Завтра ты увидишь рассвет

Все события и герои вымышлены. Любые совпадения с реальными личностями случайны.

Редактор Надежда Ворониченко

Иллюстратор Анастасия Столбова

Корректор Вера Вересиянова

© Ольга Голицына, 2022

© Анастасия Столбова, иллюстрации, 2022

ISBN 978-5-0051-1254-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Благодарности

Эта книга вряд ли бы увидела свет без тех, кто волею судьбы оказался со мной рядом. Я хочу поблагодарить этих людей.

Маму. За требовательное воспитание и за то, что никогда не запрещала мне писать.

Мужа. За терпение. Вот уж кому оно действительно понадобилось!

Сына. За то, что появился в моей жизни и так круто ее изменил.

Подругу. За своевременные пинки, советы и непоколебимую веру в меня.

Наставника-редактора. За выдержку и профессиональную помощь.

А еще – всех, с кем мы когда-либо пересекались.

Спасибо вам за уроки и открытия.

Будьте здоровы и счастливы!

Глава 1. Знакомство

– Ты уверен, что это нужно делать? – спросила она мужа, когда они выехали из города.

Муж ответил не сразу. Он и сам переживал, но изо всех сил старался не подавать виду. Хватит одного источника волнений.

– Ма-а-аш… Давай попробуем, а? Мы же ничего не теряем. Отдохнешь, наберешься сил.

– А Макс?..

– А что Макс? В сад будет ходить. Кормить его я буду, одевать. Играть будем даже, наверно, иногда. Ну брось, малыш! Сдюжим, не переживай, не впервой.

Да, не впервой… Именно это ее и мучило. Что из-за ее депрессий мужу и сыну часто приходилось не только справляться самим, но еще и за ней ухаживать. Нет-нет, этому нужно положить конец! Хватит. Ей помогут, и все будет хорошо, как в обычной, нормальной семье.

«Странно. В буклете написано, что сосновый лес, а тут поля», – недоумевала Маша.

– Мы не заблудились? – с тревогой спросила она мужа. – Лес же должен быть.

– Да вроде нет, по навигатору все правильно.

Через несколько сотен метров начался крутой, длинный подъем. Добравшись до вершины, они увидели вдалеке какие-то строения. И лес!

А вот и знак: «Примыкание второстепенной дороги» и указатель: «Дом отдыха „Афродита“». Свернув по указателю, они выехали на ровную, чистую дорогу. На ней, в отличие от всей трассы, которую им пришлось проехать, не было ни одной ямы. Машина шла гладко и плавно. Они въехали в лес и остановились возле ворот.

Они ожидали увидеть массивные металлические ворота. Сейчас все ставят себе такие – для большей безопасности. Обязательно еще со шлагбаумом, охранником. Здесь же было по-другому: тонкие, кованые ворота, покрашенные краской приятного бежевого цвета. Не вычурно, не вызывающе. Через них было видно уютную территорию с аккуратными дорожками и множеством ухоженных клумб с самыми разными цветами.

– Вить, я боюсь. Давай вернемся, а? – сказала она, умоляюще смотря на мужа.

– Маш, да ты чего? Посмотри, как тут красиво! В конце концов, это заведение при поддержке областной администрации работает, а они кому попало деньги не дают. Вон, нас уже идут встречать. Пойдем!

По одной из дорожек уверенной походкой шла молодая женщина. Стройная, подтянутая, какая-то вся собранная.

«Каблуки, юбка, макияж… Не то что я…» – думала Маша, глядя на приближающуюся незнакомку.

– Здравствуйте! – сказала та, сияя искренней улыбкой, какой обычно улыбаются дети. – Добро пожаловать в наше царство! Меня зовут Светлана Анатольевна, я директор этого центра. По всем вопросам можете обращаться лично ко мне. Давайте я вас сейчас провожу до администратора – она вас запишет, покажет все, – а потом, если нужно будет, еще побеседуем. Хорошо?

