Звездные духи. Черный

Глава 3. Шоколадный

С нашего набора продолжило обучение всего два человека (очень смешное слово) – я и гном Арпику. Остальные восемь просто не справились – не знаю, был ли кто-либо их них этим разочарован, – а вампира Вурпи выгнали со скандалом. Даже я не понимаю, как он додумался дэа Умбраду подсунуть взятку. Криков было. Теперь я знаю, какой у вампиров фальцет.

Ближе к марту, когда студенты освоились на первых неделях семестра, мысли их упорно и с каким-то вожделением возвращались на арену. Постоянные разговоры, охи-ахи, обидные замечания в сторону будущих противников – наверное, некоторые могли бы там поселиться, перенесли бы на арену кухню. Мне приходилось несладко. Но не в том плане, в котором можно было подумать.

Шоколадный. Корень всего – Шоколадный.

Это имя мне не раз доводилось слышать в стенах университета. Прозванный так за цвет волос, парень был высоким, что-то у них было общее с Дайреком, разве что темпераментами они расходились. Он всегда умел говорить непосредственно, как будто вы уже давно на короткой ноге. Я слышала, что те студенты, которые никогда с ним раньше не пересекались, при первой же встрече могли получить от него какое-нибудь поручение, и ни у кого не возникало мысли это проигнорировать. На своей шкуре это испытала и я.

«О, Крома, помоги, а? Вот этот свиток подержи».

«Сейчас сюда поворачивать. Значит, осталась на каникулы?»

«Почему ты не прогонишь Мопса? Как не мешает?»

«Слышал, ты назвала на экзамене редкую траву, молодец. Кто научил?»

«Походи на общую магию. У Френсиса после пары месяцев практически у всех сила прорезается. А тебе хватит и месяца. Правда?»

«Погоди, еще сюда надо заглянуть. Дайрек! Я привел вам самого беспристрастного оценщика!»

Только ноги вовремя уноси. Моя встреча с преподавателем, которого легко можно спутать со студентом ввиду молодости, прошла как раз в таком бешеном режиме, когда ничего не успеваешь сообразить. Я только поняла, что раньше с Френсисом уже сталкивалась.

А Шоколадный умел заговаривать зубы. Правда, это было и хорошей чертой. Он организовывал практически все мероприятия в Уме, кроме тех, которые обязаны были по долгу профессии устраивать преподаватели. К нему постоянно обращались с различными вопросами, потому что знали, что Шоколадный все решит. Я ни разу не слышала, чтобы это кого-то раздражало. Его популярность портили разве что «Фениксы», но последние сами не устроят концерт – это делал Шоколадный. Переговоры проводил Шоколадный, с преподавателями от имени студентов общался Шоколадный, все делал он.

И однажды я оказалась вместе с ним на арене – и небесные боги, я совершенно не помню, как потеряла бдительность!

Но выбраться туда определенно стоило. Когда над головою носилась чужая магия, орали разгоряченные студенты (я отчего-то запомнила имя Лейва, видимо, его скандировали чаще других), и вокруг все выло и вспыхивало ярким, выжигая глаза, Шоколадный непринужденно шел к амбарам. Я смотрела на выпрямленную спину, до меня доносился сквозь гул воюющих его спокойный голос.

В какой-то момент я остановилась и обернулась взглянуть на разворачивающийся позади хаос. Столько магии. Сильной магии. И есть сильнее – мне ли не знать? Если… если Ковена мне все-таки удастся найти самой, то что потом? Чем я смогу его защитить? Я учила пока только травы, но уже успела понять, насколько глубокие знания получал каждый в Уме. Я глупа, если думаю, что могу с кем-то здесь тягаться. Даже на простом занятии…

– Заходи быстрей, – окликнул меня Шоколадный, и я нырнула в приоткрытую дверь. Парень свистнул – включился свет.

– Ты специализируешься на звуке? – заметила я мельком.

Прежде чем оцепенеть.

Шоколадный засвистел снова, более напевно.

– Не пугайся, они это чуют. Мясо ягненка в какой сумке?

Хорошо, что он не предупредил, куда мы идем. Это были драгушни. Я не слышала о них ранее, предполагая, что люди драконов не выводят. И в небе над Зелоорью никогда не видела этих существ.

