Buch lesen: "Как Диана"

Schriftart:

* * *

Посвящается, конечно же, Эстер

Вероника в светлом плаще, платке и черных очках шла по салону самолета, отыскивая свое место. Мужчины с интересом поглядывали на нее.

Она села в кресло у окна, сразу пристегнулась ремнем безопасности.

Рядом с ней, на соседнее место сел молодой человек. Он был, явно, в хорошем настроении и хотел общаться, тем более с такой симпатичной соседкой.

Стюардесса рассаживала немногочисленных пассажиров. Командир корабля сообщил по громкой связи, что они находятся на борту самолета, выполняющего полет Москва – Адлер. Время в пути – три часа. Погода в Адлере плюс 18 градусов.

Молодой человек счел это объявление, как повод познакомиться с Вероникой.

– Как Вы думаете, это по Цельсию или по Фаренгейту? – Поинтересовался он у нее.

Вероника вопросительно посмотрела на него. Казалось, что она даже не поняла вопрос.

– Мне это крайне важно. А то, знаете, как бывает. Улетаешь по Цельсию, прилетаешь по Фаренгейту. Или, наоборот.

Стюардесса, строго проверявшая, все ли пассажиры пристегнуты, услышала его вопрос и снисходительно улыбнулась.

– Плюс 18 градусов по Цельсию. Пристегнитесь!

Первая попытка познакомиться не возымела успеха. Но он не отступал.

– Да, не жарко. Но лучше, чем в Москве. Вы в Сочи летите? Отдыхать или по делам? – Вежливо поинтересовался он.

«Вот, пристал», – подумала Вероника и не очень вежливо ответила.

– На похороны лечу.

Парень посмотрел на неё, «да, похоже, что правда».

– Извините… Я могу Вам чем-нибудь помочь? – Искренне спросил он.

Вероника не ответила, отвернулась к окну и закрыла глаза.

Молодой человек пересел на другой ряд, чтобы не мешать ей.

Вероника мучительно для себя опять и опять вспоминала события этой ночи.

Всё произошло точно, как это часто показывают в фильмах.

Она проснулась от настойчивого телефонного звонка.

Включила лампу и, щурясь от неяркого света, взяла трезвонящий телефон.

Уже несколько лет Вероника не отключала на ночь свой мобильный. Ее родители – пожилые люди, все может случиться. И в любой момент им может понадобиться ее помощь. Хотя, мама всегда успокаивала ее, что не такие уж они и старые, поживем еще.

Но Вероника считала, что её 60-летние родители слишком легкомысленно относятся к своему возрасту. В ее голове давно сложилась картинка ночного звонка от мамы. Вот она лихорадочно ищет свои очки, потом, трясущимися руками набирает номер телефона, и говорит, что папе плохо.

Каждый звонок в неурочное время вызывал у нее страх. Вот и сейчас тоже. Она немного выдохнула, увидев, что это звонил из Сочи Эдик, бывший однокурсник и муж лучшей ее подруги Юльки.

Эдик ужасно спокойным голосом сообщил, что Юлька умерла сегодня утром.

Вероника села, тряхнула головой.

– Нет…, нет! Эдька, повтори еще раз. Так, что ты сказал?

Его слова плохо доходили до ее сознания.

Эдик, не отвечая ей, продолжал говорить.

– Вчера вечером ушла к себе спать, а утром ее нашли… Это ее аллергия достала, я думаю. Завтра похороны, приезжай.

Вероника слушала его, и, осознав наконец-то, что говорил ей Эдик, разревелась.

– А врачи? Что, не могли спасти ее? Как это – умерла! Ты был рядом, и ничего не сделал?

– Меня не было с ней… Я потом тебе все объясню.

А Вероника всё повторяла и повторяла.

– Как это умерла? Как это – вдруг взяла и умерла?

– Приезжай, Верка, а? Я пришлю за тобой машину.

– Не присылай, не надо, сама доберусь. Тебе не до этого сейчас. Не волнуйся, я дорогу знаю.

Вероника познакомилась с Юлей Нестеровой на приемных экзаменах на юрфак МГУ. Это было, как любовь с первого взгляда. Увидели друг друга и уже не расставались. Третьим к их дружной компании присоединился однокурсник Эдуард Маркин, Эдька, Эд, или Эдюня, по настроению.

