Габриэла легонько толкнула меня в нужном направлении. Я обернулся к ней. Девушка улыбнулась мне, будто бы благословляя. Я смутился и направился в сторону фонтана. О, Великий Создатель! Что я творю? Мне нельзя, нельзя ни в коем случае влюбляться в Марию! Я не хороший человек, а она слишком важна. Мне нужно выкинуть эти чертовы мысли из дурной головы и заняться делом!

Я не так быстро, как этого хотелось бы, продвигался через плотную толпу сущностей и людей. Все усложнялось тем, что периодически меня останавливали, задавая не очень приятные вопросы, в том числе, почему меня так долго нигде не было видно и не слышно. Парочка Ангелов даже рассмеялись, сказав о том, что они давно решили, что я примкнул к тем, над кем всесильно мое колдовство. К мертвым. Ангелы решили, что я уже давно сдох. Чертовы ублюдки! Ненавижу их! Я одарил эту огненокрылую парочку самой ядовитой своей улыбкой и двинулся дальше в сторону фонтана. Когда я уже видел изящный силуэт Марии сквозь редеющую толпу, мне навстречу попался угрюмый Николай. Его лицо выглядело несчастным, он даже не заметил меня, когда слегка задел меня своим плечом. Экзорцист извинился, так и ни разу не взглянув на меня. Я нахмурился и остановился, обернувшись на Николая. Его плечи были понурые. Не таким я видел его в нашу последнюю встречу. Проводил его взглядом и подошел к Марии. Девушка заметили меня, и ее удивительное лицо буквально расцвело. Я с трудом подавил в себе улыбку. Трудно было не ответить на то, как радовались просто тому, что тебя увидели. Проклятье, что она со мной делает? Я с трудом взял себя в руки и вновь нацепил на лицо маску безразличия. Я подошел к девушке. Было заметно, что ее улыбка слегка потускнела, видя мою бесстрастную гримасу. Так было лучше для нее самой же. Как она не понимает?

– О чем с тобой разговаривал Николай?

Маша метнула на меня взволнованный взгляд и ее улыбка сразу пропала.

– Он… Он просил прощения за то, что накричал на меня и… – Лицо Маши стало беспокойным, – он сказал, что грядет битва…

Я нахмурился.

– Битва?

– Да, отец сказал, что к ним являлся Архангел и просил не вмешиваться, когда все случить. И что… Что ангелы собираться забрать меня, но демоны пойдут на них с войной. Он, – она тяжело вздохнула, – переживает за меня.

– Азазель! – Почти прорычал я. Маша вздрогнула, – Где, черт возьми, носят Белиала? Почему ты здесь одна?

Девушка совсем растерялась. Чертов придурок! Мне нужно лучше сдерживать свой вспыльчивый характер.

– Маша, я не хотел…

– Бел разговаривает с ангелами,– тут же перебила меня девушка, – два ангела с горящими крыльями окружила его, и попросила поговорить наедине.

– Это не оправдывает его! Черт возьми, он не должен оставлять тебя одну ни при каких обстоятельствах! – Вспылил я.

Девушка залилась румянцам и опустила глаза. Я же судорожно начал искать этого гаденыша Белила глазами в сверкающей толпе чудовищ.

– Маркус, – раздалось рядом.

Я злобно глянул на Белиала. Дьявол наградил меня понимающей улыбкой и подошел к Марии.

– Тебя никто не обидел, моя прекрасная спутница?

Он аккуратно взял руку девушки и нежно поцеловал тыльную сторону ладони.

– Ее могли уже выкрасть за то время, что ты отсутствуешь, – тихо прорычал я, не дав, Маши ответить.

Девушка в недоумении посмотрела на меня. Бел отпустил руку девушки и повернулся ко мне.

– Мария всегда под присмотром. К тому же вряд ли ты сам отведешь от нее взгляд хоть на минуту. – Он усмехнулся, – а мне, как хозяину Бала необходимо уделять время гостям, ты сам прекрасно об этом знал. Когда просил меня провести этот треклятый бал. – Голос Дьявола стал серьезнее и тверже, – а теперь, мой дорогой друг, – он хлопнул в ладоши, мгновенно меняясь в лице, становясь вновь добродушным хозяином замка, – пора танцевать! А вот и моя партнерша!

