Buch lesen: «Незваная невеста»

Глава 1

Я лежала посреди огромного зала, не в силах пошевелиться. Подо мной – твердая, похожая на камень, поверхность, покрытая шелковой тканью. На лице у меня  маска, сквозь прорези для глаз которой я видела полукруглый свод из позолоченных перекрытий и лазурно-синий расписной потолок. Одежду на себе не чувствовала, лишь легкая, почти невесомая ткань укрывала мое обнаженное тело. 

Я не понимала, где нахожусь и как здесь оказалась, но не испытывала страха, словно все мои эмоции заморозили, а с ними мысли и волю. 

– Арамус морум, – внезапно раздался в тишине мужской голос, гулким эхом проносясь по залу, и я все-таки вздрогнула.

А следом послышались шаги. Кто-то остановился рядом. Шуршание ткани, тихое дыхание…

– Галлос… – и с меня сорвали покрывало. 

Сразу стало зябко, до дрожи. Однако уже в следующий миг меня опалил жар чужого тела. Надо мной навис мужчина, его лицо тоже было спрятано под маской. Я смогла разглядеть только твердую линию подбородка, красивый изгиб губ и темные глаза, в глубине которых плясало алое пламя. Мне все же удалось опустить немного взгляд и заметить татуировку на его плече. Змея в огне. 

– Кто вы? – я сама удивилась, что смогла произнести это, издать хоть какой-то звук. 

– Вальдах, – выдохнул он недовольно и закрыл мой рот жестким поцелуем…

– Нет, нет, хватит… – я энергично потерла лицо. – Хватит вспоминать. Сколько можно, Лиза?

Но сон, приснившийся мне этой ночью, забываться никак не хотел, и от него у меня до сих пор по телу бегали мурашки. Странный зал, ложе, подобное алтарю, мужчина в маске… И то, чем мы там с ним занимались. Ох… К щекам вновь прилил жар. Стало стыдно, словно кто-то мог подглядеть мои мысли, влезть в воспоминания. Особенно Леша…

– Перестань! – одернула я себя. – Это сон, дурацкий сон! Больное воображение…

Ага, воображение… Как оно могло создать подобное во всех деталях, вплоть до ощущений, когда я обо всем «таком» знаю лишь в теории? Мандраж перед первой брачной ночью?

Ну почему этот возмутительно неприличный сон приснился именно в день моей свадьбы? Почему? Почему вместо того, чтобы замирать в счастливом предвкушении церемонии, хихикать с подружками, сотый раз расправляя складки на белоснежном платье, и бросать взволнованные взгляды на Лешу, который вот-вот станет моим мужем –  вместо всего вот этого я заперлась в туалете загса и отчаянно пытаюсь выкинуть из головы глупую фантазию? Фантазию! Сон, Лиза, просто сон!

– Лиз, у тебя все в порядке? – раздался за дверью взволнованный голос подруги.

– Да, Саш, уже выхожу… – отозвалась я.

Посмотрела на себя в зеркало – и с досадой застонала. Я умудрилась растереть макияж! За который, между прочим, отдала целое состояние! Черт… Я принялась поправлять, что было возможно. Вышло, вроде, неплохо. Прическа тоже, кажется, не испортилась. Я лишь аккуратней уложила одну из прядок, чтобы было совсем идеально. Еще раз взглянула в зеркало, на этот раз оценивая свой новый цвет волос, который изменила тоже буквально на днях. Права была парикмахер, блондинкой мне все же лучше, с этим жемчужным оттенком и мои голубые глаза кажутся выразительней, ярче. Леше, кстати, тоже нравился мой новый образ.

– Лиза! – Саша вновь постучал в дверь. – Ну где ты там? Леша тоже волнуется, куда ты пропала.

– Уже, – и я распахнула дверь туалета.

– Наконец-то! – подруга закатила глаза.