Маша вцепилась в руку мужа. Неужели назад пути нет и ей придется провести здесь целых две недели? Она же сойдет с ума! Но тот обнял ее и уверенно потянул за собой в главный корпус.

Пока администратор оформляла документы, Маша осматривалась. К ее удивлению, внутренний интерьер был такой же, как на картинках в буклете. Огромные окна, много света, высокие потолки, диванчики, аквариум.

– У нас тут еще есть сад с яблонями, проложена аллея, по которой можно гулять, – сказала администратор, заметив Машин настороженный взгляд. – Огород есть. Мы на нем сами выращиваем овощи, и гостьи помогают тоже при желании.

«Ну уж нет, огород, извольте, без меня! – подумала Маша. – Мне в детстве хватило».

– Проходите, пожалуйста. Вот ваша комната, – сказала Елена (Маша только сейчас обратила внимание на бейджик). – Она на двоих. Ваша соседка, наверно, сейчас на занятиях, – попозже придет, и познакомитесь. Располагайтесь. Если что – обращайтесь!

«Все такие улыбчивые, лучезарные – подозрительно», – Маша отчаянно пыталась найти повод уехать.

– Вить, не оставляй меня здесь! Я не хочу! Я хочу домой!

– Маш, поверь: здесь правда будет замечательно. Я читал отзывы, советовался – все как один хвалят. Вон как приняли нас хорошо. И директор мне понравилась.

«Конечно, директор ему понравилась! Красотка такая! Не то что я…»

– В общем, я поехал – Макса скоро из сада забирать. А ты давай осваивайся. Пиши, звони.

– Вить…

– Что?

– А если это все зря? Если у меня не получится?..

– Ну, значит, мы зря потратили деньги. Шучу. Расслабься, все будет хорошо, теперь я спокоен.

«Мне бы твою уверенность…» – подумала Маша, целуя мужа.

Ее пугала мысль остаться тут одной. Она уже скучала по сыну, по дому. «По дому? – спросила другая ее Маша, та, которая внутри нее отвечала за спокойствие и логику. – Ты ведь мечтала вырваться оттуда! Отдохнуть от быта, тревог и забот. Ты сама умоляла мужа помочь тебе, и он постарался. Видишь, нянчился с тобой весь день, оплатил все это благолепие…»

– Да, я все понимаю… Я очень ему благодарна, постараюсь его не подвести, – вздохнула Маша и принялась разбирать вещи.

Часы начали свой унылый бег, отмечая минуты Машиной санаторной ссылки.

 
                                                        * * *
 

Соседкой по комнате оказалась мама троих детей по имени Наташа. Она приехала в «Афродиту» на прошлой неделе и уже чувствовала себя здесь почти как дома. По утрам она ходила на йогу, днем – в швейный клуб или на танцы, а вечером вместе с другими девушками смотрела фильмы в кинозале. Она, как и все вокруг, постоянно улыбалась, и Машу это жутко раздражало. Ей казалось, что она попала в какой-то фильм, что вот-вот появится режиссер, крикнет: «Стоп! Снято!», и все поедут домой. Несмотря на весь комфорт обстановки, она не могла расслабиться, не хотела выходить из комнаты, избегала общения. После столовой она сразу шла в комнату, ложилась на кровать, отворачивалась к стенке, и Наташа, как ни старалась, не могла ее разговорить.

Их комната была на втором этаже, и из окна открывался вид на густой хвойный лес. Дома Маша всегда, как просыпалась, сразу открывала окна, чтобы впустить свежий воздух. Она стояла возле окна минут десять, дышала так глубоко, как только могла. Ей хотелось напитаться этой свежестью, которой так не хватало в ее жизни. Но за два дня пребывания в «Афродите» она ни разу не подошла к окну. Не любовалась видом, не слушала птиц, не встречала солнце, встающее из-за деревьев.

Наташа старалась ее не беспокоить, знала, что у всех по-разному проходит период адаптации. Но вечером второго дня она мягко произнесла:

– Маша, Светлана Анатольевна просит тебя завтра утром зайти к ней.

