Как он только мог забыть? За такое и из основного состава могли исключить или даже не взять вообще. А чтобы собрать всё то, о чём говорил тренер, нужно было потратить добрых полторы недели. На тренировке он старался держаться подальше от тренера, чтобы тому не взбрело в голову повторить вопрос Тима. Весьма сложно, потому что для этого нужно было не давать никаких поводов, чтобы обратить на себя внимание, и тренироваться без малейшей ошибки, что Кайл, по известному всем закону знаменитой подлости, выполнял с великим трудом. Он терпеть не мог, когда на тренировках были посторонние личности, за некоторым исключением, а именно в этот день тут ещё и этот китаец сидел, с которым Алекс в последнее время проводил до странности много времени. Обычно такое знакомства до добра не доводили, припомнил Кайл, да и вообще…

– Милтон! Не стой столбом!

Кайл вздрогнул, тут же принявшись отрабатывать передачи дальше. Нет, в этот день Рейнолдсону не нужно было попадаться на глаза.

До привычности пасмурный день, как и все десять предыдущих, не отличался яркой и радостной обстановкой, которая подходила именно для поиска того, чего и не представляешь и что нужно найти к послезавтра, как напоследок сказал тренер. Коротко попрощавшись с доброй половиной команды, которая отправилась опустошать очередное пристанище сэндвичей и жареной картошки, попрощавшись скрепя сердце, потому что обычно он был в первых рядах этой компании, Кайл отправился домой.

– Что-то ты рано, – встретила его мать. – Тренировки случаем не пропускаешь?

– Неплохая идея, – не подумав, ляпнул Кайл, тут же скрывшись по направлению своей комнаты.

В этот вечер ему удалось собрать большую часть требуемого, но не всё. Хотя и этого было достаточно, чтобы восстановить душевное спокойствие и равновесие, забросив окончательные поиски на самый последний момент. Кайл никогда не выполнял всё сначала, откладывая на последний срок, и последняя сдача документов не стала исключением. Не то чтобы документы и другие официальные бумаги были подобны секретным файлам Пентагона, всего лишь беспорядок в его комнате служил защитой не хуже самого новейшего антивируса.

А время, как и хмурые тучи в небе, шло слишком быстро, так, что и не ухватить. Оставался последний день и последняя не такая важная, но почему-то нужная бумажка, которая никак не желала находиться. Может, всё было бы и легче, но вечеринка по поводу очередной победы в предыдущий день оказалась шумной, и пропустить её было бы страшным грехом. И вот теперь, как следствие, может, слабоволия, а может, слишком короткой юбки Джен, девушки из группы поддержки, которую Кайл непременно вызвался проводить до дома, потому что Алекс, конечно, же не справиться… оставался всего день. Да где бы эта бумажка могла быть? Кайл мог бы сказать, что её спрятала сестра, чтобы проявить свою маленькую милую месть, да вот они уже выросли из этого. Да и эти несколько дней она разговаривала с ним крайне редко, до сих пор обижаясь.

– Посмотри в отцовском кабинете, – сказала мать, когда Кайл всё-таки спросил её о предположительном местонахождении своенравного документа.

Кабинет этот всегда был и оставался самым загадочным помещением в доме. Редко когда в него захаживал кто-то, кроме самого мистера Милтона. Совершенно нельзя было открывать дверь, если он там работал, и нежелательно заходить туда, если его там не было. Но экстремальные обстоятельства требуют экстремальных решений, и вот через пять минут Кайл уже перебирал стопку всяческих бумажек и бумаг, аккуратно, насколько это было возможно, складывая их обратно. Ничего особенного, ничего не значащие документы, кроме…

Освещение было скудное, день уже давно превратился в вечер, который спешил окунуться в ночь, но даже и этого скудного освещения хватило, чтобы мельком прочесть на случайно выпавшей из конверта бумаге чей-то явно незнакомый почерк. Почерк спешащего сообщить весть человека. Женский почерк.

