Buch lesen: «Лика. Замуж за дьявола»

Глава 1

Раймон, новый барон Сансе оглядывал свою сестру Лику с явным удовлетворением.

– А наставницы и впрямь превратили тебя в примерную девушку, дикарочка моя!

– Примерную? Это мы еще посмотрим! – возразила Лика и привычным движением тряхнула своими золотистыми кудрями.

Неожиданно барон добавил:

– Граф Жорж Стим просит твоей руки.

– Моей руки? – удивилась Лика. – Но я же его не знаю!

– Какое это имеет значение! Его знает Молин, а это главное. И Молин заверил меня, что о более лестном браке для своей сестры я не могу и мечтать.

Барон Раймон сиял от радости. Прогуливаясь в это теплое апрельское утро с дочерью по дороге, идущей через овраг, он концом своей палки сбивал примулы, растущие на обочине.

Лика вместе со старым Гимом приехала в Монтелу накануне вечером. Она очень удивилась, увидев повзрослевшего Валентина, но он сказал, что получил в коллеже разрешение поехать домой, чтобы присутствовать на ее свадьбе.

«Какая там еще свадьба?» – подумала тогда Лика.

Вначале она не приняла этих разговоров всерьез, но сейчас уверенный тон брата обеспокоил ее.

За те годы, что Лика провела в лицее, брат сильно изменился. Несколько седых нитей появилось в его усах и маленькой, узкой бородке, которую он носил по моде.

Когда они вышли на луг, отлого спускавшийся к высохшему болоту, она попыталась переменить тему разговора, боясь, как бы они не рассорились в первый же день встречи.

– Раймон, вы мне писали, что в годы этой ужасной войны армия реквизировала у вас много плесени и грибов и тем нанесла вам большой ущерб?

– Да. Мы с Молином потеряли почти половину нашего продукта, и, если бы не он, я бы давно сидел в тюрьме за долги, даже если бы продал все наши земли.

– А вы еще много должны ему? – с тревогой спросила Лика.

– Увы! Из сорока тысяч баксов, которые он мне некогда ссудил, я после пяти лет упорного труда смог отдать ему всего пять тысяч. Между прочим, Молин не хотел их брать, говорил, что это моя доля прибыли. Только когда я совсем уж рассердился, он взял деньги.

Лика простодушно заметила, что уж коли сам Молин считает, что его расходы окупились, то незачем было возвращать деньги, и зря брат так упорствовал, проявляя свое благородство.

– Если уж Молин предложил вам затеять это дело, значит, он в накладе не остался. Не такой он человек, чтобы делать подарки. Но видимо, совесть у него все же есть, и он отказывается от этих сорока тысяч баксов, считая, что ваши труды и те услуги, которые вы ему оказали, вполне стоят этих денег.

– Правда, небольшая торговля, которую мы ведем плесенью и свинцом, худо-бедно, но идет, тем более что до самого космоса наш товар не облагается пошлиной. А в те годы, когда нас не грабят и мы можем продать какую-то часть, мы покрываем расходы… Все это так…

Раймон с озадаченным видом посмотрел на Лику.

– Но как вы трезво рассуждаете, сестра. Не знаю, пристало ли столь юной девушке, едва покинувшей стены лицея, вести такие практические и, я бы сказал, низменные разговоры?

Лика рассмеялась.

– Говорят, в Астрограде есть женщины, которые верховодят всем: политикой, религией, литературой и даже науками. Их называют «жеманницами». Каждый день в салоне одной из них собираются всякие острословы, образованные люди. Хозяйка дома возлежит на кровати, а гости теснятся в алькове и беседуют на разные темы. Может быть, и мне, если я буду жить в Астрограде, создать свой салон, где будут беседовать о торговле и делах!

– Какой ужас! – воскликнул барон с искренним возмущением. – Надеюсь, Лика, подобные мысли внушили вам не в лицее?

– Они находили, что я превосходно считаю и рассуждаю. Даже слишком… Но зато они очень горевали, что им не удалось сделать из меня примерную даму и такую же лицемерку, как моя сестра Орта. Они очень надеялись, что она полностью отдастся науке. Но видимо, чары прокурора оказались сильнее.

