Новость в газетах появилась тем же вечером. Земные издания и межнациональный «Звездный вестник», иногда возникавший на прилавках человеческих магазинов, сообщали, что тринадцатого мая по небесному времени на чемпионате «Звезды с неба» неизвестный темный маг открыл огонь по зрителям, применив мощное запрещенное заклятие «Темный кулак».

Всего пострадало пятьдесят два человека и двое духов из группы «Нити», кто-то находился в тяжелом состоянии. Поймать нападавшего не удалось, имя и внешность также не узнали. Наш «Вестник» выдвинул версию, что эта была некая акция против магической связи духов и заклинателей, что тут же поспешила оспорить организация «ПротивZ» – понятия не имею, чем она занимается и где находится. Я должна была, на самом деле, радоваться – никому и в голову не пришло, что охотились за конкретными магом и духом…

Все эти новости принес мне Монокерос – на вторые сутки, зайдя меня проведать. Я только проснулась и хотела есть. А еще надеялась, что друг не прочитает в моих глазах правду. Говорить я старалась как можно меньше, потому как Единороги обладали врожденным чутьем на ложь. Но благодаря этой генетической особенности, я поняла, что он ни к чему не причастен. От души отлегло.

– Я здорово испугался, когда подумал, что они могут попасть в тебя, – признался Андрес. – Но вижу, что все обошлось.

– Хвала звездам, – хмуро произнесла я, прихлебывая чайный бульон.

– Думаю, тебе лучше забыть сейчас об этом и готовиться к выпускному.

– Это еще зачем? – сильно удивилась я.

До школьного праздника было добрых два месяца, и никто еще даже не заикался о мероприятии, даже завуч, которая охоча до таких штук.

– Чувствовал, что ты не в курсе, – кивнул друг. – К нам приближается Обруч Времени. Праздник будет через шесть дней.

– Что?!

– На верхах решили провести синхронизацию, – мотнул плечом Монокерос, – а нападение на звездных духов и их повелителей на чемпионате только подогрело умы. А вчера объявился Обруч Времени. Так что дня через два проведут перемещение.

– А значит, четыре дня мы будем отрезаны от мира людей, – закончила я, уставившись в тарелку с супом.

Обручи были не таким уж редким явлением. Бывало, они отбрасывали нас на несколько лет вперед по сравнению с земным временем, но чаще задерживали внутри неба на определенное количество суток. Такие штуки появлялись непредсказуемо, и обычно их использовали как способ отделения от мира людей, чтобы наладить внутреннюю систему связи или переждать конфликты, которые звезд не касаются. Но иногда случались критические ситуации.

– Действительно, как вовремя, – угрюмо вздохнула я и, вспомнив, добавила: – Как Вики?

– В порядке, даже не поранилась, – ответил дух.

Что сейчас делает Ковен, отрезанный от связи со мной? Я не могу ему даже сообщить, что я в порядке, и проверить, все ли хорошо с ним. И обошлось ли с Риденом… К сожалению, Правило Синхронизации действовало одинаково для всех. Никто из духов и их повелителей не мог вступить в контакт на время приведения мира в порядок.

Мама говорила, что на ее молодости синхронизацию проводили целых пять раз, и ее повелитель тогда быстро опередила духа в возрасте. У нее даже успели появиться дети. Причины, по которым осуществлялась синхронизация, никогда не выходили за рамки банальных, но почему-то именно сейчас мне начало казаться, что далеко не все так просто.

В течение шести дней до выпускного у нас проводились экзамены. Никто и слова не пикнул, что они наступили так скоро и не по расписанию – каждый дух знал, что синхронизацию могут объявить в любой момент, когда Обручу Времени вздумается появиться на небосклоне.

Впрочем, все были относительно готовы, да и учителя не слишком нам угрожали. Я закончила лишь с одной четверкой (все-таки мирология – не моя стезя) и посвятила все мысли тому, как одеться на праздник. О Ковене я больше не думала. Старалась. Точнее, я знала: в день выпускного проход между мирами снова будет открыт, и я смогу повидаться с ним и, наконец, оглядеть «масштаб бедствий».

Волнения это все равно не убавляло, но в этом случае я просто сумела засунуть тревоги в дальний уголок сознания и запереть их на ключ – головной сундук послушно захлопнул крышку.