Когда первый шок прошел, я даже смогла привести сравнение – больше всего животное передо мной напоминало перекормленного крокодила. Ручной дракон – насколько может быть ручным существо таких размеров – впился в меня глазами, и даже кормящий его Шоколадный не мог отвлечь его на себя, как бы ни свистел и что бы ни приговаривал.

– Твоя очередь, – протянул парень мясо, и я попыталась в один взгляд вложить все, что думаю о степени адекватности его предложения. – Не дичись. Он смотрит на тебя! Ждет, чтобы покормила.

Дракон втянул носом воздух. Потом еще. Я прекрасно знала, что хотя бы один из них от меня не отвяжется. Как только я подошла вплотную, зверь потянул в себя не только мой запах, но и волосы захватил… Что ж, смысл такого приветствия более чем понятен. Недавно со мной так здоровались.

И эти чуют.

– Быстро ты ему понравилась, – улыбнулся Шоколадный, а в следующую секунду останавливал блестящие клыки, так как мне попытались откусить голову. – Тише-тише. Крома, делаешь успехи!

– Когда, говоришь, Френсис занятия проводит? – я уверенно взяла в руки сырое мясо. У дракона загорелись глаза.

– Групповые по вторникам и четвергам. Начать можно с них, – скрыл хитрую улыбку Шоколадный.

***

Оказывается, в Уме была прачечная. Это я узнала методом логического умозаключения – не стояло у Лорисы на полке настойки с таким запахом, которым пахло ее белье. Тем более, периодически запах менялся. Говорила бы со мной соседка почаще, а не ограничивалась «открой окно – закрой дверь», не пришлось бы мне, помимо котла для лунного зелья, искать большой, где можно было замочить одежду. Диву даюсь, как Умбрад до сих пор меня с поличным не поймал.

В очередной раз промахнувшись коридором – участливые голоса, подсказавшие мне в прошлом году выход на крышу во время сновидческого выброса, вернули меня на дорогу истинную, – я зашла в помещение, похожее на корабельную из личной фантазии творителя миров – тридцать белых коробок, в которых плескалось море. Похожи на наши звездные машины.

Это место было специально создано для новичков и не умеющих или не желающих пользоваться магией. Спасибо, Лориса, что сразу про него сказала.

Возле моей третьей от угла машины стояла, уставившись в потолок, девушка. Точнее, она смотрела в точку, где стена в потолок переходила. Пока я приближалась, закидывала вещи в барабан, чудом ее не задевая, включала машину, девушка оставалась в прежней позе. Затем минуту мы слушали бормотание стиральных коробок. После этого я рассудила, что следующую партию лучше закину попозже. Через часик-другой. На всякий случай.

– Привет! – Я вздрогнула. Девушка светила мне улыбкой, как старому другу. Она начала медленно раскачиваться с носков на пятки, а потом будто сбросила с себя транс и протянула мне руку, развернувшись уже всем корпусом.

– Привет. – Я с опаской прикоснулась к ее пальцам. Ладно, горячие, она не призрак.

– Думаешь, было бы очень странно, если бы два измерения существовали воедино?

– Что?

– Я тут представляла, как из стены высовывается большая фиолетовая голова. Большая-большая! – Она попыталась показать размеры и ткнула в точку, в которую пялилась до моего прихода неизвестно сколько времени. – И голова нас не видит. Или видит, но мы ей словно мошки. Даже прихлопывать не надо. – Девушка улыбнулась, а я на всякий случай сделала полшага назад. – Наверное, кто-то уже об этом думал, правда?

– Не знаю.

– Ну должно же быть! Я не могла первая об этом догадаться! Это же так захватывает!

Я покосилась на выход из комнаты.

– Ой, я до сих пор не принесла Лоре бальзам! Надеюсь, она на меня не в обиде? Я все время забываю.

– Какой Лоре? – вежливо улыбнулась я, условно поддерживая разговор.

– Я твоя соседка. Меня Труша зовут.

Очнулась я только через несколько секунд…. Так все эти месяцы мне не Шоколадного стоило опасаться.

