Buch lesen: «М-2 Тула-Москва»

Часть первая. Подростки 90-х. 1994 год.

Глава первая. Школьное диско.

Алина

Алине Завадской в апреле 1994 года исполнилось 16 лет. Она родилась в маленьком промышленном городке – Туле. Это было одно из крошечных мест на карте России, где большинство жителей знает друг друга, а численность населения – гораздо меньше миллиона. Туляки называют родной город большой деревней, а все остальные жители страны считают Тулу родиной самоваров, пряников и оружия. Ходят легенды, что каждый туляк пьет чай исключительно из самовара вприкуску с пряником и хранит дома пистолет.

В семье Завадских, как и во многих других семьях туляков, не водилось огнестрельного оружия, хотя отец Алины долгое время проработал на патронном заводе, а чай пили из обычного чайника с нарисованными розочками. Иногда в семье Завадских было так туго с деньгами, что не хватало на хлеб и сахар, тогда чаепитие происходило с вареньем. Вишнёвое, клубничное и необыкновенно вкусное грушёвое передавала бабушка Алины из деревни, а в хорошие времена, когда у мамы получалось выкроить лишнюю копейку на печенье и конфеты, пили чай с курабье или карамельками.

В конце декабря в школе № 93, где училась Алина Завадская, всегда проводилась новогодняя дискотека, и Алина весь вечер вертелась перед зеркалом в мизерном коридоре хрущёвской квартиры, где она жила с родителями и восьмилетней сестрой. Коридор был настолько мал, что в нём умещалось только деревянное трюмо с зеркалом, доставшееся от бабушки в наследство, вешалка для верхней одежды и самодельная полка для обуви. Вот и весь скудный интерьер.

Алина поправила короткую, едва доходящую до середины бёдер, юбку «варёнку» из чёрной джинсовой ткани, приспустила с одного плеча футболку с изображением Микки Мауса и осталась довольна собственным видом.

– Ещё немного туши и блеска для губ, – Алина критическим взглядом оценивала себя. – Волосы просто распущу. Не буду начёсывать и поливать лаком. Не хочу быть похожей на всех остальных.

Алина состроила смешную гримасу перед зеркалом, потом достала тушь из старой, шёлковой косметички.

– Опять засохла! – она плюнула в тюбик с тушью, поковыряла кисточкой внутри, и, наконец, нанесла на ресницы один тонкий чёрный слой.

С ресницами ей повезло. Алина обычно не подкрашивала глаза, только в исключительных случаях, по праздникам, а в будни предпочитала ходить по улице и в школу без косметики. Зачем тушь, если и так ресницы густые, как у немецких кукол? Но на такое событие, как новогодняя дискотека, нужно было принарядиться и накраситься, тем более на кое-кого Алина хотела произвести впечатление. Она взяла маленькую прозрачную коробочку с блеском и, проведя пальцем по жирной массе, нанесла на губы.

Алина подмигнула себе в зеркале, потом надула губки, пытаясь повторить выражение лица Мэрилин Монро из фильма «В джазе только девушки», но сразу расстроилась, потому что до Мэрилин ей было далеко. Алина знала, она не уродина. Неплохая фигура, худенькая, с тонкой талией и длинными ногами, прямые каштановые волосы обрамляли лицо с большими карими глазами. Глаза – вот, что по-настоящему украшало её. В зависимости от настроения они меняли цвет, становясь то чёрными, как агат, в те минуты, когда Алина злилась, то янтарными с золотыми искорками внутри, когда она смеялась. Алина смотрела на своё отражение и не понимала, что с ней не так. На внешность роптать не приходится, но почему тогда ни один хоть капельку интересный молодой человек никогда не обращал на неё внимания? Взять, к примеру, Макса из параллельного класса, симпатичного блондина с задумчивыми, серыми глазами. Алина для него была пустым местом. Когда встречались в коридоре школы, он проходил мимо или демонстративно отворачивался. Такое отношение задевало Алину. Другие девочки в 16 лет давно встречались с мальчиками. Кто-то в этом возрасте мог похвастаться и несколькими романами, а у Алины ни с кем из парней не было продолжительных отношений. Что и говорить, никаких отношений не было! Когда гостила летом у бабушки, познакомилась с соседским мальчишкой, живущим, как и она, на каникулах в деревне. На первом же свидании парень поцеловал Алину, и всё было бы не так страшно, если бы он не начал распускать руки. Тогда оскорблённая Алина, влепила наглецу пощёчину и убежала домой. На этом её романы заканчивались. Даже подругам нечего было рассказать. Все девочки хвастались летними приключениями, а она вспоминала только бабушкин огород, картошку, бесконечные грядки, тянущиеся далёко за горизонт, прополку, окучивание, заготовки на зиму. В последнее время в школе к Алине стал проявлять интерес одноклассник – Саша Дронов, но она отвергала все его попытки добиться расположения. Во-первых, Саня нравился её лучшей подруге – Олесе, а во-вторых, он был другом Кирилла – того самого мальчика, на которого Алина хотела произвести впечатление.