– Извини, – я понизила голос, – живот что-то скрутило, совсем некстати. Наверное, от волнения.

… Отрывистые поцелуи, бесстыдные касания, нарастающее желание…

– Елизавета?

– Лиза!

– А? – я вынырнула из своих мыслей, в которые вновь незаметно ушла.

– Да что с тобой? – Леша смотрел на меня с растерянной усмешкой.

А рядом хмурила брови женщина, проводившая свадебную церемонию.

– Елизавета, согласны ли вы взять в мужья Алексея? – с нажимом повторила она.

– Да! – поспешно ответила я. – Конечно, да! – и улыбнулась.

– Тогда, – голос женщины расслабился, вновь став торжественным, – объявляю вас мужем и женой. Можете обменяться кольцами…

Свадебный банкет длился до самой полуночи. Поздравления, конкурсы, танцы, пьяные разговоры – под конец лицо сводило от натянутых улыбок, и я мечтала лишь о том, чтобы оказаться подальше отсюда, в тишине, наедине с Лешей. Одно радовало: в этой суматохе мне некогда было думать о своем глупом сне.

Нам все-таки удалось сбежать, оставив гостей догуливать свадьбу без нас.

– Впереди наша первая ночь, малышка, – шепнул мне чуть охмелевший Леша, и я зарделась как школьница. – Наконец.

Да, наконец. Несмотря на то, что с Лешей мы встречались уже больше полугода, близости у нас до сих пор не было. Впрочем, в свой двадцать один год у меня ее и вовсе ни с кем не было. Как так получилось? Я и сама не знаю. Возможно,  повлияло довольно строгое, почти пуританское воспитание, учеба, которая всегда была на первом месте, ну и излишняя романтичность, когда ждешь только того единственного, с которым навсегда, пока смерть не разлучит нас…

И такой человек мне встретился. Мой Леша. Мы познакомились, когда я перешла на последний курс. Он же стал нашим новым преподавателем по искусству современности. От него, молодого красавчика с внешностью истинного аристократа, сходили с ума все девчонки нашего курса, а он выбрал меня. День, когда Леша пригласил меня на свидание, я запомнила навсегда: он дождался моего выпускного и на нем решился признаться мне в любви. Потом же я узнала, насколько его воспитание, восприятие любви, брака, схожи с моим. И несмотря на некоторые недостатки его характера, например, вспыльчивость и категоричность, я понимала, что встретила своего мужчину. Того единственного.

И сегодня нас наконец ждала наша первая брачная ночь.

Боже, как же это волнительно…

… – Лгунья! – несправедливое обвинение хлестнуло, точно пощечина, и слезы все-таки брызнули из глаз.

– Леша, Лешенька, я клянусь тебе, что никогда, ни с кем… – шептала я, находясь в полной прострации от происходящего.

Первая ночь любви внезапно обернулась настоящим кошмаром. Произошло то, о чем и представить было трудно: я оказалась не девственницей – именно так утверждал Леша. Обнаружив это, он просто взбесился. Я никогда его таким не видела. Забилась от страха в угол кровати и, глотая слезы, только и повторяла, как заведенная, что этого не может быть. Леша же продолжал кружить по спальне и сыпать оскорблениями.

– А вдруг это просто моя физиологическая особенность? – я все же нашла в себе силы перекричать его.

Леша криво усмехнулся, но замолчал, остановившись.

– Что за чушь? – выплюнул он.

– Я слышала, что такое бывает!

Заметив, что он заколебался, я нашла свой телефон и открыла поисковик:

– Вот, смотри… Тут написано, что у небольшого процента женщин так бывает…

Леша пробежался по строчкам статьи, снова скривился, но слегка умерил пыл.

– Ладно, – изрек после. – Завтра сходим к врачу, я хочу услышать подтверждение этому у специалиста.

… – Такое действительно бывает, – выслушав подозрения моего новоиспеченного мужа, снисходительно заверила его врач.

