Вперед всех рванул Коромыслов со словами «ну держись сучий потрох» за ним и все остальные, но уже выкрикивая обычное «За Родину!». Обходя с фланга прикрывая наши танки, вперед бежали бойцы. В руках мой родненький ППШ как продолжение руки, иногда мне кажется, что он сам как живое существо, и самостоятельно ведет бой. Вот и сейчас ощущение, что это не я бегу по выщербленной земле, а кто-то другой выполняет все движения, а я всего лишь наблюдатель и вижу, как вокруг творится ад. И если он действительно существует, то там должно быть так же.

Справа загорелся танк, фриц поганый все же попал, надо бы тоже подобраться поближе и гранатой гадов фашистских. Алешка что кричит и показывает кому то рукой видимо просит прикрыть, но это не мне так что не буду отвлекаться. Не слышно не голосов, не криков, только взрывы снарядов, да жуткий гул от танков.

Так что там с нашим подбитым танком, а вижу, ребят вытащили. «Бабах ох ёй» прямо рядом бомбануло. Упал на землю, сердце из груди выпрыгивает, дыхалки не хватает, но так вроде цел, руки ноги слушают, поднял голову, но все равно от дыма ни чего не видно. Ползу по-пластунски, кашель падлюка разбирает, нос землей забит. Глаза вроде чуть прозрели, так что цель вижу, тут с боку стон услышал, подполз, а это тот самый солдат, который был недовольный нашим приездом. Подобрался к нему поближе

–Ё… как же тебя так. – Рука вместе с плечом буквально наизнанку вывернуты, я подобрал куски свисающего мяса и попытался собрать, так как было. Руки у меня дрожали и вытащив из-за пазухи тряпицу, специально на такой случай припасённую, попытался перевязать. Кое как скрутив, уложил бойца по удобней и пробормотал воющему от боли, чтоб он держался, там уже санитары должны подоспеть, а я дальше рванул. Ноги не слушаются, руки дрожат, но надо вперед, вон танк 85 без защиты, я к нему и ППШ мой верный работает как положено. Смотрю, удачная позиция достал гранату и под днище немецкому «Тигру». Бабах, ого знатно получилось, разворотило бедолагу. Потом опять бег, опять стрельба, дополз до окопа и буквально свалился в него.

Боже мой когда же это кончится, опять поблизости снаряд разорвало опять в грязи лежу, опять кашель разобрал, и из рта куски земли вылетают. Откашлявшись и тяжело дыша, прислонился к прохладной земле лицом слегка остужая, разогретую до красна голову. Немного отдышавшись, огляделся, рядом боевые товарищи, кто лежит, кто сидит. Но все в относительном порядке, мало знакомый дед стонет с перевязанной окровавленной головой, а рядом с ним Петруха хлопочет вот и Степан неподалеку разложился.

– Вроде все стихло, глянь Рязанов чего там? – Прохрипел Зинченко, подозрительно тряся головой, или контузия, или тик не иначе. Я приподнялся и выглянул, действительно было тихо, встал в полный рост и увидел как оставшиеся немецкие танки и хромающие солдаты покидают поле боя.

– Отступают! – радостно возвестил я, и перевел взгляд на своих. Рядом сидел Степанюк.

– Ты как Иван? – На что тот лишь устало кивнул, видимо сил на разговоры уже совсем не было.

– Рыжий, ты Акимова не видел? – задал вопрос, глядя на всегда бодрого здоровяка.

– Неа не видал, здесь по крайней мере его нет.

Подползший Коромыслов постучал меня по плечу и сказал.

–Ежели тут нету, знама там остался. – Сердце болезненно кольнуло, неужто Алешку зацепило. Все же верный товарищ.

Бой закончился, теперь уже не по-пластунски идем пожинать плоды. Собираем брошенное оружие, как нашими так неприятелем, танкисты занялись своими боевыми конями, а нам теперь самое сложное собрать и похоронить мертвых. Санитары уже позабирали раненых, я вызвался копать могилу, уж лучше копать, и руки заняты, и мыслей меньше. Копаю, а сам посматриваю на тела которые складируют рядом. Все ж свои родные, хоть многих и не запомнил как зовут, но все парни были хорошие.