Алину с Кириллом связывала крепкая дружба длиной в девять лет. Она до сих пор помнила день, когда 1 сентября Александра Михайловна посадила их с Кириллом на последнюю парту вместе. Тогда долговязый, нескладный мальчик не понравился Алине. Он неважно учился. Если по математике ещё, куда ни шло, то остальные предметы давались с трудом. По русскому языку в слове из пяти букв мог сделать три ошибки. Читать не любил, и в первом классе, когда Алина по технике чтения получала отлично, у Кирилла стабильно, из урока в урок, была двойка. В начале первого класса не ставили оценок, только кружочки. Красные означали отлично, зелёные – хорошо, жёлтые – удовлетворительно, а синие – неуд. За пять красных кружков на обложку тетради учительница приклеивала звёздочку. Чемпионом по звёздочкам с большим отрывом от всех остальных была отличница Олеся Иванова. Её тетради и по математике, и по русскому языку пестрели звёздочками. Алина тоже могла похвастаться несколькими звёздочками, доставшимися не так легко, как Олесе, но у Кирилла не было ни одной. В его тетради обычно красовались жёлтые и синие кружочки. Алина не давала списывать контрольные работы, и Кирилл в отместку дёргал её за волосы, бил портфелем и линейкой. Они не могли поделить парту, поэтому проводили карандашом границу. За неё нельзя было заступать, а если чужой локоть оказывался на соседней, вражеской территории, то хозяин локтя получал портфелем по голове.

Перемирие произошло в конце первого учебного года. Оказалось, что мама Кирилла работала в парикмахерской на соседней улице, и родители Алины регулярно к ней заходили, чтобы подстричься. Улыбчивая парикмахерша, – Татьяна Ивановна Семёнова, могла расположить к себе любого клиента. Она славилась не только стрижками и укладками, но также лёгкостью в общении, любила поболтать с людьми, иногда посплетничать, а иной раз пожаловаться на судьбу, поэтому клиентов у Татьяны было всегда больше, чем у её коллег. Ведь для русского человека поплакаться в плечо соседа или пожалеть другого – это самые лучшие психологические приемы, действующие во все времена. Так Татьяна Семёнова и познакомилась заочно с Алиной, выслушивая рассказы её мамы. Кирилл частенько заходил в парикмахерскую, зная, что клиенты иногда дарили его маме шоколадки, а она всегда берегла их для сына, и однажды встретился там с Алиной. Пока Тамара Николаевна, мама Алины, наводила красоту на голове, дети разделили шоколадку «Алёнка», и между ними первый раз за всё время завязался разговор. Оказалось, что жили они совсем рядом, но никогда до школы не видели друг друга. Всегда гуляли в разных дворах, и детские сады были разные, дороги пересеклись только в первом классе. С того самого дня Алина с Кириллом начали дружить, вместе ходили из школы домой, частенько наведывались в гости друг к другу. Родители были рады их дружбе. Во втором классе Алина с Кириллом стали неразлучны. Вместе катались на велосипедах по городу, гуляли в роще недалеко от дома, бегали по стройкам, Кирилл даже оставался ночевать у Алины, когда они играли целый день напролёт, но всё равно не могли расстаться под вечер.