Леша все же отвел меня к гинекологу на следующий день, и такой униженной я еще никогда себя не ощущала. Счастье, что врач, осмотрев меня, развеяла все его сомнения, а следом даже прочитала чуть ли не целую лекцию об особенностях женского организма. Правда, когда мы собрались уходить, она попросила меня задержаться.

– В чем дело? – когда мы остались одни, спросила я, вежливо улыбаясь. – Что-то не так?

Она же подвинула ко мне листочек, на котором была написано «3000».

– Что это? – не поняла я.

– Это сумма, которую я хочу за свое молчание и ложное заключение для вашего мужа, – ответила врач без смущения. – Я не успела обсудить с вами это сразу после осмотра, ваш супруг слишком нетерпелив, агрессивен и принципиален, в чем я вам, как женщина, сочувствую. Поэтому и готова помочь прикрыть вашу оплошность за весьма скромную плату.

– Я не понимаю, – хрипло проговорила я. – Что это значит? Какая оплошность?

– Ну хватит уже, Елизавета Сергеевна, – с укоризной произнесла врач. – Осмотр показал, что нет у вас никакой врожденной аплазии (?), и все у вас на месте. Точнее, было. Сейчас же видны недавние разрывы плевы. Вы лишились девственности сутки или около того назад. Но, как я понимаю, не с мужем.

Теперь я была настолько ошеломлена, что смогла лишь выдавить:

– Я вам не верю.

– А вам не верит муж, – раздраженно отозвалась врач. – И правильно делает. Если надо, могу пригласить другого гинеколога, и он подтвердит мое заключение. И если для вас важно сохранить свою измену в тайне…

Я, уже не слушая ее, онемевшими пальцами  достала из сумки кошелек, а из него – три купюры. Последние. Затем молча встала и вышла из кабинета.

– Чего она хотела? – Леша, словно почувствовав что-то, снова напрягся.

– Ничего, так, – торопливо ответила я. – Просто спросила, думаем ли мы о ребенке, и дала некоторые рекомендации для будущей беременности.

– Это хорошо, – Леша вроде бы успокоился.

Я же вдруг снова вспомнила свой вчерашний сон. И легкую боль, которую испытала в момент самого пика близости с незнакомцем.

Не прошло и месяца, как я узнала, что жду ребенка. Новость, которая сделала счастливой и меня, и Лешу, сблизила нас, наполнила жизнь совсем иным смыслом. Беременность прошла идеально, а роды наступили точно в срок. Родила я тоже легко, на зависть другим роженицам. Леша в этот волнительный момент находился рядом со мной и, услышав от акушерки:

– У вас дочка! – первый было потянулся к ней, чтобы взять на руки ребенка.

Когда же ему отдали нашу малышку, он внезапно изменился в лице. От счастливой улыбки не осталось и следа, а лоб прорезала морщинка. Он небрежно отдал ребенка обратно акушерке и стремительно покинул зал.

– Это просто запоздалый шок. Папочки такие ранимые, хорошо, что в обморок не грохнулся, и такое бывает, – попыталась успокоить меня акушерка и положила ребенка мне на грудь.

И мне тут же стала ясна причина такой реакции мужа: головка нашей дочери была покрыта темными, почти черными волосиками. И все бы ничего, если бы мы оба с Лешей не были типично русыми и светлоглазыми, а в роду ни у одного из нас не имелось брюнетов.

Муж даже не приехал на мою выписку, из роддома меня встречали только родители. Потом я узнала, что Леша, в то время как я была в больнице, сделал тест на отцовство. Пока его проводили, я жила у родителей и все ждала, что этот кошмар закончится и все вдруг образуется. Ведь не мог же подобный сюрр продолжаться вечно! И только моя малышка, моя Анюта, которую я с каждым днем любила все больше, несмотря ни на что, давала мне сил жить дальше и не сойти с ума. Правда, она оставалась все такой же темненькой и смуглой, а ее глазки из младенчески-синих постепенно превращались в карие. И ни одной черты, которая бы напоминала о Леше…

Результаты теста пришли через две с половиной недели. Вероятность отцовства: 0%. Леша швырнул мне заключение прямо в лицо, а следом и заявление на развод.