Он был родом из Сочи, его мама – армянка и русский папа – заместитель прокурора города-здравницы. Красивый, воспитанный Эдик имел ко всем его достоинствам еще и потрясающее чувство юмора. В университете он был бессменным капитаном команды КВН.

Студенты и преподаватели его обожали, повторяли все его шутки, смешные и не очень.

Смеялись все, кроме этих двух симпатичных москвичек.

Но как-то Юля и Вероника, жалея его, честно признались, что все его шуточки и анекдоты знают уже давным-давно. У них дома так папы шутят, каждый день, просто так, не для сцены. И смешнее их шуток не бывает.

Пока не было. Он не должен на них обижаться. И снисходительно обнадеживали, что у него тоже все еще получится.

Эдик показывал подружкам свои заготовки для КВН. Если шутки проходили у них, то зал – то уж точно будет хохотать, вместе с судьями. Проверено не раз.

На втором курсе Эдик понял, что по уши влюблен в Юлю.

На летние каникулы он пригласил Юлю и Веронику в Сочи, предварительно заказав лучшую гостиницу в городе, у самого Черного моря.

Папе Юля понравилась. Она нравилась всем. Кроме мамы Эдика Луизы Ашотовны.

Эдик устроил девушкам прекрасный отдых, с круизом по морю, с походом в горы, с концертами звезд эстрады и КВН. Было весело.

За год до получения диплома Эдик, Юля, Вероника и еще несколько их друзей-однокашников решили съездить летом в Турцию.

Эдик поехал сначала домой, повидаться с родителями. А потом, по плану, должен был прилететь в Турцию. Но не прилетел.

Эдик писал Юле эсэмэски, звонил, что не может сейчас уехать из дома. Ну, никак, ну, совсем.

Юлька огорчилась, но потом успокоилась, решив, что у Эдика действительно нет возможности приехать к ним.

Она всегда всех понимала и всегда всех прощала.

Посылала ему забавные фотки отдыха, а он ей – грустные, прегрустные объяснения в любви. Часто в стихах. Рифмуя «Юля-пуля, красотуля, подарок июля…»

Когда Эдик приехал в сентябре в Москву, Юля и Вероника обратили внимание, что он стал выглядеть значительно серьезнее, взрослее, что ли.

– Верон, я ему говорю, что не обиделась ни капли из-за Турции, там и без него было весело. А он мне – Юлька, ты потом все узнаешь. Но, всегда знай, я люблю тебя, только одну тебя, очень! Загадочный такой, ужас!

– Ну, да, граф Монте Кристо!

Вероника вышла из здания адлеровского аэропорта, медленно пошла к стоянке такси. Она здесь хорошо все знала, не заблудится. Сколько раз на этой стоянке ее встречала Юлька! Всегда красивая, на дорогом автомобиле. Какое это было для обеих счастье! Ни одни ватсапы и скайпы не заменят душевных разговоров, секретов, о которых можно рассказать только шепотом, «глаза в глаза», со словами – Ты меня понимаешь? Ты же меня знаешь…

И быть твердо уверенной, что она правильно, как надо, все понимает, чувствует и одобряет все твои действия.

На стоянку аэропорта подъехала «Тесла». Из неё вышли двое молодых мужчин. Они о чем-то говорили, но внимание одного из них Максима Лиходеева, переключилось на выходящую из здания аэропорта Веронику. Ему показалась, что откуда-то он ее знает.

– Я буду у Главного завтра на совещании. Опять про тебя будет говорить, никак не переживет твой уход. Может, вернешься? Не думал об этом?

– Нет, пока не думал. Побуду еще, в «провинции, у моря». Здесь как-то спокойнее.

Попрощавшись со своим пассажиром, Максим двинулся в сторону Вероники, собираясь предложить подвести ее, но не успел. Она уже садилась в такси, услышал только название отеля, которое она сказала водителю.

Максим Лиходеев, известный московский тележурналист, уволился из Останкино и, неожиданно для всех, перебрался жить в Сочи. Никто точно не знал, по собственному его желанию это произошло или это был вынужденный шаг. Поговаривали, что Максима не устраивала работа с новым, назначенным сверху, главным редактором телеканала. Не сложились отношения сразу. Старый дружный журналистский коллектив болезненно переживал уход с поста уважаемого ими главного редактора, с которым и создавался телеканал. Вслед за ним стали уходить лучшие ведущие и корреспонденты, определявшие лицо канала. Редакционная политика нового руководителя вызывала, мягко говоря, недоумение. Как-то быстро развлекательная направленность вышла на первый план, затмив информационно-политическое вещание.

