Buch lesen: «Дочь ведьмака. Поле и полынь»

Глава 1

– Савельишны домик? И-и, милая, то тебе далеко-о ещё. Вон идёшь дальше за околицу, и на другой стороне реки, значит, у самой опушки и будет изба. – Бабушка-проводница ткнула указующим перстом в нужную сторону. Затем смерила меня неожиданно цепким и ясным взглядом профессионального следователя и уточнила: – А ты чьих сама будешь?

– Савельишны правнучка, – вздохнула я и подхватила чемодан на колесиках. – Спасибо за помощь!

– Приехала, значит, к бабке, – она удовлетворённо выдохнула и откинулась на скамеечке. – Давно пора. Ну иди, милая, иди. Чур меня, чур. Тьфу-тьфу, пропади нечистая!

– Что? – я обернулась, но бабка уже дремала, откинувшись на спинку грубо сколоченной лавочки у завалинки.

Вот и поговорили.

Идти и вправду оказалось далеко, а с учетом солнцепека очень далеко. Полуденный зной выматывал, чемодан на колесиках поднимал тучу пыли, из-за забора недружественно обгавкивали местные кабысдохи. Иногда в избах чуть приподнималась занавеска, и в щелку выглядывал любопытный старушечий глаз.

Неуютно.

Остановилась посреди дороги и перевела дух. Впереди уже показалась та самая речка с добротным, широким мостом, сложенным из половинок бревен. Сразу видно, на века делали. За рекой темнел лес, почти вплотную подступая к воде, и на фоне леса проступал силуэт дома и построек. Обширное владение. Наверное. Явно побольше, чем обычный деревенский участок, вон как много всего. Интересно, я сама справлюсь хоть как-то с хозяйством или придётся просить о помощи соседей?

Больше-то некого.

Я от души пнула камушек и потащила чемодан дальше. В жизни бы в эту дыру не приехала, если бы не мама! Точнее, очередной мамин муж. Кажется, пятый. Или шестой. Я не знаю, не считала. И это если не брать в расчёт полумужей: дядю Петю и дядю Вадима. Хотя эти дяди были хорошими, они не приходили к нам домой, но часто передавали мне киндеры и мелкие подарочки. Киндеры я любила, а присутствие очередных пап в моей жизни – нет. Мама отчаянно строила свою личную жизнь, и если говорить совсем откровенно, я не всегда вписывалась в её планы. Но после дяди Вадима она успокоилась. Я помню, как зашла утром на кухню, а мама сидела там, такая же, как ушла вечером на свидание. В чёрном длинном платье с тонкими бретелями. Туфли валялись в углу кухни, сумочка у двери.

– Хватит с нас мужиков. Сами как-нибудь проживём, – она подняла на меня красные заплаканные глаза. – Всё они… Зато у меня есть ты. Ты – моё сокровище. Сырники будешь?

Потом пару лет было всё тихо. Что тогда произошло, мама так и не рассказала, а я и не спрашивала. Мама была молодой, красивой, эффектной, но очень уж невезучей в личной жизни.

Может, даже я в чём-то была виновата. Она родила меня рано, очень рано. И ей пришлось очень тяжело, мама бросила учёбу и пошла работать. Квартира нам досталась от маминой бабушки, хорошая двухкомнатная, почти в самом центре. Родного отца я не знала, мама как-то обмолвилась, что он просто внезапно исчез из её жизни и всё.

Мне эта тема почему-то была неинтересна. Ну, нет папы – и нет. Всё равно что с ним и как его звали. Точнее, как звали, я догадывалась, по отчеству я Святославовна. А вот фамилия была мамина – Бунина. Вопросов я не задавала, а мама не спешила делиться воспоминаниями. Папиного отсутствия в своей жизни я не замечала, потом появлялись отчимы, и я тоже как-то не ощущала их особого влияния. Для них я была скорее обязательным приложением к маме – не очень-то и хотелось, но что теперь делать. У многих моих подружек тоже не было пап, и это не воспринималось чем-то неправильным, просто так сложилось.

Жили себе спокойно, я готовилась поступать в мед, даже копила деньги на первый год обучения, подрабатывая по вечерам и в каникулы, с расчётом, что вдруг не смогу поступить на бюджет.