– Зачем? – От неожиданности Маша едва не закашлялась.

– Понимаешь… Она сегодня спросила меня о тебе: как ты проводишь время, в каком ты настроении. Я рассказала как есть – ну и вот… Наверно, она решила, что тебе нужно особое внимание. Здесь так принято, не переживай.

Приглашение это не на шутку взволновало Машу: «К директору? Зачем? О чем нам с ней разговаривать?» Еще и идти нужно было почти через всю территорию: кабинет директора располагался в другом корпусе. То есть по пути встречаться с другими людьми, улыбаться им (конечно, как иначе – они же тут все помешаны на позитиве), здороваться. Гораздо больше Маше нравилась перспектива остаться в комнате, но Наташа горячо убеждала не отказываться, обязательно сходить. Мол, Светлана Анатольевна как-то так умеет правильно поговорить, что все девочки всегда возвращались от нее другими.

«Ладно, попробую, – думала Маша, идя к административному корпусу, – хуже-то уже не будет. Некуда».

Глава 2. Диванчик откровений

Административным корпусом было двухэтажное здание для работников центра. Там они обедали, отдыхали, проводили собрания. Там же хранился весь хозяйственный инвентарь.

Сначала, когда центр только открылся, отдельный кабинет для директора никто, в том числе и она сама, делать не планировал. Зачем он нужен, если директор постоянно находится где-то на территории центра? То тут что-то смотрит, то там проверяет. Но, приняв первых гостей в центре, Светлана поняла, что ей все-таки нужно какое-то отдельное пространство. Для личных разговоров с теми, для кого поездка в центр стала большим стрессом, кто не хочет или не может довериться персоналу и из-за этого не получает нужного эффекта. Не использует все предоставленные им возможности и проживает зря дни, оплаченные их родственниками. Как недавняя новенькая – Маша.

Светлана не любила вычурности ни в чем. Ей нравились лаконичность, стиль и простота. Поэтому в ее кабинете не было дорогой мебели и золотых дверных ручек. Обычный стол, обычные кресла, одинаковые для нее и собеседника. Небольшой удобный диванчик, на котором она беседовала с теми, кто приходил в первый раз. С его помощью было проще установить контакт и помочь человеку открыться.

Не возникало у нее необходимости и в секретаре. Без приглашения в кабинет никто не приходил, потому что гостей комплекса она звала сама, а сотрудники предпочитали все вопросы с ней решать на территории, при любой случайной встрече. С чаем/кофе она также вполне справлялась самостоятельно. Для этого рядом с кабинетом была отдельная небольшая комнатка с чайником, посудой и обычно какими-нибудь печеньками или конфетками. А еще можно было попросить помочь накрыть на стол кого-то из гостей, если тот слишком смущался: такие простые и привычные хлопоты отлично способствовали расслаблению.

Окна кабинета выходили на восточную сторону. По утрам солнце, торжествуя, заглядывало внутрь, и скромное пространство преображалось под лаской его золотых лучей. Именно поэтому Светлана обычно приглашала женщин на разговор в эти часы – красота и сказочность действуют умиротворяюще, она знала это по опыту.

Дверь кабинета, как всегда, была широко открыта. Люди боятся закрытых дверей, полагала Светлана, их отталкивает неизвестность, скрывающаяся за ними. Сложно решиться зайти, и в последний момент, не справившись с волнением, человек может просто сбежать.

В коридоре раздался стук шагов, и на пороге появилась Маша.

«Волнуется», – опытным взглядом сразу определила Светлана.

Девушка стояла, переминаясь с ноги на ногу. Вид у нее был как у стеснительной школьницы, которую вызвали к доске на нелюбимом уроке. У Светланы таким предметом была физика. Ничего не понимала она в этих формулах, хотя цифры любила. Выходить и выглядеть несмышленой на глазах у всего класса – это было для нее настоящим испытанием. Больше всего ей тогда хотелось телепортироваться куда-нибудь подальше. Чтобы не отвечать ни на какие вопросы, безуспешно пытаясь избавиться от этой противной дрожи в коленках…

«Что ж, надо поддержать человека», – подумала Светлана.