Кайл поднёс маленький листочек поближе к глазам, уверенный в ошибке и разыгравшемся воображении, но нет, все было верно. «Я беременна… от тебя».

Ещё с несколько секунд внимательно рассматривая листок, будто от пристального взгляда он мог выдать еще несколько строк, Кайл уже решил, что это что-то вроде старой рекламы или чьего-то глупого розыгрыша. На глаза попался конверт, из которого выпал листок. Отложив листок, он повертел конверт в руках. Бумага пожелтевшая, да и марок таких уже лет десять не делают, если вообще люди ещё пишут письма на обычной бумаге. На месте даты значился тысяча девятьсот девяносто… последнюю цифру было не разобрать из-за налипшей грязи. Давнее письмо… Зачем такие хранить? Отправитель… В комнате стало совсем темно, внизу раздался звук закрывшейся входной двери – вернулся отец. Кайл как можно быстрее привёл всё в первоначальное аккуратное состояние, забросив письмо в самый дальний угол нижнего ящика, где оно и было до этого, не читаемое уже с десяток лет.

Оказалось, нужный документ лежал на самом видном месте на стеллаже кабинета. Последняя нужная бумажка была найдена, теперь оставалось привести их в порядок и сложить вместе. Но как могла некто по фамилии Дэвис около двадцати лет назад отправить такое письмо?

Весь остаток вечера Кайл не мог избавиться от мыслей об этом письме, и нет-нет, да появиться оно снова перед глазами. Знакомая фамилия… Теперь отец казался ему каким-то другим, незнакомым человеком. А если это письмо и впрямь настоящее? Кайл усмехнулся своей доверчивости. Нет-нет, это абсурд. Кайл уселся за игровую приставку. В последнее время Алекс был сам не свой – легко обыграть на этот раз. Нажатие кнопки, снова… Игра никак не шла в этот вечер. Кайл решил пройтись по улице около дома. Дождь к этому времени как раз утих, тучи начали рассеиваться, и можно было даже увидеть редкую звёздочку.

– Ты куда? – спросил его отец, когда он уже взялся за ручку двери.

– Я… так, прогуляться, – только и ответил Кайл, тут же выйдя на улицу.

Нет, теперь казалось, что отец был ему совсем незнаком. Холодный ветер немного остудил буйную голову, и Кайл уже почти уверился, что это письмо фальшивка, розыгрыш… всё, что угодно, только не настоящее письмо.

В домах, стоящих на Тисдалл-стрит, уютным светом горели окна, создавая красивую иллюминацию, согревающую в этот холодный вечер. Но если это письмо всё-таки настоящее, то у них с Эйприл должен быть брат или сестра примерно того же возраста, вдруг стукнула мысль Кайлу в голову. От такого он даже остановился на улице на полном ходу. Хотя, во всяком случае, шанс встретиться с этим человеком равен один к ста. Или даже к тысяче. Кайл усмехнулся такому, повернув обратно к дому. Стало совсем холодно.

– Привет… – сказал Кайл, от неожиданности встретить кого-то у калитки дома даже не сориентировавшись, что сказать кроме этого простого слова.

Около дома стояла сестра, как и в прошлый раз, с этим Дэвисом. Дэвисом? Перед глазами снова возникло то самое короткое письмо. Неужели шанс один из ста случился именно сегодня и именно с ними?

– Ладно, я пойду, – тихо сказал Дэвис, ласково поцеловав Эйприл в лоб. Потом он уселся на свой велосипед, который до этого придерживал одной рукой, и разогнал скорость не хуже, чем у старенького форда.

– Ты что, следишь за мной? – раздражённым тоном спросила Эйприл, обернувшись к брату.

– Ещё чего, – хмыкнул Кайл, на миг забыв все свои подозрения и умозаключения. – Просто вышел пройтись.

– Ну да… – протянула Эйприл. – И здесь в это самое время ты просто случайно здесь оказался.