– Сестра, не завидуйте ей, ведь Молин, о котором. вы судите столь сурово, нашел вам мужа, бесспорно намного превосходящего мужа Орты.

Лика нетерпеливо топнула ногой.

– Этот Молин слишком много на себя берет! Послушать вас, можно подумать, будто я не ваша сестра, а его дочь, так он печется о моем будущем!

– Напрасно вы на это сетуете, маленькая упрямица, – улыбаясь, проговорил Раймон. – Послушайте лучше меня. Граф Жорж Стим – прямой потомок графов Милославских, а их родословная древнее родословной нашего императора. К тому же граф самый богатый и влиятельный человек.

– Возможно, Раймон, но не могу же я выйти замуж за человека, которого совсем не знаю, которого и вы сами никогда не видели.

– Но почему? – удивился барон. – Все девушки из знатных семей именно так и выходят замуж. Когда речь идет о благоприятном для семьи союзе, который обеспечивает будущее благополучие и знатное имя невесте, нельзя полагаться на выбор самой девушки или на простой случай.

– А он… он молодой? – поколебавшись, спросила Лика.

– Молодой ли он? – с досадой проворчал барон. – Что за праздный вопрос для такой практичной особы, как вы? По правде говоря, ваш будущий супруг на двенадцать лет старше вас. Но в тридцать лет мужчина в самом расцвете сил, он особенно привлекателен. Небо может послать вам много детей. У вас будет дворец в Тулузе, замки в Альби и Беарне, экипажи, наряды…

Барон Сансе запнулся, так как на этом воображение его иссякло.

– Что касается меня, – заключил он, – то мне это предложение от человека, который ведь тоже никогда вас не видел, представляется неожиданной, необыкновенной удачей.

Они сделали несколько шагов в молчании.

– Все это так, – тихо проговорила Лика, – но именно эта удача и кажется мне очень странной. Почему ваш граф, у которого есть все для того, чтобы взять себе в жены богатую наследницу, выбрал себе бесприданницу из самого глухого угла?

– Бесприданницу? – переспросил Раймон, и лицо его вдруг просветлело. – Вернемся в замок, Лика, ты переоденешься, мы сядем в мой новый мобиль, и я тебе кое-что покажу.

Заинтригованная словами брата, Лика ни о чем не спрашивала. Она уговаривала себя, что, в конце концов, замужество – ее удел, и большинство ее подруг именно так и вышли замуж – за тех, кого им выбрали родственники. Тогда почему же ее возмутило это предложение? Мужчина, который предназначен ей, еще не стар… Она будет богата…

Неожиданно какое-то радостное чувство охватило ее. Только несколько мгновений спустя она вдруг осознала, что произошло. Рука механика, помогавшего ей сесть в мобиль, скользнув по ее руке, задержалась и погладила её плечи, что уже никак нельзя было счесть нечаянностью.

Барон ушел в замок сменить сапоги и надеть чистый воротник.

Лика нервным жестом отдернула плечи.

– Это еще что!

Она чувствовала, как покраснела, и злилась на себя за то, что эта мимолетная ласка взволновала ее.

Механик, здоровенный, широкоплечий детина, поднял голову. Из-под пряди темных волос знакомым лукавством светились его карие глаза.

– Николка! – воскликнула Лика. Теперь в ней боролись два чувства: радость от встречи со своим товарищем детских игр и смущение, вызванное его дерзостью.

– А-а, ты наконец узнала Николая! – воскликнул барон де Сансе, широким шагом приближаясь к ним. – Вот уж истинное наказание для нас, никто не может совладать с ним. Нигде не желает работать. Бездельник и бабник – вот он каков, твой прелестный дружок, Лика.

Но Николая, казалось, совсем не смутил такой отзыв барона. Он продолжал смотреть на Лику и смеялся, показывая белые зубы, смеялся дерзко, почти нагло. Из-под расстегнутой рубашки видна была его мускулистая загорелая грудь.

– Эй, малый, садись и поезжай за нами, – приказал барон, ничего не заметив.

– Слушаюсь, хозяин.

Они проехали по подъемному мосту и свернули налево.

– Куда мы едем?

– На старый свинцовый рудник.