Мама настаивала на колледже, боялась, что я не потяну такую сложную программу и брошу учёбу, как и она, но я решила попробовать. Учиться мне нравилось, и мама в конце концов решила открыть счёт на моё имя, куда я переводила часть заработка, а ещё часть добавляла мама.

А затем нарисовался этот Сергей…

Дорога кончалась, и начался мост. Колёсики то и дело застревали между бревнами, и я подняла чемодан. Так донесу. Целее будет.

С Сергеем у меня возникло глубокое и искреннее чувство с первого взгляда. Такую горячую и пылкую ненависть редко где встретишь. Причём я сама не смогла объяснить, почему этот человек вызвал во мне такое… даже не отторжение, а отвращение пополам с ужасом. Прямо с первых секунд, когда мама вернулась домой глубоким вечером и счастливо улыбаясь представила своего кавалера:

– Ярослава, знакомься, это Сергей – мы скоро поженимся. – Мужчина сунул мне в руки букет из колючих алых роз и коробку каких-то конфет и, улыбаясь во всю ширь, произнёс, как мне показалось, очень неискренне.

– Рад, рад знакомству, Ярослава.

– Можно просто Яра, – быстро сказала я. Терпеть не могу полную версию своего имени. И почему меня нельзя было назвать Дашей или Машей? Наступила неловкая пауза, но мама быстро сориентировалась:

– Серёж, пойдем, попьём чаю в тесном семейном кругу. Ярочка, помоги накрыть на стол!

– Ну что ты, заюш, – проворковал кандидат в мужья, и меня снова ни с того ни с сего обдало волной липкого ужаса. – Я сам помогу! И доставка скоро приедет, не стоит сильно напрягаться.

И они вдвоём направились на кухню, а я привалилась к входной двери. Сердце бешено колотилось, я провела ладонью по лбу и с удивлением уставилась на мокрый след. Да что со мной такое?

Вроде нормальный, я вытянула шею, чтобы лучше видеть, вроде всё в порядке, но… вдруг он маньяк какой-нибудь? Может же такое быть? Нет, ну, серьёзно, сколько историй было, когда всё в порядке, а потом – бац и не в порядке?

Напишу лучше подружке, договорюсь погулять вечером, если что, нас точно хватятся! Да и соседи в курсе, кто к нам пришёл, тётя Тая так точно и консьерж его видела.

Я немного успокоилась и решила, что сегодня нас точно не убьют, свидетелей полно, а маньяки такое не любят. Ещё не хватало обидеть человека беспочвенными подозрениями. Вдруг это просто моё воображение разыгралось, и мне надо меньше смотреть тру-крайм подкастов?

Вроде отпустило, и я зашла на кухню, улыбаясь самой радостной улыбкой, на которую я была способна. И чего это я так испугалась? Красивый, русоволосый и голубоглазый, с прекрасной фигурой и манерами выпускника какого-нибудь института благородных молодцев. Очень уж отточенно-филигранные движения, ещё чуть-чуть – и перестанут быть человеческими. Держится строго корректно и ко мне обращается подчеркнуто нейтрально-вежливо. Удивили волосы – длинные, собранные в низкий хвост. Совсем не офисно-корпоративно. Но мама ему явно нравится, да и он маме тоже вон как смотрит, как на любимые эклеры.

Я отхлебнула чай из чашки, почти не почувствовав вкуса. Работает руководителем отдела по связям с общественностью в компании, название которой я тут же забыла. ГСБ при чём-то там или не ГСБ, но не важно, мама так быстро сказала, а я не стала переспрашивать.

Было в нём что-то идеальное, и от этого неправильное. И чем дольше, тем меньше он мне нравился. На меня снова начала накатывать паника. Сердце билось где-то в районе ключицы, и руки затряслись так, что я чуть не выронила пирожное.

– Простите, что-то голова закружилась, – пробормотала я, пытаясь выровнять дыхание. Сергей мельком взглянул на меня, и мне показалось, что у него вертикальные зрачки, а в улыбке ясно видны гадючьи клыки. Я моргнула, и видение исчезло. А вот страх – страх остался.