Маша опустила глаза и покраснела, но Белиал лукаво подмигнул мне и направился в толпу гостей. Где спустя пару мгновений уже целовал руку Гарбриэлы, с таким выражением лица, как будто она была последним глотком воды в адской пустыне. Я повернулся к Марии и наткнулся на прекрасные карие глаза. Как же я был без ума от этих глаз! Они не были порождением Магии, но они имели больше власти надо мной, чем алмазные переливы Великой Силы в ее глазах.

Девушка ждала. Я на миг растерялся. Я не доверял своему телу и своим эмоциям, находясь на расстоянии метра между нами, а в танце мне нужно будет держать ее в объятиях. Я, черт возьми, первый раз за свою бесконечную жизнь растерялся до такой степени, что даже не мог ничего сказать. Но мое тело жило своей жизнью, и я совсем не заметил, как ладонь раскрылась перед Машей, приглашая ее на танец. Щеки девушки залились очаровательным румянцем, сладкие губы растянулись в полуулыбке, и она без тени сомнения добровольно отдалась в мои объятья. Когда наши ладони соприкоснулись, заряд статического электричества пробежала между нами, но ни Машу, ни меня это не волновало. Потому, что когда вторая рука легла на ее обнаженную спину, и наши глаза встретились, мир вокруг распался на миллионы разбитых зеркал. Все вокруг осыпалось и исчезло в небытие, оставив только медленную мелодию и нас двоих. Моя рука спустилась на талию девушки и крепче прижала ее ко мне. Маша шумно выдохнула, как будто до этого не дышала вовсе. Мой взгляд сфокусировался на ее приоткрытых губах. Они что-то прошептали. Едва слышно. Но я прекрасно это слышал. «Маркус». Мое имя прозвучало как молитва. Но это было не верно, потому что божество это она, и я должен возводить ей молитвы, боготворить ее и лежать у ее ног. И потому теперь уже с моих губ сорвалось ее имя.

– Мария…

Девушка улыбалась. Своими красивыми губами и безумно красивыми глазами, цвета древесной коры, которую ласкал первый луч солнца. Наши взгляды переплелись, как наши пальцы. Плотно соприкоснулись, как наши тела в этом медленном танце. Коснулись друг друга, как наше горячее дыхание. Она была всем для меня. Не знаю, как давно это так далеко зашло. Но я был готов поклоняться Марии. Она безумно прекрасна, как внутри, так и снаружи. Алмаз, которому не нужна огранка, который прекрасный в своем естестве. И который бесценен для миров.

Тревожный колокольчик зазвенел у меня в голове, бесстыже возвращая меня в реальность, в ту мерзкую реальность, где такой нехороший мужчина, как я, мясник и агрессор, не может испортить жизнь столь чудесного создания. Мария прекрасна душой и могущественна и ей не нужно связываться со столь не подходящей партией. Я должен ее защищать. Только защищать, а не целовать.

Музыка закончилась. И мир вокруг вновь заиграл красками лицемерного мира. Маша по-прежнему стояла вплотную ко мне, взглядом витая где-то не здесь. Я закрыл глаза, разрывая нашу связь. Девушка как будто очнулась и неловко оглянулась по сторонам. Я медленно отошел от нее. Лицо девушки выражало растерянность. Покачал головой. По промелькнувшей боли в ее глазах понял, что она меня поняла без слов. Я поспешил поцеловать ее руку, пока она этой же ладонью не дала мне пощечину. Вполне заслуженную, надо сказать. И еще я так спешил, потому что, боялся, что самоконтроль рухнет, и она увидит горечь и муки в моих глазах. Ах, если бы она знала, чего мне стоило, сейчас вот так хладнокровно вести себя с единственной женщиной, которая рушит все мои неприступные границы. Я выпрямился и хотел уже уйти, но чья-то ладонь удержала меня за руку.

– Ты не можешь опять сбегать от меня, – тихо прошептала Маша.

Я взглянул на нее, призвав все свое самообладание. Девушка смотрела на меня уверенно и гневно, и я ощутил себя с полметра ростом, как будто это она, а не я, сейчас возвышаюсь над ней.

– Ты не можешь отрицать связи, что была у нас в танце. А мы даже не целовались!