Сестра отворила калитку, зашла внутрь двора, не заботясь о том, последует ли брат за ней или же останется мёрзнуть снаружи. Она всё ещё не могла простить ему то, что он не пришёл за ней, предпочтя её своим каким-то более важным делам, поэтому в последнее время он всё чаще действовал ей на нервы.

Чудесный вечер подходил к концу. Теперь Мэтт встречал Эйприл после репетиции, а когда он рядом, может ли случиться что-то плохое? Каждый такой вечер был мимолетно долгим и одновременно с тем бесконечно коротким. И им хотелось уловить ещё одно мгновение, проведённое вместе, но… Несмотря на то, что многим хотелось бы притормозить движение солнца, оно продолжает свой давний путь вот уже которую тысячу лет. Ей хотелось провести с Мэттом как можно больше времени, всю жизнь, но обязанностей и обязательств никто не отменял. Учёба (то, что они учились в разных школах несколько напрягало), репетиции у неё, тренировки у него, семья… Брат Эйприл больше чем недолюбливал Мэтта, что некоторым образом осложняло их отношения, но зато она несколько раз бывала у него дома и с его родителями была давно знакома. Сложности были всегда, но, оставив их без внимания, Эйприл могла сказать, что она счастлива, как не была никогда.

Она была счастлива быть с ним каждую минуту, каждую секунду слышать его, говорить с ним. И даже молчать с ним было приятно, просто находясь рядом и держась за руки. И когда от случайного прикосновения кожа покрывается мелкими мурашками, а внутри становится легко и тепло. Когда сердце начинает стучать всё чаще перед тем, когда они должны встретиться снова. Наверное, это и есть то, о чём поют в песнях и пишут почти во всех книгах.

Теперь Эйприл часто встречалась с парнем, почти всегда. Почти всегда Мэтт встречал девушку после школы, а если и нет, то после репетиции в гимнастическом зале проводить домой считал просто своей прирождённой обязанностью. А выходные же… О, это были редкие дни, которые они могли насладиться только друг другом и ничем более. И следующий день был как раз из таких.

– Привет, – сказал ей Мэтт, встречая Эйприл неподалеку от дома. – Что выбираешь: в кафе или на набережную?

– На набережную, – недолго думая ответила девушка.

Каждый из таких дней, проведённых вместе, казался самым восхитительным, несмотря на неприветливую погоду, и были подобны целой отдельной жизни. И каждый такой день был неповторимо прекрасным, будь то просто прогулка в парке или вечеринка в шумной компании. Главное – что вместе.

Этот день выдался ветреным и немилосердно прохладным, всё настойчивее извещая о приближающихся холодах. Ветер нетерпеливо гнал облака в небе, мелкие гребешки на поверхности моря и желтые листья по земле. Ветер подгонял прохожих, неосторожно задержавшихся на непривычно малолюдной набережной, и пытался взлохматить перья чаек, непоколебимо устроившихся на берегу. Только их двоих ветер будто не замечал, стараясь не потревожить своим прохладным осенним дыханием.

– Не холодно? – спросил Мэтт, после особенно сильного порыва ветра.

Эйприл, легко улыбаясь, только отрицательно покачала головой, и тёмный водопад её волос заструился по-новому. Говорить не хотелось нисколько, молчание было ценнее, потому что разговаривали их сердца.

В этот день особенно не хотелось расставаться, и домой Эйприл пришла довольно поздно, настолько, что мать даже сделала ей замечание. Впрочем, этим все и ограничилось. Ей хотелось подольше сохранить эти воспоминания о сегодняшнем дне, это покалывание на коже от холодного ветра, это тепла его рук.

– Эйприл, погоди, – позвал её брат, когда она уже ступила на первую ступеньку лестницы.

Она нехотя обернулась.

– Чего тебе?

– Я это… – замялся Кайл.

Подождав две секунды и не услышав продолжения многосложной фразы, Эйприл уже развернулась и начала было подниматься дальше, но Кайл остановил её, удерживая за локоть.