– Увидимся в суде, – процедил с ненавистью и ушел, хлопнув дверью.

Глава 2

– Великий ноэр-ган, простите за беспокойство. У меня важные новости, – советник Ламин склонился перед правителем, который в этот час нежился в горячем бассейне под открытым небом. Вокруг благоухал сад, порхали яркие птицы, а в отдалении прекрасная дева играла на домбо, услаждая слух ноэр-гана нежной мелодией.

– Говори, – правитель небрежно махнул рукой.

– Боги снова благословили наши земли, – Ламин вновь поклонился. – Одна из десяти виетт все же выносила и родила младенца. Девочку, точно, как значится в Огненных писаниях.

– Наконец-то, – на лице ноэр-гана промелькнула легкая, чуть усталая улыбка. – Хотя бы этот вопрос можно закрыть.

– Скоро ее доставят во дворец.

– Прекрасно, – протянул правитель. – Доверяю ее полностью вам. Найдите ей кормилицу, няню, обеспечьте  нирину-ган всем, что положено ее статусу. И организуйте, конечно же, праздник. Нужно представить нирину-ган народу, чтобы жили все в спокойствии…

– Будет исполнено, мой господин, – снова учтивый поклон.

– Что там с отбором слышно, Ламин? – ленивым тоном поинтересовался дальше ноэр-ган.

– Приглашения всем потенциальным невестам уже разосланы, мой господин, – ответил тот. – Дата начала назначена на восьмого садана. Все невесты должны прибыть не позднее вечера того дня, иначе будут исключены из отбора.

– Избавь меня от этих подробностей, – поморщился правитель. – Меня интересует лишь сроки и то, что пребывать в спокойствии мне осталось меньше двух недель…

– Возможно, будущие волнения будут приятными, мой господин, – Ламин улыбнулся.

– Не думаю, – ноэр-ган прикрыл глаза и откинул голову на мягкую подушку. – Если у тебя все, то можешь идти.

– Да, мой господин.

Уже отходя от купальни, Ламин столкнулся с братом правителя.

– Приветствую вас, ноэр-ран, – уже который раз согнулся в поклоне советник.

Тот кивнул и направился было дальше, но Ламин набрался смелости и окликнул его сам:

– Ноэр-ран…

– Что? – брат правителя остановился, бросил на него взгляд через плечо.

– У нас радость. Одна из виетт все же родила ребенка.

Пауза, возникшая после этих слов, была чуть длиннее, чем того следовало, а поза ноэр-рана стала напряженной.

– Это действительно хорошая новость, – наконец произнес он ровным голосом. – Пойду поздравлю брата.

***

Мать с отцом, узнав, что подозрения Леши подтвердились, не поддержали меня и встали на его сторону. Мама оскорбленно заявила, что не ожидала такого от меня, думала, что это ошибка, а оно вот как обернулось… И как я ни пыталась объяснить, что это действительно какая-то чудовищная нелепица, они больше не хотели слушать «распутную дочь», которая так разочаровала их. Яблоко от их яблони оказалось с червоточиной – слова папы. Впрочем, иной реакции я и не ожидала от них. Подруга Саша стала единственной, кто по-прежнему мне верила, она же приютила меня с Аней, когда я ушла теперь уже из дома родителей.

– Сейчас немного отойду от всего и займусь поисками квартиры, – пообещала я Саше. – А там, может, и подработку подыщу…

– Да какая тебе сейчас подработка! – вздохнула с укоризной подруга. – Ребенок вон у тебя грудной. Занимайся им, проживем как-нибудь…

– Спасибо, – я была безмерно ей благодарна, но решила, что все равно не буду сидеть у нее на шее и обязательно придумаю, как вернуть ей этот долг.

