Buch lesen: «Волшебник»
Ольга Савочкина
ВОЛШЕБНИК
Санкт-Петербург
СУПЕР Издательство
2023
УДК 82-311.4
ББК 84стд1-449
С13
Редактор: Н. Ковкина
Корректор: Н. Ковкина
Оригинал-макет: Я. Волкова
Дизайн обложки: А. Журавлёва
Сюжет и все персонажи вымышлены, сходство с реальными людьми
носит случайный и непреднамеренный характер
Савочкина О.
С13 Волшебник / Ольга Савочкина. – Санкт-Петербург : СУПЕР Издательство, 2023. – 284 с.
ISBN 978-5-9965-2595-9
Это история любви русской фигуристки и немецкого теннисиста.
Благодаря отцу маленькая пятилетняя девочка поверила в свою меч-ту. Он подарил ей надежду, и его поддержка оказалась первым шагом к ее
главной победе и ее самой большой любви. Твердо шла она к намеченной
цели, несмотря на все взлеты и падения, несчастья и потери, которые
встречались на ее пути, ни на минуту не сомневаясь и не отступая, а оста-ваясь верной своей мечте.
История разворачивается на фоне глобальных перемен, происходив-ших во всем мире.
Несмотря на то что большая часть событий происходит в Германии, во всем романе отчетливо прослеживается любовь к Родине, воспевание
России.
УДК 82-311.4
ББК 84стд1-449
www.superizdatelstvo.ru
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроиз-ведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.
ISBN 978-5-9965-2595-9 © Ольга Савочкина, 2023
© СУПЕР Издательство, 2023
Памяти Валентины Степановны
и Виктора Фёдоровича
I
Машина ехала по автостраде, соединяющей Висбаден со
Штутгартом. В этот ранний час дорога была почти пустынной, лишь изредка навстречу попадались пустые бензовозы, еду-щие на нефтеперерабатывающий завод в Карлсруэ, и большие реф-рижераторы. Отдыхающих на курорте было мало: начался новый
учебный год, и школьники со студентами, а также профессора со
своими семьями вернулись домой. Был конец сентября, но погода
стояла по-летнему теплая и солнечная, только ночью прошел сильный дождь. На дороге еще попадались лужи, однако солнце уже
припекало, и от асфальта кое-где поднимался пар.
Марта сидела рядом с мужем и улыбалась. Этот отпуск они
планировали давно, но несколько раз откладывали. Сначала заболел ангиной их пятилетний сын Михель, потом на заводе у Дитриха запускалась новая линейка автомобилей, и он, как главный
инженер, не мог пропустить это событие. За шесть лет семейной
жизни это было всего лишь второе их совместное путешествие.
Марта посмотрела на мужа. Дитрих выглядел отдохнувшим
и посвежевшим. «Он, кажется, поправился, – подумала Марта, —
какие у него появились круглые розовые щечки».
Они давно мечтали о втором ребенке, но как-то все не складывалось. У Клауса, брата Дитриха, и его жены Ханны было трое
сыновей: Марек, Вацлав и Фридрих – все погодки. Ханна и Марта были очень дружны. Жили они все вместе в большом дедовском
доме. Ханна была веселой, расторопной женщиной, все хозяйство
держалось на ней, а Марта как могла ей помогала.
5
Ханна постоянно нахваливала своих сыновей, восхищалась
ими и твердила Марте, что не надо затягивать с детьми, ведь Михель уже подрос и будет во всем ей помогать.
– Он такой славный и добрый мальчик! – говорила она.
Марта знала, что Дитрих мечтает о дочке, и теперь, судя по своим ощущениям, она догадывалась о предстоящей радости.
Марта опустила стекло и высунула из машины руку. Теплый
осенний ветерок нежно защекотал пальцы.
Проносившиеся за окном склоны гор были покрыты деревья-ми, а на голубом небосводе сияло яркое солнце. Марте казалось, что солнце улыбается и подмигивает ей. Оно то светило высоко, то
пряталось за верхушками деревьев, мелькая между ними, словно
играя с ней в прятки. Марте стало очень весело, и она тихонько засмеялась. Казалось, весь мир сейчас радуется вместе с ней.