– Мне нужно поговорить с тобой, – наконец сказал он.

– А мне не о чем с тобой разговаривать. Пусти…

– Это важно.

– То, о чём я просила по телефону, тоже было важно.

– Да, знаю. Я сожалею об этом, но… ты должна меня выслушать.

Лицо брата стало вдруг таким серьёзным, таким… если бы Эйприл не знала его достаточно близко, то сказала бы – умоляющим. А в голосе звучало что-то, что заставило её прислушаться к брату. Поэтому спустя несколько минут они уже были в комнате Кайла.

– И что ты хотел сказать такого важного? – небрежно сказала Эйприл, присаживаясь на стул.

Не зная с чего начать, Кайл взял в руки маленькую фигурку тигра, свой давний талисман, настолько давний, что и сам не помнил, откуда он у него взялся, что не мешало ему брать его на каждую важную игру с собой. Повертел в руках, положил обратно на полку.

– Я, наконец, все документы на Нью-Йорк собрал, – неожиданно сказал он.

– Поздравляю. Это всё?

– И пока я их собирал, нашёл кое-что. – Кайл ещё немного помолчал. – В кабинете отца нашел письмо одной женщины. Она писала… написала, что беременна от него.

При этих словах глаза Эйприл удивлённо расширились.

– А фамилия этой женщины – Дэвис, – резко закончил брат.

Некоторое время Эйприл молчала. В комнате настала глубокая тишина, да такая, что можно было расслышать тиканье часов, висящих в коридоре. Потом Эйприл вдруг громко рассмеялась.

– Шутишь, да? – сквозь смех произнесла она. – Да с таким л-лицом!

Новый приступ смеха.

– Я говорю серьёзно, – твёрдо сказал Кайл, прервав тем самым приступ смеха. – Это правда. Я держал это письмо в руках. Я не шучу.

– И так всему и поверил? Это ведь розыгрыш какой-нибудь, – всё так же смеясь сказала Эйприл.

– Тогда почему отец хранит письмо так долго? – Это предположение подействовало на сестру немного убедительно, и она перестала смеяться.

Эйприл задумалась, замолчав ненадолго.

– Ну даже если так, думаешь мы встретим нашего предполагаемого родственника? – спросила девушка.

– Уже встретили, – уверенно сказал Кайл.

– Как? – Эйприл снова усмехнулась. – Или хочешь сказать… – Она запнулась на секунду, глаза её испуганно расширились, но потом она совладала с собой. – Нет, это всё ошибка.

– Подумай сама, всё сходиться. И возраст, и город, и…

– Прекрати!

Эйприл сказала это громко, почти обиженно и точно раздражённо, но неожиданно сознание резануло воспоминание о том, как она и Мэтт в первый раз были вместе в кафе. Аллергия… как не доказательство?

– Это всё ошибка, я не верю, – сказала она, поднявшись со стула и направляясь к двери. – Нет, не верю…

– Не верю, что «последние дни» могут быть заразны, – в ответ на просьбу отпустить пораньше по случаю больного младшего брата произнёс Форстер, недовольно сдвинув брови настолько, что ещё немного, и они превратились бы в одну.

Ну да, Мэтт другого и не ожидал и попросил-то скорее по привычке, чем по необходимости. Если он не успеет вовремя, она подождёт. Так привычно – спешить к школе Мэджи после окончания тренировки, так привычно встречать у школы Эйприл, так привычно провожать её домой. Порой в команде над его обязательностью даже подшучивали, говорили, что он позволяет своей девушке управлять собой во всём, чем пятнает честь если не всей сильной половины человечества, то их школы – уж точно. А он особо не обращал внимания на такие замечания. Ему было достаточно быть с ней, слушать её, слышать её лёгкое дыхание.

В этот день небо полностью заволокло тучами – того и гляди, дождь начнётся. Не хотелось бы, ведь быстро ехать на велосипеде по мокрому асфальту не так уж удобно. Он ехал как можно быстрее, и первые капли упали, когда он уже прислонил свой велосипед к школьной ограде.