Максим заскучал, работать в новых условиях ему стало не интересно. Он подал заявление об уходе. Руководство канала не сразу, но подписало его. Свято место пусто не бывает, обойдемся.

По дороге Вероника почти не смотрела в окно, на проносящиеся мимо весенние, цветущие, южные красоты.

Хорошо еще, что таксист неболтливый попался.

Она прочитала на прикрепленной к панели машины карточке: Рафаэль Симонян.

Небольшого роста, худощавый, он то и дело бросал сердитые взгляды в зеркало заднего вида. За ними от самого аэропорта ехал, не отставая, черный джип. Это его сильно раздражало.

– Приклеился прямо!

Элитный поселок, в котором жила Юля с Эдиком, погрузился в траур. Настоящий, горестный. Казалось, что даже птицы замолкли, не слышно было их трелей.

Жители поселка тихо обсуждали между собой случившееся. Их Юлии, молодой, красивой, которой они гордились, доверяли, любили, больше нет. Вчера еще была здоровая, улыбающаяся. И вдруг умерла. Как же так?

– А, может, убили ее? Чует мое сердце, что-то здесь не так…

– Да, нет, за что убивать-то? Кому она навредить могла? От нее только добро и видели-то….

– Может, самоубийство?

– Ой, да хватит вам ерунду какую-то говорить, надо же такое придумать! – От такой жизни, как у нее, по собственному желанию не уходят.

– Да, кто знает точно, какая у нее жизнь была. Разное поговаривали…

– Ну, теперь будут имя ее трепать, ни стыда, ни совести!

К строго охраняемым воротам поселка люди со всей округи несли цветы, корзины цветов, ставили свечи. Многие были с мобильными телефонами, снимали происходящее и делали селфи.

Приехал автобус местного телевидения, из него вышла ведущая новостного канала. Съемочная группа стала привычно готовиться к съемкам. Все знали, что делать. Звукооператоры проверяли звучание микрофонов, «петличек», операторы выставляли видеокамеры, гримеры прихорашивали ведущую.

Тут же расхаживали репортеры, расспрашивали находившихся у закрытых ворот людей.

Охранникам был дан приказ никого не пропускать на территорию поселка.

К воротам подошла молодая женщина с ребенком, положила цветы, заплакала.

Репортеры направили на нее свои камеры и микрофоны.

– Что Вы можете сказать о случившемся? Вы знали Юлию?

Женщина вытерла платочком глаза.

– Знала, конечно, знала. Да, как и все здесь.

Она помогла мне устроить дочку в Школу рисования. Анечка такая способная! Но мы живем в другом районе, нас не брали в эту школу, …элитную. А она договорилась, бесплатно учимся. На разных выставках дочкины работы размещала. Спасибо тебе, Юля.

Мужчина, стоявший рядом, сам заговорил.

– А нам она помогла организовать футбольную школу для маленьких детей, с шести лет. Вот из такой малышни потом и вырастают чемпионы. Она-то понимала это, как никто. Он в сердцах махнул рукой.

Дорога в город повторяла все изгибы берега. Вероника уныло смотрела на тревожное море и грустное солнце, уже близко спускавшееся к нему.

В один из приездов домой на каникулы Эдик узнал, что у него есть ребенок, сын Стасик.

Отец рассказал, что как-то пришла к нему в офис девушка Ирина и сказала, что у нее растет сынишка, сын Эдика. Она воспитывала его одна, но потом поняла, что не должна лишать ребенка отца, семьи. А то как-то не по-людски получается. Родные бабушка и дедушка живут и не знают, что у них есть внук. Для Эдика это известие прозвучало, как гром среди ясного неба.

– Ерунда какая-то, чистый развод! Не может этого быть! Какая еще Ирина?

– Никакой не развод, все именно так! Да, да, ты ничего про это не знал. Ирина мне все рассказала. Но анализ ДНК я сделал. Так, на всякий случай.

