовала я из вежливости.

– Основная работа у него в отцовской компании, – ухмыльнулся Макс. – Костян типа крутой бизнесмен, а истфак – это так, вроде хобби.

– Ладно, забирай, пусть посмотрит, – решила я, особо не надеясь на интересующегося археологией бизнесмена. Зато моя совесть будет чиста, заодно со столиком в прихожей. – И, Макс, честно говоря, никто особо не расстроится, если эти безделушки случайно потеряются.

Макс с понимающим видом подмигнул мне, сгреб все со столика в карман, подхватил коробку с мясорубкой и отсалютовал.

Когда я несколько месяцев назад переезжала на свою нынешнюю квартиру и в первый раз столкнулась с Максом, загружая коробки с вещами в лифт, то самым невежливым образом шарахнулась от него. Уж очень неожиданно возник из-за угла высокий темнокожий парень в короткой куртке и джинсах, и, сверкнув улыбкой, без малейшего акцента спросил:

– Вам помочь?

Вместо ответа я таращилась на него, прижимая к себе стопку книг. Но Макс, видно, давно уже свыкся с подобной реакцией окружающих, поэтому энергично, но аккуратно загрузил все коробки в лифт, затем втиснулся сам и осведомился:

– Какой этаж?

– Седьмой! – пискнула я.

Двери лифта закрылись.

– О, Маркес! – обрадовался мой неожиданный помощник, увидев верхнюю книгу в стопке, которую я прижимала к себе. – Я раз пять перечитывал «Сто лет одиночества», но так и не запомнил всех этих Аурелиано и Аркадио.

– А я запомнила, – невольно фыркнула я. – Иногда повторяю их себе перед сном, помогает заснуть.

Парень весело рассмеялся, а когда двери лифта открылись, он так же быстро и ловко выгрузил вещи и перетащил их в мою новую квартиру. Потом протянул мне руку и представился:

– Макс.

– Катя.

– Ну пока! Если чего надо будет помочь – не стесняйся, обращайся. Я в 81-й живу, – крикнул Макс, уже сбегая вниз по лестнице.

– Спасибо! – крикнула я вдогонку, спохватившись, что забыла его поблагодарить.

– Совершенно не за что! – эхом послышалось в ответ.

Макс очень хороший парень. Он один из тех редких мужчин, с которыми можно дружить. Он абсолютно бескорыстно готов помочь передвинуть шкаф или починить розетку. С ним можно сходить в кино и попить кофе без всякого подтекста, или засидеться допоздна на кухне за разговором. Макс только что окончил энергетический университет и находился на распутье – пойти по стопам отца и отправиться строить электростанции или искать работу в гражданской сфере. Отец прямо не настаивал, но убедительно советовал выбрать стезю инженера и в этом случае обещал подключить все имеющиеся связи для перспективного трудоустройства. Сын тянул с решением и попросил отсрочку до конца июня.

На следующее утро я завтракала, просматривая на ноутбуке варианты туров с вылетом в ближайшие дни, и настроение понемногу портилось. Отправляться на отдых одной получалось не только скучно, но еще и крайне невыгодно. Я решительно закрыла ноутбук и допила кофе, разглядывая унылый дворовый пейзаж за окном. Две абсолютно свободные недели и никаких идей, как их провести. «Ну что, рванем на дачу?» – задумчиво спросила я Шарика, который грелся на солнце, лежа на подоконнике. Шарик радостно завилял хвостом: со мной он был готов хоть на край света, а уж на дачу – тем более.

Я его энтузиазма отнюдь не разделяла. Особенно удручала мысль, что придется поведать маме об окончании моего романа и выслушать (в очередной раз) все, что она думает о моих перспективах выйти замуж и ее перспективах понянчить внуков. Оканчивались ее рассуждения всегда одинаково – надо было выходить замуж за Виталика, который с завидным упорством ухаживал за мной еще со школы, делал предложение с регулярностью раз в полгода и решительно не желал понять, что у нас с ним ничего не получится. В его жизненном плане была женитьба, а меня он выбрал потому, что я была из приличной семьи (наши мамы были лучшими подругами), приятной наружности и с хорошим здоровьем. То, что у нас не было никаких общих интересов, разные взгляды на жизнь и что он мне просто-напросто не нравился, его никоим образом не смущало, и после каждого моего отказа он терпеливо и занудно перечислял по пунктам преимущества нашего брака. Отвязаться от него я смогла, лишь потеряв голову от любви где-то на втором курсе. После того, как Виталик застал меня в подъезде страстно целующейся с похитителем моего сердца и разума, до него наконец дошло то, что я безуспешно пыталась ему втолковать. Уже через полгода Виталик был женат на дочери другой подруги своей мамы, мой головокружительный роман окончился ничем, а моей маме оставалось только грустить и жалеть свою никчемную дочь.

