Подарок Ангела

© Ольга Армонк (Ольга Орлова), 2021

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2021

* * *

Глава 1. Она и Ангел

Поздняя весна сходила с ума, все цвело радостью. Кусты сирени нежились в лучах заходящего солнца. Она распахнула окно и стала частью этого тепла, запахов, щебетания птиц. Юная влюблённая парочка, целуясь, исчезла в арке дворика.

– Счастливые, – вздохнула Она. Нахлынула тоска.

Сегодня Ей стало окончательно ясно, что Она и ее Любовь никогда не смогут быть вместе. Опустошенная, Она села в кресло у раскрытого окна и бесцельно посмотрела вдаль.

Она чувствовала, что его любовь угасла, и всё, что Ей осталось – быть нелюбимой и принимать его жалость. Нелюбовь уже случилась, что-то менять было слишком поздно. Она понимала, что должна как можно быстрее отказаться от любой связи с ним, но при этом отгоняла мысли о расставании, сохраняя надежду редко, но все же видеться с ним, с Ее идеальным мужчиной, дышать с ним одним воздухом, ощущать его присутствие. Когда Он был рядом, и время, и события замирали, вернее, они просто переставали существовать. Он был центром Ее мироздания…

«Я больна им», – Она закрыла глаза, и слезы полились непроизвольно.

«Влажные предатели», – подумала Она.

Словно на картинке «до и после» Ее жизнь без Любви превратилась в отрешенное, блеклое существование. Слезы не прекращались. Ей захотелось раствориться каплей в небытии. Казалось, что только там Она найдет покой и освободится от изматывающей душевной боли, от постоянных, сжигающих мыслей о нем, от страстного желания ощущать его близость, от нервного ожидания звонков и сообщений…Только там оборвется эта пытка.

«Холодает», – Она поежилась от внезапного порыва прохладного воздуха.

Неожиданно перед ней возникла матовая полупрозрачная субстанция, переливающаяся лазурными оттенками, в странных, словно воздушных одеждах поверх бесформенных, волнообразно колышущихся очертаний. Эта субстанция не касалась пола, что казалось вполне естественным.

Ничто в этом явлении не удивило Ее, кроме усталых человеческих глаз, внимательно рассматривающих ее. Ей было неловко, и Она, неожиданно для себя, спросила:

– Чая хочешь? – так просто, словно Она всегда знала эту субстанцию.

Глаза субстанции расширились и посветлели. Перемещающаяся полупрозрачная лазурная бесформенность встрепенулась и стала похожа на привычного для глаз, скульптурного ангела. Он был красив.

– Ты – уникальная, так запросто развеселила меня! Наливай, я впервые буду пить чай, – рассмеялся он, и Ее снова окатило воздушной волной, но в этот раз теплой.

Она как-то сразу успокоилась и начала заваривать чай по правилам, внешне напоминавшим ритуал. В комнате было тихо. Они посматривали друг на друга. Ей совсем не хотелось разговаривать, да и Ангел, похоже, был занят своими мыслями.

Она пила горячий чай маленькими глотками. Ей вспомнилось, что Любовь никогда не пьет чай горячим, долго размешивает ложкой сахар, и ждет, когда он охладится прежде, чем отхлебнуть первый глоток.

На мгновение Она забыла о сидящем рядом Ангеле. Ангел, повторяя ее движения, пригубил чай из фарфоровой кружечки, расписанной маками, и задумчиво произнес:

– Все у вас на Земле одновременно и просто и сложно. Чай – лишь напиток, а чаепитие – целая церемония со своими законами.

Она не успела поддержать разговор о чаепитии, о важности этой традиции в различных культурах, о правилах заваривания чая, сервировки и многих других важных деталях.

Ангел, глядя в Ее заплаканные глаза, опередил вопросом:

– Ты что это такая печальная? Я могу помочь?