– К развалинам неподалеку от Ньельского монастыря?..

– Совершенно верно.

Лика вспомнила обитель распутных монахов, свою безумную детскую затею бежать на проклятый материк и рассказ брата Ансельма о руднике, о том, как в древние времена там добывали свинец и серебро.

– Не понимаю, какое отношение имеет этот заброшенный клочок земли к…

– Теперь он уже не заброшен и называется Аржа. Это и есть твое приданое. Если ты помнишь, Молин в свое время просил меня возобновить права нашей семьи на разработку рудника, а также хлопотать об освобождении от налогов четверти добытого свинца. Когда мне удалось добиться этого, он привез туда рабочих. Видя, какое значение он придает нашей, прежде заброшенной земле, я как-то сказал ему, что предназначил ее тебе в приданое. По-моему, именно тогда и зародилась в его хитроумной голове мысль о твоем браке с графом Стимом, ведь этот милославский сеньор изъявил желание купить наши рудники. Я не очень понимаю, какие дела связывают графа с Молином, но думаю, что граф в какой-то мере причастен к торговле свинцом и плесенью, которую мы ведем. А это свидетельство того, что дворян, занимающихся коммерцией, гораздо больше, чем принято думать. Правда, на мой взгляд, земельные владения графа Стима достаточно велики, и ему нет нужды прибегать к таким отнюдь не аристократическим занятиям. Но возможно, это его развлекает. Говорят, он большой оригинал.

– Если я не ошибаюсь, Раймон, – медленно проговорила Лика, – вы знали, что он мечтает об этих рудниках, и дали понять, что в придачу нужно взять меня.

– Как странно ты все воспринимаешь, Лика! А я вот нахожу мысль дать тебе рудник в приданое великолепной. Всю жизнь и я, и твоя бедный отец пеклись о том, чтобы хорошо пристроить дочерей. Не в традициях нашей семьи продавать свои земли.

Даже в самые трудные времена нам удалось сохранить в неприкосновенности вотчину баронов де Сансе, хотя маркиз Плесси много раз зарился на наши земли, знаешь, те, где некогда были болота. Но выдать дочь замуж за человека не только знатного рода, но еще и богатого – на это я согласен. Род сохраняет свои земли. Они перейдут не в чужие руки, а к новой ветви рода, к новой семье.

Лика ехала чуть позади барона, и он не мог видеть выражение ее лица. А она в бессильной злобе кусала губы своими белыми зубками. Разве могла она объяснить брату, в какое унизительное положение поставили ее, если он убежден, что так ловко устроил счастье своей сестры! Однако она все же попыталась бороться.

– Насколько мне помнится, вы отдали рудник Молину в аренду на десять лет. Значит, до конца арендного срока еще около четырех лет. Как же можно в таком случае давать его в приданое?

– Молин не только дал согласие на это, но даже изъявил готовность продолжать его разработку для графа Стима. Кстати, работы на руднике ведутся уже три года… Сейчас ты все увидишь, ведь мы уже подъезжаем.

Они добрались до рудника за час. Когда-то Лике представлялось, что этот черный карьер и деревни неподалеку от него находятся где-то на краю света, а теперь вдруг оказалось, что они совсем близко. Это впечатление подкрепляла отличная дорога, которая вела туда. Около рудника появились дома для рабочих.

Заброшенный рудник, так врезавшийся в память Лики, изменился до неузнаваемости.

По желобам сюда подавалась проточная вода, которая с помощью колес приводила в движение несколько вертикальных стальных жерновов. Чугунные рудодробильныe песты с неимоверным грохотом дробили большие глыбы породы, которые рабочие откалывали от скалы кувалдами.

В двух печах жарко пылало пламя, раздуваемое огромными механическими мехами. Рядом с печами высились черные горы древесного угля, все остальное пространство было завалено кучами породы.

Группа рабочих лопатами бросала размельченную жерновами породу в деревянные желоба, по которым тоже текла вода, другие скребками подгребали ее против течения.

Несколько поодаль высилась какая-то довольно солидная постройка, двери которой были затянуты сеткой, забраны железной решеткой и заперты на большой замок.

Два охранника, вооруженные пистолетами, стояли у входа в это помещение.