Отношения изменились в четырнадцать лет. Кирилл как-то незаметно для всех, особенно для Алины, повзрослел, каким-то чудесным образом за одно лето превратившись из длинного, неряшливого мальчишки в высокого, хорошо сложенного красавца с зелёными раскосыми глазами. Тогда Алина в конце августа вернулась из деревни и сразу позвонила лучшему другу. Она очень соскучилась за время каникул и жаждала встретиться с Кириллом, узнать, что происходило летом в городе, пока она трудилась на огороде у бабушки. Ей хотелось поболтать, посмеяться, сходить вместе в кино, наверстать упущенное за три месяца время. Но Кирилла не было дома, и Татьяна Ивановна по секрету сказала Алине, что кажется, сын начал встречаться с какой-то девочкой, но скрывает это ото всех. Мама Кирилла хотела найти в лице Алины поддержку и попросила сразу доложить ей, где сын пропадает по вечерам, как только это выяснится. Но Алина почему-то обиделась на Кирилла, перестала звонить и приходить в гости.

Подозрения Татьяны Ивановны подтвердились. Их одноклассница видела Кирилла, выходящего из кинотеатра «Родина» с незнакомкой, на вид старше его. Алина тогда поняла, что таких отношений с другом, как раньше, уже не будет. Хотя они каждый день виделись в школе, а иногда по выходным Кирилл наведывался в гости к Алине посмотреть кино по видеомагнитофону. Обычно это были американские комедии: «Полицейская академия», «Один дома», «Трудный ребенок», кассеты, засмотренные до дыр, или фильм ужасов «Кошмары на улице Вязов». Кирилл как и раньше мог болтать с Алиной часами по телефону ни о чём и обо всём сразу, но всё равно чувствовалось, больше нет того доверия и искренности, которые возможны только в детстве. В начале учебного года Кирилл начал встречаться со школьной «шлюшкой», как её называли одноклассницы, Лерой Горшковой. Это была миловидная девушка, худенькая, невысокого роста, обычно с ярко—накрашенным лицом и в вызывающе—откровенных нарядах. Помимо приятной внешности Лера имела свойство, притягивающее к себе парней: она была легкодоступной. До Кирилла, ещё в 10 классе, она встречалась с одиннадцатиклассником из их школы. На улице Леру можно было часто увидеть в компании незнакомых парней, гораздо старше по возрасту. Ходили слухи, что в шестнадцать лет она встречалась с женатым мужчиной. Теперь и Кирилл попался на удочку местной «шлюшки». Алина не могла понять, как он не замечает всего того, что так ясно видно со стороны. Нет, она не ревновала или заставляла себя думать, что ей безразличны отношения Кирилла с кем бы то ни было, но всё-таки они когда-то дружили, и Алина переживала, что теперь о её друге будут говорить в школе.

Рядом с зеркалом вертелась младшая сестра Алины – Света. Они были так не похожи друг на друга, что вряд ли незнакомый человек заподозрил бы в девочках хоть какое-нибудь родство. Если Алина такая же, как отец, кареглазая и темноволосая, то Светлана – блондинка с голубыми глазами, копия матери. Помимо различий во внешности, девочки и по характеру были полной противоположностью. Света – общительная болтушка, умеющая расположить к себе любого ребёнка и даже взрослого, а старшая сестра – импульсивная, немного грубоватая, временами дерзкая. Из-за своего характера Алина часто вступала в перепалки с матерью.