Она, отчаянно ухватившись за его предложение, без остановки выпалила:

– Я не хочу быть здесь… без Любви. Я хочу исчезнуть навсегда. Просто взять и исчезнуть, в сверхскоростную долю секунды сейчас – без боли, без остатка, бесследно, как будто и не было всего. Исчезнуть без хлопот и неудобств, чтобы душа освободилась и вновь расцвела, словно после весеннего дождя. Думаешь, можешь мне помочь? – выдохнула Она.

Ангел нахмурился, странно улыбнулся, хмыкнул и повел головой, именно повел, не кивнул, не наклонил, а повел ею, словно лошадь перед забегом:

– Оказывается, ты знаешь о том, что душа, освободившись, вновь расцветает после ухода, именно расцветает…, странно. Не случайно с первого мгновения мне стало тепло рядом с тобой, мой неожиданный, давно желанный подарок. – Она вопросительно посмотрела на него.

– Впрочем, тебе этого не понять, ты – не ангел, ты – человек…

В замешательстве Она пыталась найти верные слова, чтобы все-таки убедить его, Ангела, в правоте Ее желания уйти, исчезнуть, но он не стал дожидаться Ее аргументов и продолжил:

– Нет, не помогу я тебе исчезнуть. Коротать вечность – дело непростое. Скука одолевает неописуемая, а тут ты – чумовая, плаксивая, сложная, как чистый, освежающий глоток воздуха. Ты мне нравишься. Поживи еще этой жизнью, а там…посмотрим.

– Какой же ты эгоист, – Она немного разозлилась, но тут же смягчилась и примирительно, с расстановкой попросила:

– В таком случае, облегчи мне эту затянувшуюся, в прошлом интересную, но ставшую печальной и невыносимой человеческую жизнь. Помоги мне избавиться от боли нелюбви.

– Договорились, подарю тебе что-нибудь интересное, для развлечения, – весело подмигнул Ангел и внезапно растворился в воздухе…

Она еще долго размышляла о случившемся.

Под утро в полудрёме родилось Ее первое стихотворение. Она записывала, словно под диктовку, стих о ее Любви, о своем нынешнем ощущении мира, выстраивая картину образов и ассоциаций. Готовая разорваться внутри Нее тугая струна расслабилась, и душевная боль отступила. Мысленно поблагодарив Ангела за подарок, Она впервые за многие месяцы погрузилась в безмятежный сон…

Отпусти

 
На ресницы опустилась грусти пыль,
Без любви мой мир – заброшенный пустырь,
Онемевшая, все чуждо, не жива,
Замороженная нелюбовью, не своя.
 
 
Груз тяжелый – женская тоска,
В душу боль ножом исподтишка,
И не одинока, но… одна –
Заливается слезами тишина.
 
 
Где-то там – в далёких окнах свет,
Счастье в них…, меня там нет,
И весёлой женщины глаза улыбаются,
Та женщина – не я…
 
 
Вновь когда-нибудь найду весну,
Потеряюсь в ней в садах в цвету,
Отпусти, тоска, свободной дай мне быть,
И его душой дай разлюбить!
 

Глава 2. Плачущий Ангел

Прошел месяц, нет, целая вечность со дня последней встречи с Любовью.

Она постоянно сдерживала себя от порывов позвонить, написать, встретиться с ним, понимая, что это еще больше разбередит и без того глубокую эмоциональную рану.

Изредка Она получала от него коротенькие эсэмэски-отписки и, сознательно так же, как и он, коротко отвечала на них. Подруги и тренеры-коучи настаивали на том, что за любовь нужно бороться, но Она не хотела бороться за…нелюбовь, интуитивно чувствуя рядом с ним другую женщину. Это ощущение вызывало досаду и неприятную жалость к самой себе. Более того, Она перестала радоваться мелочам. Время словно приостановило ход. Дни ползли, медленно складываясь в недели.

Она все чаще задумывалась, почему она продолжает любить того, кто разлюбил? Откуда такая психологическая зависимость? Почему первая и последняя мысль каждого дня только о нем? Парадокс любви. Научные, логические объяснения были понятны, но совершенно никчёмны. В этом и заключалась нелогичная правда этого парадокса – Она все ещё ждала его.