– Здесь хранятся слитки серебра и свинца, – пояснил барон.

И преисполненный гордости, он добавил, что в следующий раз попросит Молина показать Лике этот склад.

Потом он повел ее к ближайшему карьеру, который спускался высокими террасами, метра в четыре каждая, образуя нечто вроде амфитеатра.

Тут и там под скалой зияли черные дыры туннелей, и из них время от времени появлялись аккумуляторные электрокары, которые тянули небольшие тележки.

– На руднике живет десять семей – потомственных рудокопов, литейщиков и камнеломов. Вот они-то вместе с Молином и ведут разработки.

– И сколько же рудник приносит дохода в год? – спросила Лика.

– Откровенно говоря, я никогда не задумывался над этим, – несколько смущенно признался барон. – Ты понимаешь, Молин регулярно вносит мне за него арендную плату. Он взял на себя все расходы по оборудованию. Кирпичи для печей застряли на таможне.

– И уж, конечно, не без помощи того, кого вы предназначаете мне в супруги?

– Возможно. Говорят, его интересы весьма разносторонни. Кстати, он крупный ученый и сам сделал чертеж этой паровой машины.

Барон подвел сестру к входу в одну из штолен. Он показал ей огромный железный котел, под которым был разведен огонь. Из чана в штольню тянулись две толстые, чем-то обмотанные трубы, и время от времени из штольни вздымался фонтан воды.

– Это одна из первых паровых машин, которые пока что существуют в мире. Она выкачивает из штолен подземные воды. Ее сконструировал граф Стим после одной из своих поездок на Землю. Так что видишь, для женщины, которая хочет стать «жеманницей», лучшего мужа не сыскать – ведь он в такой же степени ученый и остроум, в какой я неуч и тугодум, – с жалкой гримасой заключил Раймон. – О, здравствуйте, Сергей, – поздоровался вдруг барон.

Один из стоявших у машины рабочих снял шапку и низко поклонился. Лицо его отливало синевой – за долгие годы, проведенные на рудниках, каменная пыль въелась в кожу. На одной руке у него не хватало двух пальцев. Он был небольшого роста, горбатый, и поэтому руки его казались чересчур длинными. Из-под спадающих на лоб волос поблескивали маленькие глазки.

– Не правда ли, он немного напоминает Вулкана, бога подземного огня? – сказал бароне Сансе. – Говорят, никто не разбирается так в породах, залегающих в недрах земли, как этот рабочий. Может, поэтому у него и вид такой необычный. Вообще рудничное дело всегда представлялось мне очень загадочным и чуть ли не колдовским. Ходят даже слухи, будто Сергей знает тайну превращения свинца в золото. Это уж были бы совсем чудеса. Но как бы там ни было, он много лет работает с графом Стимом, и тот послал его к нам наладить разработки на нашем руднике Аржа.

«Опять граф Стим! Всюду граф Стим!» – с раздражением подумала Лика.

– Наверно поэтому он так и богат, ваш граф Стим, – сказала она, – что превращает в золото свинец, который ему присылает этот самый Сергей. Почему бы ему не превратить меня в лягушку…

– Лика, вы, право, огорчаете меня. К чему эти насмешки? Можно подумать, что я желаю сделать вас несчастной. Ведь в моих планах относительно вашего будущего нет ничего, что оправдало бы такую подозрительность. Я ждал от вас восторженных восклицаний, а слышу одни сарказмы.

– Вы правы, брат, простите, меня что-то настораживает и пугает, – с виноватым видом проговорила Лика, огорченная искренним разочарованием, которое она прочла на открытом лице брата. – Учителя часто говорили мне, что я не похожа на других, и мои поступки их озадачивают. Не скрою, предложение графа не только не обрадовало меня, но, скорее, даже огорчило. Дайте мне время подумать, привыкнуть к этой мысли…

Продолжая беседу, они вернулись к мобилю. Лика поторопилась сесть в салон, чтобы избежать помощи чрезмерно предупредительного Николая, но все равно загорелая рука слуги коснулась ее, когда он открывал ей дверь.

«Все это очень неприятно, – подумала она с досадой. – Надо держаться с ним строго и поставить его на место».