Эдик беспомощно смотрел на отца.

– И как же я теперь? Я люблю Юльку! Если она узнает про ребенка, то все! Конец! Папа, помоги мне… Что делать?

– Ничего не делать, живи, как жил. Я все улажу.

Отец как-то спокойно отнесся к этому, ну, с кем не бывает. Ошибка молодости, так сказать.

Ребенка отец не видел, признавать внука не хотел. И Луизе Ашотовне запретил. Но деньги каждый месяц исправно посылал. Вернее, на почту ходила его секретарь Лариса Павловна и приносила чеки об оплате, которые он аккуратно складывал в заведенную для этого папку.

– Пригодятся.

К тому времени отец открыл под себя и Эдика Адвокатскую контору. Он мечтал о большом будущем сына.

Известный адвокат, молодой, перспективный политик…, депутат…, мэр… Ох!

А для этого у него должна быть чистая биография. Сейчас ничего же не скроешь, век интернета. Репортеры так и ищут жаренькое, всем сенсации нужны.

Ну, а ему – не нужны. Поэтому он сам взялся за дело, с помощью, конечно, верной Ларисы Павловны.

Когда Эдик приехал из Москвы, отец забрал у Ирины паспорт (в обмен на приличную сумму денег), взял Эдика и повел его в ЗАГС. Там, зная отца, быстренько поставили штамп о регистрации брака. И через месяц – о расторжении его. Отец был доволен, репутация сына сохранена, биография чиста. Развод? Ну, так что ж. Коли уж сам президент разведен.

Поэтому Эдик и не попал тогда в Турцию, хотя очень хотел.

Такси остановилось у Отеля. Вероника вышла из машины и чуть не попала под колеса джипа, проехавшего на большой скорости в опасной близости от нее.

Вероника ахнула.

– Сумасшедший!

Водитель такси в это время доставал чемодан из багажника. Он бросился за джипом, размахивая кулаками.

– Бандит! Бандит с большой дороги! Я сразу тебя приметил!

Вероника знала этот Отель. Когда она приезжала к Юле, они любили здесь в ресторанчике попить кофе с невероятно вкусными десертами.

Сам шеф-повар подавал им какие-то чудесные пирожные, которые они искренне нахваливали. За что получали комплемент от Шефа в виде тающей во рту панакоты или слоеного трайфла с бананами.

Вероника подошла к стойке регистрации.

Молоденькая администратор Сима, взмахнув длинными нарощенными ресницами, молча, не проявляя никакого интереса, взяла ее паспорт.

Управляющий, увидев Веронику, учтиво поздоровался с ней.

– Здравствуйте. Какой бы Вы хотели номер, с видом на море или на горы?

– Спасибо. Мне все равно.

Он протянул ей ключ, сочувственно вздохнул.

– Надеюсь, понравится. Приятного отдыха.

Поблагодарив его, Вероника пошла к лифту.

Сима посмотрела на управляющего.

– Вы ей «люкс» дали, а надо…

– Она – подруга Юлии, я помню ее.

– Так сегодня, кажется, уже похоронили? Опоздала.

– Да, как-то быстро все очень, – вздохнул управляющий.

Вероника вошла в номер и, не снимая плащ, сиротливо присела на уголок идеально застеленной, огромной кровати, достала телефон.

– Эдь, я в Отеле. 301, кажется. Не поднимайся, я спущусь.

Осень. Красивая, солнечная, разноцветная от опадающих листьев, Москва. Настоящее, теплое «бабье лето», которое так любят писать художники и снимать фотографы.

Эдик и Юля в джинсах и легких курточках.

У нее было отличное настроение. Эдик – под стать ей, загорелый красавец, но был чем-то озадачен, впрочем, он всегда был таким в последнее время.

Они целовались в парке у большого дерева на Воробьевых горах.

– Ты меня любишь?

– Люблю, – улыбалась Юля.

Эдик достал из рюкзака паспорт, – На, вот, смотри внимательно! Вот здесь, – он нашел нужную страничку.

– Читай вслух!

Юля прочитала.

– Зарегистрирован брак с Василенко Ириной Юрьевной…

– Не понимаю, ты женился?

– Дальше смотри!

– Брак расторгнут…

– Я тебе все объясню… Только ты выслушай меня, пожалуйста. От этого зависит вся моя жизнь.