Эйприл шла медленно и на первый взгляд казалась бледной. А глаза были покрасневшими, будто она две ночи не спала. Движения замедленные, и, ничего не замечая, она шла, опустив голову. Мэтт, только увидев её такую, испугался – не случилось ли что-то? Парень уже ступил шаг навстречу, но сумел вовремя сдержать себя, оставшись дожидаться у входа.

– Ты… уставшая. Что-то произошло? – тут же спросил он, как только девушка подошла к нему.

Он приобнял её, будто мог принять часть груза её проблем, какими бы они ни были, на себя. А Эйприл запоздало посмотрела на него, долго вглядываясь, будто не узнавала. Если бы Мэтт не окликнул её, она бы прошла мимо, даже не заметив.

– Что случилось? – снова спросил он Эйприл.

Вдруг Эйприл резко скинула его руку со своего плеча, отойдя на пару шагов.

– Что с тобой? – встревожился Мэтт.

– Прости… – тихо сказала она, проведя ладонью по лицу. – Просто устала.

Дождь был мелкий, от него был бы не способен защитить зонтик, и вода, собравшаяся в маленькие капли, торжествовала. Холод. Этот холод отдалял её. Всю дорогу Эйприл не произнесла ни слова, стараясь держаться от него на расстоянии и оставляя Мэтту только неясные и смутные догадки. На вопрос «что случилось?» она отвечала только, что «всё хорошо», что только убеждало парня в обратном. Что могло произойти за один день?

Она оставила ему только смутный туман догадок и тысячу сомнений, создав только настроение, полностью отвечающее затянутому тучами небу. Неспокойно, неспокойно сделалось на сердце, будто какой-то неподъёмный груз привязали к нему, последний грамм к которому добавила Эйприл, попросив его не встречать её после репетиции, потому что она собиралась куда-то с подругами. Ничего не значащая просьба, но…

Так продолжалось и в следующий день, таков был и день после него. Только через несколько дней Эйприл медленно начала становиться прежней, весёлой и радостной, не объясняя своё прежнее состояние ровным счётом ни одним словом. Хотя нет-нет, да и отдёрнет резко руку, тут же при этом извинившись.

Но вскоре всё вернулось на свои места, и солнце засветило по-прежнему – как всегда, за облаками.

– Скажи, ты бы не оттолкнул меня, если бы я оказалась преступницей? – спросила как-то раз Эйприл, перехватив его руку и переплетая пальцы.

Тогда у него дома никого не было, и они решили незамедлительно воспользоваться таким случаем, чтобы никто, абсолютно никто не мог помешать их маленькому миру, разделённому только на двоих. Так, сидя на краю кровати, потому что других подходящих сидений в его комнате не было, можно было провести хоть час, хоть целый день, наслаждаясь ощущением того, что вот, твоя половинка совсем близко.

– Любил бы ещё сильней, – улыбаясь, ответил Мэтт.

– А если бы я оказалась… твоей сестрой?

– Ты о чём?

– Смог бы любить меня, если бы я оказалась твоей сестрой?

– Эйприл, ты всё для меня. Я всегда буду любить тебя, кем бы ты ни была.

Она сначала улыбнулась, надежнее переплетя пальцы рук, но вдруг после этого опустила голову, ещё долго её не поднимая.

– Что-то не так? – забеспокоившись, спросил Мэтт.

Она только покачала головой, так и не взглянув на него, но и руки не отпуская.

Трудно было бы сказать, прошло ли пять минут или пять часов, но за окном на улицах уже надежно устроилась тьма, изредка рассеиваемая фонарями. Ей было тяжело, её сердце что-то гложило, Мэтт понимал это. И так хотел помочь. Но не мог. Знать бы отчего.

Эйприл ушла, как только услышала хлопок входной двери на первом этаже. Ушла, сказав всего лишь пару слов на прощание. Ушла, попросив не провожать её.