– Маша, прошу…

– Маркус, – ее тон простерег меня от неверного ответа.

Я втянул воздух в легкие, собираясь с остатками своей силы воли перед этой маленькой женщиной.

– Маша, тебе показалось. Ты просто маленькая человеческая девочка, которая выдумывает себе принца. Но я не он. Я мрачный Некромант, который ценит и любит только свое одиночество и свободу.

Лицо девушки превратилось в статую, ни одной эмоции, взгляд в пустоту. Вот только статуя была фарфоровой, как и ее сердце, как и мое, задень и разобьется. И я медленно разжал ее пальцы и оставил ее. Через несколько шагов я обернулся. Возле нее стоял Белиал, нежно держа ее за руку. Она что-то говорила ему, а ее лицо все еще было фарфоровой маской.

Я остановился возле столика с выпивкой и залпом осушил несколько бокалов.

– Маркус, не стоит так много пить. – Промурлыкала Марглена, скользя своей ладонью по моему предплечью.

Мне стало противно. Я знаю, звучит не хорошо. Кто так отзывается о друге? Но сейчас, она вела себя не как друг. А мне не хотелось этого. Не сейчас, не с ней. Я поставил пустой стакан на стол. Неловко улыбнувшись Марглене, я ушел в толпу. Пока пробирался через этих надушенных, роскошно одетых до неприличия сущностей, я задыхался, мне нужно было пространство и уединение. Столько лет я прятался в своем особняке. Я отвык от толпы, меня просто давило их количество. Я остановился, что бы взять с подноса у официанта выпивку, как в толпе мелькнула до боли красиво лицо.

Маша.

Девушка танцевала. Когда ее партнер повернулся ко мне лицом, я ужаснулся.

Азазель.

Она танцевала с демоном. Я ринулся пробираться сквозь гостей к ним. Они вполне гармонично танцевали и разговаривали. Лицо Азазель выглядело довольным, почти счастливым, лицо Маши встревоженным, но не испуганным. Меня это тревожило. Либо девушку демон околдовал, либо…Я не хотел заканчивать эту фразу. Я буквально раскидывал сущностей локтями, но толпа как будто наоборот становилась плотнее. Впервые за много лет я испытал чувство страха за чужую жизнь. На меня накатывала паника. Я не успевал добраться до Маши. По дороге я выглядывал вокруг Белиала или Аббадона. Наконец я заметил Бела. Тот стоял в окружении Экзорцистов. Я поймал его взгляд и указал в сторону Маши. Но, как оказалось, Бел сам уже увидел происходящее и всячески пытался отделаться от людей, которые, казалось, нарочно удерживали его своими вопросами. Взгляд янтарных глаз Бела был не менее встревоженный. И вот, наконец, он вырвался от экзорцистов и направился к Маше, но он был дальше меня. Передо мной прошло два Архангела, заслонив своими огненными крыльями Машу и Азазель. Уриил недобро покосился на меня, но мне было совершенно насрать на него. Мне нужно было добраться до Маши. И вот Архангелы прошли, и я оказался возле девушки. Но она уже стояла одна. Она судорожно вцепилась мне в плечи. И я увидел в ее глазах неподдельный ужас. Это смелая девушка нарочно скрывала свой испуг перед демоном, но теперь-то я видел, в каком диком ужасе она была.

– Маркус, он здесь! Азазель здесь! Он танцевал со мной!

Девушку трясло. Я взял ее за плечи. Мое прикосновение заставили ее немного успокоиться.

– Я знаю, я видел. Он тебе не навредил?

– Нет, нет, Маркус. Он был через чур добр ко мне. Он просто уговаривал меня примкнуть к нему. Никакой грубости. Но я… Мне страшно, Маркус! Он как-то странно смотрел на меня!

– Все в порядке, не бойся. Я рядом.

Я прижал девушку к себе. Гости стали обращать на нас внимания. На меня и Машу в моих объятиях. Уже каждый присутствующий знал, кто есть Маша. Им всем было любопытно, почему потомок великой демонессы делает в руках Неприкаянного. Рядом появился Белиал.

– Он где-то здесь, – проговорил я, сканируя толпу взглядом.