Если бы он вновь стал чувствовать так же, как и Она! Ей хотелось верить в то, что все изменится, и он, ее Любовь, вернется. Ложное ожидание невозможного истощало.

С утра Она собралась на дачу к родителям. Заставила себя нанести макияж, которым скрыла круги под глазами, выдававшие бессонные ночи. Мысли о Любви не отпускали. Она не удержалась и отправила ему короткую эсэмеску: «Как ты?», со смайликом, затем вновь забралась под одеяло, и провалялась в кровати половину выходного дня, нервно ожидая ответа, который так и не получила.

Она не могла ехать к родителям в состоянии, которое образно передал стих, записанный ею в ожидании ответа.

В петле

 
На кончиках пальцев, на кончике жизни,
На шатающемся табурете, в петле нелюбви…
– Позвони,
Звонком этим вынь любовь из петли,
– Позвони,
Не важны мне ответы,
 
 
Голосом успокой, как обними,
– Нравишься мне такая,
Я в ответ, – А мне – твоё имя,
Отвечу, не нервно рыдая,
 
 
Только ты простыми словами –
Оборвешь петлю эту,
Не любила так, и не полюблю…
– Позвони, сними с табурета.
 

Только ближе к вечеру Она заставила себя выйти на балкон. Села в огромное кресло, обняла колени, вернее, не обняла, а обвила их руками, словно плетьми, сжала крепко, до боли… и разрыдалась горько-прегорько. Ей хотелось выть. В этот момент внезапно появился Ангел.

Ангел уже видел ее плачущей, но такой размазней впервые. Не пытаясь утешить, он просто сказал:

– Зачем ты так горестно? Опять Любовь? Это пройдет, как все у вас здесь, на Земле, проходит. С каждым последующим мгновением наступает будущее, и все изменяется, так что не рыдай, завтра будет другой день. Пойдем прогуляемся, мне самому сегодня тошно, развеемся немного.

Она тяжело вздохнула, бессильно опустила голову и уставилась в пол, продолжая всхлипывать. Затем попыталась ладонями смахнуть потоки слез со щек, но только еще сильнее размазала тушь. Глаза болели, опухшие веки словно налились свинцом, нос распух… Она с трудом взглянула на него заплаканными глазами и на одном дыхании, прерывающимся голосом попросила:

– Погладь меня своим крылом, пожалей, мне очень больно, – и уткнулась головой в колени.

Ангел приблизился к маленькому, взахлеб рыдающему человеческому комочку с худыми плечиками, и попытался завязать разговор:

– Как ты чувствуешь эту неразделенную любовь? Поделись, хватит хныкать.

Но Она молча закрыла голову руками, как будто старалась защититься от всего мира, и полностью погрузилась в свои страдания.

Ангел не понимал, в чем же проблема, вокруг такое количество интересных людей, а Она убивается из-за одного, обычного, ничем не приметного?

– Хм, люди, люди, с вашими неразделенными любовями, – вздохнул Ангел.

Ему всегда были любопытны любовные страдания, но ощутить их, как он ни старался – не удавалось. Ангел продолжил:

– Прошли тысячелетия, а вы так и не научились управлять этими состояниями. Впрочем, без этой самой человеческой любви ваша отдаленная планета не была бы такой привлекательной для нас, ангелов.

«Многое бы я отдал за то, чтобы испытать хоть на одно мгновение эту вашу неразделенную любовь!» – подумал он.

Внезапно Ангел замер. Его лазурная оболочка завибрировала, сжалась в плотный комок, и стала иссиня-черной. Он застонал от пронзительной, всепоглощающей боли в самом центре своего существа, в месте отсутствующего у ангелов сердца. Затем боль взорвалась… Ангел задрожал и покрылся испариной. Боль продолжала пульсировать, вытеснив все не связанные с ней мысли, желания, интересы. Она, не отпуская, впивалась крюками-вопросами в сознание: «Почему неразделенная любовь случилась со мной? За что?» Ангел почувствовал одновременно жалость и неприязнь к себе, опустошенность и никчемность, безысходность и бессилие. Это длилось всего несколько мгновений. Боль отпустила так же внезапно, как и появилась, освободив Ангела от страданий. Он вернулся в обычный облик, все еще продолжая тяжело дышать. Ангел понимал, что он впервые почувствовал боль неразделенной любви…

Немного успокоившись, Она подняла на него глаза и обмерла. Обмякший Ангел свернулся в кресле и плакал. Все вдруг забылось, и был только он – плачущий Ангел.