Тамара Николаевна – бесспорный лидер в семье. Ей в конце декабря исполнялось сорок семь лет. Мать Алины и Светы была властной, упрямой, даже можно сказать, тираничной женщиной. Она достаточно поздно по российским меркам вышла замуж, потому что никак не могла найти мужа, который будет ей подчиняться во всем, терпеть замашки не состоявшегося на работе руководителя. Ещё одним свойством Тамары Николаевны было то, что она переносила все проблемы, случавшиеся на работе или где бы то ни было, в семью. Она могла разыграть целый спектакль с заламыванием рук, слезами и последующим молчанием просто из-за того, что повздорила с незнакомым человеком в транспорте или в очереди к врачу. Станислав Леонидович Завадский – ровесник жены, но не похожий на нее, как луна не похожа на солнце, и как лето не похоже на зиму. Отец Алины и Светы – мягкий, податливый, как пластилин, не выносящий скандалов, мужчина. Он всегда и во всём потакал супруге. Поженились два таких разных человека, когда обоим исполнилось двадцать восемь лет, и всё бы ничего, только целый год после свадьбы Тамара Николаевна не могла забеременеть. За это время она успела обойти всех возможных врачей, поставить себе несуществующие диагнозы, а бедному мужу выесть мозг. Гинекологи не находили у Тамары Николаевны болезней, советовали вести здоровый образ жизни, прописывали только витамины. Здоровый образ жизни был для Тамары Николаевны неукоснительным законом. Этот закон она соблюдала сама и заставляла соблюдать Станислава Леонидовича. Мужу разрешалось выпить рюмочку вина или водочки только по праздникам, а курить он бросил сразу же после знакомства с будущей супругой. Как говорили врачи, у Тамары Николаевны не было ни одного шанса не забеременеть. Произошло радостное событие через год после свадьбы, когда ей исполнилось 29 лет, и на обложке медицинской карты в женской консультации красовалось обидное слово – старородящая. Алина родилась 17 апреля 1978 года и до 1986 года была единственной, любимой дочерью своих родителей. После рождения Светланы она по-прежнему оставалась любимой дочерью, только уже не единственной, а имеющей статус – старшая сестра.

Алина оказалась ответственной сестрой, безоговорочно выполняющей все указания строгой мамы. Каждый раз она заслуживала похвалу, поэтому раз от раза старалась всё сильнее. Однажды немного переборщила со старанием. Об этом случае Тамара Николаевна всегда вспоминала со слезами на глазах. Мама оставила девятилетнюю Алину с годовалой Светой, чтобы быстро сходить в магазин, а когда возвращалась домой, услышала голос старшей дочери, подняла голову и увидела страшную картину. На балконе пятого этажа стояла Алина. Она держала на руках сестру так, что та свешивалась наружу, и, улыбаясь, кричала матери:

– Ма-ма-а-а, мы здесь!

Тамара Николаевна побледнела, сумки выскользнули из рук на землю. Она не завизжала от ужаса, но Алина сразу поняла по лицу матери, что совершила ужасный поступок, поэтому крепко прижала Свету к себе и вернулась в комнату. Когда Тамара Николаевна вошла в квартиру, дала волю слезам и орала на Алину так, что её крик слышали все соседи.

Ещё долгое время после того случая Тамара Николаевна не оставляла девочек одних дома. Только спустя год Алина смогла заслужить доверие матери, и снова осталась дома с младшей сестрой, только балкон был для неё под запретом. Несмотря на то, что она постоянно находилась в заботах о Свете, помогала маме и иногда за свои старания получала вместо похвалы упреки, Алина росла счастливым ребенком. Но светлая полоса в жизни, как она рассказывала лучшей подруге – Олесе, закончилась в 1991 году.

В семью Завадских закралось горе. Это произошло в августе 1991 года, сразу после путча. Тогда почти вся страна прибывала в ступоре, никто толком не понимал, что происходит. 19 августа 1991 года по всем телевизионным каналам показывали балет «Лебединое озеро». Станислав Леонидович в это время находился в отпуске. 19 августа он весь день до позднего вечера просидел перед телевизором. Когда Алина после прогулки с подругами пришла домой, застала отца в той же позе около телевизора, что и утром. Тогда уже в её детский разум закралась мысль: «Должно произойти нечто страшное». Хотя, казалось бы, какое событие может быть ужаснее кризиса в стране, если в их провинциальном городке еду можно достать только по талонам? Колбаса стала деликатесом, и её ели теперь по большим праздникам. В магазинах пусто. Алина помнила, как несколько лет назад она ездила с отцом за продуктами в Москву. От работы Станислава Леонидовича, где он занимал должность заместителя начальника цеха, организовали специальный автобус. В нём до Москвы отправились все желающие работники завода, и там запасись дефицитными товарами: бананами, мандаринами, копчёными рёбрышками, колбасой, мясом, икрой минтая и другими вкусностями, исчезнувшими с прилавков. Папа Алины всегда вёз домой из Москвы заполненный до отказа рюкзак.