Когда у меня еще не было заклинателя – год, или два назад, – я гораздо больше интересовалась выпускным, нежели сейчас. Теперь же будущее уже не казалось мне прозрачным туманный облаком, просвечивающим горизонт: Ковен сумел возвыситься на пути горой, которую я не могла обойти, а значит, всегда знала, куда мне идти. До повелителя я часами перебирала в голове наряды, танцы, партнеров, вручение медалей и кучу другой мелочи, сопровождающей главнейшее школьное событие.

Конечно, далеко не все так быстро успокаивались. На каждой перемене мне попадалось с десяток девичьих горсток, обсуждающих покровы тканей, предполагаемых кавалеров и, как же без этого, принца курса Маджи Весена – последняя тема состояла из сплошного хихиканья и восхищения, и по ним можно было изучать голосовые оттенки. Я лишь глубоко вздыхала. К лучшему, что я не виделась с духом уже месяц или больше, не хватало еще мысли дополнительной чепухой занимать.

Как-то после очередного экзамена Лиза отвела меня в сторонку и открыла журнал. На развороте помещалось легко-голубое платье, без лишних изысков, длинное, с мягким вьющимся шлейфом по низу. Я оценила платье, потом фигуру подруги – до чего же Венера ее любила – и одобрительно кивнула.

– Тебе пойдет. Особенно этот вырез в области декольте.

Джули залилась смехом.

– Дурочка, я буду в красном – в конце концов, от какого цвета больше отпадет челюсть у Соула? И декольте у меня открытее. А это платье – ну, будем угадывать?

Я смотрела на нее во все глаза.

– Я?!

– Не оставлю же я лучшую подругу без моральной поддержки? – подмигнула мне Лиза. – Даже вампиры после красных и черных цветов больше ценят бледные.

– Но вампиров же не будет? – придав уверенности голосу, все-таки с надеждой спросила я.

Лиза покачала головой.

– К сожалению. А так хотелось. Вы были бы отличной парой.

– Не говори ерунды, – я с облегчением отмахнулась.

Я снова присмотрелась к платью. Если подумать… Я хотела пойти в чем-нибудь синем, насыщенно-синем, а вот в бледном… Этот вариант я раньше не рассматривала. Мне всегда казалось, что такой цвет сольет меня с окружающим фоном, а это будет хуже некуда, учитывая, что и так вся слава всегда достается Джули. А вот волосы…

Лиза красноречиво смотрела на мои локоны, в то время как я мысленно примеряла платье на себя: рассчитано оно было на невысокую девушку, с хорошей фигурой, – конечно, Лиза в этом меня лучше, но и я на природу не жаловалась, – почти белоснежное, если направить на него свет. Прямо как мое время года… Медные волосы и белая ткань – вроде бы очень даже неплохое сочетание.

– Я беру его. Надеюсь, ты не хочешь меня разорить?

– О, этот магазин продаст мне его по скидке. Там молодой паренек, птенчик еще, уже голову от меня потерял, так что считай, завтра оно будет покоиться у тебя в шкафу.

– Спасибо, Лиза. Надеюсь, я не пожалею. И не очень дави на паренька.

В четыре часа назначенного дня я собиралась на праздник, потихоньку приводя свою комнату в состояние творческого беспорядка. Мама благоразумно не мешала мне мучить территорию. В конце концов, я потеряла в этом бардаке и платье, и сумочку, и туфли – хотя нет, вот одна выглядывает из-под кровати. Отчаявшись отыскать все сразу, решилась позвать маму, и мы вместе с ней приступили к поиску нужных вещей.

– Когда я была в твоем возрасте и выпускалась из последнего класса, я жутко волновалась, – мягко говорила мама, перебирая блузки. – Меня должен был вести Рэвит Колум, мой прежний воздыхатель. Папа тогда меня очень ревновал, наблюдая, как я с ним танцевала.

– Он вроде из Голубей? – вскользь заметила я, отправляя в большую кучу очередную партию одежды.

– Да. Было дело, когда он даже этим хвастался, – улыбнулась мама, вспомнив какую-то подробность.

– А что изменилось?

– Он женился на одной из Хидр и вскоре умер. Не буду уточнять, от какого яда.

Я поджала губы, припоминая, когда мама в последний раз делилась со мной юношескими впечатлениями. Очевидно, по ее взглядам, что она что-то от меня ждет.

– Я что-то должна сказать? – не выдержала я. Мама, невинно моргнув, плавным движением отложила рубашку в сторону.

– Доченька, а кто тебя будет сопровождать?