 
                                                        * * *
 

– Здравствуйте, Мария! А я вас жду, проходите, пожалуйста. Присаживайтесь на наш волшебный диванчик откровений, я пока организую нам что-нибудь попить. Чай? Кофе?

– Чай, пожалуйста… – ответила Маша, оторопевшая от неожиданно радушного и какого-то совсем домашнего приема.

– Черный? Зеленый?

– Черный…

– Лимон у нас тут где-то вроде был. Ага, вот он. Добавить вам лимон?

– Да, наверно, можно…

– Хорошо!

«Диванчик откровений? Это вообще что значит? – думала Маша, недоверчиво разглядывая диван, на котором сидела. – Что именно я должна буду рассказать? Это что-то вроде психолога местного?» Ее размышления прервала Светлана, вернувшаяся с чашками в руках.

– Будьте добры, принесите, пожалуйста, из той комнаты блюдца, поставим на них чашки, – дружелюбно обратилась она к Маше.

Глава 3. Другая женщина

Чашки, блюдца и вазочка с конфетами расположились на столике рядом с диваном, чай понемногу остывал. Светлана была готова начать разговор, но не торопила события. Ее опыт давно подсказал, что с Машей будет непросто: сильное волнение плюс недоверие – не самый удачный коктейль для беседы по душам.

«Милая, как же тебе тяжело… Ну ничего. Справимся».

– Как вам у нас? – спросила она Машу, теперь уже вслух.

– Да ничего вроде, нормально… – ответила Маша, и Светлана услышала в ее голосе дрожь от спрятанных слез.

– Были уже на каких-то занятиях?

– Нет пока… Как-то не получилось…

– Мария, поверьте, я знаю, как вам сейчас тяжело. Вдали от дома, от привычной обстановки, да еще в непростом эмоциональном состоянии. Но вы приехали за помощью, и мы – я, весь мой персонал – хотим вам помочь. Позвольте нам, пожалуйста, это сделать.

– Я… Я не могу… Не знаю… Мне трудно… У меня не получается…

– Вы скучаете по сыну?

– Да, я раньше никогда так надолго с ним не расставалась.

– А вы звоните домой? Говорите с ним, с мужем?

– Да, конечно. Каждый день. Они молодцы, рапортуют, что все в порядке. Кажется, и без меня им неплохо…

– В этом я сомневаюсь. Без женщины дом – это не дом, а так, жилище.

– Не знаю. Последнее время я чувствую себя там как в клетке какой-то.

– Что вы имеете в виду?

– Меня как будто лишили свободы… Да, муж обеспечивает нас материально, мы ни в чем не нуждаемся, он очень добрый, щедрый. И Максимка – такое чудо! Но мне тесно почему-то, душно…

– Понимаю. Мария, кто вы по образованию?

– Журналист… Но я ни дня не работала по профессии.

– Почему?

– Я писала в газеты, когда проходила учебную практику, но принципы работы мне не понравились. Там редактор решал, о чем писать. Никому не было важно, что думаю я сама. И приходилось делать, как сказано, выражать конкретную идею, задачу, даже если было неинтересно. При этом еще укладываться в определенное количество знаков, от которого зависел размер гонорара… И тогда, и сейчас я уверена, что это все убивает творчество. И делает из него ремесло. Мое отношение к текстам другое…

– Какое? – Светлана чуть откинулась на спинку дивана, удовлетворенно заметив, что в области воспоминаний Маша словно расслабилась, смягчилась. Глаза заблестели – отлично, это признак пробудившейся энергии!

– Мне всегда хотелось рассказывать про людей, специалистов в какой-то отрасли, умных, целеустремленных. И говорить о них так, как я хочу, как вижу.

– Хм, интересно! А сейчас вы что-нибудь пишете?

– Да, у меня есть небольшой блог. Я там пишу иногда.

