Непоправимое

Вася

Как же неприятно, когда дождь попадает в глаза, а ты не можешь отвернуться. И вот ты весь мокрый, голый, дрожишь от холода, а ветер безжалостно срывает с тебя последнюю осеннюю одежду.

«Мамочка, мама, я здесь! Почему ты меня не видишь? Ты каждый день проходишь мимо…»

– Андрей! Андрюша! – в голосе женщины слышались страх и отчаяние. – Не видели пятилетнего мальчика в желтой курточке?

Прохожие разводили руками. Кто-то начинал огладываться по сторонам или хмурить лоб, вспоминая. Нет, не видели.

И снова участковый ходит по квартирам, опрашивает жильцов близлежащих домов, осматривает подвалы. И снова волонтеры круглые сутки расклеивают объявления, осматривают каждый сантиметр микрорайона: парки, заброшенные стройки, колодцы, остановки. Опять ничего. Дети пропадают бесследно.

Три года назад…

Данька.

– Иди на улицу, надоел уже, – Аня оторвала сонную голову от подушки и простонала. – Пошел отсюда, дай поспать, упырь. Блин, десять утра. Родила на свою голову.

Даня вздохнул и поплелся обратно в кухню. В тесной однокомнатной квартирке, где они жили с мамой, было душно и темно – шторы плотно задернуты со вчерашнего вечера, приоткрытая форточка проветривала лишь подоконник. Мальчик боялся трогать шторы, потому что карниз иногда с грохотом падал, а мама, разозлившись, могла больно ударить. Она опять пришла с работы, когда солнце вставало, и теперь спала.

В холодильнике – перезрелый, почти черный, банан, бутылка растительного масла и банка пива. Очень хочется кушать. Данька сел за стол, положил голову на руки и стал вспоминать, как они с мамой ездили летом к бабушке. Бабушка жила в старом домике с маленьким огородиком, на котором росла вкуснейшая клубника и красные сочные помидоры. Каждое утро на столе их ждали пирожки всех мастей – с картошкой, с капустой, с творогом. И теплое пенное молоко, которое привозил соседский мальчишка на велосипеде. «Как же быстро закончилось лето!» – вздохнул Даня.

С летом закончилось и теплое мальчишечье счастье. Были уже собраны сумки, и бабушкин подарок – новенький портфель с набором первоклассника – был бережно замотан в пленку, и строгий школьный костюм ждал своего часа на дне большой клеенчатой сумки. Данька проснулся от громкого шепота на кухне: «Ты че, мам, сдурела? Куда я тебе его оставлю? В деревенскую школу? Да у нас гимназия рядом, даже ехать не надо. Запишу на продленку. На секции будет ходить».

Сердце мальчишки тревожно замерло: так хотелось остаться у бабушки – в собственной комнате, на старой деревянной кровати, которую дед смастерил своими руками, когда родилась данькина мама. Просыпаться от запаха пирожков, умываться в прохладной, пристроенной к веранде, уборной, и бежать в бабушкины теплые, пахнущие тестом, руки. Но разве мыслимо оставить маму одну? Маму, которая работала то ночью, то днем, приходила уставшая и, не раздеваясь, засыпала рядом с ним на диване. Маму, которая курила на кухне и часто молча плакала, а потом начинала громко ругаться и проклинать всех на свете. В такие моменты Даньке было очень страшно, но он знал, что мама чувствует его любовь и поддержку. Он садился на корточки за корзиной с грязным бельем в сырой и тесной ванной, закрывал уши руками, зажмуривался и представлял, что он в темном-темном космосе, парит в невесомости, а где-то вдалеке слышатся странные звуки космических жителей.

– Анют, это же не навсегда, – пыталась уговорить бабушка маму. – Устроишься на работу, а зимой в каникулы заберешь Данилку. Или я привезу, посмотрю, как вы устроились.

– Мам, разговор окончен, – отрезала Анна. – Ребенок должен с матерью жить. Отца нет, еще и ты разбалуешь – куда я потом с ним? Совсем от рук отобьётся. Все, давай, стряпай пирожки свои, пойду будить охламона.