Они проехали поворот на Пфорцхайм, и впереди появился
указатель: «Штутгарт».
«Через полчаса будем дома», – подумала Марта.
Дитрих остановил машину перед светофором.
Марту стало клонить в сон, и она закрыла глаза. Последнее, что она видела, было яркое, смеющееся солнце…
II
Марта с трудом открыла глаза и сначала не поняла, где находится. Куда подевалось это улыбающееся, подмигивающее
ей солнце? Голова сильно кружилась, во всем теле ощущалась сильная слабость. Вместо солнечного луча над ее головой горела яркая
неоновая лампа. Марта с усилием повернула голову и обвела глазами комнату. Ее взгляд остановился на окне: «Как странно, – подумала она, – за окном темно. Разве уже вечер?».
Где-то далеко слышались голоса: говорили два человека, мужчины. Она узнала голос Дитриха: «Значит, он где-то рядом. Но
6
кому принадлежит второй голос?». Она напрягла слух: это был
Клаус. Марта стала прислушиваться. .
– Успокойся, Дитрих, все хорошо, Марта жива.
– А что с ребенком?
– Ребенка нет.
– Это была девочка?
Ответа не последовало: очевидно, Клаус просто кивнул.
– Но это не главное. Я должен тебе сказать, Дитрих: она никогда больше не сможет родить.
– Как? Почему?
– Поверь мне, Дитрих, я до последнего не решался на операцию. Мы сделали все возможное, но кровотечение было очень сильным, мы могли ее потерять. Пришлось сделать гистерэктомию.
Наступило молчание, потом опять голос Клауса:
– Дитрих, Марта жива – это главное. Самое страшное уже
позади. Она поправится. Я буду за ней наблюдать. Никаких осложнений быть не должно.
– Как ты мог, Клаус? Зачем? – голос Дитриха дрожал.
– Это была необходимая мера. Я врач – и обязан спасти паци-ента любой ценой. Марта только утратила детородную функцию.
Понимаю, для женщины это тяжело, но со временем все забудется, она восстановится, и ее жизнь будет такой же полноценной, как
раньше. Что для тебя было бы лучше? Чтобы ты сразу потерял и ребенка, и жену? Дитрих, поверь мне, я не хотел, но выхода не было.
У тебя есть сын и жена. Береги их. Жизнь на этом не кончается.
Наступило долгое молчание. Очевидно, Дитрих пытался справиться с нахлынувшими эмоциями. Наконец он заговорил, и его
голос показался Марте каким-то чужим и далеким.
– Ты прав, Клаус, надо жить дальше, жизнь еще не кончается.
– Я пойду посмотрю, как она. По времени уже должна про-снуться от наркоза. Надо ей сказать. Это сделать мне или ты сам
скажешь?
– Не надо. Я сам скажу ей.
Марта все поняла. Они говорили о ней. Значит, она была беременна и потеряла ребенка. Но почему она больше не родит? Она
7
молода и полна сил. Что имел в виду Клаус? И тут она поняла. От
ужасной догадки потемнело в глазах, и она зажмурилась. Они уда-лили ей матку. Но зачем? Как он мог? Да, вспомнила она слова Клауса, он не хотел, однако было сильное кровотечение. Они могли ее
потерять. Но как теперь жить дальше? Дитрих так хотел девочку!
Марта закрыла глаза и беззвучно зарыдала. Может, это всего лишь
сон? Может, ей это кажется? Сейчас она проснется, и все будет как
прежде…
Она открыла глаза, но ничего не изменилось. Над головой
по-прежнему светила неоновая лампа. Она была в больнице.
Дверь отворилась, и в палату вошел Дитрих. В первое мгновение Марта его не узнала. Куда подевались его розовые, пополнев-шие щеки? Лицо серое, щеки ввалились, глаза красные, очевидно
он плакал, а под глазами огромные синяки, словно несколько дней
не спал. Левая рука – в гипсовой повязке.
Дитрих посмотрел на Марту:
– Не спишь?
Он подошел и сел на край кровати. Марта заметила, что он
хромает.
– Как ты, родная? – он взял ее за руку.