Как-то раз, закупив все необходимые продукты раньше назначенного времени, Станислав Леонидович решил показать дочери столицу, и они доехали на метро, поразившее Алину своей красотой: мраморными полами и стенами, массивными резными люстрами, мозаичными панно, до станции «Проспекта Маркса», позднее переименованной в «Охотный ряд», и оказались на Красной площади. В те годы каждый советский человек мечтал оказаться в Мавзолее и посмотреть собственными глазами на мёртвого вождя пролетариата. В очереди перед Мавзолеем Алина с отцом простояла более часа, она не понимала, как можно потратить столько времени, чтобы за несколько минут пройтись по гробнице, увидеть маленького, мёртвого человечка, не вызывающего никаких эмоций кроме жалости, и опять оказаться на улице. Но зато Алина была поражена красотой Красной площади, собора Василия Блаженного, блестящего на солнце разноцветными куполами, Александровским садом, утопающим в тюльпанах, и тогда у неё появилась маленькая детская мечта. Она обязательно должна жить именно в этом сказочном городе.

В декабре 1991 прекратил существовать СССР и образовался СНГ, а потом в новой стране начиналась массовая безработица. В том же году Станислав Леонидович попал под сокращение и покинул завод, где проработал всю свою сознательную жизнь, начинав карьеру с простого наладчика, а закончив – заместителем начальника цеха. Алина хорошо запомнила тот день, когда отца из простых работяг перевели в начальники. Папа пришёл домой с цветами. Маме подарил букет шикарных белых хризантем, а Алине – кулёк с ее любимыми бисквитными пирожными. Тогда ей казалось, что она живёт в лучшей семье на свете. Когда папу Алины сократили, он не мог прийти в себя два месяца. Целыми днями лежал на диване и смотрел телевизор. Вся семья жила на крохотную зарплату Тамары Николаевны, работавшей на том же заводе, только в бухгалтерии, и не попавшей под сокращение. Из продуктов стали покупать только самое необходимое: хлеб, соль, макароны, крупы. Сахар заменяли вареньем. Их спасали многочисленные соленья, огурцы, помидоры, салаты, заготовленные летом бабушкой.

Через два месяца отцу предложили работу на другом заводе, только уже простым рабочим, а не начальником. Тамара Николаевна тогда жутко обрадовалась. Решила, что наконец-то муж выйдет из депрессии, и в семье опять появятся деньги. Но уже после первой зарплаты мама поняла, что все её мечты – мираж. Отец пришёл пьяный вусмерть, пропив часть заработанных за месяц денег. Алина в тот день узнала, что такое пьянство, и как страшно оказаться под одной крышей с пьющим человеком.

Потом всё стало повторяться каждый месяц. Зарплата – запой. После того как отец выходил из своего уже привычного, пьяного состояния, начинались мольбы о прощении, клятвы, что это в последний раз. Мама, как всегда, ему верила, прощала, проходило время, и всё начиналось вновь. Алина несколько раз уходила из дома, неоднократно ночевала у подруг, а однажды после очередного представления, устроенного отцом, с криками, поломкой мебели, оскорблениями, она ночью доехала на попутной машине до деревни, где жила бабушка. У бабули чуть инфаркт не случился, когда она увидела в час ночи на пороге дома внучку. Она и плакала, и обнимала, и ругала Алину одновременно, причитая, что внучка чудом осталась жива, сев посреди ночи в незнакомую машину и доехав без денег до её дома. Алина на следующий день сама не могла объяснить, как решилась на такой отчаянный шаг, ведь могло получиться и по-другому, за рулем вместо порядочного пожилого мужчины мог оказаться бандит или, о чём совсем не хотелось думать, маньяк. Страшные случаи убийств и изнасилований девушек хоть редко, но всё-таки происходили в их области. Но ей повезло. На следующий день бабушка отвезла внучку домой и долго отчитывала дочь, позволившую ребёнку ночью уехать на машине с незнакомым мужчиной.