Неудивительно, что Лориса ничего про третью девушку не рассказывала. Я уже не обращала внимания на кровать, давно превратившуюся в фон, подобно стенам нашей комнаты. И надо же, тут такая встреча.

– Приятно познакомиться.

– И мне! – обрадовалась обретенная соседка. – Ты же Крома, да? Я столько слышала про тебя от Шоколадного!

– Очень мило с его стороны. – Нашепчу драконам, чтобы откусили ему язык вместо моей головы.

Ответить, где она была все это время, Труша внятно не смогла. Видимо, для нее понятие комнаты распространялось на весь умовский комплекс. С чего вдруг она решила изменить своей манере и вернуться к нам, осталось для меня загадкой. И лучше, наверное, не спрашивать.

Она вызвалась проводить меня, и пока мы шли, не обращала на меня ровно никакого внимания, будто я вдруг оказалась той иномирной большой головой, которую можно игнорировать в отместку, раз она не видит. Да, таких выделяющихся людей мне здесь еще не встречалось.

Вдруг Труша резко остановилась и поклонилась почти всем корпусом, взмахнув пушистым хвостом. Я чуть было не решила сделать вид, что с ней незнакома, как заметила, что не она одна ведет себя странно. Правда, никто не кланялся с таким же размахом, но студенты начинали замедлять шаг, склонять головы и даже приглушать разговоры. Причина такого поведения стала очевидна мне не сразу.

Этот подросток был невысокого роста. Возможно, когда он поравняется со мной, то даже будет ниже. Несмотря на абсолютно белый цвет волос, – с седыми их сравнить не поворачивался язык – ему невозможно было дать больше пятнадцати лет. Я бы никогда не подумала обратить внимание на парня, но поведение окружающих меня настораживало.

Он здесь популярен? Я никогда не замечала, чтобы кланялись «Фениксам» или Шоколадному. О, если поклониться последнему, он удивится настолько, что больше не будет приставать?.. Даже не все преподаватели удостаиваются кивка головы в перерывах между занятиями – вокруг обычно слишком много суеты.

Сейчас же во взглядах студентов я читала уважение, глубокое и аккуратное, редкое любопытство и ни одной щепотки восторга, которого в избытке можно разглядеть в очах безответно влюбленных поклонниц «Фениксов». Ни на один поклон подросток не отвечал. Мне на секунду подумалось, что, может, так и выглядит человек другого измерения: он живет в своем мире, пока ты можешь видеть его.

Разглядев в его ничем не примечательном взгляде усталость, когда он поравнялся со мной, я мысленно пожала плечами и перехватила белье под другую руку – один рукав уже отсырел.

– Ну что ты стоишь? Пошли! – прервала сеанс почета Труша, когда беловолосый подросток ушел далеко вперед: она резко выпрямилась, и теперь выглядела еще более лохматой. – Наверное, я бы не выдержала столько времени закрытого пространства!

– Ага, – отреагировала я.

– Когда я первый раз его встретила, у него, кажется, была родинка на щеке. Или нет? Мне иногда так хочется, чтобы он в чем-то изменился. Хоть во внешности.

– Он так известен?

– Мм?

– Я не видела его в новом наборе.

– В каком наборе?.. Ах, он здесь не учится! – искренне засмеялась Труша. – Он что не выходил весь прошлый триместр? Ой, да, не выходил. Понятно, почему ты так говоришь. Обычно директор хоть раз в триместр выходит из кабинета. Как считаешь, он вышел посмотреть на Верналикв?

…Через пару секунд я налетела на колонну.

– Ой, ты не ушиблась?

– Что ты сказала?

– Ты не ушиблась?.. Ах, для звания ректора он слишком молод, не находишь?

– Слишком?

– У меня в комнате есть пластырь. То есть у нас в комнате.

Я потирала лоб. Пластырь-то я давно использовала, нашла его, убираясь на подоконнике.

С ума сойти. Ох уж этот Ум…

– Сколько ему лет?

– Не знаю. И никто не знает. Но он заведует Храмом уже очень давно.

– Это что, какое-то мощное заклинание?

– Наверное. Я не спрашивала. – Труша на секунду погрустнела. – Он мало с кем разговаривает. Первое время, помню, над нашим курсом пошутили старшие. Сказали, что будут выполнять все наши пожелания, если хоть одна из нас сможет его приворожить. Ха-ха, это было жестоко.