После окончания университета, под повторяющиеся мамины сентенции о том, что пора бы подумать о создании семьи, молодость быстро проходит, и прочее тому подобное, я проводила дни в прочесывании сайтов кадровых агентств, в конце концов нашла вакансию, с которой мы друг друга вполне устроили, и решительно сосредоточилась на работе. Та ответила мне полной взаимностью – карьера уверенно пошла в гору.

Вот так и получилось, что в то время, когда мамины подруги гордо катили коляски с внуками и со вкусом перемывали косточки зятьям, она стыдливо выгуливала Шарика, когда я была в командировках, и на вопросы обо мне отвечала односложно. Подруги сочувственно качали головой – еще бы, у их-то дочерей все было как у людей: муж (пусть даже пьющий и гулящий) и ребенок, а то и несколько (полностью повешенные на бабушку). Моя успешная карьера, финансовая независимость и Шарик вызывали лишь всеобщее сожаление. Самое ужасное я маме, конечно, не говорила – мне совершенно не хотелось замуж.

Наверное, я родилась с талантом выбирать не тех мужчин. Если уж меня угораздило влюбиться – это можно было считать верным знаком – с парнем что-то не так. Причем настолько не так, что через пару недель моей основной задачей будет корректно избавиться от него. Как минимум – мы окажемся кардинально разными – в мировоззрении, моральных понятиях и системе ценностей, как максимум – боюсь даже вспоминать.

Так что после нескольких подобных попыток завести нормальные отношения я пришла к несложному выводу, что со мной что-то не так, взаимная любовь и семейное счастье мне не светят при любом раскладе и пора заканчивать эти эксперименты, пока мое сердце не превратилось в измочаленную тряпочку. На вопросы о поисках «своей половинки» гордо отвечала, что половинки есть сами знаете у чего, а я изначально целая. И несколько свысока поучала подруг, что только наивные девочки могут верить в то, что у каждого где-то есть тот самый единственный «свой человек». Но временами что-то тоскливо скреблось в душе, словно бездомный котенок, и требовало любви и ласки, и самостоятельная сильная женщина исчезала, оставляя вместо себя отчаянно одинокое существо. Это существо безумно скучало по тому самому единственному с родственной душой и подходящей по рельефу половинкой сердца.

Вместо того чтобы уехать на дачу, я отправилась в парк, погулять с Шариком и подождать, не придет ли само собой решение о судьбе моего отпуска. Не знавший поводка песик бежал то впереди, то позади меня, словно на невидимой резинке, никогда слишком не удаляясь, а я бродила по дорожкам, щурилась на солнышко и ни о чем не думала. От этого увлекательного занятия меня оторвал телефонный звонок. Номер был незнакомым, как и бодрый голос в трубке.

– Катя, привет! Это Костя. Мне Макс передал твои исторические реликвии.

– Что? Ах, да, – я припомнила вчерашний разговор с соседом, – Так это действительно реликвии?

– Пока неясно, но перспектива есть, – туманно объяснил Костя и немедленно перешел к делу. – Скажи, пожалуйста, что представляет собой место, где были сделаны эти находки?

– Деревня Заречье, Лужский район.

– Заречье? Река, так полагаю, Луга? На каком расстоянии от деревни?

– Точно не знаю, – я растерялась от внезапного расспроса с пристрастием. – Не очень близко, но пешком дойти можно.

– Какой рельеф местности, на которой был сделан раскоп? – археолог-любитель закидывал меня вопросами с энтузиазмом прокурора, желающего поскорее вывести преступника на чистую воду.

– Это горушка невысокая, – поспешила объяснить я. – Когда-то это место называли Мóгилы.

– Кладбище, что ли? – не понял Костя.

– Нет, просто так называли. Но вообще-то…

– Что вообще-то? – прокурор был весьма дотошным.

– Братья не стали дальше копать, потому что наткнулись на кости. Человеческие, очень древние, судя по всему, – нехотя призналась я.

– Отлично! – хищно обрадовался собеседник. – Я перезвоню.

И действительно, он перезвонил уже в тот же вечер и предложил встретиться на следующий день, выпить кофе и пообщаться. По его словам, удалось выяснить «кое-что любопытное». Я с удовольствием отложила отъезд на дачу, а на встречу с бизнесменом-археологом позвала и Макса, который был заинтригован не меньше меня.