Алине иногда хотелось не только убежать из дома, но и наплакаться от души, громко, чтобы слышно было на соседней улице, во весь голос, долго, протяжно, насколько хватит сил. Чтобы вместе со слезами вышла вся злоба, глубоко засевшая в детской душе. Алина злилась на отца, на мать и на весь мир…

В дверь позвонили, и Света сразу побежала открывать.

– Светлана, не забудь спросить, кто к нам пришел, – у Алины вошло в привычку поучать младшую сестру. – А то ты открываешь дверь всем, кому не лень. Так нас могут ограбить или убить.

– Кто там? – крикнула Света.

– Это Олеся.

– Привет, Олеся! – сказала Светлана в ответ знакомому голосу и распахнула дверь.

В квартиру Завадских вошла симпатичная блондинка в зелёном китайском пуховике, какие продавались на тульском центральном рынке, и в них ходила добрая половина молодёжи города. Никого не волновало, что пух оседал внизу куртки, и человек, надевший на себя чудо китайской текстильной промышленности, становился похожим на снежную бабу. Образ дополнялся мелкими белыми перьями, вылезавшими из швов и прилипавшими к кофте, брюкам, а также к любой другой одежде, надетой под пуховик.

– Привет! – Алина подошла к подруге и чмокнула её в щеку.

– Приветик! – Олеся стряхнула с волос и плеч налипший снег.

Олеся имела кукольную внешность, и чем-то отдаленно напоминала голубоглазую Барби с густыми, светлыми волосами. Девочка одним взглядом могла очаровать каждого учителя школы № 93. Олеся Иванова – любимица всего преподавательского состава. Отличница с первого класса, она ни разу не прогуляла уроки, ни разу не пришла в школу без выполненного домашнего задания, и так как обладала лёгким характером, без малейшей тени заносчивости, её знаниями пользовались почти все ученики в классе. Олеся разрешала списывать домашку, могла подсказать любому двоечнику на контрольной, если этого не видел учитель, а Алине – соседке по парте с пятого класса, и с того же периода – лучшей подруге, позволяла пользоваться своим трудом и умом в любое удобное время. Алина обычно добросовестно выполняла все домашние задания, но иногда в периоды пьянства отца приходила в школу не выспавшаяся, иногда из-за ругани родителей не успевала сделать уроки, и всегда на помощь приходила Олеся. В этом году Олеся Иванова была единственной претенденткой из всей школы на золотую медаль. Несмотря на отличную учебу, девушка была не прочь повеселиться в свободное время. В выходные часто виделась с подругами, ходила на дискотеки, в кино, кафе, могла покурить за школой с кем-нибудь из ребят за компанию, а на праздники выпить пива или более крепких алкогольных напитков. За такие, казалось бы, не сочетаемые качества и любила подругу Алина.

Олеся разделась, оставшись в джинсах «мальвинах» и белом пуловере с люрексом. Подошла к зеркалу и поправила чёлку, стоящую колом и даже от снега не опустившуюся ни на сантиметр.

– Олеся, ты опять полфлакона «Прелести» вылила на чёлку? Неужели тебе нравится, когда чёлка стоит, как трамплин у лыжников?

– Ха-ха-ха, очень смешно, – Олеся скривила лицо, делая вид, что её не задевают слова подруги. – Так модно! Все так делают!

– Вот именно, что все! Неужели тебе хочется быть такой же, как все?!

– Как будто ты отличаешься от других!

Перепалки между подругами были обычным явлением. Девушки ссорились по сто раз в день из-за всяких пустяков, но быстро мирились и также быстро забывали свои разногласия.