– Не волнуйся, я чувствую себя хорошо. Голова немного кру-жится, – голос у нее был тихим и слабым.
– Это после наркоза. Тебя не тошнит?
– Нет.
Она собралась с духом:
– Что случилось, Дитрих?
– Нас сбила встречная фура. На повороте ее занесло, и пустым кузовом она смахнула нас с шоссе как пушинку. Машина перевернулась и упала в кювет.
Марта посмотрела на его руку:
– У тебя перелом? А с ногой что? Я вижу, ты хромаешь.
– Не волнуйся, со мной все в порядке. Рука заживет, а на ноге
небольшое растяжение. К счастью, перелома нет.
Он помолчал, потом прижал ее руку к себе:
– Марта, любимая, я должен сказать тебе…
8
– Не надо, Дитрих, я все слышала. Это была девочка?
– Я не знаю, Клаус не сказал.
– Как же так, Дитрих, мы так хотели второго ребенка!.
Из глаз у Марты полились слезы. Дитрих поднес ее руку к губам и поцеловал.
– Не надо, Марта, не плачь, прошу тебя. Главное – ты жива.
Я очень тебя люблю.
Он продолжал целовать ей руку.
– Не знаю, что бы со мной было, если б я тебя потерял.
Я жизни без тебя не представляю. Успокойся, любимая, прошу
тебя. Все образуется. Мы справимся с этим вместе. У нас есть сын.
Наш Михель. Мы должны думать о нем.
Слезы бежали из глаз Марты ручьями. Она начала рыдать. Дитрих наклонился и стал гладить жену по голове:
– Успокойся. Мы живы. У нас есть Михель. Мы нужны ему.
Надо жить дальше. Ты слышишь? Марта, родная, любимая моя…
Понемногу Марта успокоилась:
– Ты прав, Дитрих, надо жить дальше. Что говорит Клаус: как
там наш Михель? Я так по нему соскучилась! Когда мы поедем домой? Я хочу поскорее его увидеть.
– Скоро поедем, Марта, скоро. Ты поспи еще немного, а я по-сижу с тобой.
– Нет, не надо. Поезжай домой к Михелю, а я посплю.
– Хорошо. Позвать Клауса?
Она отрицательно покачала головой.
Дитрих поцеловал Марту и вышел из палаты.
III
Ольга проснулась, когда за окном уже было светло. По всей
квартире разносился аппетитный запах пирогов. Сегодня
был день ее рождения, и бабушка еще с вечера поставила тесто.
9
Ольга знала, что должен приехать отец. Он всегда приезжал на
ее день рождения, и Ольга его очень ждала. Все утро она чувствовала волнение, и предчувствие чего-то важного не покидало ее.
Родители Ольги развелись, когда ей не было и года. Отец у нее
был известным актером и снимался в кино. Его часто не бывало дома: он ездил на съемки (как он говорил, «в экспедицию») и параллельно
еще учился на режиссерском факультете. Он был высокий, стройный, с немного скрипучим голосом, веселыми карими глазами и
большими, пушистыми усами. Когда он целовал Ольгу, то усы щеко-тали ей щеку. Она смеялась, и по всему телу бежали мурашки.
Многие завидовали Ольгиной матери, и, как водится, какие-то
«доброжелатели» открыли ей глаза на ее благоверного. Мама по-говорила с мужем, понервничала, и у нее случились преждевремен-ные роды. Что из этих сплетен было правдой, а что нет, так и осталось загадкой; но так как оба были молодые и гордые, то в результате
они развелись. У него было еще двое детей от первого брака. Ольга
их никогда не видела, но знала, что у нее есть старшие брат и сестра.
Несмотря на все это, отец Ольгу очень любил и никогда не забывал
про ее день рождения.
Ольга была очень похожа на своего отца Никиту Андрееви-ча Плетнева. Даже во дворе все соседи звали Ольгу не Плетнева, а Никитина – по его имени. «Смотри, смотри, Никитина пошла»,
«Как Никитина на отца-то похожа»… Ольге это нравилось, и она
охотно откликалась на Никитину.
Ей очень не хватало отца. У всех детей во дворе отцы были.