– Представляю, – пробормотала я.

– Так что ты так тоже не делай. Мы сначала пробовали на нем зелья. А какое у тебя самое сильное приворотное? Ой, а ты «Фениксов» уже видела? Кто тебе там больше нравится?

Мне сильно захотелось, чтобы нам стало не по пути. К моей несказанной радости, так и случилось – Труша, продолжая щебетать что-то про «Фениксов», убежала в их предположительном направлении. Я же оглянулась назад, туда, куда исчез директор этого Храма.

Боюсь представить, какие тайны Ум еще скрывает. Руководитель, выглядящий как мальчишка? Портал, что пропускает опаснейших магов всех времен? Темный, о делах которого неизвестно, но которым здесь, кажется, восхищаются…

Я отогнала непрошенные мысли. Я знала, куда попаду, пусть и не представляла масштабов. И теперь знаю, как можно быть к этому готовой. Френсис поможет. Шоколадный ведь обещал?

А пока можно занять голову, как и остальные студенты, предстоящим событием. Приближался Верналикв – праздник, встречающий весну. На наречии Ирлангена он звучал очень красиво. Там его праздновали в равноденствие – именно в этот день, считают ирланы, по-настоящему обновляется природа, просыпается жизнь и магия.

С Владимирой мне его не случилось отметить. А здесь, в Уме, хоть все были далеки от традиций, – иначе храм никогда не вылезал бы из празднеств – этот день готовились привечать. И наверное, как-то особенно. Песни, танцы, поклонения?..

«…особенно мне не терпится увидеть, как танцуют волькийки. Говорят, их же учат этому с самого детства? У нас здесь их нет, печально. А еще слышал, что они танцами могут достучаться до голосов. Короче, сам понимаешь, как меня тянет в ваши стены до равноденствия. Но не уверен, что меня так рано отпустят…»

Я свернул письмо и свистнул:

– Эй, ты же мне достанешь пустой кристалл к Верналикву?

– Пустой? Шоко, ты будешь записывать празднование?

– Да, тут один клыкастый не сможет попасть на него, но очень хочет увидеть.

– Нет проблем. Но голоса, не знаю, запишутся ли.

– Со звуком я сам разберусь.

Уж другу не помочь – не в моих правилах.

Глава 4. Фениксы

Среди горных вершин размывало последние солнечные пятна. Время сумерек послужило долгожданным сигналом – порталы Ума начали потихоньку выпускать студентов наружу, и на природе сразу же взялись за дело: стали растапливать заклинаниями землю, создавая островки, пускать воду в речке – мне показалось, что я услышала, как она журчит, освобожденная от сковавшего ее льда…

Я стояла возле окон четвертого или третьего этажа, наблюдая приготовления к Верналикву. Коридоры опустели – позовешь чью-нибудь душу, а тебе откликнется эхо. Удивительно, что тишина завладела храмом так быстро – выступление «Фениксов» закончилось от силы полчаса назад. И судя по крикам, их успех должен был придержать женскую половину в стенах университета подольше.

Видимо, традиции праздника оказались сильнее. Студенты усеивали территорию крошечными фонариками из плотной бумаги, и в расположении этих, пока еще темных маячков мне виделись таинственные тропы, проложенные кому-то очень важному.

Вскоре волькийцы стали перекликаться на своем наречии, а остальные с нетерпением смотреть по сторонам и возводить глаза к небу. Но не звезд же, скрытых сумерками, они там искали?.. В какой-то момент начала литься песня. И не от волькийцев. Я ахнула. Мягко, наполняя душу трепетом и успокоением, она шла сверху.

Я впервые слышала ангелов.

Волькийцы начали танец. Следуя небесным голосам, они мгновенно стали их продолжением. Тысячи крохотных фонариков зажглись медовым светом, а ребята уже слились в едином порыве с окружающим миром.

Это было чудесно. Я и не представляла, что у людей может быть такая красота. Ангелы – будто воплощение самого высшего существа, ниспосылали свое благословение. А люди танцевали, все вместе призывая весну. Как же ей не откликнуться.