– Никто, мам, зачем мне это? – фыркнула я, но она пригвоздила меня взглядом. – Ну, наверное, мог бы Монокерос, но у него какие-то там дела с заклинателем, так что, скорее всего, он опоздает. А больше вариантов-то и нет. Соул собирается с Лизой, а Рикки еще в начале года мне сказал, цитирую, «если ты наденешь короткую юбку».

– Ясно, ясно, – проговорила мама и быстро добавила: – А что же Марв – как же его зовут – Ауриг?

– А что Марв?

Мама внимательно смотрела, как я в изумлении хлопаю глазами. Честное слово, не понимаю, к чему она клонит.

– Ну ладно, – после непродолжительной паузы кивнула она и с улыбкой выудила из под платья вторую туфлю. – Но, дорогая, идти одной я тебе все равно не разрешу. Поедешь с Лизой и Соулом.

– Ну мам!

– Никаких меня.

Она уложила мне волосы в баранку на затылке, а оставшиеся завила, и они укрыли бодрым медным водопадом спину. Платье, помимо небольшого декольте, – голову потеряет только очень высокий парень – было оформлено вырезом на спине, с крестом из двойной ткани. Оно плавно струилось по телу, игривым ручейком сбегая к ногам. Туфли были белые («я не за ангела, я не за ангела, я не за ангела»), с редкими мелкими каплями застывшей речной воды. По настоянию мамы, волосы мне тоже опрыскали и запечатали капли заклинанием. Та же участь постигла и белую сумочку.

По окончании трудов, мама гордо оглядела меня со всех сторон («Ну что тебе, лень? Ну-ка повертись. Еще, я не все осмотрела!») и даже пустила слезу.

– Ну ма-ам, – ласково улыбнулась я, пока мокрость на ее глазах не вызвала аналогичную реакцию у меня.

– Все, все, больше не буду. А теперь бегом на кухню, немного перекусим, и тогда я тебя отпущу.

– А как же, если Соул с Лизой…

– Я вчера выучила описание приемов, которые используют скейтбордисты… – Перечисление одних названий трюков заставило меня выдавить то самое звездное междометие, заинтересовавшее Ридена. Уверена, мама не пропадет.

Из кухни тянуло крепким звейлонским. На столе к этому чаю обнаружились печеньки с розовым кремом и яблочная шарлотка – я еще недавно с этого дерева помогала плоды собирать. Вспомнив карабканья по звездному стволу, я перевела взгляд обратно на заманчивое чудо, а потом на свой живот – нормально ли я себя буду чувствовать, если позволю капельку? В ответ желудок требовательно заурчал.

К шести часам приехали Соул и Лиза, и не успел возмущенный друг раскрыть рот – ребятам пришлось сделать знатный крюк, ну, и другая причина тоже могла быть, – как мама вывалила на него всю заученную информацию по скейтбордингу, так что Соул от удивления моментально умолк. Лиза, смеясь, присоединилась к моему десерту. На ней был красно-оранжевый наряд куклы, высокие туфли, где серебряная змейка изящно обвивала лодыжку, волосы аккуратно уложены в пучок и украшены блестками. А такой яркий макияж я еще не видела в жизни.

– Хорошо выглядишь! – весело подмигнула мне она, так как Соул по-прежнему с открытым ртом слушал мою маму, и у него просто возможности не было обратить на меня внимание.

– Не так хорошо, как ты, – улыбнулась я. На лице Лизы появилась милая гримаска.

– Джиночка, дело же не только в красках, но и в том, как ты себя держишь. А тебе нужно лишь женственно расправить плечи и идти вперед с высоко поднятой головой.

Я снова улыбнулась, а через секунду мы обе прыснули. На заднем фоне тужился Соул в смокинге, пытаясь в чем-то убедить мою маму. Настроение было праздничное, я предвкушала много удовольствия в этот день.

К школе мы подъехали, когда все уже началось. Сверху падали крупные белые хлопья, оставляя на ресницах капли талой воды, щеки приятно кололо. За воротами здания, что поразило меня в первую очередь, зеленела травка, кое-где проглядывали подснежники. Я запоздало вспомнила эту школьную традицию – каким бы ни был сезон снаружи, на время праздника всегда должно светить солнце и зеленеть земля. Исключение делалось разве что для Нового года.

Мы вступили на территорию, и за нашими спинами сомкнулась легкой рябью прозрачная граница. Странно, я даже обрадовалась весне, царившей в школе. Внутри сразу поселилось чувство чего-то теплого, необычного, волшебного. Казалось, вот-вот произойдет чудо.