Несколько раз я порывалась рассказать Саше о том безумном сне, который так и не стерся из моей памяти и до сих вызывал противоречивые чувства. Кроме этого, все чаще приходила мысль, что он как-то связан с тем, что моя дочка оказалась неродной Леше. Но поделиться всем этим с подругой я так и не решилась.

Очередной роковой день наступил спустя три недели, как я жила у Саши. Вначале мы с ней вместе гуляли по скверу с коляской, потом я вспомнила, что заканчиваются подгузники, и решила сбегать пополнить запасы в ближайший супермаркет,  Саша же осталась с Анютой у крыльца. Я отсутствовала каких-то десять минут, когда же вышла из магазина, застала подругу рыдающей навзрыд, а коляску – пустой.

– Это словно морок какой-то, – судорожно всхлипывая, заговорила Саша. – Я не отходила от нее ни на шаг, только моргнула, а она исчезла…

Земля ушла из-под ног, в глазах потемнело, и я только чудом не упала в обморок. Меня подхватила мимо проходящая женщина. Она оказалась медсестрой, а в сумке у нее нашелся нашатырь. Пока меня приводили в чувство, кто-то вызвал полицию, и вскоре мы с Сашей переместились в участок, где написали заявление о похищении ребенка.

– Понимаете, она исчезла у меня на глазах! Моргнула – и нет ребенка! – как заведенная повторяла Саша, я же находилась в настоящей прострации, не веря в происходящее. Моя малышка, моя Анечка… Она сейчас обязательно  найдется, вернется ко мне. С ней ничего не могло случиться плохого, не могло…

– Похоже на гипноз, – удрученно сказал один полицейский другому. – Неужели у нас в районе опять начали промышлять цыгане? Только этой радости нам не хватало…

– Мамочки, мамочки, – снова заплакала Саша.

Сердобольный участковый принес ей из аптечки валерьянки, накапал настойки и мне. Я выпила машинально и снова уставилась в одну точку.

– Вы бы не оставляли подругу одну, – услышала я, как он обратился к Саше. – Она в таком состоянии может сотворить что-нибудь неадекватное. Лучше бы плакала, как вы, чем так…

Саша успокоилась, взбодрилась и потащила меня домой, а после не отходила от меня ни на шаг. Я же остаток дня и ночь пролежала на диване в одном положении, не двигаясь. Истерика нагнала меня под утро, когда я ощутила, как прибывает в груди молоко. Саша крепко спала, а я выла в подушку, стараясь заглушить свои рыдания. Потом поднялась и, пошатываясь, направилась в прихожую. Натянула куртку, кроссовки и вышла из квартиры. Ноги привели меня в сквер, где я гуляла обычно с Анютой, села на свою любимую скамейку и закрыла лицо ладонями.

– Девушка, – кто-то тронул меня за плечо.

Я вмиг подняла голову и уткнулась взглядом в красивую пожилую женщину. Она смотрела на меня с сочувствием и одновременно изучающе. Вот только мне сейчас меньше всего хотелось разговаривать с посторонними людьми, отвечать на их участливые вопросы. Что ей надо?

Однако незнакомка ничего не спросила, окинула меня еще раз задумчивым взглядом и произнесла:

– Я знаю, где твоя дочь.

– Что? – мой голос охрип от волнения.

– У тебя ведь украли ребенка. Я знаю, где он сейчас, – спокойно повторила женщина.

Я же взглянула на нее по-новому: светлые волосы, зеленые глаза, высокая, стройная…  На цыганку не похожа. Кто же она?

– Правда, знаете? – уточнила с сомнением.

– Знаю, – вздохнула она. – Только поверишь ли…

– Она у цыган, да? – спросила я.