Мама не заметила моего состояния, «кандидат в папы» вроде тоже, но от него исходило нечто такое, что буквально заставило сжаться в комок и усиленно мечтать оказаться от этого места как можно дальше. Обволакивающее, мерзкое ощущение скрытой угрозы. Вот точно, как гадюка в кустах.

Я сослалась на головную боль и ускользнула в комнату, буквально спиной ощущая липкий, тяжёлый взгляд. Нечеловеческий… Нет, с этим надо что-то делать. Под одной крышей я с ним не останусь! Подождём, когда уйдёт, и поговорю с мамой. Может, она передумает связывать жизнь с этим скользким типом?

– Мама, ты уверена, что это именно тот самый? – зря я затеяла этот разговор тогда. И сказала это зря. Сергей ушёл, пообещав прийти на следующий день, а мама принялась мыть чашки, напевая какую-то мелодию из турецкого сериала. Мамина спина ощутимо напряглась, и она медленно обернулась, недобро сощурившись.

– Я по твоему старая? Не имею права на личное счастье? Я и так всю молодость угробила на тебя, положила! Нет, чтобы за мать в кое-то веки порадоваться, – она завелась с полоборота, швырнула губку в раковину и обернулась ко мне, уперев руки в бока. – Ишь ты, тварь неблагодарная! Выняньчила, выучила, на институт тебе собираю, а она вон как с матерью разговаривает! А ну, стоять, я не договорила! Вся в отца, в его проклятую породу! Лучше бы я аборт тогда сделала!

– Я не просила меня рожать! – буркнула я, спиной ретируясь в свою комнату. Да что плохого я сказала-то? Я никогда прежде не видела её такой!

Она кричала что-то ещё, временами громко всхлипывая, но я уже сидела в комнате, нацепив наушники. Мне было страшно, хотелось сжаться в комочек, накрыться одеялом и никогда не вылезать оттуда. Худший день в моей жизни! Непонятный Сергей и ещё этот скандал. Надеюсь, всё скоро закончится и будет как прежде!

Зря надеялась. С этого дня маму будто подменили. Она стала злой, раздражительной, почти каждый вечер устраивала скандалы на пустом месте: то я слишком поздно пришла домой и наверняка с где-то шлялась, а не училась, то недостаточно посолила суп, то не успела помыть полы к её приходу, то вымыла перед самым её приходом и ей противно ходить по мокрому. Только после свиданий с Сергеем она приходила спокойная и счастливая, приносила неизменные розы. Но на следующее утро всё начиналось по новой.

– Да она просто ревнует тебя, – высказалась подруга, когда я с ней поделилась возникшей проблемой. – Думает, что может такой красавчик на тебя засматриваться будет.

– Да не нужен он мне! – возмутилась я. С будущим маминым мужем я пересеклась ещё раза два или три, и каждый раз меня просто пробирал нечеловеческий ужас. Я старалась держать себя в руках и вежливо улыбаться, я видела, насколько он важен маме, но чтобы остаться с ним даже на пять минут… упаси Бог!

Единственное, что радовало – это возможность поступить в институт и скоро съехать отсюда. Каждый вечер я любовалась на сумму на своём счёте. В последнее время она увеличивалась мало. Мама ничего не вносила, а у меня из-за подготовки к экзаменам почти не осталось времени на подработку. Но всё равно уже должно было хватить. Бюджет мне вряд ли светит, возможно, смогу перейти через год учёбы, а сейчас… сейчас мне надо съехать отсюда как можно быстрее.

Чем дальше, тем более горячей становилась обстановка дома. Я записалась в библиотеку и стала максимально задерживаться там, уходя уже к закрытию. Вот получу общагу – и всё нормализуется! Мама выйдет замуж и успокоится, а я стану учиться, переведусь потом на бюджет. Стану хирургом или ещё кем-то. Ещё не решила, кем, но хирургом мне точно нравится. Или педиатром.

Все мои мечты разбились вдребезги одним мерзким хмурым субботним утром. Я зашла в приложение и вместо денег увидела сиротливые нули. Не веря себе, я перезагрузила страницу – нули никуда не исчезли, лишь расплывались по экрану ехидными кляксами.