Главный зал пестрел нарядными платьями и строгими костюмами. Вокруг смеялись, веселились, пили шампанское, – эльфы в этом году были очень добры – слушали волшебную музыку гор. Казалось, все девушки вдруг стали красавицами, каких еще не видывал небесный свет. Им так шли эти оборочки, так шли эти туфельки, эти складочки на платьях создавали такие очаровательные линии, что я уже всерьез задумалась, а не осыпали ли комнату каким-нибудь контрабандным порошком. Но нет, в воздухе витал лишь миндаль, а даже если так – настроение только поднималось от опьяняющего запаха.

Не успела я подойти к столу с закусками, как заиграла новая мелодия, и рядом со мной вдруг возник Марв Ауриг. Он с горящими щеками протянул мне букетик подснежников, что-то пробормотал, похожее на комплимент, и пригласил на танец. Я негромко засмеялась и протянула ему руку.

Из ракушек (специальные устройства, близкие к земным граммофонам, только более современная модель) лились любимые «Нити». Рука Аурига нервно тряслась на моей талии, кругом влюбленной змеей обвивалась песня «Прежде, чем я упаду» – одна из лучших в новом альбоме, – на нас изредка натыкались другие кружащиеся пары и, неловко и быстро извиняясь, уплывали дальше. В воздухе висели разноцветные потоки, влекомые неведомым ветром.

Вдруг ракушки неожиданно затихли, и по залу по нарастающей зазвенели аплодисменты. Мы тоже остановились – при этом Марв убрал руку с моей талии и встал как вкопанный, устремив взгляд на небольшой помост, растянувшийся в одну из стен. Я тоже повернулась лицом к этой импровизированной сцене, стараясь ничего не пропустить.

На нее как раз взошел директор. Он был облачен в белый смокинг, седина в его волосах весело искрила в свете многоцветных ламп. Он протянул руки вперед, чтобы аплодисменты немного поутихли, и в воцарившейся возбужденной тишине громко произнес:

– Дорогие выпускники! Вот и настал тот день, когда вы покидаете стены школы. От лица всего преподавательского коллектива я горячо поздравляю вас и желаю успехов! В вашей жизни наступает очень важный этап, определяющий всю дальнейшую судьбу. Каждый из вас уже обзавелся заклинателем, и это первый шаг к взрослой жизни звездного духа. Теперь на вас лежит ответственность за жизнь нового, близкого, а для кого-то и не очень, человека, преданность которому служит доказательством чести нашей нации.

Сейчас перед вами открывается множество выбора вашего дальнейшего пути. Вы можете продолжить работать на своего нынешнего повелителя, можете подыскать себе другого, а можете поступить в Академию и продолжить повышение квалификации там. В любом случае, что бы вы ни выбрали, мы всегда поддержим вас на вашем жизненном пути. Знайте, что в школе у вас всегда будут друзья!

Все захлопали, директор, поклонившись, – его седина вновь забавно смешалась с цветом ламп – сошел с помоста, предоставив место нете Миле. Сияющая завуч, со следами слез на беленых щеках, поднялась на середину, держа в руках кипу дипломов. Вслед за ней неспешным шагом следовал нэт Офици с кучей медалей на синих ленточках. Мы снова захлопали, когда завуч приготовилась объявлять награждаемых.

Собственно, следующая за этим церемония была не самой интересной в моей жизни. Наверное, потому, что получающие медали были давным-давно известны. Вот, например, моя подруга Лиза – некоторые мальчишеские сердца глухо боднулись в грудных клетках, когда юбки платья неосторожно колыхнулись на высоте сцены, – она заслужила бронзу, а могла бы и серебро, но потеть было не в ее стиле.

Еще из известных мне духов серебро получил Энди Трианг, золото – всезнайка Дорадо (кто-то шепнул, что Шенди нашел-таки себе невесту, судя по тому, как он любовно вцепился в медаль; после хихиканий некто второй поддержал шутку, указав на то, что шафером у них будет диплом с отличием), также золото заслужил Монокерос, как лучший на курсе (ему так идет белый смокинг! Настоящий единорог!), и второй в списке, с кем мне не выпадало шанса пообщаться – Рудвиг Паво. Высокий парень с волосами оригинального фиолетово-синего цвета в пестром бирюзово-лазурном костюме. У него были такие длинные ресницы, что я всерьез задумалась о компетентности своих.