– Нет, – усмехнулась женщина. – И слава богам. Хотя… Как знать…

– Но она хотя бы жива?

– Жива, – уверенно ответила та.

– Это самое главное. А я поверю во что угодно, лишь бы вернуть ее, – я подскочила на ноги. – Вы отведете меня к ней?

– Я покажу тебе, где она, а дальше решишь сама…

Решу сама? Что за глупости? Звучит так, будто я могу  этого не захотеть!

– Идем, – между тем позвала женщина. – Я живу здесь недалеко.

– Так мы идем к вам? – я, несколько озадачившись, поспешила за ней.

Она кивнула и ускорила шаг.

Ее дом оказался в квартале от сквера.

– Заходи, – пригласила она меня в квартиру.

Я неуверенно переступила порог и огляделась. Все пространство вокруг было занято каким-то полочками и шкафчиками, заставленные всякой-всячиной, на стенах висели картины и бра, мебель стояла так плотно друг к другу, что нужно было потрудиться, чтобы переместиться с одного конца квартиры в другой.

– Проходи в комнату, садись где-нибудь, – сказала хозяйка. – Я сейчас чай заварю. Под чай и разговоры лучше ведутся, верно?

Я рассеянно кивнула и прошла к дивану, который находился ближе всего к двери. Женщина вернулась совсем скоро с красивым расписным подносом, на котором стояли две чашки, креманка с печеньем и тарелка с дольками яблок.

– Да, я же забыла представиться, – она поставила поднос на стол и обернулась ко мне. – Меня зовут Агата. А тебя…

– Лиза, – ответила я.

– Точно, Лиза, – кивнула та.

– Вы знали, как меня зовут? – не поняла я.

– Да. Ведь это я помогала искать виетту для ноэр-гана.

– Ноэр… Кто? – я насторожилась. Что за бред? Эта Агата, случайно, не имеет отклонений в психике?

– Ноэр-ган, – спокойно ответила та. – Это высший титул, например, как «император» или «король».

– Никогда не слышала о таком, – я стала поглядывать на выход, прикидывая, как бы побыстрее уйти из этого странного дома и от его еще более странной хозяйки.

Как же больно осознавать, что повелась на слова обыкновенной сумасшедшей! А где моя малышка, так и не узнала…

– Ты думаешь, я не от мира сего? – Агата пристально посмотрела на меня и улыбнулась. – И где-то будешь права. Я действительно не принадлежу этому миру. Впрочем, как и всем остальным мирам. Потому что я ключница. Та, которая открывает двери между мирами. Не веришь? – она усмехнулась, заметив мое смятение. Будто мысли читает! – Впрочем, это неудивительно. В такое трудно поверить непосвященному, особенно если он из техногенного мира, где магию истребили почти полностью, заменив машинами. Ладно, пусть чай остывает, а я пока покажу тебе твою дочь. Чтобы ты убедилась, что я не сумасшедшая и не обманываю тебя. А объяснения все после…

Агата юрко проскользнула между столом и шкафом и выкатила из-за шторы большое зеркало в красивой серебристой раме.

– Подойди, – попросила она, одновременно начиная заводить часики на своей руке. Во всяком случае, именно так это действие выглядело со стороны. – Ну же, не бойся…

Пока я осторожно пробиралась к ней сквозь лабиринты комнаты, она сняла часы и приложила их циферблат к гравировке в виде круга в верхнем углу зеркала:

– Теперь смотри…

Зеркальная поверхность подернулась дымкой, а когда та развеялась, я увидела комнату. Обтянутые золотым шелком стены, мраморный пол покрыт толстыми коврами, арочные окна, кадки с пышными растениями… Где-то слышалось журчание фонтана. Но главное, посреди всего этого великолепия стояла люлька с прозрачным кружевным балдахином. Из нее раздался детский плач, и мое сердце дрогнуло. К люльке тотчас подскочила женщина в длинном свободном платье. Она взяла ребенка на руки, и я узнала свою Анюту. По щекам потекли слезы, я приложила ладонь к зеркалу, желая дотянуться до дочки. Малышка между тем продолжала надрывно  плакать, а женщина пыталась ее укачивать. К ней подбежала еще одна женщина, помоложе, и они начали о чем-то нервно переговариваться на непонятном языке.