И вот, в дальнем углу зала, у лестницы стоял Азазель, одетый, как и положено на Балу Лояльности, в черный фрак. Он смотрел прямо на меня. Демон улыбнулся и поднял фужер с шампанским в мою сторону. Он приглашал меня.

– Белиал будь рядом с Машей. Всегда.

Я аккуратно отодвинулся от девушки, а мое место рядом с ней занял Бел.

– Маркус, ты его видишь? – Прошептал Бел.

– Да, – я не спускал глаз с Азазель, как и он с меня, самодовольно попивая свой напиток, – и он – мой!

– Маркус, – позвал Бел, но я уже шел к Азазель.

Когда я поравнялся с мерзким демоном, его улыбка растянулась от уха до уха. Я еле сдерживал себя в руках, не позволяя ярости и зеленной магии во мне вырваться наружу. На лестнице я заметил Аббадона, который торопливо спешил ко мне на помощь. Но мне не нужна помощь, ничья. Этот подонок мой, только мой!

Я смотрел на демона, Азазель смотрел на меня. Его улыбка медленно превращалась в оскал, вытягивая идеальные белые зубы в острые шипы клыков.

– Ну, вот мы и встретились. Прогуляемся? – Демон положил руку на мое плечо и в это же мгновение мы исчезли из Дворца Белиала.

Мы оказались на заброшенной военной базе. Ну конечно, где же еще! За несколько километров от города и любых других мест, где возможно появиться подвыпившая молодежь этой жарко летней ночью. Здесь никто и ничто нам не сможет помешать, ни потревожит наш сугубо мужской разговор. Что ж, я обеими руками «за»! Огромное помещение, видимо раньше было клубом войсковой части. Из мебели конечно уже ничего не осталось, как и от стекол на окнах, но зато на самом приметном месте осталась практически целая сцена, на которой ранее красовалась трибуна. А теперь на ней во всей своей красоте падшего ангела блистал Азазель в безупречном черном фраке. Его голубые глаза злобно поблескивали в полутьме зала и были обращены на меня.

– Не об этом ли ты мечтал, Некромант, там, на Балу? – Крикнул через весь зал он. Разумно с его стороны телепортировать меня за десятки метров от себя. – Остаться со мной наедине!

Демон злобно улыбнулся.

– Не обольщайся, Азазель. Мои мечты никак не связаны с тобой. Тем более на Балу.

Моя улыбка выглядела не менее зловеще, чем у демонической твари в противоположной стороне зала от меня.

– О, ну, да, конечно! То милейшее создание. – Демон принялся расхаживать по сцене, – Такая изумительная, прекрасная и настолько же могущественна! Ты прав, я тоже, признаюсь, не мог оторвать от нее свой взгляд. Я еще очень свежо помню, как болезненно пульсировал мой член, когда я держал ее в своих руках в нашем сумасшедшем танце.

Я не думал, я мгновенно рванул с места к этому самодовольному ублюдку. Азазель довольно оскалился и в ту же секунду спрыгнул на пол, навстречу мне. На интуитивном уровне я понял, что все это ловушка, что этот говнюк просто злит меня, но его слова о Маше послужили для меня, как красная тряпка для быка. Она моя! Только моя! Хоть это и не было истиной, но мне до глубины темной души хотелось обратного. Я не мог позволить себе этого, по многим причинам. Но все же…

Я остановился в нескольких метрах от Азазель, а бетонный пол моими ногами дал трещину, и начал было уже рушиться, но я тут же отошел назад. Демон засмеялся. Совсем не по-человечьи. Жутко и громоподобно. Мои глаза пылали зеленым пламенем, и весь мир вокруг я видел только в этом цвете и цвете моего гнева. Я должен контролировать себя. Я должен быть внимательным с этой мерзкой тварью. И он не уйдет отсюда с этой противной ухмылкой. Потому что я сотру у него в кровь его хорошенькое личико.

– Ммм… Я так и думал, что нашему всеми любимому Некроманту небезразлична Мария. – С довольной ухмылкой проговорил Азазель. – Надо же, после всего случившего, после своей можно сказать смерти, – его синие глаза блеснули в полумраке, – ты вновь наступаешь на те же грабли.

– О чем ты говоришь?