И, конечно же, блестящая медалька досталась мне. И сомневаться не стоило в том, какого она будет цвета, хотя для Академии это все равно мало имеет значения. Я невольно лучилась гордостью, когда под аплодисменты растроганная завуч вручала мне диплом, а нэт Офици надевал на шею ленту.

А потом – о милостивые звездные боги! – потом вышли «Нити»! Настоящие живые «Нити»! Как хорошо, что никто из них серьезно не пострадал… Я снова видела их, и теперь так близко. Музыканты – две девушки и трое молодых парней – улыбались нам во всю ширину зубов, и играли музыку – ту самую, что всегда отзывалась в моем сердце.

Меня на удивление много приглашали на танец. Я сама не ожидала, что столь популярна. Помимо журчащего, как горный ручеек, Рикки Делфа, среди пригласивших были Монокерос, Трианг («У тебя сегодня солнце сияет в волосах»), Соул, – соизволил-таки отлепиться от Лизы, – еще пара знакомых с курса, и даже Бивел Ариес, которого я так позорно (не буду лукавить, получить от девушки все-таки позорно) одолела на последнем поединке.

Помню, как на меня бросал гордые взгляды Рудвиг Паво, но, видимо, внутренние нормы не позволили снизойти ему до моего уровня. Впрочем, ни одна девушка, с надеждой бросающая на него затуманенные взоры, не удостоилась этой чести.

Во время очередного танца с Триангом я так сильно крутанулась, что у меня зазвенело в голове. Но уже через секунду выяснилось, что этому не взятый темп виной – а я, не заметив теплого грудного чувства, некоторое время игнорировала сигналы Ковена. Так что последнему ничего не оставалось, как постучать меня по макушке. Изнутри.

Еле скрывая воодушевление, я извинилась перед Энди и поспешила в коридор, чтобы там, вдали от шума, произвести перемещение. На выходе из зала меня поймал за руку Марв, теперь демонстрирующий все оттенки бледности. Он что-то маловнятно пробормотал о том, куда я ухожу, а я лишь улыбнулась, сказав, что меня ждет неотложное дело. Он смирился, покорно отпустил мою руку и проводил взглядом. В самом деле, что это сегодня с ним?

Я прошла несколько коридоров, чтобы мне уж наверняка никто не помешал – по дороге встретилось несколько парочек, шумно щебечущих на подоконниках. На меня они обращали внимания ровно столько, чтобы проследить укоряющим взглядом, вроде «Что ты тут забыла?». Я не обижалась – праздник во всех вселил задор. Я сама была практически на седьмом небе от счастья. Не хватало, пожалуй, только Ковена рядом, но ведь к нему я и направлялась.

Меня зовет Ковен. Эта приятная мысль грела мне душу, пока я перемещалась в снежном вихре к моему повелителю. Как он там? Смог ли уйти незамеченным? Не ранен ли? Как Риден-то, в конце концов?

Я оказалась в каком-то темном помещении. Сначала мне показалось, что это комната Ковена, но присмотревшись, поняла, что ни разу здесь не была. Больше всего помещение было похоже на заброшенный склад: по крайней мере, вокруг были полуразбросаны, полурасставлены ящики, а каких-либо голосов, свидетельствующих о планомерной работе, слышно не было.

Я уже готова была испугаться, гадая, что же приключилось здесь с заклинателем, как вдруг увидела их – стоящих темной кучкой у стены. Все друзья Ковена. И он сам – в центре, с твердо опущенной головой.

Меня захлестнула радость. Вот он, Ковен, живой, здоровый! Я метнулась к нему, воскликнув его имя, но в смятении остановилась, потому что заклинатель не поднял головы. Мальчики смотрели на меня такими глазами… Мне вдруг показалось, что одновременно с чувством восхищения, которое вызвала моя внешность (в иной раз я бы покраснела от такого внимания), в их взглядах читалось… жалость, разочарование. Как будто они очень хотели извиниться.

– Ты сегодня очень красивая, – произнес Риден, но его фраза прозвучала как «Зачем ты сегодня именно такая?»

У меня пропали все слова.

– Ребята!.. – беспомощно сказала я. – Ковен!

– Тебя не задели? – резко перебил он. От него так и веяло мрачностью.

– Нет, – замотала я головой, слабо улыбаясь, – со мной все в порядке…

– Хорошо, – мне показалось, что он с облегчением закрыл глаза. Затем он поднял голову.