– Что это за место? Где моя дочь? – я хотела кричать, но мой голос сорвался, осип. – Я хочу к ней! Как мне туда попасть?

Я, не контролируя себя, ударила ладонью по зеркалу, но Агата перехватила мою руку и сжала ее успокаивающе:

– Тише, тише, милая… Сперва поговорим.

Изображение в зеркале исчезло, и мое сердце едва не разорвалась от тоски.

– Значит, узнала дочь? – Агата усадила меня за стол, подвинула ближе чашку с остывшим чаем.

– Конечно, – у меня все дрожало внутри. – Это моя Аня, моя девочка… У нее вот тут родинка над бровкой, – я показала на себе, – я разглядела… Ей, наверное, плохо без меня… Кто ее кормит, кто ухаживает? Что это за женщины?

– Думаю, за твоей малышкой хорошо присматривают, – ответила Агата. – Ведь она нирина-ган, то есть принцесса, дочка правителя Гортионы.

– Чья дочка? – я с изумлением посмотрела на нее.

– Великого ноэр-гана, Санара Мивальда. Именно он отец твоей девочки. Он, а не твой муж, – в голосе Агаты вновь появились нотки сочувствия. – И эта правда, прости.

– Я знаю, – отозвалась я сдавленным шепотом. – Знаю, что дочка не от мужа. Только не пойму, как так вышло. Я ведь ни с кем… Никогда… Кроме мужа… Тем более с этим… ноэр-ганом. Я даже не знаю, как он выглядит!

– Не удивительно. По идее, ты и не должна этого знать, помнить, – Агата сделала маленький глоток чая и отставила чашку в сторону. – Странно, что так произошло…

– Разве что сон… – я потерла виски. – Господи, тот сон… В нем я занималась любовью с мужчиной в маске, будто на алтаре, в пустом зале… Это приснилось мне в канун моей свадьбы…

– Это был не сон, – вздохнула Агата. – Ты прошла древний ритуал виетт.

– Что за он?

– Давай по порядку, – женщина сцепила пальцы в замок и положила руки на стол. – Как ты уже поняла, мир, в котором ты живешь – не единственный. Существует сотни, а то и тысячи других миров, порой слишком отличных от твоего. Место, где сейчас находится твоя дочь – мир Бордвейн, конкретно – империя Гортион, большое государство, омываемое с трех сторон морями. Более трети населения этого мира – оханы. По-вашему, что-то вроде демонов. Они обладают нечеловеческой силой и способностью подчинять стихии. Так, Гортион – страна огненных оханов. У них есть древняя традиция. Каждый новый ноэр-ган, принимая трон – а это происходит раз в лет триста, поскольку оханы живут не одно столетие – обязаны пройти особый обряд, чтобы годы его правления были благополучными и плодородными для империи. Для этого выбираются десять девушек-иномирянок. Их находит оракул. Лучше, если девушки  будут невинны. Их вводят в транс и перемещают в храм. Ноэр-ган должен совокупиться с каждой из них.

– За одну ночь? – вырвалось у меня.

Агата с улыбкой кашлянула:

– Оханы очень выносливы, в том числе и в любовных утехах.

– И что же дальше? – во мне начало закипать возмущение.

– В идеале, одна из этих девушек должна забеременеть. Ее ребенок, как правило, это девочка, и станет талисманом процветания для империи до следующего правителя.

– А если забеременеют несколько, а то и все? – я нервно усмехнулась.