Повинуясь внезапному порыву, я чуть не подхватила мелодию небесных соседей, но это же было так глупо, верно? Звездам недоступен талант голосов, мы знаем лишь музыку, а ангелы наоборот. Это устроено справедливо – что было бы в мире, не будь этого равновесия? Поэтому я, как и любая звезда, никогда не пела. И люди не осмеливались петь вместе с ангелами. Даже волькийцы, которым – ах, все же – было до ангелов далеко…

Значит, в этом мы с людьми совпадаем?.. Иногда я не понимаю, по подобию кого из нас, двух народов, создавался другой. Мир звезд отличался от земного, но в такой ли большой степени? Мы никогда на небе не задавались вопросом, откуда произошли. Не обсуждали это на занятиях, я не слышала ничего от мамы. Когда ты спускался вниз и встречался лицом к лицу с тем, что изучал по учебникам, то понимал, что готов к жизни здесь лучше, чем мог думать. Так какая в сущности разница, кто был первым?

Я почувствовала… как что-то касается моей талии.

– Ауч! О-о… – Дайрек держался за нос. О духи, Дайрек! Это был всего лишь он! А я резко откинула голову, наградив его сиюминутное внимание к моей персоне.

Я же подумала, что это тот сумасшедший призрак, бррр.

Джесс придерживал солиста за плечо.

– Он немного выпил, Крома, – оправдал барабанщик действия друга.

– Я просто испугалась, – мне стало стыдно. – Я думала, здесь никого нет. Ой, прости. Это надо было сказать раньше.

– Кромушка, только улыбнись, и я все прощу, – Дайрек вытер покрасневший нос – обошлось без крови. – А хорош удар! – он одобрительно сгримасничал.

Я слегка покраснела от неловкости ситуации.

– А-ай, мы ж зачем, – Дайрек посмотрел на барабанщика, – зачем мы приходили? А, Крома, нападающая наша, мы «спасибо» выразить пришли.

– За что? – спросила я одновременно с верчениями Дайрека на месте и словами «Где этот Рабас?»

– Спасибо за помощь на репетиции, – тепло улыбнулся Джесс. – Мы отыграли хорошо. Иначе бы Дайрек, опьянев, у тебя бы на плече плакался.

– Когда я так делал? – совершенно не обиделся солист. – Эй, Рабас, эй! Ты как в храме заблудился! К Кроме дорогу можно не забывать, она не наша поклонница. Что жаль, – хитро подмигнул мне Дайрек, и Джесс хлопнул его по рукам. – Чего я? Я ничего!

– Да, другую причину ты и не мог придумать, – подойдя к нам, огрызнулся Рабас. В следующую секунду мне в лицо дыхнуло пыльцой, а обзор загородило белое. – Спасибо, Крома. Мы ценим это.

Я пораженно смотрела на букет из трех белоснежных лилий в окружении длинных изогнутых стеблей. Из основания лепестков тянулись нити слабого морского оттенка, но все остальное было белым. Это был мой цветок. Я взглянула на ребят. Я получала лилии каждый год там, на небе, в день моего рождения, чтобы цветок оберегал меня весь последующий год. Это хранитель моего волшебства. С весенним запахом… Ребята хоть осознают, что они сделали?

Рабас ненавязчиво поднес цветы ближе к моему лицу.

– Тебе не нравится? – удивился за всех Дайрек.

Опомнившись, я поспешила принять букет в руки.

– Спасибо, – произнесла я, тем самым обозначив на несколько секунд абсолютную тишину. Когда время разглядывания меня стало казаться уже неприличным, я обратилась к самому адекватному из компании: – Джесс, чего?

– Ты светишься.

Мое сердце замерло.

– Ты ожила, Кромушка! – воскликнул Дайрек. – Прав, Джесс! И я оказался прав: все-таки путь к сердцу женщины лежит через цветы.

– Предчувствую, на женский день мы разоримся, – усмехнулся барабанщик.

– О, идея-то! – оживился солист.

– Ау, какой я болтун.

Я прижала к себе букет, пока парни смеялись. Затем Дайрек стал выглядеть каким-то бравым. Он приосанился:

– Но иногда для благодарности «спасибо» мало.