– Да, ладно тебе, Маркус! – Демон начал расхаживать передо мной с совершенно невинным видом. Его гримасы на лице менялись так же быстро, как Вася ел Одержимых. – Всем же известно про твою несчастную любовь.

Я напрягся.

– Твою несравненную Астерию. Как сильна была ваша любовь и почему именно она погибла в расцвете лет, хотя ее пророчества говорили об обратном.

Я замер. Пламень внутри меня погас, и я вновь вернулся в своей больной памяти в тот вечер, когда у меня на руках в собственной крови умерла Астерия. Первая девушка, которая завладела моим сердцем и которая забрала с собой в подземный мир не только его, но и все мое благородство. Мои глаза затуманились, и я вновь и вновь переживал в душе тот сжигающий душу ураган горя, который душил меня, пока тело любимой остывало в моих объятьях. Я не мог пошевелиться, я застрял в лабиринтах своей памяти, а откуда-то издали доносился морозящий все мое существо голос. Стальной и злобный голос Азазель.

– Ее убили из-за тебя. Потому что ты был дланью Создателя, ты карал тех, кого наш любимый Отец посчитал предателями. А были ли они все предателями? Кто знает? Вот только ты не задумывался об этом, когда от твоего меча умирали не только непокорные, но их мечты. Ты нажил себе врагов, Маркус. Много врагов. Ты был как никогда могущественен и силен. Ты был не победим и бессмертен. В отличие от твоей возлюбленной. Да-да, ты совершил роковую ошибку, влюбившись в смертную. И твои враги добрались до тебя, – смех демона так и сочился ядом и злорадством, а я не мог, не мог даже вдохнуть, полностью утонувший в том самом дне, дне смерти Астерии и моей души, – они добрались до тебя через нее. И ты тогда умер, однозначно умер, хоть твое тело и спасли от ран. Так что, ты слаб, Некромант, уязвим и, конечно же, не вечен.

Демон продолжал источать яд из своих речей, а я его даже не видел. Во мне вновь все сломалось. Я слаб, бесконечно слаб. И я устал, устал бороться с самим собой и своими демонами.

– Ты виновен, только ты. Ее смерть на твоих руках. Ты должен поплатиться за свои грехи. Все грехи. Убей себя! – Голос демона налился сталью, от чего по телу прошла дрожь. – Убей себя, Маркус! Она заслуживает твоей смерти!

Как завороженный, со стеклянным невидящим взглядом, я разжал кулак и в моей руке из магии сплелся меч. Каждая клеточка моего бессмертного тела молила об этом. Моя душа рвалась расквитаться за свой грех, из всех темных уголков памяти всплыли образы Ангелов, которых я убил. Легионы, их были легионы. Никто из них не выдал своего брата по оружию, чьем мечом была пронзена грудь Астерии. Уриил с братьями потерял своих лучших воинов, пытаясь одолеть меня. И им почти это удалось. Я умирал в песках, которые так любила Астерия. Я был рад смерти, я приветствовал ее, пока изящной рукой суккуба не был возвращен на свет. Рагнета спасла меня от того, чего я так жаждал. Выходила меня, когда я не желал больше жить, скрыла от разъяренного на все Миры в то время Белиала. Она стала мне другом, о котором я не просил. Я выжил. Но хотел ли этого? Была ли мне дарована жизнь, как награда? Нет, потому, что Астерия умерла, а я нет.

Я поднял меч, направляя его зеленное острия себе в грудь, прямо в сердце, которое должно было остановиться тысячи лет назад. Я хотел этого.

Голос Азазеля продолжал напевать ядовитые речи, подстрекающие мою волю.

Откуда-то издали, будто вздох, легкий и шелковистый.

Голос.

Я хотел…

Вновь этот сладкий голос, но уже ближе, ближе ко мне. В моей голове, в моем больном разуме. Я пытаюсь расслышать этот шепотом, потому что мое рваное сердце тянулось к нему невидимыми нитями.

Я хотел?

Когда острие уже коснулось моего тела, проткнув ткань одежды, я четко услышал этот волшебный голос. Узнал его. Голос, который стал для меня одновременно Светом и Тьмой, Небесами и Адом.

– Маркус?

Маша.