– Исключено, – вздохнула Агата. – Или одна или вообще никто. Да, последнее тоже случается, тогда империю ждут годы бедствий и разрухи. Повторить подобный ритуал одному и тому же ноэр-ган можно лишь через сотню лет.

– Какая жалость, – произнесла я без всякого сочувствия. – Но что дальше происходит с матерью ребенка?

– Ничего, – Агата развела руками. – Забирают ребенка, а мать остается в своем мире…

– Но это жестоко! – воскликнула я. – Как и ужасен весь этот ритуал. Это ведь преступление! Насилие в прямом смысле! О женщине, с которой все это произошло, кто-то подумал?

– Ну… Ей обычно притупляют боль от потери, иногда даже подтирают память, так что она продолжает жить обычной жизнью, но уже без ребенка…

– Все равно это жестоко! – повторила я, чувствуя, как в глазах вновь закипают слезы.

– Согласна, – кивнула Агата. – И я их ничуть не оправдываю. Цивилизованная страна, но дикие законы. С иномирянами оханы вовсе не считаются, они для них – низшая раса, как и обычные люди, живущие в их мире. Но к их прискорбию, только от иномирянок у них может родиться дочь, способная защитить империю от многих бед.

– И таким талисманом стала моя дочка?

– Увы…

– Почему же мне они не притупили боль, не стерли память? – с горечью усмехнулась я. – Просто украли ребенка – и все.

– А вот этого я не знаю, – Агата покачала головой. – Я узнала тебя, потому что сама открывала дверь миров, видела, как тебя перемещали в Бордвейн. И удивилась сегодня, заметив, что ты убита горем. Хотя не должна.

– Возможно, это случилось потому, что с ребенком в момент похищения находилась не я, а подруга? – догадалась я.

– Да, это вполне могло быть так, – согласилась Агата. – На нее их магия не подействовала, потому что она не виетта, а оханы и не поняли, что это не мать. Ведь лица виетт видели лишь храмовники, занимающиеся подготовкой к ритуалу. Даже перед ноэр-ганом девушки были в масках.

– Как и он сам, – вспомнила я с напускной неприязнью. А перед глазами против воли возникли губы, целующие меня. В животе сразу стало горячо, и я  ущипнула себя, прогоняя наваждение. – Зачем эти маски? Чтобы не было противно исполнять ритуал?

– Скорее, чтобы не возникло ненужной привязанности. Связи, – усмехнулась Агата. – Ведь и на старуху, точнее, охана, бывает проруха. Вдруг его виетта заинтересует больше, чем следует? А ему еще жену выбирать… Среди себе достойных. Но это мое мнение. Возможно, у оханов на это есть иное объяснение.

– Ладно, давайте все же вернемся к моей дочке, Агата, – с не свойственной мне жесткостью, сказала я. – Я хочу забрать ее из этого дикого и сумасшедшего мира.

– Исключено, – ответила та. – Я могу отправить тебя туда, к ребенку, но назад, если захочешь вернуться, то сможешь только одна. Мои ворота не пропустят твою дочь.

– То есть выбор у меня невелик: или здесь, но одна, без дочки, или с дочкой, но в мире этих безумных демонов? – уточнила я.

– Правильно понимаешь. Выбор сложный…

– Не такой уж сложный… В моем мире меня особо никто не ждет, – от осознания этого защемило сердце. – Ни меня, ни дочь. Разве что Сашка… Но вы ведь передадите ей письмо от меня? Я хочу хотя бы попрощаться…

Агата кивнула.

– Но учти, в Бордвейне тебя никто тоже не ждет. И к дочери так просто не подпустят…

«Это мы еще посмотрим», – во мне родилась такая решимость, смешанная со злостью, что я готова была на все.

– Придется хитрить, что-то придумать, чем-то пожертвовать, чтобы оказаться рядом с дочерью и, возможно, даже не сметь признаться, что ты ее мать? – продолжила Агата. – Готова к такому?

И я без всяких сомнений ответила:

– Готова.