Правда, все они были строгие, а многие из них даже пили, устраивали скандалы и поколачивали своих жен, а заодно и детей. По
вечерам после работы они собирались во дворе, играли в домино, много курили и пили вино. Но иногда девчонки хвалились, что ко-му-то папа купил новую куклу, кому-то привез жвачку и «Фанту», а с кем-то сходил в кино. И для себя Ольга придумала, что отец ее
в командировке, он много работает, с работы его не отпускают —
и поэтому он очень редко к ней приезжает.
После развода родителей Ольга стала жить с бабушкой и дедушкой, мамиными родителями, в Подмосковье. Бабушка была
10
строгая и властная женщина, своего бывшего зятя не любила и называла его котярой, и он ее даже побаивался. Зато дедушка, наоборот, был очень добрый, все Ольге разрешал и никогда не наказывал.
Отец пришел, как всегда, веселый и радостный, было видно, что у него хорошее настроение. На улице был сильный мороз, и усы
покрылись инеем.
Он поцеловал Ольгу и поднял высоко на руках:
– Оленька, котенок мой, с днем рождения!
Он всегда называл Ольгу котенком.
– Какой подарок ты хочешь? Подумай, я могу исполнить любое твое желание. Хочешь большую ходячую куклу? Знаешь, ее
надо вести за руку, а она сама шагает и крутит головой. Я подарил
такую Марине, твоей старшей сестре.
– Да, я знаю. Такая кукла есть у моей подружки из соседнего
подъезда. Она иногда дает ее мне немного поиграть. А ты правда
можешь исполнить любое желание?
– Конечно, – отец хитро улыбнулся и подмигнул ей: – Я
ведь волшебник.
– Нет, – засмеялась Ольга, – волшебников не бывает, я знаю. Они только в сказках. Ты меня обманываешь.
– А вот и нет! В жизни всякое бывает. Это будет наш с тобой
маленький секрет. Мы никому о нем не расскажем. Подумай хорошенько: чего тебе хочется больше всего?
– Правда? – Ольга недоверчиво смотрела на отца своими
огромными карими глазами.
«Надо же, глаза как у моей матери, – подумал Никита Андреевич, – как спелая вишня. Моя порода».
– Правда, – отец кивнул.
Ольге очень хотелось иметь ходячую куклу, но просить такой же подарок, как у ее сестры, она не хотела. Она не могла повто-рить желание Марины. Она должна быть особенной, должна при-думать СВОЕ желание. Ольга мечтала, чтобы отец вернулся к ним, но в то же время понимала, что родители ее уже не будут вместе
и таким желанием она просто обидит отца.
11
Ольга закрыла глаза, и тут какое-то странное волнение охватило ее. Она вдруг поняла, что сейчас решается ее судьба: именно
сейчас должно произойти что-то очень важное, что повлияет на
всю ее дальнейшую жизнь.
Когда Ольга открыла глаза, то уже твердо знала, чего хочет.
По телевизору показывали фигуристов Ирину Роднину
и Александра Зайцева. Она очень любила Ирину Роднину и хотела
быть похожей на нее.
Ольга подбежала к телевизору:
– Папа, я хочу быть фигуристкой, как Ирина Роднина! Я хочу
быть такой же знаменитой, чтобы меня показывали по телевизору – и чтобы меня все любили.
Она хотела сказать: «Чтобы ты меня любил», но побоялась
этим обидеть отца: ведь он приехал к ней – значит, и так ее любит.
– Меня будут показывать по телевизору, и ты будешь мной
гордиться.
Никита Андреевич никак не ожидал услышать такие слова.
Его очень удивило желание дочери. В его глазах она была маленькой глупенькой девочкой, которая любит конфеты. Он хотел подшутить над ней и даже не предполагал, что его слова она воспри-мет настолько серьезно. Он знал, что Ольга сладкоежка, и привез
ей целую коробку дефицитных по тем временам шоколадных конфет – и такое желание дочери застало его врасплох. Но отсту-пить он уже не мог.