– Про людей?

– И про людей в том числе. Если удается встретить вдохновляющую историю. А так мысли свои пишу, стихи…

– Стихи? Здорово! Дадите потом ссылку на ваш блог? С удовольствием почитаю.

– Ну да, если хотите…

– Подлить вам чаю горячего?

– Да нет пока, спасибо.

Светлана поняла, что разговорить Машу будет труднее, чем она думала. Наверно, с вопросом про стихи и почитать немного поторопилась – гостья как-то вмиг угасла. Надо исправлять ситуацию, что-то предпринять.

– Вы уже были в нашем саду?

– Еще нет…

– Наши гости любят там гулять – там не так жарко. И пруд есть с рыбками. Давайте сходим?

– Сейчас?

– Ну да, а почему нет? Прогулки полезны для здоровья.

 
                                                        * * *
 

«Зачем ей это все? Что она от меня хочет? Зачем я на это все подписалась? Сидела бы спокойно дома, – нет же, сама создала себе проблемы», – снова и снова спрашивала себя Маша. Отказ от прогулки прозвучал бы грубо, поэтому ей нехотя пришлось принять предложение. Она сердилась на себя, на Светлану – такую изящную, деликатную, улыбчивую, – на ситуацию, но деваться было некуда.

В саду и правда было хорошо. Тихо, спокойно. По обеим сторонам аллеи росли яблони, они уже отцвели – значит, скоро должны появиться плоды. Маша повела плечами, словно освобождаясь от тяжелых мыслей, выпрямила спину. Странно: идти рядом с этой цветущей Светланой и сутулиться ей показалось невозможным.

– Приехали бы вы чуть пораньше – застали бы этот медовый аромат, – сказала Светлана, оглядывая деревья. – А какие цветы! Я каждый год любуюсь и никак не могу привыкнуть. Вот здесь у нас пруд для рыбок. Девочки-сотрудницы предлагают еще уточек завести – не знаю пока, не решаюсь. Но, похоже, они все-таки меня уговорят.

– Да, уточки – это хорошо… – Раздраженная Маша явно не собиралась облегчать спутнице жизнь.

– Присядем в тенечке? – сказала Светлана, кивая на скамейку, стоящую под одной из яблонь.

– Давайте присядем.

– Устала немного, если честно, от каблуков. Целый день еще на ногах – надо отдохнуть. Подумать только, а когда-то ведь я мечтала о них!

– О каблуках?

– Ну да. Когда после рождения сына просидела дома четыре года, отвыкла совсем от женской обуви. Все как-то больше кроссовки… ну, или что-то другое без каблуков.

Маша не верила своим ушам. Вот уж кого-кого, но представить именно Светлану сидящей дома четыре года, без каблуков, макияжа, прически у нее совершенно не получалось! Разве она не просыпается уже при полном параде?

Светлана, уловив реакцию Маши, легко улыбнулась и продолжила:

– Да, сыну долго не давали садик. Ну, вы же знаете, как у нас с этим туго. Хотя, может, сейчас что и изменилось в лучшую сторону…

– Только если немного…

– Да? Ну хорошо. Маленькие шаги – это же тоже шаги. А я вот тогда без садика не могла выйти на работу. Да, честно говоря, не очень-то и хотела. Мне нравилось проводить время с сыном. Только вот муж все чаще интересовался: когда уже я начну работать, – мол, ему одному тяжело нас содержать. Намекал, что пора бы уже мне заняться чем-то еще, кроме дома и ребенка…

Светлана вздохнула, задумалась, тень тревожных воспоминаний на миг мелькнула в глазах, и Маша вдруг увидела совсем другую женщину. Такую же уязвимую и ранимую, как она.

Глава 4. Другие обстоятельства

– А у вас как было с садиком? – спросила Светлана, будто очнувшись.

– Да вот знаете, хорошо. Максимке исполнилось три года в мае, и буквально через пару недель нам позвонили – сказали, что можно приезжать за путевкой. Я уж тоже готовилась к долгому ожиданию, а все как-то быстро решилось.