– Остынь, Дайр, – попытался остановить его Джесс, а я инстинктивно подалась назад.

Но в эту секунду моей щеки кто-то коснулся.

– Ну, Раба-а-ас!

По коже прошел разряд. Я охнула, закрыв место поцелуя. Рабас потирал губы, и в его глазах я читала то же недоумение, что, наверное, отражалось в моих.

– Рабас! – смешно гневился Дайрек. – Это нечестно!

– Честно, честно, – держал его улыбавшийся Джесс. – У тебя Лиринетта есть.

Солист продолжил возмущаться.

Рабас, спасший меня от назойливого внимания главного феникса, убрал руку от губ.

– Что произошло? – спросил он. Затем бросил взгляд на отошедшую от нас парочку. – Кажется, эти двое не заметили.

– Я не знаю, – я в свою очередь оставила в покое щеку. Ее слегка покалывало.

– Черт, покалывает! – озвучил вдруг гитарист.

И я уставилась на него удивленными глазами.

– Тогда выгони всех с Верналиква! Где мои поклонницы! – крикнул уже издалека Дайрек, а барабанщик засмеялся и махнул нам рукой, продолжая уводить его дальше.

– А Шоколадный разве не с вами? – выдала я первое, что пришло в голову.

– Он внизу. Следит за торжеством, – ответил Рабас.

Цветы в моих руках издавали сильный запах весны.

– Спасибо еще раз, – сказала я, и Рабас кивнул. – Мне очень приятно.

– Они напоминают тебя. Это Дайрек сказал.

– Мм. – Стопроцентное попадание. Ну дает солист, когда дело касается девушек. Я понизила голос: – И за него тоже спасибо.

Рабас не сдержал улыбки.

***

– Не готовил меня ты к этому, – зашипел Инланур, а я даже изумился – не знал, что эльфы так умеют! Но сделал вид, что не обратил внимания.

– Да ладно тебе, ты слишком нетерпим. Ум должен был тебя исправить.

Надеюсь, что Нур протянет рядом подольше. Ему нужны будут связи в будущем, еще благодарен будет. И с отношениями между их народами надо было что-то делать, и начинать прямо сейчас.

– Вампиров не исправишь, – отрезал эльф. Что ж ты будешь делать… Я попробовал отшутиться:

– Я как-нибудь подарю тебе клыки, и ты узнаешь, что с ними тоже можно кушать! О, вот и он, – сказал я прежде, чем Нур придумал, что возразить. Улыбка сама залезла на лицо – давно не видел этого черта! – Как жизнь, клыкастик?

– Эй, Шоко! – крикнул тот. Я успел зацепить за шиворот развернувшегося эльфа. Еще рано уходить!

– А тут, познакомься, мой друг Инланур.

– Прими извинения, – взглянул эльф на него в упор. – Шоколадный в печали нынче – друг у него исчез только что.

Я аж про себя прыснул.

– Нур немного предвзято относится к вашему народу. Не обижайся на него. Зато у него есть меч!

– А, мне бы поточить свои, – нашелся вампир и показал улыбку с клыками. Забавный парень! С такими легко найти общий язык, что же ты не понимаешь этого, Нур?

– Мне не по пути, – эльф отряхнулся, гордо глядя на нас обоих, и развернулся прочь. Э-э, он точно подумал про него, как про «красного». А меня сорокой обозвал. Ну, не пропадать же этой угрозе.

– Мы придем в тренировочный зал! – крикнул я ему вслед, и у Нура застыла на секунду спина.

– Нам влетит обоим, – усмехнулся гость. – Иногда я очень радуюсь, что мы с Ирлангеном не граничим.

– Как только стану известным – все силы на примирение ваших стран. Как добрался? – Мы хлопнули друг друга по рукам.

– Как выбрался. Надеюсь, коршун подзадержится с поручением об обратном переводе в Вышку, я его для этого подкормил. А отец не знает, что я здесь, – тише добавил вампир.

– Э-эй, и с тебя отец глаз не спускает. Вы и в этом похожи! – Я с досадой посмотрел вслед уходящему Инлануру. – Ладно, сейчас в тайник к «Фениксам» заскочим, я там кристалл с записью Верналиква оставил. Заодно с ребятами познакомлю.