Отец обнял Ольгу за плечи и посмотрел ей в глаза:
– Ты знаешь, что заниматься фигурным катанием очень тяжело? Это только по телевизору кажется, что все легко и красиво, – за
таким катанием лежит упорный труд и огромная сила воли. Чтобы
быть как Ирина Роднина, уметь так красиво кататься, достигнуть
высоких спортивных успехов, тебе придется многому учиться, много тренироваться. Будет очень тяжело, больно, могут быть даже
травмы… Я не говорю уже об обидах, о конкурентах. . Нужно соблюдать строгий спортивный режим, определенную диету, нельзя
пропускать тренировки. Придется ездить на электричке в Москву
12
в любую погоду: в дождь, снег, мороз. Ты будешь сильно уставать.
Ты готова ко всему этому?
Ольга посмотрела на отца очень серьезно:
– Да.
– Подумай: нельзя будет отступать, нужно будет идти только вперед, как бы трудно и тяжело тебе ни было. Ты готова тер-петь боль и обиды, жить строго по расписанию? Ты правда этого
хочешь?
– Хочу, – твердо ответила она.
Никита Андреевич не верил своим глазам. Только что перед
ним была маленькая пятилетняя девочка, а теперь он видел в ней
твердого, уверенного в себе, целеустремленного, почти взрослого
человека. Он почувствовал в этих словах не детское бахвальство, а какую-то уверенность, внутреннюю силу.
Он посадил дочь к себе на колени и, глядя в глаза, сказал:
– Знай, если ты очень сильно чего-то захочешь и будешь идти
к намеченной цели, никогда не отступая и не сворачивая с пути, твое желание исполнится. В жизни всего можно добиться, если
очень этого хотеть. Главное, никогда не сдавайся!
И добавил, улыбнувшись:
– А я буду мысленно следить за тобой и во всем тебе помогать, ведь я же волшебник. Ты мне веришь?
– Да, папа, верю, – сказала она и обняла отца за шею.
Он поцеловал Ольгу:
– Хорошо, твое желание исполнится, дочка!
Он снял ее с колен и прошел на кухню к бабушке с дедушкой.
Они закрыли дверь и долго о чем-то там разговаривали.
Потом Ольга показала ему свои рисунки и поделки из желудей
и пластилина.
А куклу купил дедушка. В воскресенье они все вместе поехали
в Москву, в «Детский мир» на Лубянке. Куклы стоили дорого —
десять рублей. Все они были с коричневыми волосами, но в разных
платьях: желтых, зеленых и розовых. Ольга выбрала себе куклу
в желтом платье – это был ее любимый цвет.
13
IV
В субботу приехала мама и привезла Ольге фигурные коньки
с белыми ботинками – настоящие, как у профессиональных
фигуристов.
Раньше у Ольги были коньки на двух полозьях. Кататься на них
было неудобно: они совсем не скользили, в них можно было только
передвигать ногами, как при ходьбе. Тогда дедушка купил однопо-лозные коньки и прикрутил их к старым маминым сапогам. Сапоги
были черные, высокие, на молнии.
Все девчонки во дворе катались на коньках вокруг дома. Но
когда дворники посыпали дорожки песком, кататься становилось
невозможно. Тогда приходилось выходить на проезжую дорогу.
Она была ледяная, но неровная. Машин в то время было совсем
мало, в основном проезжали грузовики, везущие товар в продукто-вый или книжный магазины.
Ольга жила на центральной улице Ленина, которая вела от
железнодорожной станции к городскому Совету и памятнику пав-шим воинам. За памятником стояла начальная школа, в которую
ходили все дети.
Дорога хорошо освещалась, движение по ней было не оживленное, и можно было кататься и днем, и по вечерам.
Ребята выходили на дорогу, катались по прямой и наперегон-ки. Если вдалеке показывалась машина, все тут же разбегались по
краям дороги, вставали в сугробы и ждали, пока машина проедет.
Потом катание возобновлялось.
Среди девчонок-самоучек считалось большим мастерством
уметь делать подсечку: почему-то не у многих это получалось. Ольга
была очень рада, когда смогла этому научиться. Некоторые даже пытались делать ласточку, но дорога была слишком неровная, и ласточ-ка всегда заканчивалась разбитыми коленками. Когда же одна из
девочек сломала себе при падении руку, со злополучной ласточкой
было покончено. Что касалось прыжков, то их никто даже и не пытался делать, настолько это казалось страшным и невыполнимым.