Из глубин моего сознания меня звала Маша. Ее голос сначала звучал спокойно. Она звала меня, как будто потеряла в толпе. Но так и не могла найти. А потом он наполнился тревогой. Но всегда, всегда в ее голосе звучала нежность и любовь. Я увидел ее образ. Хрупкой и невинной девушки, которая столкнулась с ужасной правдой.

Пелена резко спала с моих глаз. Все чувства вернулись в реальность. Я распахнул глаза. Передо мной стоял довольный собой демон. Маши не было. Мы по-прежнему в заброшенном здании. Я, наконец – то выдохнул. Выдохнул с облегчением, потому что Маши нет здесь. Она на Балу с Белом. Значит, ей не грозит опасность, а почему я смог ее услышать в своем воспаленном мозгу, разберусь позже. Я резко убрал руку с мечом от своей груди. Азазель оскалился, заметив, что я вынырнул из транса.

– Чертов ублюдок! – Прошипел он.

– Должен заметить, что это больше относиться к тебе.

– Я не думал, что ты сможешь…

– Подожди-ка, – Только сейчас я понял кое-что важное. Важное в словах этой мерзкой твари. – Никто не знал, что Астерия могла видеть будущее, – я прищурился, мои глаза опасно блеснули зеленым отблеском, – никто, даже Ангелы. Я надежно укрыл ее дар от всех миров.

Азазель замолчал, крепко сжав губы.

– Ты упомянул про то, что я карал невиновных лишь из прихоти Создателя. – Мои глаза заполыхали диким огнем, когда до меня дошла суть его слов, и меч в руках мгновенно увеличился в размерах. – Но я карал только тех, кто не заслуживал иной участи. Все осознавали цену, за которое получали свое возмездие от Создателя. Кроме…

– Ну, давай низвергни меня еще раз! – Выпалил в сердцах демон. – Ты весь такой белый и пушистый, любимчик Отца, хотя мы! Мы были первыми его детьми! Мы хотели лишь только справедливости! А он заступился за этих никчемных людишек! Да еще и послал человека, пусть тогда уже и бессмертного, покарать нас!

Мои зубы скрежетали не хуже гвоздя об металл от злости, от гнева, что выплескивался из меня языками зеленной магии.

– Я был уверен, что это Ангелы! Я нашел улики против них.

– Ну, конечно нашел! Вот только в порыве своей уже тогда известной вспыльчивости и ярости не удосужился поискать мотивы. Мне просто нужно было выставить все так, что это твои собратья поквитались с тобой. А в этом я хорош! Признайся же!

– Мразь!

– Столько комплементов за один вечер! И как же в таком случае не раздуется моему эго!

– Я уничтожил не одну сотню Ангелов! А они были даже не виновны!

– За что тебе отдельное спасибо от всех демонов, – хохотнул Азазель. – Хотя ты и сам знаешь, что они далеко не невинные младенцы.

– Ты покойник, – я поднял левую ладонь, призывая магию.

Зеленые языки пламени зализали мои медленно сжимающиеся пальцы. Я призывал мертвых, десятки мертвых.

Азазель зашипел. Его синие глаза залились тьмой, а зубы превратились в лезвия. Он развел руки в стороны, и к его пальцам сразу же устремились тени из всех уголков зала. Он резко крутанулся на месте и в тот же момент вокруг нас плотным кольцом заполыхал черный огонь, высотой до самого облезшего потолка. Языки пламени в моей ладони тут же рассеялись, как и стоны мертвецов, чьи голоса доносились из-под наших ног.

– Твоим подручным мертвецам не пройти сквозь эту ловушку. – Лицо Азазель стало серым и отвратительным. – Я же сказал, что ты слабак без своих игрушек.

Я рассмеялся. Получилось уж совсем неприятно, отчего демон прищурил свои черные глазища.

– Я клянусь, что ты не выйдешь отсюда. Ты сдохнешь здесь. И мои, как ты выразился игрушки, мне совершенно не потребуются в этом.

Демон напрягся и весь подобрался. Я же раскинул плечи, растворяя меч в воздухе и мое тело начало меняться. Я редко использовал этот навык. Обычно мне хватало меча и товарищей по оружию за моей спиной. Но сейчас я один, отчасти это мой собственный выбор. Но вряд ли это спасет мерзкого демона от его неизменной участи. Мои татуировки на теле пришли в движение. Лапы Валерии обхватили мои руки, и ногти превратились в звериные длинные когти. Все мое итак немаленькое тело увеличилось в размерах, принимая форму огромного накаченного колосса. Волчий оскал растянулся на моем изуродованном гневом лице, глаза пылали зеленым огнем, а на спине, разрывая остатки фрака, раскинулись громоздкие белоснежные крылья Хантера.