– Ты зачем плачешь? Не надо, мне и так больно, а тут еще ты. Не ангельское это дело – плакать! – сказала Она, нахмурив брови. Ангел глубоко, на выдохе, что было ему не свойственно, простонал:

– Теперь я знаю, что значит боль неразделенной любви. Никому не пожелаю.

Она ничего не сказала, не было сил, они все вытекли слезами, лишь обреченно покачала головой, соглашаясь. Ангел подавил слезы и, все еще ошеломленный, молча сидел рядом. Они оба смотрели на огромную, казалось, задумчивую, плакучую иву, живущую по соседству во дворе. Было тихо. Его стон: «Теперь я знаю, что значит боль неразделенной любви», словно повис в воздухе, и Она сочувственно-мягко сказала:

– Ива плачет всегда и ни о чем, без повода и причины, уродилась такой, видимо. Нам ее не понять. У каждого – свое: свои слезы и боли, своя любовь и радость.

Ангел с нежностью взглянул на нее – вот так просто и понятно Она все объяснила. Каждый ощущает все по-своему, как может!

Он прикоснулся крылом к ее голове и тихо сказал:

– Спасибо тебе, мой человечек, – и после короткой паузы неожиданно добавил: – Мой уникальный человек.

И вновь наступило молчание, но уже спокойное и уютное. Ветви плакучей ивы покачивались, обдуваемые свежим ветерком. Начинало темнеть. Она слабо улыбнулась:

– Сегодня ты странный. Больше не плачь, хорошо? Мне тебя жалко. Ты оставайся Ангелом, мне это важно. Помни, не ангельское это дело – плакать. Я, пожалуй, пойду спать, безумно устала. Чай, будь добр, налей себе сам.

Ангел понимающе кивнул, но Она этого не увидела, исчезнув за дверью балкона. Он еще долго сидел в кресле в компании плакучей ивы. Ему сегодня совсем не хотелось растворяться в воздухе.

Впервые Она почувствовала, что на самом деле ей хочется освободиться от мыслей о Любви, от грусти, от бесполезных мечтаний, от заброшенности и пустоты. Освободиться от этой зависимости.

Теперь Она знала, что даже Ангелы страдают и плачут от боли нелюбви! Уход в небытие и расставание с этим миром уже не представлялся единственным решением разлуки. Утром Она записала стих, о своем ускользающем желании, которое, казалось бы – вот оно, но не поймать его, как ртутную уточку…

Боль нелюбви отступила.

Ангел выполнял свое обещание.

Ртутная уточка

 
Ртутная уточка на столе – на острове, на скатерти белой
Серебрится, сверкает, не тает, не застывает,
И не поймать, и не улетает…
 
 
Тенью дыхание, и за ней в глубину – в Ноев,
Ей парой, в жидкий, блестящий металл
Взглядом ныряю
 
 
Ртутная сущность – движенью послушна,
Я – человечна, не вечна, словесна, не ртутна…
Перетекаю, не поспевая,
Пытаюсь поймать ее неумело руками.
 
 
В метаморфозах жидких металлов, в реке оригами –
Уточка цаплей, птицей гагарой,
Лебедем серым, лебедем белым
Мечется вправо, мечется влево…
 
 
Ртутная уточка…капельки-чуточки
Оторвались, разлетелись от ртутного тела
По скатерти белой, на острове белом.
Застыли – тут – хвостик маленький,
Там – перышко серое…
 
 
Без скрепляющих, форм составляющих
Капельки не слилась в целое,
Ртутная уточка крылом не задела, и улетела…