По обеим сторонам дороги, тянувшейся через овраг, цвели кусты боярышника, и его чудесный аромат, напоминавший Лике годы ее детства, подействовал на нее умиротворяюще.

– Раймон, – вдруг сказала она, – я понимаю, вы хотите поскорее получить от меня ответ на предложение графа Стима. Мне сейчас пришла в голову одна мысль: разрешите мне встретиться с Молином. Я должна серьезно поговорить с ним.

Барон взглянул на небо, чтобы по солнцу определить время.

– Скоро полдень. Но думаю, Молин будет рад разделить с тобой трапезу. Поезжай, Николай тебя проводит.

Лика хотела было отказаться от такого провожатого, но потом предпочла сделать вид, что просто не обращает на него внимания, и, весело помахав на прощание, вдавила педаль акселератора в пол. Пеший слуга очень скоро остался далеко позади.

Через полчаса Лика, проезжая мимо главных ворот усадьбы Плесси, пригнулась, чтобы увидеть в конце каштановой аллеи сказочный замок.

«Филипп», – неожиданно всплыло в ее памяти имя кузена, словно для того чтобы усугубить ее грусть.

Но Плесси, как всегда, жили в Астрограде. Маркиз, хотя и был одно время ревностным приверженцем принца Конде, теперь вновь сумел снискать милость императрицы и министра Мазара, а сам Конде, победитель в битве при Рокура, один из самых славных полководцев пал в немилость. Лике вдруг пришло в голову: уж не сыграло ли какую-то роль в судьбе принца Конде исчезновение ларца с ядом? Во всяком случае, ни министр Мазар, ни император, ни его младший брат не были отравлены. К тому же ходил слух, будто мессир Фуке, некогда возглавивший заговор против императора, совсем недавно был назначен суперинтендантом финансов.

Забавно было думать, что необразованная девочка из глухого угла провинции, далекого от столицы, возможно, изменила ход Истории.

«Интересно, а ларец все еще там, в тайнике? Надо будет проверить. Впрочем, какое это имеет значение?»

Через мгновение она была перед домом Молина.

После обеда Молин провел Лику в свой маленький кабинет, тот самый, где некогда беседовал с ее отцом. Ведь именно здесь было положено начало торговле плесенью. И Лика вдруг вспомнила, как на ее вопрос практичной девочки: «Но что я получу за это?» – Молин ответил: «Вы получите мужа».

Может быть, он уже тогда подумывал о ее браке с этим странным графом милославским? Что ж, вполне возможно, ведь Молин – человек дальновидный и в его голове всегда теснилась тысяча проектов. А в общем, нельзя сказать, что экономист маркиза Плесси так уж неприятен ей. А что он ловчит, так это потому, что он человек подначальный. Подначальный, который знает, что он умнее своих хозяев.

Для семьи бедного дворянина, живущего по соседству, Молин был просто добрым гением, но Лика понимала, что в основе всех щедрот и помощи экономиста лежали его личные интересы. Но это как раз устраивало ее, потому что в таком случае она могла не считать себя обязанной ему, была освобождена от унизительного чувства благодарности. И в то же время ее удивляло, почему этот расчетливый простолюдин внушает ей искреннюю симпатию.

«Наверно потому, что он затевает какое-то совсем новое и, похоже, серьезное дело», – решила она вдруг.

Но все же она не могла примириться с тем, что, стремясь к своей цели, он ставит ее на одну доску с плесенью или слитком свинца.

– Господин Молин, – сразу начала она, – брат настаивает на моем браке с неким графом Стимом, и я знаю, что это дело ваших рук. А поскольку в последние годы вы имеете на брата огромное влияние, я ничуть не сомневаюсь, что и вы придаете этому браку немаловажное значение. Иными словами, что я призвана сыграть какую-то роль в ваших коммерческих махинациях. Так вот, мне бы хотелось знать какую именно?

Тонкие губы ее собеседника растянулись в холодной улыбке.

– Благодарю небо за то, что я вижу вас именно такой, какой вы обещали стать в те давние времена, когда в наших краях вас называли маленькой повелительницей демонов. Ведь я и в самом деле посулил его сиятельству графу Стиму красивую и умную жену.