Юля тревожно посмотрела на Эдика.

– Ничего не понимаю… Эдюня, это же не КВН! – Потрясла паспортом Юля.

– Не называй меня Эдюней, прошу… И не злись.

Он крепко, чтобы она не сбежала, держал ее за руку и сбивчиво, волнуясь, рассказывал, что еще в школе, в 11-м классе он случайно переспал с одной своей поклонницей, Иркой. Он тогда уже был известным КВНщиком, их школьная команда побеждала на всех играх в Сочи, да и в других городах тоже. Их знали, ребята пользовались успехом. У них были свои фаны и фанклубы. Однажды отмечали победу, гуляли всю ночь, пили вино, курили. Там были разные девчонки, и Ирка тоже. Она постарше его года на два.

Все знали, что она была давно уже влюблена в Эдика, ходила везде за ним, фанатка. Тогда и случилось. Один раз. Он пьяный был, точно и не помнил.

Потом вообще началась другая жизнь. Выпускные экзамены в школе, поступление в Университет, Москва, учеба, Юля.

– Все! Эта история закрыта навсегда! Я все рассказал, – выдохнул Эдик. – Нет, про ребенка забыл. Она тогда забеременела. Вобщем, у меня есть еще и сын. Я ничего не знал про это, честно… – он виновато посмотрел на Юлю.

– Я должна подумать, – тихо сказала она и сунув ему в рюкзак его паспорт, быстро, почти бегом, пошла прочь.

На следующий день утром, перед первой парой, Юля подошла к Эдику.

– Я подумала.

– Юль…

– Вы – два пьяных идиота, ну, или один пьяный … Езжай к своей фанатке и воспитывай с ней своего ребеночка! Надо уметь отвечать за свои поступки. Пока!

Она вышла из аудитории.

Все кончилось. И любовь, и дружба. Всю зиму они старательно избегали друг друга. Эдик играл в КВН. Юля и Вероника не обращали на него никакого внимания.

Только Юля по-прежнему ловила на себе его печальные, влюбленные взгляды. Безответные.

В начале лета, перед получением диплома, скоропостижно скончался отец Эдика.

Все друзья-однокурсники, как могли утешали его. Для них, молодых ребят, смерть казалась каким-то очень далеким и, может быть, и совсем необязательным событием. Жизнь такая длинная! О смерти не думали. И вдруг она совсем рядом! Все искренне переживали за Эдика. Юля, узнав о случившемся, подошла к Эдику и просто погладила его по руке.

Он притянул ее к себе и больше не отпускал.

Юля всегда такая, кому плохо, кому нужна была помощь, она была рядом, старалась хоть чем-то помочь.

С ней Эдик оживал. Им опять было хорошо вместе.

Они скромно расписались в Москве, и уехали жить в Сочи, где Эдика ждала Адвокатская контора его отца и запланированное большое будущее.

К большой Юлиной фотографии подошла просто одетая женщина.

– А мне алименты с бывшего помогла вытребовать. Ведь, не платил же ничего. Трое их у меня. Замучилась совсем. Юля Михайловна помогла, я хоть вздохнула немного. Ой, беда, беда-то какая! Царство ей небесное. Век молиться за нее буду.

Женщина перекрестилась, низко поклонилась портрету Юли.

К воротам подошел молодой мужчина. Репортеры быстро направились к нему, на ходу ведя свои репортажи.

– К нам подходит Аркадий Голецкий, соучредитель Фонда Юлии. Аркадий, расскажите пожалуйста, что будет с Фондом? Будут ли какие-то изменения?

– Во-первых, хочу поблагодарить всех, кто пришел сюда в такой тяжелый для нас всех день. Мы все скорбим и не верим в случившееся. Когда мы все вместе, то нам легче пережить это горе. Светлая память! А про Фонд… Думаю, что оставлю пока всё, как есть. Буду стараться работать, как всегда. Задача нашего Фонда – помогать людям, и это – главное и неизменное!

Аркадий двинулся к своей машине.

– Вы станете председателем Фонда вместо Юлии?

Голецкий обернулся.

– Без комментариев. Я всё сказал.