– Но на работу вы не вышли?

– Нет. Я до декрета работала в государственном надзорном органе и возвращаться туда не хотела, да.

– Почему?

Маша ответила не сразу. Чуть помолчав, начала говорить медленно, тщательно подбирая самые точные слова.

– Ну, как бы это сформулировать… Пока с Максиком в декрете сидела, отдохнула от этих всех отчетов, проверок, интриг. Они, конечно, на любой работе есть, но сама работа в государственной структуре для меня была трудной. Потому что это система, а ты в ней – винтик. Ничего не решаешь, ничего не стоишь. Уйдешь – легко заменят другим. Там нет места творчеству, душевным порывам. Только строгие, сухие регламенты. Мне было там душно. Во всех смыслах. Постоянно открывала окно – не хватало воздуха. И моей душе не хватало жизни, живых эмоций. Мне хотелось быть клиентоориентированной, но чиновнику это не положено. Есть срок – делай в этот срок, и без исключений, словно если мы выдадим ответ немного раньше, какие-то основы мироздания пошатнутся… И вот это постоянное «Маша, ты же госслужащий, ты не должна ни с кем возиться»… Я сейчас говорю это и думаю: как же странно, когда тебя ругают за проявление человечности…

Светлана кивнула.

– Понимаю. Мне поэтому тоже было трудно в банке. Там, конечно, клиентоориентированность, наоборот, поощрялась, но людей всегда приходило так много, что при всем желании индивидуальный подход не получался. В этом мы с вами похожи: нам интересны люди как люди, а не просто как имя и фамилия, да?

– Да! Но вот что интересно. Что бы я ни думала об этой работе, а увольняться было волнительно. Одно дело – говорить, и совсем другое – делать. Я, помню, забрала свою трудовую, увидела вот эту запись: «уволена с государственной гражданской службы…» – и только тогда поняла, что все на самом деле серьезно. С этого дня я безработная. Никаких запасных аэродромов, никаких планов. Не самые приятные ощущения…

– А близкие как отреагировали? Поддержали или говорили: «Зачем же ты уволилась, в наше время так сложно найти работу, а у тебя такая хорошая должность была…» Ну и все в таком роде.

– Мама говорила. Она у меня женщина очень деятельная, трудяга невероятная, и поэтому, конечно, ей было непонятно: зачем увольняться?

– Вы объяснили?

– Пробовала… Но нам сложно в этом смысле понять друг друга. Я говорила примерно вот как вам, что мне там душно, тесно, что не мое.

– И?

Маша грустно усмехнулась.

– Да как-то не особо. Она нас с братом практически одна вырастила, прошла через суровые девяностые, когда, чтобы выжить, надо было вкалывать и на работе, и на огороде. Папа же почти не помогал – у него вскорости другая семья образовалась… Ей пришлось забыть про свою женскую природу, отключать эмоции и тащить, тащить… Поэтому все мои рассуждения про удовлетворение от работы, про пользу людям и прочее она восприняла как глупости. У нее-то в свое время не было выбора: надо было работать там, где платили деньги.

– Да. К сожалению, у многих женщин в девяностые происходило такое. Когда мужья растерялись, а детей-то надо было растить… Сейчас, к счастью, все иначе. Ну и муж вас, я так поняла, поддерживает?

– Ой, да. С Витей мне повезло – он очень обо мне заботится. О нас с Максом. Мы же долго ребенка ждали – несколько лет. Получилось, когда уже совсем надежду потеряли. И это нас с Витей так сплотило! Он с самого Максимкиного рождения мне во всем помогает. И насчет работы говорит: «Ничего, не переживай, ты же у меня умница – найдется и для тебя местечко».

– Знаете, а на вашу пару когда смотришь, сразу это видишь – эту близость, поддержку. Теплоту какую-то. Это ценно. Не каждый мужчина понимает, что женщина после рождения ребенка становится уязвимой, зависимой и морально, и физически от множества факторов. От ребенка, от мужа. В том числе и финансово.