Данька обрадовался, хотя и чувствовал себя немного виноватым перед бабушкой: мама его любит, если забирает с собой. Он выскочил из-под одеяла и побежал на кухню:

– Бабулечка, а приезжай к нам на каникулах просто так, без меня! Посмотришь, как мы устроились.

Мама хмыкнула, а бабушка, как всегда, окутала его своим неповторимым сдобным теплом и нежно потрепала по макушке:

– Одевайся, мой золотой, скоро в дорогу.

***

У Даньки защипало в носу: кажется, так давно это было, а прошел всего месяц. Он даже запах пирожков почувствовал. Сердце сжалось тоскливо, и на стол, скатившись по веснушчатой щеке, капнула слеза.

«Пойду-ка я и правда погуляю, может, кто-нибудь печенья вынесет или яблок». Стараясь не шуметь, мальчик натянул пыльные ботинки, грязную ветровку, которую мама называла «дворовой», а потому «не подлежавшей стирке», и тихонько прикрыл за собой дверь.

Во дворе никого не было. Данька сел на качели и наблюдал. Вот прошла тетка с большой сумкой из магазина. Попросить бы у нее еды. Страшно, вдруг мама узнает – опять будет бить и обзываться. Она и так за школьные обеды и завтраки отдает последние деньги, а ему все мало. Данька старался выходить из столовой последним, чтобы взять с собой оставшийся хлеб, но все равно постоянно хотелось есть.

Дворовые собаки возле забора устроили веселую возню. «Хорошо им! Бегают себе, едят, где попало. Растут – и никаких подзатыльников за маленькие ботинки или короткие рукава». Не нужны собакам ни одежда, ни обувь.

Из подъезда вышла одноклассница Катя с мамой.

– Привет, Катя, – крикнул Даня.

– Привет. А ты чего один гуляешь? – удивилась девочка.

– Я маму жду, мы сейчас поедем в магазин, – небрежным тоном сообщил мальчик.

– Тебе не холодно? – спросила катина мама. – Дождик собирается.

– Нет, мы сейчас как раз за новой курткой едем, – соврал Данька.

Во дворе снова стало пусто.

– Даня, – услышал мальчишка за спиной чей-то шепот.

Он оглянулся – никого. Странно.

– Данил, – послышался тихий шелестящий голос.

Мальчик спрыгнул с качели и подошел к забору. На крупных гравийных камнях были спутанные полусухие ветки.

– Кто меня зовет? – Данька, озираясь, стоял у забора. Во дворе было пусто.

– Я. Посмотри вниз.

Мальчик опустил глаза и замер от ужаса. Его пронзительного крика никто не услышал.

Зойка

– Зоенька, детка, выйди на минутку, – завуч выразительно приподняла брови, глядя в глаза учительнице истории, и почему-то приложила палец к губам, словно боясь выдать какую-то тайну.

Учительница удивленно ахнула, проглотила комок в горле и сдавленным голосом сказала:

– Зоя, выйди.

Ничего не подозревающая ученица 5 класса Зоя Большакова направилась к выходу.

– Сейчас опять нашу отличницу чем-нибудь наградят, съязвила Ирка Ткачева.

– Завидуй молча, – Зойка смерила одноклассницу долгим пронзительным взглядом, и дверь за ней закрылась.

Она еле успевала за завучем, девочке казалось, что та от нее убегает – так быстро она шла.

– Вот, Галина Ивановна. Зоя Большакова, – открыла завуч массивную дверь в директорский кабинет.

– Здравствуй, Зоенька. Присаживайся, – ласково сказала Галина Ивановна. -Сейчас приедет твой папа. Нам с тобой надо поговорить.

– Папа? – удивилась девочка. – Почему сейчас? А маму выписали? Мы хотели после уроков ехать за ней в больницу.

– Ты только не волнуйся. Твоя мама… Твоей мамы… Сейчас папа тебе все объяснит.

Зоя встревожилась:

– Вы меня пугаете. Где мама? Что с мамой? – почувствовав дикую необъяснимую тревогу, девочка не совладала с собой и закричала:

– Мама! Я хочу к маме!