– Мам, – я метнулась на кухню. Мама пила утренний кофе и была в хорошем расположении духа. Кажется. – Мам, тут какая-то страшная ошибка, у меня пропали деньги со счёта, надо срочно звонить в банк! Набери, пожалуйста!

– Не надо никуда звонить, – мама отставила чашку. На мгновение мне показалось, что это даже не она, а какая-то совершенно другая женщина: холодная, отстранённая, чуждая. – Я сняла их с твоего счёта. В конце концов, я имею на них полное право, я же их тебе дала.

– Но как же учёба? – пролепетала я, в горле встал даже не ком, а булыжник, и я забыла, как дышать. Мечты о меде рассыпались серым пеплом. Я не могла ничего сказать или позорить. Просто не могла, хотя хотелось кричать. Из глаз против воли полились слёзы.

– Хватит ныть, нашла из-за чего! – она, как ни в чём не бывало, отставила чашку и прошла мимо меня. – Поступишь в колледж, не в мед – так в пед, или вот в строительный какой-нибудь. Люди с руками везде нужны, устроишься как-нибудь. А на те деньги даже рот не разевай. Привыкла всё с матери тянуть, а мне они тоже нужны, – и зашла в ванну. Раздался шум воды и беспечная турецкая песенка.

Я сползла по стене, сил стоять уже не было. Не помню, как я дошла до комнаты, не помню, что делала дальше.

Хлопнула входная дверь, мама убежала на свидание к Сергею, она обмолвилась, что они едут на два дня за город. Мне было всё равно. Даже жить не хотелось.

Только к вечеру воскресенья я собрала себя в кучу и твёрдо решила, что поступлю в мед. Не выйдет в институт, пойду в колледж. Буду работать, накоплю деньги и выучусь на хирурга!

А потом меня ждал нагоняй за то, что я пробездельничала все выходные и не сделала ничего из оставленного на холодильнике списка. Даже мусор не вынесла.

Мне уже было всё равно, во мне что-то будто заледенело, умерло. Пусть делают, что хотят, быстрее бы поступить.

– Дочь, – начала мама за завтраком через неделю после поступления, – у тебя же учёба скоро начнётся? Первый курс и всё такое?

– Ну, допустим, – осторожно согласилась я. После того вечера тему денег и учёбы мы не поднимали. Мне удалось поступить в медколледж на бюджет. Я сказала об этом маме, она равнодушно хмыкнула, и на этом её интерес ко мне пропал. А мне казалось, она хотела, чтобы я училась и что она порадуется. Да не институт, а колледж, но на бюджет же!

– А что?

– Я договорилась, тебя поселят в общежитии. – Она суетливо поднялась и поставила на огонь турку, хотя кофе уже было налито. – В лучшей комнате, соседка очень хорошая девочка, вы подружитесь.

– А как же моя комната? – не поняла я. – Ты же недавно сама настаивала, чтобы я была дома и “не лазила по всяким клоповникам”, говорила, что тебе нужна помощь по дому и ты сама не справишься.

– Понимаешь, Ярочка, мы с Серёжей хотим начать жить вместе. А…

– А я буду вам мешать, так? – я уже всё поняла и отставила чашку. Новая волна боли привычно подкатила к горлу, и в носу противно засвербило.

– Но зачем же ты так? – мама старательно скуксила лицо и пустила в голос слезу. – Ты никогда не будешь нам мешать, ты можешь приходить в гости, Серёжа будет рад тебя видеть! А когда у нас родится маленький, ты будешь мне помогать. На кого мне ещё надеяться, как не на родную дочь?

– А почему бы не пойти жить к нему? – мне стало безумно обидно. Всё, что у меня было, это моя комната, свой уголок с диваном, письменный стол, полочка с “Гарри Поттером” и сказками. А теперь этого не будет? Общага пугала неизвестностью и рассказами о тараканах.

– У него производственное жильё, туда нельзя!

– Бездомный, значит…

– Он не бездомный! Вечно ты всё переворачиваешь! Мы семья, мы хотим жить вместе!

– А я разве не семья? – я всё-таки не удержалась и всхлипнула.

– Ты выросла и в состоянии сама о себе позаботиться! Нет, чтобы за мать порадоваться, она палки в колеса! Хочешь, чтобы я до старости одна была? И так никто с прицепом ни один нормальный брать не хотел! – завелась мама. Я снова её не узнавала, чужая, абсолютно чужая и совершенно незнакомая тётка.