Маша просияла.

– Да! Мне пока декретные платили полтора года, как-то нормально было. У меня всегда была своя копеечка, на которую я могла купить что-то. Те же подарочки мужу или сыну. Ну, или себе. То есть я тогда еще чувствовала себя самостоятельной женщиной. А вот когда перестали платить – тут-то и стало понятно, что я теперь содержанка, иждивенка…

– О, какие знакомые слова! Звучат грубо, но по своей сути ведь это правда… Я вас прекрасно понимаю. Меня тоже именно вот этот факт сильно удручал. Мой муж частенько намекал, что, мол, неплохо бы мне тоже что-то в семейный бюджет вкладывать. Он очень много работал, чтобы мы могли выплачивать ипотеку и более-менее нормально существовать. Мне было его жалко и стыдно перед ним, но сначала вот садик нам долго не давали, потом там другие обстоятельства…

Маша ждала продолжения, но его не последовало. По лицу Светланы Анатольевны снова пробежала тень, и Маша поняла, что под словами «другие обстоятельства» скрывается что-то очень непростое. Ей бы хотелось узнать, через что пришлось пройти этой женщине, она чувствовала, что там что-то очень ей близкое, но не решилась спросить. Все-таки это же очень личное. И если она не рассказывает – значит, этот выбор нужно уважать. В конце концов, они знакомы-то сколько?

Светлана прервала молчание.

– Мария, а сейчас сколько лет вашему сыну?

– Четыре вот недавно исполнилось.

– То есть вы уже год как свободный человек? В плане работы, имею в виду.

– Ну да, разве что в этом плане. А вообще, наоборот, чувствую себя пленницей, заложницей у любимого мужа. Ну, я вам говорила про клетку.

– Да-да, я понимаю. Ну вы же ищете работу?

– Искала…

– Почему в прошедшем времени?

– Потому что ничего толкового из этого не вышло. Мне стало казаться, что я вообще уже никогда не смогу найти себе работу…

– Ну зачем же так? Я вот уверена, что у вас все получится! Вы умная, красивая и, самое главное, ищете работу по душе. А это, поверьте мне, очень ценно. И это ваше желание обязательно приведет вас туда, куда нужно именно вам!

– Мне бы вашу уверенность…

– Все будет, Мария, непременно! Ищущий да обрящет. Если человек действует, пусть и наугад, если он искренне верит в то, что делает, у него в итоге обязательно все получается! И вот перед вами живое доказательство этой теории, – сказала Светлана, улыбаясь и показывая на себя.

– Мне пока очень трудно поверить в это. Но я знаю, что это важно сделать – хотя бы поверить, чтобы были силы двигаться дальше.

Светлана одобрительно улыбнулась.

– На данном этапе этого вполне достаточно. А дайте-ка я поиграю в экстрасенса? Спорим, вы никому не рассказывали, как именно искали работу, ни с кем не делились? Все же ждали результат, а его не было, и вам было стыдно за это. Угадала?

Маша бросила на Светлану быстрый настороженный взгляд: не издевается ли она? Но, увидев в глазах собеседницы озорные огоньки, неожиданно для себя улыбнулась:

– В точку!

Через секунду лицо Маши снова стало серьезным.

– Мне было невероятно стыдно, – продолжила она. – Особенно перед мамой. Она столько надежд на меня возлагала… И все сделала для того, чтобы нас с братом вырастить, дать образование. А тут я – тунеядка, которая только и делает, что ищет себя…

– Уверена, что ваша мама – сильный, мудрый человек. И она со временем поймет вас и ваш выбор.

– Надеюсь… Мне бы этого очень хотелось…

– Так, раз я как экстрасенс оказалась на высоте, давайте рассказывайте подробности. Вам сразу станет легче, вот увидите.

– Ох! Ну давайте, попробую…

Маша набрала полную грудь воздуха и с каким-то отчаянием погрузилась в воспоминания.