Благотворительный фонд Юля создала около года назад. Тогда она позвонила Веронике и долго рассказывала про нужность этого Фонда. Вероника слушала и всё хотела спросить Юлю, зачем ей еще и Фонд? Она же и так начальник большого отдела «Семьи и детства» в мэрии. Но не спросила, она хорошо знала свою подругу. Если была возможность помочь кому-то, то от этого Юля ни за что не откажется. Тогда она занималась детской больницей, детьми, остро нуждающимися в любой помощи. «Понимаешь, это помощь тем, кто сам себе не может помочь».

Когда скоропостижно умер муж, Луиза Ашотовна осталась совсем одна, не считая, конечно, верную Ларису Павловну. Эдик был в Москве, заканчивал университет.

От одиночества и от скуки Луиза Ашотовна сблизилась с Ириной, мамой внука Стасика. Стала брать его к себе домой, сначала по праздникам, потом чаще.

Ирина была рада богатым родственникам, учила Стасика быть поласковее с бабушкой. А Эдик вернется из Москвы, может, одумается – вон сынок-то какой вырос – и женится на ней, по-настоящему. К Луизе Ашотовне она относилась с большим почтением.

Лариса Павловна имела свое мнение на это и не очень-то привечала Ирину и Стасика.

– Ваш супруг бы не доволен. Вы так приблизили их к себе, он не хотел этого, Вы же знаете. Эдик вернется, а в его родном доме уже сыночек и женушка ждут. Еще неизвестно, как он к этому отнесется. Дочь Ларисы Павловны, Жанна, заканчивала университет в Лондоне, и после получения диплома собиралась вернуться домой. С таким образованием – она везде желанна. Лариса Павловна строила планы на ее будущее и, в тайне, мечтала выдать ее замуж за Эдика. А здесь эти Ирина со Стасиком образовались! Ладно, поживем – увидим. И уж совсем неожиданно для всех – Эдик в Москве женился!

Это известие даже как-то немного примирило Ларису Павловну с Ириной. Ни вашим, ни нашим! Москвичку нашел себе!

Луиза Ашотовна любила вставлять в свою речь иностранные слова, особенно французские. Она считала, что это придает ей некий аристократический шик. Внука Стасика называла СтанИслав, Ирину – Ирэн, а Юлю – Джулией, на европейский лад.

К Юле Луиза Ашотовна относилась сдержанно. Не любила, но и не конфликтовала с ней. Она считала, что Эдик ошибся с выбором жены. Не такая ему нужна. Была бы она потише, домом бы занималась, за мужем бы ухаживала. Себя, Луиза Ашотов-на считала образцовой женой. Ни разу не было, чтобы ее муж ушел на работу без горячего, вкусного завтрака, и рубашки ему сама наглаживала, никому не доверяла. А какие застолья устраивала… Вот он и стал большим человеком в городе, не без ее помощи.

Внука Стасика все чаще приглашала к себе. Пусть эта приехавшая видит, что ей здесь не особенно рады и церемониться с ней никто не собирается. Здесь своя семья и свои порядки. И глава семьи – она, и с этим всем надо считаться. Юля – чужая в этом городе, не знает ни здешних правил, ни связей. Зачем она нужна сыну? Ну, какой от нее толк? А рядом столько выгодных невест! Каждая бы посчитала за счастье иметь такого мужа!

В тот день, накануне смерти Юли, был подписан Приказ о назначении Эдика Главой юридического департамента города Сочи. Молодой специалист, перспективный, с хорошим образованием – таких сейчас любят назначать на высокие должности. Да, к тому же, он свой, – сынок покойного зампрокурора. Его отец – уважаемый был человек, не зря столько лет занимал этот высокий пост.

Умный был человек. Много знал и умел договариваться, много видел, но умел молчать. Сколько прокуроров при нем сменилось, он всех пересидел.

Да и вдова его, Луиза Ашотовна, помогала сыну. Она считала его гением. Старые связи ради него поддерживала. То в гости кого надо пригласит, то подарочек вовремя сделает.

Лариса Павловна узнала, что начальник Эдика уходит на пенсию, и тут же был звонок Луизе Ашотовне, мол, не пропустите случай. Луизе Ашотовне два раза повторять не надо. Тут же позвонила, кому следует. За такую-то должность можно и попросить, корона с головы не упадет.

– Большому кораблю – большое плаванье, – выразилась Лариса Павловна, узнав о новом назначении Эдика.