– Я рада за тебя, мама, – прошептала я, оставила недоеденный бутерброд и пошла в комнату. Обида стучала молоточками в виски и удавкой сдавливала горло. Наверное, я всё-таки ревела, не помню. Складывала в сумку вещи, отдельно пошли книги и любимый медвежонок. Он с детства со мной, даже не помню, откуда взялся.

Может, действительно, так будет лучше? Я буду меньше сталкиваться с Сергеем и меньше ругаться с мамой.

Через день я была уже в общежитии. Ушла, пока она была на работе, чтобы избежать лишних скандалов. Я уже поняла, что буду в любом случае плохой, чтобы я ни делала и как бы ни старалась угодить. Она два раза звонила, но я не брала трубку. Потом звонки прекратились.

Я написала смс, но не получила ответа.

Ну если ей без меня будет лучше, то и пусть. Я не буду мешать. Сама справлюсь, не маленькая.

От тёти Люси, маминой давней подруги, узнала, что подали заявление в ЗАГС и скоро у меня будет новый папа уже официально. От одного этого осознания хотелось сбежать куда-нибудь подальше и выть на луну.

– Яра, ну прости ты мать, – тётя Люся сочувственно сопела в трубку. – Ну вот такая она, а мать всё-таки. Она ж переживает, ждёт тебя. Вот на свадьбу подружкой тебя хотела, платье тебе купила. Она ж счастье нашла! Ты радоваться за неё должна всем сердцем, а ты вон как! Позвони, поговори. Извинись. Хоть и виноватой себя не считаешь, а всё равно извинись. И помиритесь, и простит она. И поймёт, что палку перегнула. Понимаешь?

– Нет, не понимаю, – мне внезапно стало всё равно.. Чувства постепенно притупились, и на первое место вышла обида. Если со мной не хотят общаться, то я точно не буду навязываться. Я завела друзей и с головой ушла в учёбу. От той же разговорчивой тёти Люси я знала, что Сергей переехал к нам через день после моего ухода, а через неделю уже вовсю делал ремонт в моей комнате. Только теперь это была его комната. Тётя Люся с придыханием рассказывала, что он сменил всю обстановку, купил красивую мебель и дорогущие обои. А потом начал делать ремонт и во всей квартире. Я сжимала зубы, чтобы не разреветься от осознания, что мой любимый плакат со Stray Kids намертво к этим самым обоям и прилепленный улетел в мусорку вместе со всяким хламом.

Ну если так, то делать мне дома больше нечего. Теперь-то и дома у меня не было, возвращаться мне было некуда.

Свадьбу наметили на конец октября. Это я уже узнала от самого Сергея. И лучше бы не узнавала. Он подкараулил меня в парке, когда я возвращалась с учёбы. Как назло, девчонки разбежались по свиданиям, и мне пришлось тащиться в общагу одной. Моросил мелкий, противный дождь, тускло светили фонари, и от кустов и деревьев ложились длинные густые тени.

– Привет, студенткам! – фигура Сергея будто материализовалась из темноты и встала посреди дорожки. – Куда так поздно? К парню спешишь?

– Привет, – я попыталась обойти его по широкой дуге. – С мамой что-то случилось? – заволновалась я.

– С мамой всё отлично, – тепло улыбнулся он, и меня окатило волной дурного предчувствия. – Через неделю свадьба, ты не знала? – я покачала головой и отступила на шаг.

– Плохо, очень плохо, – театрально огорчился мужчина. – Мы теперь семья, мы должны дружить и хорошо общаться. Твоя мама очень переживает, что ты не приходишь и не звонишь. А набрала бы, извинилась, она и простила тебя. Нехорошо это. Пойдём, поговорим.

Его рука неожиданно сомкнулась вокруг запястья, как тиски, и дернула к ближайшим зарослям. Я попыталась вырваться, но он только сильнее сжал пальцы.

– Никуда я с тобой не пойду, пусти! – заверещала я. Он улыбнулся, холодно и как-то безжизненно.