14
Но интереснее всего было кататься на пруду. Недалеко от
дома, в конце соседнего переулка, находился пруд, переходящий
в небольшое болотце. Зимой пруд замерзал. Мальчишки приносили лопаты, расчищали лед и играли на пруду в хоккей.
Ольга жила на четвертом этаже пятиэтажного дома, и из окна
ее квартиры пруд был хорошо виден. Становилось понятно: если на
пруду катались, значит, он расчищен, можно смело надевать коньки
и тоже идти кататься.
Но здесь была одна большая проблема – мальчишки. Они
играли в хоккей и носились по всему пруду, не замечая девчонок.
Иногда им все же удавалось договориться, и пруд делили пополам, давая возможность девочкам тоже покататься. Но потом мальчишек охватывал азарт, они начинали гоняться за шайбой по всему
пруду, забывая о договоренностях и не замечая никого вокруг, видя
перед собой одну только шайбу. Коньки у мальчишек были как
у хоккеистов, черные «гаги», без зубчиков впереди, и они не могли быстро затормозить, да и не хотели. Случались столкновения, очень сильные и болезненные. Ольга уже с детства научилась уходить от столкновений, подсознательно чувствуя, что ей это может
пригодиться.
Ольга дружила с девочками из своего дома. Все они были
практически ровесницами, ходили в одну школу, вместе гуляли, играли, иногда случались и ссоры, как же без этого, но в основном
жили дружно.
Зимой катались на коньках, на горке, валялись в снегу, а потом, когда промокали насквозь и на варежках образовывались льдинки, шли в подъезд и сушили на горячих батареях варежки и даже рейту-зы, боясь, что дома их будут ругать за такую прогулку.
Летом в том же пруду они, сидя на наклонившейся к самой воде
иве, болтали ногами; ловили прудовиков, сажали в банку с водой
и наблюдали за ними. Купаться там было нельзя. Пруд был очень
грязным, в нем валялись старые автомобильные покрышки, какие-то доски и пустые бутылки, к тому же в нем водились пиявки. Ля-гушки там откладывали икру, и было интересно потом наблюдать
за маленькими головастиками.
15
С мальчишками девочки в основном не играли. Те были хули-ганами и часто задирали девочек. Но когда у них было хорошее настроение, они все же играли все вместе в прятки, в казаки-разбой-ники, в колдунчики. Вот тут-то и начиналось настоящее веселье.
Они бегали по всем соседним переулкам, зная их наизусть, прята-лись в кустах и за заборами, а когда в магазин привозили помидоры
или марокканские апельсины, то из ящиков строили себе дом с ла-биринтом. В мае ходили по переулкам и обрывали сирень в част-ных домах. Конечно, они старались делать это как можно тише, но
частенько их выдавал хохот. Хозяева выходили из домов и начинали
ругаться, тогда вся ватага кидалась врассыпную.
Для Ольги это были счастливые годы беззаботного детства.
Мама привезла Ольге коньки и сказала, что отец записал ее
в школу фигурного катания и теперь три раза в неделю нужно будет
ездить на тренировки в Москву.
Перед первым занятием Ольга очень волновалась, ночью
плохо спала, часто просыпалась и смотрела на будильник, боясь
проспать.
В группе она оказалась самой младшей. Ольга не знала, что детей в группы набирали с шестилетнего возраста и только в сентябре, с началом учебного года. Но ее отец был уже известным, узна-ваемым актером, умел расположить к себе людей, обаять их, и ему
пошли навстречу, зачислив Ольгу в самую младшую группу.
К большому разочарованию, на первом занятии на лед Ольгу не
выпустили. Она занималась с группой в зале, а потом, когда все ребята пошли после зала на лед, ей сказали индивидуально позаниматься
на тренажерах. Ольга обиделась, хотела даже расплакаться: она так
надеялась, что ее похвалят, увидев ее умение кататься, но, подумав, решила, что глупо спорить со взрослыми профессиональными тре-нерами, которые воспитывают настоящих чемпионов, тем более уж
совсем ни к чему плакать перед ними, как маленькая. Она не показала свою обиду, сдержала слезы и приняла для себя решение строго
следовать всем наставлениям, быть старательной и послушной и постараться как можно скорее сравняться с детьми в своей группе.