– Я не сумасшедшая, чтобы выливать себе на голову всякую дрянь и хочу к 20 годам остаться с волосами. А ты такими темпами будешь к 20 – 30 годам лысая, как твой дедушка Слава.

– Конечно, ты у нас не пользуешься лаком, почти не красишься, только вот одеваешься всё равно, как все! Зачем тогда джинсовую юбку нацепила? А в футболках с Микки Маусом ещё год назад вся Тула ходила!

– Это моя единственная юбка, – Алина опустила глаза. – Ты же знаешь, какая в нашей семье проблема с деньгами. Это твоя мать работает на центральном рынке, и ты постоянно одеваешься в обновки, носишь всё, что там продается. А мне новую одежду покупают, если совсем ходить не в чем… Ты права, футболку, действительно, нужно поменять.

– Прости, Алина. Я не хотела тебя обидеть, – Олеся обняла подругу.

– Пошли, поможешь мне выбрать другую одежду из моего скромного гардероба.

Девушки прошли в комнату Алины через зал или «проходной двор», как его называла Тамара Николаевна за то, что в хрущевских квартирах большая комната была смежной с маленькими и через неё ходили все кому не лень. В комнате каждая стена была обклеена постерами. На одной – демонстрировал мышцы Жан-Клод Ван Дамм, на другой – висел с непроницаемым лицом и с пистолетом в руке Арнольд Шварценеггер, и казалось, будто он сейчас скажет свою коронную фразу: «I'll be back!», а под Шварценеггером расположилась веселенькая компания – Эллен и ребята. Этот сериал нравился Алине. Она не пропустила ни одну серию, очень расстроилась, когда исчезла из фильма её любимая смешная Джоанна, а затем и забавный маленький Кри-Кри. Около стены стоял узенький письменный стол, напротив него – такая же маленькая кровать, а рядом – полированный гардероб, закрывающийся на стальной ключик. Алина открыла гардероб и вместе с подругой начала поиск одежды для школьной дискотеки. Света ходила за сестрой, как хвостик, ей была интересна взрослая жизнь, разговоры об одежде, моде, мальчиках, и она сама, слушая старших девочек, хотела быть похожей на них.

– Что это за блузка? – Олеся достала с полки бежевую шёлковую блузку, подаренную Алине на день рождения тетей Лизой. – Я никогда раньше её не видела. Примерь.

– Я о ней забыла. Как-то не было повода надеть.

Алина сменила футболку с Микки Маусом на скромную блузку и посмотрела на себя в зеркало, наклеенное на дверцу гардероба.

– Гм… Даже не знаю, – сказала она, повертевшись перед Олесей.

– Клёво! Алинка, тебе очень идет! И с джинсовой юбкой сочетается, – Олеся смотрела на подругу с плохо скрытой завистью. – Все ребята западут на тебя… Только давай договоримся, что с Саней Дроновым ты не будешь заигрывать, как в прошлый раз.

– Я с ним и не заигрывала, просто разговаривала, – Алина смутилась, вспоминая чаепитие в классе, посвященное Дню учителя, а после него танцы, где Саша ходил за ней по пятам, пригласил на медляк, но она не давала ни малейшего повода для надежды на более близкие отношения.

– Да, как же, помню, – милое лицо Олеси исказил хищный оскал, она действительно ревновала подругу к однокласснику, хотя Алина не понимала, что такая девушка, как Олеся, могла найти в ни чём не примечательном балагуре и хулигане Саше Дронове. – Я ещё не забыла, как все медляки вы танцевали вместе и о чём-то шушукались.

– Олеся, здесь с нами в комнате находится маленький ребёнок. Давай не будем обсуждать школьные танцы при моей сестре.

– Я не маленькая! – Света обиженно надула губки.

– Конечно же, ты взрослая, Светлана. Помнишь, что мама велела нам сделать? Она сказала, чтобы к её приходу было сварено картофельное пюре. Иди на кухню чистить картошку. Ты у нас взрослая, всё умеешь. А как наберётся целая кастрюля, я приду и поставлю её на плиту. Договорились?