– Не переживай, мы просто пообщаемся и всё, – его вторая ладонь в перчатке зажала мне рот, и я ощутила резкий запах серы, остывшего костра и ещё чего-то противного, как застоялая протухшая вода. Он резко дернул на себя так, что я, не удержавшись, стала валиться на спину… Ужас накрыл меня с головой.

А потом… не помню, что произошло. Слепящая белая вспышка света, Сергея отшвырнуло в кусты, как куклу. Затрещали ветки, послышался приглушённый мат, а я со всех ног кинулась к выходу из парка, больше на ощупь, в глазах растекались тёмные пятна. Там вперёд были люди, и эта тварь не посмеет напасть. Уже не посмеет.

Внутри откуда-то росла уверенность, что больше он не придёт, больше не опасен. Какая-то неведомая сила отпугнула его. Знать бы ещё, что за сила. И как эту силу применять.

А уже в общаге, отпаиваясь валерианкой, я решила, что это просто своевременная случайность. Может, ударился или на провод оголённый наступил или ещё что. На спокойную голову поверить в раскидывающие вспышки света, всплывающие из неоткуда, было невозможно. Меня трясло весь вечер, даже спать я легла со включённым светом.

В полицию я не пошла, даже девчонкам ничего не рассказала. Ну вот что я там скажу? Что на меня напал отчим и его отшвырнул какой-то свет? Кто мне поверит? Синяков и тех нет. Ничего нет. С такими доказательствами в отделении делать нечего.

Я долго колебалась, говорить ли маме, и решила молчать. Она сто процентов решит, что я пытаюсь очернить её любимого, а у меня даже доказательств никаких нет! И так натянутые отношения совсем ухудшатся.

Больше я Сергея не видела. Приглашение на свадьбу на следующий день мне передала тётя Люся, и я его спрятала на полку между книгами. Никакая сила не заставит меня снова столкнуться с этим чудовищем. Если бы я не была материалисткой, я бы точно решила, что он не человек, а какая-нибудь рептилоидная инопланетная сущность.

Наверное, в глубине души я всё-таки надеялась, что придёт мама и скажет, что это было какое-то недоразумение, попросит прощения, скажет, что порвала с ним, но она так и не пришла. Не позвонила. И даже сообщение не отправила.

Тётя Люся покачала головой и горестно вздохнула. Неужели она вправду думала, что я приду на эту чертову свадьбу?

А потом мне срочно пришлось искать работу. Сначала мама скидывала деньги мне на карточку, немного, но на еду и оплату комнаты хватало, плюс стипендия. Я ничего не просила, но была рада, учёба отнимала практически всё время. На одежду не хватит, но пока всё есть, а летом подработаю. Со временем сумма становилась всё меньше и меньше, а в октябре прекратилась и вовсе. Вместо неё пришла смска с незнакомого номера: “Доченька, извини, но сейчас очень туго с финансами, мы с Серёжей улетели в свадебное путешествие и немного поиздержались. Займи у подружек, мы потом отдадим. Люблю. Твоя мамулечка”.

Я опустилась на кровать и в отупении просидела полчаса. До стипендии оставалась сотня рублей и полбатона хлеба.

– Ты чего? – меня вывела из ступора прибежавшая с пар соседка. – Заболела, что ли?

– Тань, – слёзы брызнули из глаз, и не в силах говорить и сдерживаться, я заревела в голос. – Займи немного, я отдам, честное слово! – и протянула ей телефон со злополучной смской, не зная, как объяснить то, что произошло: мама уехала в свадебное путешествие, а я остаюсь здесь, и мне нечего есть…

Наверное, мне следовало позаботиться о себе заранее, но всё случилось так неожиданно!

Выручила Танькина мама, долго охавшая в трубку и передавшая утром полный пакет судочков и кастрюльку с борщом. Объедать подругу было невыносимо стыдно, и через неделю я устроилась в соседний офис мыть по вечерам полы. Я старалась улизнуть из общаги незаметно, чтобы меня не заметили сокурсники. И так проблем хватало, чем ещё выслушивать шепотки за спиной: у кого-то злорадные, а у кого-то и сочувственные. И я даже не знала, что хуже.

Но есть хотелось сильнее, денег мне больше не давали, стипендия улетала чуть ли не в первый же день. Но я справлялась.