16
Через два месяца Ольга первый раз вышла на настоящий профессиональный лед. Он был огромный, очень ровный и гладкий, без каких бы то ни было колдобин, которые постоянно попадались
на пруду. От восторга у нее перехватило дыхание. Ольга присела на
корточки, положила на лед ладонь и тихо, чтобы никто не услышал, поздоровалась со льдом. «Я должна с ним подружиться», – подумала она.
Так начался долгий путь к ее заветной мечте. Потихонечку, но
достаточно уверенно она поднималась с одной ступеньки на другую, все выше и выше, соревнования за соревнованиями: сначала
внутри школы, потом первенства между школами, кубки, чемпио-наты – уверенно шагала она по ступенькам, тем самым приближаясь к своей главной победе.
V
Дитрих принадлежал к семье потомственных виноделов. Его
семья жила на юго-западе Германии, недалеко от Штутгарта.
Прадед Дитриха начинал свое дело с совсем небольшого участка
земли, засаженного виноградом. Участок располагался вдоль изви-листого русла реки Неккар и ее притоков.
Поначалу дело шло очень плохо. Местность эта расположена
в зоне столкновения двух климатов – морского и континенталь-ного, здесь частые перемены погоды, бывают заморозки и бури.
Большая часть урожая погибала, и никакой прибыли не было.
Но дед Дитриха оказался более смекалистым, чем прадед. По-сетив разные, небольшие в те времена, винодельческие хозяйства, он подметил, что в этой области более жаркое лето и более холодная зима, чем в большей части Германии, и красные сорта винограда
здесь зреют лучше, чем в других областях. Он уговорил отца сделать
упор на производство легкого бледно-красного вина определенно-го сорта, которое нигде за пределами их области не производилось.
17
Несколько лет они экспериментировали и в результате получили
легкое, деликатное розовое вино с фруктовыми нотками. Получив
первую прибыль, они расширили свои владения, скупив большую
часть соседних земель и полностью отдав их под виноградники.
Свое дело дед очень любил. Он постоянно ездил на различные
винные фестивали и аукционы, везде представлял свою продук-цию, умел расположить к себе людей, завязывал нужные знакомства и был знаком с известными виноделами Франции и Австрии.
Среди его клиентов были влиятельные люди не только из Германии, но и из соседней Швейцарии. Дед имел коммерческую жилку, умело вел дела и пользовался уважением среди конкурентов. Ви-нодельческий бизнес его процветал, и имя винодела Шварца было
известно не только в стране, но и за ее пределами.
Кроме того, у деда была очень развита интуиция: он обладал
каким-то неимоверным чутьем – шестым чувством, часто видел
вещие сны и умел правильно их трактовать. Именно благодаря
своему чутью, когда еще ничего не предвещало беды, он в начале
двадцатых годов вывел большую часть своих денег из Националь-ного немецкого банка и перевел их в банк Цюриха, тем самым отно-сительно спокойно пережив обрушившуюся на страну в двадцать
третьем году гиперинфляцию. К тому времени у него уже подрастал сын, которого он тоже начал приучать к семейному делу.
Ни к каким политическим партиям дед Дитриха не примыкал, но к середине тридцать пятого года он, почувствовав благодаря
все той же интуиции надвигающуюся угрозу, забрал семью и уехал
сначала во Францию, а еще через год в Швейцарию, в Цюрих. Он
был крупным вкладчиком местного банка, имел влиятельных знакомых среди своих клиентов, и ему не составило огромного труда
получить политическое убежище для себя и своей семьи.
Родные края он покинул на долгие десять лет и вернулся в Германию сразу после окончания войны. Сыну его к тому времени
было уже тридцать лет, в Швейцарии он получил образование и занимался виноградарством вместе с отцом. Там сын женился, и они
радостно ожидали появления наследников. Сын уговаривал отца
повременить с возвращением домой, но отец и слушать ничего не
18
желал – он хотел, чтобы его внуки родились на родной немецкой
земле, а не на чужбине.