– Вы дали опрометчивое обещание. Я могла стать глупой уродкой, это повредило бы вашей карьере сводника!

– Я никогда не обещаю того, в чем не уверен. Я поддерживаю связь с вашим замком и получаю оттуда сведения о вас. Кроме того, я и сам видел вас в прошлом году.

– Так вы наблюдали за мной, – в бешенстве крикнула Лика, – словно за красной плесенью, которая зреет под стеклянным колпаком!

Но этот образ ей самой показался столь забавным, что она прыснула и гнев ее остыл. Честно говоря, она предпочитала знать всю подноготную, чтобы не попасться в западню, как наивная дурочка.

– Если бы я пожелал говорить с вами, как принято в вашем кругу – серьезно сказал Молин, – я мог бы прибегнуть к обычным отговоркам: юной, совсем еще юной девушке нет нужды знать, чем руководствовались родственники, выбирая ей мужа. Добыча же свинца и серебра, торговля и таможенные пошлины вообще дело не женского ума, и тем более не дело знатных дам… А разведение плесени – и того меньше. Но мне кажется, я знаю вас, Лика, и с вами я хочу говорить начистоту.

Ее ничуть не шокировал его фамильярный тон.

– Почему вы считаете возможным говорить со мной иначе, чем с моим братом?

– Это трудно объяснить, мадемуазель. Я не философ и все свои знания приобрел в практической работе. Простите мою откровенность, но я вот что вам скажу: люди вашего круга никогда не поймут, что меня в моей деятельности вдохновляет жажда труда.

– Но рабочие, по-моему, трудятся еще больше, чем вы.

– Они тянут лямку, а это совсем не то же самое. Они тупы, невежественны, не понимают, в чем их выгода, как, впрочем, не понимают этого и знатные сеньоры, которые ничего не создают. Ведь знать не приносит никакой пользы и умеет только одно: вести опустошительные войны. Ваш брат начал что-то делать, но и он, извините меня, мадемуазель, никогда не поймет, что такое труд!

– Вы думаете, он не добьется успеха? – с беспокойством спросила Лика.

– А мне казалось, что его дела идут неплохо, и доказательство тому – ваш интерес к ним.

– Это было бы особенно веским доказательством, если бы мы продавали по несколько тысяч брикетов в год, а главное, если бы наше дело приносило значительную и все возрастающую прибыль: вот верный признак того, что дела идут неплохо.

– Ну а разве мы не добьемся этого рано или поздно?

– Нет, потому что разведение плесени, пусть даже поставленное на широкую ногу, не может принести ощутимой прибыли. Плесень очень дорога на рынке, но и очень капризна. Она просто может не вырасти или совсем зачахнуть и никто не знает почему.

– Но если вы так в этом убеждены, то я не понимаю, господин Молин, как вы, человек столь осмотрительный, могли затеять дело, по вашим же словам, долгое и не очень прибыльное.

– Вот здесь-то, мадемуазель, мессиру барону, вашему отцу, и мне нужна ваша помощь.

– Не могу же я заставить вашу плесень расти в два раза быстрее и чаще!

– Но вы можете нам помочь в два раза увеличить доходы от них.

– Ума не приложу, каким образом.

– Сейчас вы все поймете. В любом деле, чтобы оно было прибыльным, необходим быстрый оборот капитала, а так как мы не в силах изменить божьи законы, то нам остается воспользоваться человеческим недомыслием. Плесень и её производные служат нам лишь ширмой. С их помощью мы покрываем текущие расходы, получаем возможность поддерживать наилучшие отношения с военным интендантством, которому поставляем её. Но главное – это транспортные льготы . И вот, пользуясь этими льготами, мы с этой плесенью отправляем свинец и серебро на Землю. А обратно почтовые тягачи привозят мешки якобы черного шлака – его называют «флюсом», – необходимого для рудничных работ, но на самом деле это не что иное, как золото и серебро, переправленные нам через третьи руки от воюющих сторон.

– Ничего не понимаю, господин Молин. Зачем же отправлять серебро на Землю, если потом его привозят обратно?