Изредка забегала тётя Люся и, пряча глаза, говорила, что мама надеется, что я сделаю первый шаг и вернусь домой. Она очень ждёт и скучает. Я смотрела на мамину подругу и откуда-то точно знала – она врет. Врет от первого и до последнего слова. Ей никто не говорил, что меня ждут дома, и никто не просил убедить её поговорить со мной. Она это просто выдумала, надеясь поправить ситуацию, и что всё само собой наладится.

Не наладится.

На мой восемнадцатый день рождения мама прислала открытку и небольшой денежный перевод. Правда, на неделю позже, но прислала. Меня это уже не трогало, я просто постаралась вычеркнуть её из своей жизни. Так, как она вычеркнула меня из своей.

Наступил май, я уже освоилась, и у меня даже получилось немного отложить на совсем уж чёрный день. На носу были экзамены, и это пугало побольше всяких отчимов. Вот не сдам – и куда мне потом? Учёба ощутимо просела, и я боялась вылететь с бюджета – платить за учёбу мне точно нечем.

– Яра! – как-то утром меня окликнула вахтёрша Анастасия Валериановна. – Тебе письмо вот пришло. – Она протянула мне пухлый конвертик, до этого служивший ей, видимо, закладкой очередного томика Донцовой.

– Письмо? – не поверила я. – От кого?

Она пожала плечами и снова уткнулась в книгу, демонстративно потеряв ко мне интерес. Но можно было давать весь зубной ряд вместе с брекетами, адресок с конверта она уже пробила и теперь вовсю строит версии. Танька как-то язвительно обмолвилась, что с такими данными детективы надо писать, а не читать. На любое опоздание у неё десять версий, среди которых ни одной приличной. Хотя похищение с последующим побегом вполне себе прилично и даже захватывающе, было даже немного жаль, что Дашка тогда просто заночевала у подружки после вечеринки и с утра выглядела слегка пожеванно.

Я отошла немного в сторону и вскрыла конверт. Родни у меня, кроме мамы, нет, откуда мне может быть письмо?

– Что-то случилось? – старательно равнодушным голосом уточнила вахтёрша.

– Извещение от нотариуса с просьбой прибыть по указанному адресу для получения наследства, – прочла я. – Розыгрыш, наверное, какой-то, я не знаю таких людей.

– А ты уточни, – посоветовала она. – Уточни, и расскажешь, что да как. Судя по тону, в вахтёрских мечтах я уже стала тайной наследницей миллионера и жуткой тайны. Непременно смертельно опасной.

Уточнить – это хорошо, но у кого? Подумала и набрала единственного человека, кроме матери, который хоть как-то мог прояснить ситуацию – тётю Люсю. Она не подвела и, покопавшись в недрах памяти, выдала:

– Так это ж папашки твоего родня! Ну точно, Гусев он был. А это, стало быть, мать его, бабка твоя. Давай с тобой схожу, узнаю, что да как.

– Только моей маме ничего не говори, – попросила я.

– Не буду, – соврала тётя Люся.

Это была не мать, а бабушка. Моя прабабушка, оставившая мне в наследство всё своё имущество, переписанное с небывалой тщательностью: небольшая сумма вклада, дом в деревне, подворье, кот, печь и всё прочее “видимое и невидимое”. В комплекте шла коробка из-под печенья с тремя ключами, массивными и старинными, и ещё какой-то мелочёвкой.

– Мда, деревня Гарь, у черта на куличках, – выдала тётя Люся, найдя искомую деревню в гугле. – Сначала на электричке, потом автобусом, а там пешком, наверное. Ну да ничего! Да и смотри, далеко-далеко, а вот город рядышком, и сама деревня большая, обжитая. Вдруг и пригодится. Свой угол, как-никак. Оформляй всё, девонька, да на себя! Мало ли что. Матери потом скажем, как бумаги получишь.

Как в воду глядела.

Мама пришла в начале июня. И я с трудом её узнала. Казалось, она постарела лет на десять-пятнадцать, у глаз залегли морщинки, и сама она как-то осунулась. Точнее, не осунулась даже, а стала будто прозрачнее, словно что-то стерло краски, и она вся казалась какой-то неправильной, немного кукольной и ненастоящей, как плоская декорация.. При всём при этом было видно, что она не бедствует. Красивая, со вкусом подобранная одежда, дорогая сумка, стильная стрижка.