– Дольче Гранд! О чем вы думаете?

Я осторожно постучала по ободку котла ложкой, сбрасывая жидкость. И услышала, как Лиринетта справа от меня громко сглотнула. Я с ней была солидарна.

– Вы так сказали, дэа Умбрад… Я уже не помню.

Сегодня, как и вчера, и еще несколько дней до, нельзя было делать резких движений и говорить что-то, прежде тысячу раз не прокрутив это в голове на верность формулировки. Прошедший женский день, который действительно опустошил кошельки «Фениксов» (подружки Лиринетты щебетали на разные голоса и немного недовольно о том, что им достался всего один цветок, а Лиринетте – букет багряных роз от Дайрека), странным образом отразился на отношении дэа Умбрада к нам, его студентам.

Парни с успехом играли роли призраков, на их лица было страшно смотреть. А девушки старались не открывать без надобности рот, но преподаватель начал с поразительной точностью угадывать наши мысли по лицу. Я так и не поняла, почему он разозлился.

Умбрад, засопев, отвернулся к доске. Я едва слышно выдохнула. В такие моменты, самые неподходящие, он снова напоминал мне мясника из Зерныха. Но тот хоть был добрым. А этот не послушает мои извинения непонятно в чем, а просто освежует мою тушку.

А вместе с городом Зелоори я еще вспоминала одного человека. Я зажмурилась и мысленно помотала головой. Не стоит, особенно после женского дня, думать об этом.

Дэа Умбрад работал над своим зельем и, казалось, о нас забыл. В классе булькали закипающие варева, и это было единственными звуками, и не совсем успокаивающими.

Так – я поглядела в рецепт – мне сейчас нужна какая-нибудь пряность. На ум пришли Владины уроки – однажды ее зубрежка меня выручила, я смогла пройти экзамен и остаться в Уме на второй триместр. И сейчас бы припомнить… Интересно, как она там поживает? Может, попытаться связаться с ней через птицу? Хотя где я найду тут ручных птиц.

Меня вдруг постучала по плечу Лиринетта.

– На, – стреляя глазами в Умбрада, она протягивала мне склянку. Незаметно для преподавателя мы осуществили передачу. Только теперь я всмотрелась в надпись. Пряность. Кори…

Что? Я метнула взгляд в «услужившую» соседку по партам. Корица? Я резко схватила другую склянку, стоявшую на моем столе. И тут мне напоминают про Вуржина? Ну уж нет!

– Крома Гранд!

Я перепугалась – и выронила в котел всю склянку с пряностью, а хотела добавить всего щепотку. Спустя пару секунд что-то стрельнуло, и от моего зелья потянуло жасмином. Сильным запахом жасмина. Сообразив, в чем моя ошибка, я медленно зажала нос и исподлобья взглянула на Умбрада. Над поверхностью моего котла уже набухала ярко выраженная пурпурная дымка.

Умбрад оперся руками на стол, и мы, почему-то обе с Лиринеттой, отступили на полшага.

– Гранд, вы запомнили, что именно умудрились перепутать, чтобы вместо ядовитого бальзама получить приворотное зелье? – обманчиво спокойным голосом уточнил дэа Умбрад. Я осторожно покивала. Владимира учила меня выходить сухой из воды, и любое зелье превращать в неядовитое. Вот хотя бы в такое, от которого глаза сладко щиплет. Но последнее, кстати, значило, что бальзам получился бы хорошим, насколько может быть хорошим ядовитое.

Лиринетта посмотрела на меня, как на дикую. Затем почесала нос.

– Тебя даже приворотное не спасет, – пробурчала она и с мучительным выражением закрыла лицо ниже глаз.

Ее подружки захихикали над шуткой, а я выключила горелку и надела перчатки – котел надо было вылить в раковину в углу аудитории. Толку теперь от него…

Вроде не слишком пузатый, а нести было тяжело. Я сделала пять шагов, как в ухо въелось:

– НЕ ВИДИТ!!

– А-а! – я вскрикнула, котел стукнулся о пол.