Как он мужественно выглядел в тот миг! Брови устало, но решительно сдвинуты, глаза смотрят спокойно и прямо, губы неестественно крепко сжаты. Я залюбовалась им и в то же время почти испугалась, потому как ни у кого еще в глазах я не встречала такой боли.

– Джина, – ласково протянул он, будто в последний раз в жизни произнося мое имя. Затем его взгляд мгновенно затвердел, и я услышала решительное: – Я разрываю договор.

…Нет.

До меня не сразу дошел смысл фразы. «Я разрываю договор». Он не мог так сказать, мне послышалось, и правда послышалось, это всего лишь игра моего взбудораженного воображения…

– Ковен, – попыталась как можно мягче произнести я, а язык уже заплетался. Заклинатель резко прервал меня взмахом руки.

– Нет. Я не желаю ничего слышать. Я разрываю договор – и точка.

Нет, я не верю своим ушам!

– Ты не можешь!..

– Могу! – он как-то хищно и неестественно оскалился, от чего меня бросило в дрожь. – Еще как могу! Ты ведь не собиралась мне этого говорить? Ни тогда, ни позже? Обоюдное согласие или твое слово – ха! Я здесь заклинатель! Это я решаю, когда мне заключать договоры, а когда их расторгать! И последнее слово будет за мной – ты меня слышишь, Джина?

Кажется, я сильно побледнела.

– Ты не можешь быть таким сильным, – пролепетал кто-то моим голосом.

Звездные духи. Только очень сильный заклинатель может расторгнуть договор своим решением, и такие случаи бывали единицами. Но Ковен… Он не может…

– Ты не можешь так со мной поступить! – закричала я что было сил.

Но было поздно. Мальчики смотрели на меня с ужасом, а Ковен – он был страшен, как ни один звездный черт. Я была готова закричать от безысходности, но мой голос потонул в резком снежном вихре, взметнувшемся вокруг меня плотным столбом.

– Моим окончательным решением, я, Ковен, заклинатель звездных духов, разрываю с Джиной Янви, снежным духом, звездный договор. Да будут нерушимы мои слова. И да никогда мы больше с ней не встретимся…

Его глаза. Они были леденее моего самого сильного заклинания.

***

Я сидела под колонной, прижавшись спиной к стене, беззвучно роняя слезы на давно мокрые колени. Юбка платья посинела до цвета морского дна, просвечивая согнутые, уже не трясущиеся ноги. Мне было ничего не важно, мне было ничего не нужно, но о черепушку настойчиво билось одно его имя. А в груди нарастала пустота.

Кто-то остановился с левой стороны и стоял до того времени, пока я не подняла заплаканное лицо на нарушителя спокойствия. Это был Маджи Весен. В темно-изумрудном смокинге, в белоснежной сорочке, небрежно расстегнутой на груди. Волосы, как и ожидалось, собраны в низкий конский хвост. Зеленые глаза… Нет, только от него мне не хватало жалости! Я собралась выплюнуть всю накопившуюся ненависть ему в лицо, но из моих губ вырвалось только:

– Он разорвал договор… Мой хозяин, он…

И я зарыдала. Снова, надрывно, не успокаиваясь. Маджи сидел рядом, гладя меня по голове, а я, уткнувшись ему в рубашку, безнадежно портила его безупречность. Он ничего не говорил, что, в общем-то, не имело бы особого смысла, ведь я бы его все равно не услышала.

Не знаю, сколько прошло времени… Но я успокоилась. Щеки высохли, что еще нескоро станет с рубашкой, я тупо уставилась в невидимую точку где-то у Маджи в груди. А потом он заговорил.

– Я тоже люблю его. Своего хозяина. Не знаю, что делал бы, оказавшись на твоем месте, но я тебя понимаю. Больше, чем кто-либо.

Я подняла на него глаза, уставившись в изумрудную глубину. Странно. Мое сердце уже не трепетало, когда я находилась вот так близко, язык не стремился прилипнуть к нёбу, ладони не становились липкими от пота. Я смотрела в его глаза и видела… понимание, участие, друга. Больше не было недоступного красавчика, по которому сохнут все за редким исключением девчонки, а было нечто другое, новое.

И мне стало легче.

Впервые за долгие минуты я вздохнула грудью – и почувствовала, что успокоилась.

Маджи немного наклонил голову, определяя мое состояние. Он уже понял, что ему не за что волноваться.

– Ты сегодня особенно красивая, Джина, тебе ведь уже говорили? Не стоит тратиться на слезы в этот вечер.

Он встал и подал мне руку.

– У нас еще остался танец, – сказал он.