В кабинет вбежала медсестра, завуч, еще какие-то люди. Пол-потолок-стены-руки-лица-ноги – все кружилось у Зойки перед глазами.

– Мама! Мама! Мама! – хрипела девочка, сидя на полу.

– Вызовите скорую! – крикнула медсестра.

***

Зойка опять сидела в своей комнате и смотрела на стену невидящим взглядом. На самом деле она видела – если долго, не мигая, смотреть в одну точку, то узор на обоях расплывался в причудливые фигуры, в неведомые города и страны. Зойка уносилась туда – прочь от пустой и неживой квартиры, в которой больше не было мамы, от ночных кошмаров, от небритого и пьяного отца.

Девочка представляла себя невесомой принцессой в стране эльфов, потом переносилась в золотой песчаный замок, становилась легкой морской пеной и путешествовала по всему земному шару.

В дверь позвонили. Зойка, вынырнув из своих чудесных видений, поплелась открывать.

– Кто там?

– Зоенька, это я, Галина Ивановна, директор школы, открой, пожалуйста.

– Мамы нет дома, мне нельзя открывать, – ответила Зоя.

– Детка, я хочу помочь. Позови папу.

– Папа недавно уснул и не проснется, – сообщила девочка.

– Ты что-то ела сегодня? Почему ты не приходишь в школу?

– Меня больше нет, – прошептала Зойка и тихонечко заскулила, сев на корточки.

– Так, ломаем дверь. Понятые, готовы? – услышала девочка чужой мужской голос возле своей квартиры.

Сердце бешено заколотилось. Зойка вскочила на ноги и заметалась по квартире. Входная дверь заскрежетала и распахнулась. Девочка выбежала на балкон и притаилась за мешком с пустыми стеклянными банками. В квартиру вошла директор школы Галина Ивановна, полицейский и еще две женщины в форме. Соседка, тетя Инна, часто забегавшая к маме попить чайку, с ужасом озиралась по сторонам – в квартире царил беспорядок, а воздух был пропитан сивушным смрадом. Вторая соседка робко стояла на пороге.

– Зоя, не дури, выходи, тебе здесь оставаться опасно, – скомандовала Галина Ивановна.

Зойка увидела, что створка балконного окна не заперта. «Первый этаж, не высоко. На «три». Один. Два. Три», – девочка стремглав метнулась к окну, распахнула его и прыгнула в палисадник. Не успели вошедшие понять, что произошло, Зойка уже свернула за дом и что есть сил припустила к дальнему концу двора. Забежав за большой каменный забор, девочка перевела дух.

– Кажется, спаслась. И что дальше? – Зоя оглядела себя: домашние тапочки, протертые на пальцах, трико в пятнах клея и грязная, когда-то бывшая розовой с ярким принтом, а теперь серо-застиранная, футболка…

– Зоенька, иди сюда, – прошептал кто-то за забором.

Испугавшись, что ее поймали, девочка дернулась, зацепилась за что-то ногой, и, уже падая, увидела, кто ее звал.

– Мама! – просипела до смерти перепуганная девочка.

И исчезла.

Макс

– Уйяяя! Папа пьиехай! – Макс, радостно размахивая новым айфоном, пустился в пляс.

Люди на остановке заулыбались. Очаровательный малыш, любящий папу.

Мама закатила глаза кверху, не одобряя столь бурного выражения чувств:

– Не плюхай по лужам! Телефон уронишь! – прикрикнула она на сынишку.

Автобус распахнул двери, и народ поспешил занять свободные места.

– Два билета, – протянула мама деньги водителю.

– А детки до семи лет бесплатно, – сказала пожилая женщина в черной меховой жилетке, касаясь рукой маминого плеча.

– Ему скоро восемь, – пояснила мама.

– Ой, но он так плохо у вас говорит, – удивилась женщина вслух и тут же спохватилась, что совершила бестактность. – Извините.

– Извиняю. Это все папа. Ушел от меня, когда Макс только родился, а теперь вину заглаживает – завалил его играми, приставки меняет постоянно на новые модели! Не могу пацана вытащить в реальный мир.

Мама нашла свободное место, усадила Макса на колени, и уткнулась в свой смартфон. Ребенок последовал ее примеру.