Со скоростью, близкой к свету, я бросилась прочь. Уйди, зараза Мопс! Крики в классе завторили моему, потому что жидкость влюбленным морем заструилась по полу, и тем, кого она коснулась, не повезло: стопы одного студента намертво пригвоздило, и он плюхнулся лицом в фиолетовое зелье, девушка поскользнулась, и марево с готовностью облепило ее тонкие руки.

Спустя полминуты мы посчитали, что в общей сложности пол вожделел четырех человек.

Умбрад, сбросивший фартук – это значило, видимо, что-то очень плохое! – унял одним взглядом негромкие посмеивания «выживших» студентов.

– Дольче Гранд, – ровно начал он и неожиданно вскричал: – Да матери-богини! Крома Гранд! Что с вами такое сегодня?! Приведите аудиторию в порядок – прямо сейчас! Урок окончен.

Он выкрутил горелку на своем столе резко, что у меня не осталось сомнений, он так сворачивал шею мне, и грузно вышел из комнаты. За ним, оглядываясь на меня и любвеобильную жидкость, потянулись остальные. А жертвы буравили меня глазами, неудобно лежа на полу.

Спокойно, Джина, ты знаешь, как изготовить противодействующее. Влада учила. Она выливала на улицу остатки зелий, и вы обе смотрели, как они подействуют на прохожих, а потом обзаводились клиентами, покрывшихся сыпью или мхом.

Сбоку захихикал Мопс, и я сквозь зубы взвыла.

– Он тебя не тронул? – ахнула Труша, имея в виду дэа Умбрада.

Пять минут назад я наконец-то покинула аудиторию, ставшую испытанием для моего терпения, потому что призрак не уходил, а ребята, пойманные в ловушку зельевой лужи, коротали время, хохоча над тем, что он надо мной вытворяет. Правда, второй освобожденный студент, когда тело вновь подчинялось ему, все же прогнал нахала.

За пределами подземелья выяснилось, что сплетня о приворотном зелье уже разлетелась: Труша меня почти сразу нашла и принялась озабоченно раздавать советы. И ведь и в комнате ее хватает. После того, как она заселилась к нам с Зелким третьей, каждое наше утро стало начинаться с вопроса, где она сейчас спит. В пределах комнаты. Кровать была редким вариантом. Как-то Лориса зло пошутила, что Труша только на потолке не спала. Через пару дней эта оплошность была исправлена.

Но, в конце концов, сейчас эта непредсказуемая девушка рядом была меньшим из зол. И самое страшное, что могло произойти в связи с ней, я уже смогла избежать: я отучила ее спать под подоконником, где в бреши, оставшейся после посещения нетрезвых студентов, хранила ингредиенты для оборотного зелья.

– Ты такая умница! – Труша всплеснула руками. – Я бы так боялась дэа Умбрада на твоем месте! («Я так и делаю», – подумала я). Ты ему не попадайся под горячую руку, ладно?!

Я собралась сказать, что в Уме полно и других опасностей. Не успела.

До моего сознания дошел звук режущего металла, а спустя секунду я поняла, что дверь, к которой мы приблизились аккурат, распахивается горизонтально – и еле отскочила от нижней половины, собирающейся меня придавить. Наверху качнулись оставшиеся створки. А в зале, из которого пришло безобразие, уже сыпало осколками стекла.

Тренировочный зал. Там редко окна остаются целыми после суток продуктивной практики.

– Пошли отсюда! – подергала я Трушу, но она вмиг приросла к стене и выглядывала в зал. Краем глаза я заметила, как среди прочей суматохи решительно настроенный светловолосый парень с мечом пытается догнать свою высоченную противоположность. Потом почувствовала, что верхним частям дверей недолго осталось скрипеть, и метнулась прямо.

Меня чуть не сбил с ног Шоколадный.

– А, Крома! – тяжело дышал он и прислонился к стене, прячась. Я не сделала того же самого, представляя хорошо, что и там не безопасно. Парень нервно улыбнулся: – Какими судьбами?

– Труша, – кивнула я, и мы оба посмотрели на девушку, млеющую от вида оголенных потных мужских тел. Она медленно сползала по косяку. Уловив несоответствие, я глянула на Шоколадного: – А ты чего одетый?

– А я не занимаюсь, – выдохнул парень и вновь набрал в грудь воздуха. – Меня просто Инланур убить пытается.