По возвращении домой их ждало большое разочарование. Город был сильно разрушен во время воздушных налетов союзников, а виноградники пришли в страшное запустение. К тому же здесь их
постигло большое несчастье. Молодая жена в дороге простудилась
и по приезде слегла с лихорадкой. Ей пригласили лучшего лекаря, которого только смогли найти, но все усилия были тщетны – женщина таяла на глазах. Через две недели у нее случились преждевре-менные роды, в результате которых родились два мальчика. К счастью, дети оказались здоровыми, но сама роженица умерла.
Отец с сыном очень переживали потерю. Отец винил во всем
себя, ругал свое упрямство, свою глупость, ведь его убеждение, что
дети должны непременно родиться в Германии, стало навязчивой
идеей. Но на этот раз интуиция подвела его: он не чувствовал ничего плохого, а только стремился поскорее вернуться в родные места, к своим виноградникам, которые так часто видел во сне.
Но ничего изменить уже было нельзя, и нужно было растить
малышей. Мальчикам дали имена Дитрих и Клаус. Из близлежа-щей деревни детям привезли кормилицу, а отец с сыном занялись
восстановлением разрушенного хозяйства.
В своем деле они теперь стали использовать научный подход.
Горы здесь были вулканического происхождения, что считалось
очень хорошо для виноделия, к тому же этот район считался самым
теплым во всей Германии. Они стали высаживать виноградники на
холмах вдоль рек для лучшего проветривания и получения большего количества солнечных лучей. Так виноградники начали поки-дать долины рек и перебираться на южные склоны хребта.
Постепенно их неимоверные усилия были вознаграждены.
Они заново отстроили разрушенный дом, полностью восстанови-ли свое хозяйство, и уже через пять лет виноградники стали приносить доход, а вина из их коллекций, как и прежде, достигали самой
высокой оценки на международных винных аукционах.
Мальчики быстро подрастали, и дед радовался, глядя на них.
Единственное, что его огорчало, так это то, что его единственный
19
сын не хотел больше жениться. Он решил полностью посвятить
свою жизнь детям и сам занялся их воспитанием.
VI
Дети росли здоровыми, крепкими и бойкими мальчуганами.
Они помогали отцу с дедом на плантациях, все быстро схваты-вали, всем интересовались. Но, подрастая, они стали терять интерес к семейному делу.
Клаус мечтал стать врачом и даже выпросил у местного апте-каря учебник по латыни. Дитрих же, наоборот, имел аналитиче-ский склад ума, обожал технику, целыми днями пропадал в гараже
и приходил под вечер весь перепачканный маслом и пропахший
соляркой. Конечно, они по-прежнему помогали отцу с дедом, но
было видно, что делали они это больше из-за необходимости, не
вкладывая в общее дело свою душу. Иногда они пропадали по ночам, приходя домой лишь под утро, и отец догадывался, что его сыновья уже познали все прелести женской ласки.
Ему хотелось поговорить с ними об этом, объяснить ответственность и всю ценность семейных отношений, но всякий раз, начиная этот разговор, он терялся, не мог подобрать нужных слов
и умолкал. Он стал возить сыновей на винные фестивали и аукционы, пытаясь заинтересовать и вернуть им любовь к виноделию, как делал в свое время его отец. Но все было напрасно, молодых
людей не привлекало это занятие, свое будущее они видели в других отраслях. В конце концов отец смирился и предоставил детям
возможность самим выбрать свой путь в жизни.
На одном из винных фестивалей в Чески-Крумлове Клаус познакомился с Ханной, симпатичной чешкой, веселой хохотушкой.
Молодые люди сразу приглянулись друг другу. Клаусу не было еще
и двадцати лет, но он твердо решил жениться на Ханне, и отец не
20
стал его отговаривать. В доме очень не хватало женского тепла, а со
смертью деда в доме стало очень тоскливо.
Ханна быстро вошла в их семью. Она была приучена вести хозяйство, любая работа у нее спорилась, к тому же она была
очень шумной и веселой, повсюду слышался ее задорный звонкий
смех. Она могла сразу делать несколько дел, и с ее приходом дом