***

Ночью, лежа в кровати, мама думала о том, какую сумму озвучить вернувшемуся с вахты бывшему мужу: тетка в жилетке запала ей в душу. «Хочу такую жилетку. Еще надо к жилетке перчатки и ботильоны прикупить. Сумочка новая нужна – с этой с самого лета таскаюсь. И вообще, надо поднажать и потребовать машину, все подруги на колесах, а я чем хуже? Поговорю завтра со своим, скажу, Максу надо к школе готовиться, типа на занятия буду его возить. Вон он, разговаривает, как трехлетний, люди уже замечания делают». И женщина, довольная своей смекалкой, уснула.

Макс тоже не спал. Мальчик предвкушал встречу с отцом, и мечтал, как они все вместе: мама, папа и он пойдут на прогулку в парк. Как они втроем выйдут из подъезда, и все мальчишки увидят, какая у него дружная и счастливая семья. Какая нарядная мама, как она звонко смеется, красиво запрокидывая назад голову. Какой у него сильный и умный папа. И все поймут, что Макс – самый любимый на свете сын. Потом они поедут играть в автоматы, и папа посадит его на колени, и они будут мчаться на симуляторе по сверхскоростным трассам, и выигрывать раунд за рандом. А пацаны будут рядом вздыхать от зависти, потому что папа у Макса – самый лучший гонщик. Еще было бы неплохо посидеть в кафе недалеко от дома, и заказать самые вкусные блюда, молочные коктейли, а домой вернуться с двумя огромными коробками горячей ароматной пиццы!

И тогда никто больше во дворе не обзовет Макса «сыпилявым малысом». Все станут дружить с ним, а он, благодарный за эту дружбу, вынесет во двор все свои игры и даже даст всем по очереди домой свою приставку.

Мальчик улыбнулся своим мечтам и уснул, совершенно счастливый.

***

– Не дашь? Ну ты и урод! Пошел ты, засунь свои деньги себе в задницу! – услышал Макс, проснувшись. – Иди к своим шлюхам и трать деньги на них.

– Ты совсем, какие шлюхи? Ты че орешь вообще, пацана разбудишь! – раздался папин голос из зала.

– Папа! Мама! Я пйоснуйся! – закричал мальчишка и выбежал из своей комнаты.

Родители заулыбались.

– Малыш, как спалось? Смотри, папа приехал, – проворковала мама.

Папа подхватил Макса на руки и закружил по комнате:

– Это кто у нас такой большой вырос? Заказывай подарки, чего душа твоя желает на этот раз?

«Мне все показалось, что они ругались. Приснилось», – подумал мальчик, и сердце его замерло в предвкушении счастья.

Сбиваясь и перескакивая со слова на слово, Макс, как мог, пересказывал свои мечты: про парк и кафе, про горячую пиццу, про симулятор гонок и колесо обозрения, про зоопарк и мороженое. И про дворовых мальчишек.

Папа помрачнел.

– Малыш, это не подарки. Давай серьезно: новая приставка? Или вот сейчас появилась такая штука – виртуальная реальность – накачаешь игрушек, выйдешь во двор – вот тут-то все и обзавидуются… Знаешь, сколько стоит?

Мама разозлилась.

– Давай! Покупай ему виртуальную реальность! На машину денег жалко, усади ребенка дома с куском пластика в руках – пусть тупеет! Урод породил урода! Посмотри на своего сына – карлик недоразвитый, разговаривает, как каши в рот набрал! Двух слов связать не может! Все уже в школу пошли давно, а нас и в подготовительную группу детского сада не берут! Сам стыдишься с ним на улицу выходить! Скажи ему правду, скажи: «Сынок, мне стыдно, что ты у меня такой овощ!»

– Ну, чего уставился? – повернулась мама к Максу.

И в этот самый момент она охнула и осела на пол, держась за ухо. Из носа у нее потекла кровь.

Папа, с размаху влепив маме пощечину, сделал шаг назад.

Макс чувствовал биение своего сердца в горле, потом в голове. В низу живота стало щекотно, а по ногам потекла горячая жидкость, промочив пижамные штанишки и мягкие тапочки-динозавры.