Мама стояла у ворот общежития и поглядывала по сторонам. Чуть дальше толпой “совершенно случайно” стояли местные девчонки, предвкушая милый семейный скандальчик. Я не афишировала свои отношения с матерью и отчимом, поэтому вся общага была в курсе.

А вот хрен вам, а не морковка. Зрелищ не будет, хлеб тоже кончился. Ешьте булочки из столовой. Я затолкала обиду поглубже, натянула на лицо безразличие и совсем уже собралась незаметно пройти мимо, как…

– Ярочка! – мама широко улыбнулась и помахала рукой, привлекая внимание. Я вздохнула – не прокатило. Просто пройти не выйдет, она обязательно станет кричать и соберёт вокруг себя толпу любопытных. Внезапная беременность мной прервала путь великой актрисы, и мне это не раз припоминали, устраивая показательные выступления. Так что подходим, улыбаемся и общаемся.

Мне совершенно не хотелось её видеть, и в то же время я была рада, что она пришла.

– Чего надо? – ой, плохо, ой, неубедительно! Мама улыбнулась ещё лучезарней и попыталась обнять меня. Я деликатно отстранилась, и она не стала настаивать, обиженно скривив губки. Я максимально равнодушно глянула в сторону, затолканная обида всё-таки рвалась наружу, застревая комом в горле.

– Я пришла поговорить, – она вела себя как ни в чём не бывало и даже сделала вид, что не замечает моего состояния. – Ты, я слышала, получила наследство?

– А тебе-то что? Ну, получила, – я старалась держаться максимально сухо.

– Это просто замечательно! – мама расцвела ещё больше. – Теперь у тебя есть свой дом, я так рада. Я хотела сказать тебе потрясающую новость! Серёженьку повысили в должности, и мы планируем купить семейный дом. Мы уже присмотрели себе прекрасный вариант, там…

– А я-то тут при чём? – резко оборвала я её монолог. Обида всё-таки прорвалась, и я почувствовала, как глаза наливаются горячей влагой. Я думала, она пришла ко мне, и всё наладится, но, кажется, маме это было совершенно не нужно. – Присмотрели – и хорошо. Совет да любовь, живите своей семьёй. От меня что надо?

– Зря ты так, – надулась мама. – Там у тебя будет своя большая комната! Самая лучшая! Серёжа так переживает, что ты не заходишь и не была на свадьбе! Нельзя же быть такой жестокой к своей семье! Я впервые по-настоящему счастлива и впервые была за границей! Вот я бы на твоём месте всё бы сделала для счастья матери, а ты…

– Что от меня надо? – снова повторила я. Выслушивать в очередной раз, какая я тварь неблагодарная, не хотелось. Хотя, чувствую, придётся. Слёзы против воли потекли по щекам, и я быстро вытерла их тыльной стороной ладони. Не хватало ещё позориться.

– Тебе надо выписаться, – просто и без обидняков сказала мама. – Мы продаём квартиру за первый взнос по ипотеке. Тебя пропишем в новом доме и выделим долю. На улицу не выкинем. Тебе уже есть восемнадцать, так что… И потом, прабабка оставила тебе жильё, свой угол у тебя будет, я на этот дом и не претендую!

Она говорила что-то ещё, доказывала и убеждала, и я почему-то поняла – я уже ничего не смогу сделать. Совсем. Даже мой отказ ничего не изменит. Перед глазами почему-то стоял Сергей и не мигая смотрел на меня змеиными глазами с вертикальными зрачками…

И вот теперь иду я в богом забытый домик, в богом забытом селе, просто потому что идти мне больше некуда. Квартиру продали, купили дом и тут же затеяли в нём масштабный ремонт. А на время ремонта все уехали отдыхать в Турцию. О чём мама радостно сообщила мне из аэропорта за час до вылета.

Вот как-то так. Хотя про богом забытое село я, конечно, перестаралась. Довольно большое, обжитое и совершенно не похоже на вымирающее. Хоть и далековато от города, конечно. Прямо скажем – очень далековато. Каждый день не наездишься, но и при необходимости доберёшься.