Азазель зарычал.

– Завидуешь моим крылышкам, падший ангел? – Хохотнул я.

Демон громко фыркнул, отчего из его ноздрей пошел пар, а затем и сам изменился, принимая свою истинную форму. Тело увеличилось, разрывая одежду, кожа посерела, обтягивая острые углы перекошенного черепа. Две руку стали огромными, с длинными ящерными пальцами с острейшими лезвиями вместо когтей, а под ними выросла еще одна пара точно таких же чудовищных рук. Ноги трансформировались в мерзкое подобие конечностей с копытами вместо ступней, из спины вырвались черные перепончатые крылья, а на голове закрутились бараньи рога. Фу, какая мерзость! Азазель зарычал, глядя на меня своими черными глазами.

– Ты ведь уже знаешь, что Сила моей возлюбленной жены теперь во мне, не так ли?

– Это тебя не спасет.

Он только усмехнулся.

– Ты убил ее. Наслышан, что Белилал дал тебе хорошую взбучку за свою сестрицу. – На его кошмарном лице растянулась довольный оскал. – Ты лишил меня супруги. Я искренне опечален, но к счастью уже присмотрел себе новую партию.

Я напрягся.

– Мария. – Протянул он, будто пробуя имя на вкус. – Красивая чертовка!

Я рванул вперед с диким ревом, не давя ему закончить.

Демон взмахнул крыльями, намереваясь взлететь, но я ухватился за острый край его крыла, разрезая лезвием ладонь. С силой дернув его на себя, демон по инерции полетел вниз, прямо на мой беспощадный кулак. Удар пришелся точно в челюсть, высвобождая поток темной крови из мерзкого рта твари. Демон отлетел в сторону, падая на грязный пол, но тут же вскакивая и с яростью накидываясь на меня. Я в ту же секунду взмыл в небо, разнося ветхий бетонный потолок в пыль. Яркая полная луна залила хрустальным светом сочную зелень леса, погружая в умиротворенный сон летнюю ночь. Такая жалость, что придаться сейчас нарушить эту девственную природную красоту. Я расправил огромные крылья, зависая в воздухе, ожидая противника. В нескольких метрах от меня взлетел Азазель. Его жуткое лицо исказилось от злости и готовности разорвать меня на тысячу маленьких некромантов. Он ринулся вперед, врезаясь в меня со скоростью скорого поезда. Надо сказать, иметь четыре руки очень даже удобно в бою. Пока я удерживал одну пару когтистых рук, вторая пыталась располосовать мое лицо. Плотно слетевшись между собой, мы пытались нанести больше увечий друг другу. Лезвие его когтей прошлось мне прямо поперек лба, практически вырывая мой глаз. Я взревел от боли. Демон довольно зарычал, пытаясь повредить мне и второй глаз. Я стиснул зубы, призывая Силу. Из моей груди, сплетенная из волокна магии, вырвалась огромная волчья пасть, вонзая смертоносные клыки в серую плоть демона. Теперь завизжал мой противник, откидывая меня подальше от себя. Его бросок был достаточно сильный. Отлетая от него на десятку метров, я позволил магическому зеленому волку вырваться из меня и вцепиться в горло Азазель. Демон призвал свою Силу и в мгновение ока разорвал моего зверя на четыре куска. Демон впился в меня взглядом, тяжело дыша. Его могучая грудь была разодрана и сильно истекала темной густой кровью. Я сконцентрировался на изуродованном глазе и позволил ему хоть немного восстановиться с помощью магии. Потом я пожалею об этом, ведь рана вернется с большим уроном. Но сейчас мне было необходимо четко видеть врага.

– Ты ведь заешь, Некромант, что красотка запала на меня? – Хрипло крикнул демон, видимо, надеясь спровоцировать меня напасть первым.

Я стер тыльной стороной ладони кровь со лба.