– Но я привожу его в два, а то и в три раза больше. Что же касается золота, то у графа Стима, в одном из поместий есть золотой прииск. А когда ему будет принадлежать и рудник Аржа, обменные операции, которые я произвожу для него с этими двумя благородными металлами, уже не вызовут никаких подозрений, потому что официально будет считаться, что и серебро и золото добыты на его рудниках. Вот в этом-то и состоит наше настоящее дело. Видите ли, слитки, которые я сдаю менялам, не обладают даром речи. Они никому не поведают о том, что родом не из Аржа, а следовательно, все вынуждены верить нам на слово…

– Но если ваши махинации раскроются, вам угрожает каторга?

– Мы же не фальшивомонетчики. И не собираемся стать на эту стезю. Наоборот, именно мы регулярно пополняем императорскую казну настоящим, высокого качества золотом и серебром в слитках, она их пробирует и чеканит из них деньги. Когда же прииск в Лангедоке и рудник Аржа будут в руках одного владельца, мы получим возможность, прикрываясь их ничтожной продукцией, быстро увеличить ввоз драгоценных металлов из…

– Из проклятого материка, – закончила Лика.

– Кого-то в этой комнате ангел поцеловал в темечко. Я в вас не ошибся, – задумчиво проговорил Молин.

Лика невольно увлеклась этими ловкими махинациями.

– А что вы собираетесь делать со свинцом? Он служит только прикрытием или тоже представляет коммерческий интерес?

– Свинец очень доходен. Он нужен и для войн, и для охоты. За последние годы он еще больше повысился в цене

– А сам маркиз, ваш хозяин, он в курсе всех этих ваших дел?

– Нет, – снисходительно улыбнулся Молин. – Он бы ничего в них не понял, и мне по меньшей мере грозило бы лишиться места экономиста, хотя моей службой он доволен.

– А что знает о вашей торговле золотом и серебром мой брат?

– Я думаю, ему было бы неприятно узнать, что через его земли провозят левое золото и серебро. Не лучше ли оставить его в заблуждении, что те небольшие доходы, которые дают ему возможность жить, – плод обычного честного труда?

Лику задел иронический и даже немного презрительный тон Молина. Она сухо сказала:

– А за что же мне такая честь – быть посвященной в ваши махинации, от которых за десять лье несет каторгой?

– Какая там каторга! Предположим даже, возникнут затруднения с чиновниками королевской администрации, так несколько баксов все уладят. Вас же я посвятил в дела потому, что знаю: вы до тех пор будете сопротивляться, пока не выясните, для чего все это затевается. Дело обстоит очень просто. Графу Стиму нужен Аржа. Брат же ваш уступит ему свою землю лишь при условии, если тем самым будет обеспечено будущее одной из его дочерей. Вы же знаете, какой он упрямый. Он ни за что не продаст ни клочка своих родовых земель. С другой стороны, граф Жорж Стим хочет жениться на девушке из знатной дворянской семьи, и он счел этот брак выгодным.

– А если я нарушу ваши планы?

– Надеюсь, вы не хотите, чтобы вашего брата бросили в тюрьму за долги, – медленно проговорил Молин. – А много ли нужно, чтобы вся ваша семья снова погрязла в нищете, в еще более ужасной нищете, чем та, в какой вы жили прежде.

Увидев, что глаза Лики сверкают от ярости, Молин добавил вкрадчивым голосом:

– Ну зачем заставлять меня рисовать столь мрачную картину? А я-то думал, что вы совсем из другого теста, чем все эти дворянчики, которые только и умеют, что похваляться своим гербом и жить на подачки имперского двора… Преодолеть трудности можно, только борясь с ними и поступаясь в чем-то личными интересами. Иными словами – нужно действовать. Вот почему я не стал ничего скрывать от вас, я хотел, чтобы вы знали, на что следует направить свои усилия.

Теперь он попал в самую точку. Никто никогда так не разговаривал с Ликой, а ведь именно это отвечало ее характеру.

Она встрепенулась, словно от удара кнутом. Молин вытащил их из нищеты. Теперь пришла пора расплачиваться.

– Пусть будет по-вашему, господин Молин, – проговорила она беззвучным голосом. – Я выйду замуж за графа Жоржа Стима Милославского.