По этому поводу дамы выпили давно припасенное французское шампанское.

В вестибюле отеля было безлюдно. Администратор Сима тихо разговаривала по телефону. Обсуждалась смерть Юлии.

Увидев вошедшего Максима Лиходеева, заулыбалась ему и быстро закончила разговор. Вероника спустилась вниз. Навстречу ей уже спешил Эдик. Они тепло, как близкие люди, обнялись.

За ними с интересом наблюдали Сима и Максим.

Сима перехватила взгляд Максима.

– Это подруга Юли, час назад прилетела, – пояснила она.

– А, точно! А я все думаю, откуда я мог ее знать.

Сима вопросительно посмотрела на него.

– Я в аэропорту видел ее.

– Вы, что знакомы?

– Нет, пока не знакомы. Она здесь, у вас остановилась?

– Ну, да. И «Люкс» ей дали почему-то.

Максим смотрел на Веронику.

Сима ревниво пожала плечами.

– Все никак у людей, – опоздала. Можно подумать, что из Москвы сюда один рейс летит. И родителей не было. Говорят, они в Америке. Говорят, что отец, когда узнал о смерти Юли, у него инфаркт случился. А на похоронах, говорят, что все мужчины плакали. А Вы были там?

Макс проводил взглядом Веронику и Эдика.

– Нет, Сима, не был.

– Но вы же, кажется… дружили с Юлей?

Максим улыбнулся. И откуда здесь все знают друг про друга?

Эдика вызвали в мэрию, где сам мэр города поздравил его с назначением. И попросил передать его поздравления Юлии. Про Юлю он говорил гораздо больше времени, чем про Эдика. Все работники мэрии это заметили. Да и Эдик тоже.

– Ее деятельность позволяет оказывать помощь нуждающимся в ней, позволяет привлечь к благотворительности новых людей и новые средства. Побольше бы нам таких, как она сознательных, небезразличных граждан!

Эдик позвонил Юле, сказал, что заказал на вечер ресторан у Григория, их друга-ресторатора.

– Будем отмечать! Не опаздывай.

Вечером в ресторане собрались друзья и коллеги Эдика, «нужные» люди Луизы Ашотовны, сотрудники мэрии.

Луиза Ашотовна с удовольствием принимала поздравления.

От нее не отходил 13-ти летний внук Стасик, по случаю гладко причесанный и одетый в новый костюм. Пришел поздравить отца, и лишний раз всем напомнить о себе.

Он тоже благодарил за поздравления, как будто это поздравляли лично его.

Рядом, как всегда, Лариса Павловна. У ней было отличное настроение. Повышение по службе Эдика, это – повышение ее дочки Жанны. Сейчас она – официальная его помощница, а потом… кто знает? Может, и жена….

Жанна вся светилась от счастья, глаза горели, улыбка не сходила с лица.

Официанты бесшумно обслуживали шумных гостей. Все на высшем уровне, идеально, ведь, сам хозяин ресторана находился среди таких почетных гостей.

В зал вошли Юля с доктором Розенблюмом, помощницей Настей и соучредителем Фонда Аркадием Голецким.

Все внимание переключилось на нее, как, в прочем, и всегда.

Луиза Ашотовна прошипела на ухо Ларисе Павловне.

– Явилась, не запылилась.

Лариса Павловна поджала губы.

– Без свиты не может, всех любовников собрала…

Гости дарили Юле цветы, поздравляли.

Рядом возник Эдик. Что-то шутил, он был счастлив и остроумен, как никогда.

Хозяин ресторана Григорий преподнес Юле огромный красивый букет, собранный из каких-то необычных, экзотических цветов.

Настроение Жанны заметно испортилось.

Лариса Павловна, проходя мимо дочери, ободряюще кивнула ей.

– Выше нос. Улыбайся!

Жанна подняла голову кверху и встала рядом с Эдиком, громко смеясь над его шутками.

Гостей посадили за несколько больших столов.

За центральным столом сидели Эдик с Юлей, Луиза Ашотовна, представители мэрии, Григорий, доктор Розенблюм, Аркадий Голецкий.

За соседним столом расположились Лариса Павловна с Жанной, Стасиком.

Гости произносили тосты, желая Эдику и Юле счастья, любви, успехов в новой должности, здоровья, удачу.