– Тогда, – продолжал он, – когда она была у меня в руках, и я показывал ей картины будущего, она умоляла меня остановить все это. Такая могущественная и прекрасная, она умоляла меня. И между всего прочего, – тут он загадочно оскалился, явно довольный собой, – она просила меня оставить тебя в живых. Она видела мою мощь и явно осознавала, что я уничтожу тебя. Сотру с лица Миров! Она была такая жалкая! И ты еще надеешься, что слабая девчонка сможет уравновесить Миры? – Он засмеялся. – Не думаю. Она никчемна, так же как и ты!

Я молчал, обуздывая свою ярость. Я никогда не сомневался в Маше. Даже до пробуждения Силы я изредка наблюдал за ней. Она всегда была сильной, самоотверженной. И я верил в нее. И верю сейчас. Ничто не заставит меня усомниться в этой хрупкой девушке со стальной силой воли. Азазель дразнил меня. Он хитер. Но, не дождавшись той реакции, которую ожидал, с угрожающим рыком кинулся на меня. Мы вновь вцепились друг в друга, разрывая плоть до кости. Трансформировав свое лицо в пасть Валерии, я яростно вцепился в крыло демона, с треском разрывая его почти пополам. Тот заскулил, пытаюсь добраться до моих уже не белоснежных крыльев. Испачканные кровью перья посыпались снегопадом вниз, отчего Хантер на моем теле жалобно сжался в комок. Одной парой рук Азазель пытался вырвать мне крыло от самого основания. Мы боролись, как две бойцовские собаки, не жалея противника, желая только его крови и его смерти. Мы ненавидели друг друга, мы убивали друг друга, разрывая в клочья, мы бились за того, кого любили: Азазель за себя, я – за Машу. Только в эти летальные моменты жизни мы может разумно посмотреть на свою жизнь со стороны. В тот момент, когда на кону стоит все, абсолютно все, и пути назад нет, а фатальная угроза нависла над теми, кто тебе далеко не безразличен, не остается сомнений на счет чувств. Не скажу, что ранее я не размышлял о том, какие эмоции во мне пробуждает Мария, но только сейчас, когда вокруг происходит такой хаос, начинаешь давать отчет тому, что ты безнадежный трус и эгоист. Стараясь оградить девушку от себя самого, забываешь хорошенько подумать о том, насколько ты важен для человека. И сейчас, в тот момент, когда когти демона беспощадно разрывали мою плоть, мое сердце, мой разум безумно стремился к той единственной, которая по-настоящему нужна мне в моей бесконечной и пустой жизни. Я пытался оградить мир, чушь конечно, себя! Только себя, я прятал от людей, что бы ненароком вновь не почувствовать то, что так жаждала вся моя сущность. И тогда, тысячи лет назад, в золотых песках жаркой пустыни черноглазая девушка, безмятежно лежавшая на моей обнаженной груди, говорила мне: « Ты не одинок, ты просто еще не встретил предназначенную тебе, только тебе одному половинку души. Ту девушку, что согреет тебя в тысячелетия твоего одиночества. И это, мой милый Маркус, буду не я». Я возражал Астерии, клялся в любви, но как бы грустно это не звучало, она была права. Я пылал страстью рядом с Астерией, я любил ее, безусловно любил, но все то, что я сейчас переживаю, когда касаюсь Машу, вдыхаю ее запах, смотрю на ее, и целую ее, просто умираю и тут же возношусь на Небеса, а я там был, ребята, и то, что я чувствую рядом с Машей просто фейерверк эйфории! Она пробуждает во мне такие потаенные уголки души, о которых я даже раньше не знал. Меня тянула к ней, как бы я это не отрицал, как трава после суровой зимы, тянет к солнцу, впитывает каждый его лучик, и если однажды погаснет солнце, то трава погибнет вслед за ним. Всем, даже этой мерзкой твари, Азазель, было ясно, что твориться между нами, какое притяжение, какая химия у меня к этой маленькой смелой девушке, и только я смел это отрицать. И мне видимо понабиться умереть, что бы это дошло до меня. Вот только мне безумно хотелось жить, хотелось быть рядом с Машей, увидеть ее ласковые карие глаза, коснуться ее и никогда не отпускать. Вот только между мной и ею стояла эта зубастая серая тварь.