– Договорились! – и Света вприпрыжку выбежала из комнаты, довольная, что ей поручили такое важное, взрослое задание.

Как только девочка скрылась на кухне, Алина подмигнула подруге и молча, чтобы сестра не слышала, повела на балкон. Выход на балкон находился в зале, и девушки на цыпочках, боясь разоблачения от Светланы, прошмыгнули через проходную комнату. Балкон был таким же маленьким, как и всё в хрущевской квартире Завадских. Алина присела на корточки и потянула за собой Олесю.

– У тебя с собой сигареты? – спросила Алина.

Олеся достала из кармана пачку «Dunhill» с ментолом и протянула Алине.

– Thank you very much, – поблагодарила подругу Алина и вытащила тонкую сигарету из пачки.

Из другого кармана Олеся достала ярко-сиреневую дешёвую зажигалку. Обе девушки закурили. Их было не видно с балкона пятого этажа, только клубы дыма могли выдать прохожим действо, происходящее в квартире Завадских.

– Олеся, неужели тебе Саня и вправду нравится? – спросила Алина, выпуская вверх тонкую струйку дыма.

– Да, нравится, – Олеся тоже впускала дым в лёгкие и выпускала обратно в морозный воздух.

– Он тебя не достоин.

– Почему это?

– Ты лучше его! Намного умнее, интереснее, и ты – такая красотка! А он – школьный хулиган. Саня ничего из себя не представляет. Вечно бегает за Егором, потому что у того есть деньги. Понятно, если бы не богатенькие родители Егора, то ни о какой дружбе не было бы и речи. И семья у него – не очень, отец пьёт.

– Твой отец тоже пьёт и что? Мне не общаться с тобой?

– Тебе не нужно за меня замуж выходить, а на счёт Сани, как я поняла, у тебя серьёзные планы.

– О замужестве я пока не думаю. Нужно в институт поступить, потом я не против карьеру сделать, но встречаться с Саней я очень даже хотела бы. Он забавный и симпатичный.

– Ты заслуживаешь лучшего, чем Саня… Хоть я и не понимаю тебя, но обещаю, мешать не буду, а, наоборот, сделаю всё, чтобы помочь.

– Спасибо, подруга! – Олеся, не выпуская сигарету из руки, прижала к себе Алину.

– Я палец обрезала! – из зала послышался крик Светланы.

Девушки сразу же побросали окурки сквозь балконную решетку и побежали в комнату. Света стояла вся в слезах и показывала на указательный палец. Из него на старый коричневый палас капали тёмные капли крови.

– Пошли в ванную! Нужно обработать рану, – Алина схватила сестру за здоровую руку и потянула за собой.

В ванной Алина нашла аптечку, смыла кровь с руки сестры, помазала палец зелёнкой и обвязала бинтом.

– Горюшко ты мое! – повторила Алина слова матери. – Как ты умудрилась порезаться?

– Я нечаянно, – всхлипывала Света. – Просто картошка такая большая, а кожура у неё очень толстая, и нож острый. Наверно, папа вчера заточил…

– Не тараторь так, – Алина перебила сестру. – Лучше иди в зал, посмотри с Олесей мультики по видаку. Я вам сейчас включу «Чип и Дейл». Вы с Олесей обожаете этот мультик. А я пойду картошку дочищу.

Олеся со Светой пошли смотреть мультфильмы по видеомагнитофону. Им обеим нравилась вся продукция кинокомпании Disney, а Чип, Дейл, Гаечка и Рокки были любимыми мультгероями.

Света с Олесей прилипли к экрану телевизора, и Алина, готовя картофельное пюре на кухне, слышала звонкие голоса девочек, в разнобой распевающих песню к заставке мультфильма. Помимо пюре Алина разогрела котлеты, пожаренные матерью ещё вчера вечером, затем позвала сестру и подругу к столу. Света наворачивала ужин с таким удовольствием, как будто не ела несколько дней подряд, что даже Олеся, глядя на девочку, с невероятным аппетитом уплетающую картошку с котлетой, не смогла удержаться и составила компанию сёстрам Завадским.