Жанна смотрела на улыбающуюся Юлю и злилась.

– Мама, это невыносимо. Я хочу быть с ним, а не здесь, на задворках.

– Потерпи, всему свое время.

Эдик поднял тост за Юлю, передал слова мэра с благодарностью за деятельность ее Фонда.

Аркадий Голецкий произнес длинный тост за помощь и внимание мэра к Фонду, за Юлю, выполняющую такую необходимую всем, благородную миссию. За их Фонд, помогающий людям в трудные минуты жизни.

«Какой болтун. Боится, как бы про него не забыли. Вечно выпячивается», – думала Луиза Ашотовна, одобряюще кивая головой, как бы соглашаясь с тем, что говорил Голецкий.

Юля рассеянно слушала поздравления и комплементы в свой адрес. Казалось, что она здесь – случайная гостья.

– Такая аура доброты, меня сейчас стошнит от нее. – Шептала Жанна матери на ухо.

– Прямо, святая. Как ее возносят-то. Как будто не Эдика чествуют, а ее. Ты подумай, подумай, как ее на землю опустить. А то слишком высоко вознеслась.

Жанна нахмурилась.

– И как будто Эдика назначили на этот пост благодаря ей. Она – всё, а он – при ней. Я ее ненавижу, просто!

– Точно, точно ты всё примечаешь. Надо будет Луизе это рассказать.

Доктор Розенблюм, слушая поздравительные речи, заскучал. «Как все предсказуемо лживо. Карьера, почти образцово-показательная семья, искренние друзья. Вот уж действительно, слово дано нам на то, чтобы скрывать свои мысли», – он посмотрел на Юлю.

Она грустно улыбнулась ему, ей тоже это все было не очень интересно.

Александр Яковлевич Розенблюм – лет сорока пяти, высокий, худощавый, носил очки в круглой оправе, которые очень ему шли. Он считался хорошим доктором, не зря же он несколько лет проработал во Франции. Все женщины – пациентки были от него без ума. Но надеяться на какую-то взаимность не приходилось. Все знали, что для него существует только одна женщина – его жена, актриса и прима лучшего театра в городе Марина Янсонс. Правда, в последнее время его нередко видели в компании с Юлией, но их репутации были безупречны, поэтому слухи и не распускались. Их жизнь – у всех на виду. Ничего не скроешь.

Доктор Розенблюм познакомился со своей будущей женой случайным образом. Марина стояла у театра и нетерпеливо ждала запаздывающее такси. Александр Яковлевич проезжал мимо и, увидев девушку, предложил подвести. Она с благодарностью села в его машину, и по дороге они разговорились. Она почему-то разоткровенничалась с доктором и рассказала про своего маленького сынишку, какой он забавный. И, что она очень любит его, но постоянно винит себя за то, что много занята в театре и уделяет ему меньше времени, чем хотелось бы. Но и без театра она не представляет своей жизни. Вот и приходиться метаться туда-сюда.

На следующий день Александр Яковлевич опять был у театра. Эта актриса не выходила у него из головы…

А дальше… Марина ушла от своего богатого мужа-бизнесмена. Был долгий бракоразводный процесс. Она отказалась от дележа имущества и всяких материальных притязаний. Ей нужен был только ее сын. Но муж выиграл несколько судов по определению места жительства сына и переехал с ним в Штаты. Видеться с сыном не запрещал, приезжай и будь с ним сколько хочешь. Но в Россию, к маме сына не отпускал.

Для Марины это было невыносимо. Одна депрессия сменяла другую. Спасал театр и любящий Александр Яковлевич, полностью разделявший ее горести. Два-три раза в год Марина отпрашивалась из театра и улетала к сыну. И каждый раз, провожая ее, доктор не был уверен, что она вернется. Но она возвращалась. Жить без театра и своего Розенблюма она тоже не могла.

Торжественная часть вечера закончилась, заиграла музыка. Молодежь танцевала.

К Юле подсела Настя, чтобы быть поближе к Голецкому, сидящему с Юлей за одним столом.

– У вас такой муж классный! Я давно так не смеялась. С ним, наверное, всегда весело очень.

Тут Настя заметила на стуле маленький клатч.

Die kostenlose Leseprobe ist beendet.