Buch lesen: «Красная нива. Рассказы»

Красная нива

Он повернул руль и съехал с кольцевой. Дорога в сторону области была не сильно загружена. Но до места ехать всё равно не меньше часа. Летний ветер мягкими струями вплывал сквозь приоткрытое окно. Бил ласковой ладонью по щеке.

Скоростелев вёл машину уверенно и быстро. Огни встречных машин бежали на встречу. Тихо.

А что так тихо? Скоростелев поморщился. Сегодня же понедельник. И уже девятый час. Вот чёрт. Правая рука заточенным движением дёрнулась к магнитоле и пальцы быстро нажали нужные, потёртые кнопки.

По понедельникам, в восемь вечера, начиналась любимая передача "Нервный понедельник" которую вёл Сергей Неврозов. Нравился Скоростелеву напористый и циничный автор и ведущий программы. Нравилось как он бритвой слова кромсал события, произошедшие в мире за неделю. Любил Скоростелев витиеватые сплетения новостей, исторических отсылок и философских сентенций. У Неврозова был особый дар. Найти и вынуть самое тёмное даже из светлого, найти скрытые смыслы и швырнуть их в эфир. Бросить слова так как бросают в окно вещи вслед уходящей бывшей жене.

… и это было начало. Знакомый голос, хрустящий и острый как осколки битого стекла чеканил фразы и отправлял их в эфир.

.. Это было начало. Это было как вхождение подростка во взрослую жизнь. Жизнь, в дверях которой, прямо на пороге первыми встречают и протягивают свои зовущие и загребущие руки извечные спутники – политика и секс. И подросток с готовностью меняет свои вчерашние игрушки на увесистый калашников, на рукоятке которого остались кровавые следы пальцев прошлого хозяина. Сменившего свой автомат на портмоне и ипотеку.

Скоростелев улыбнулся. Он пожал протянутые руки лет двадцать пять назад. И сейчас практически не вспоминал ни первый секс ни первые выборы в своей жизни.

Сумерки сгущались. Тьма медленно наползала на землю. Дорога ровным полотном стелилась под колёсами красной Нивы Скоростелева. Голос продолжал хрустеть фразами, но сейчас они звучали где то рядом. И совершенно не задевали разум. Что то другое занимало всё мысленное пространство. Непонятно чего было в этих мыслях больше. Волнения ли, а может предвкушения. Но Скоростелев не хотел разбираться в своих чувствах.

Руки крепко держали руль а глаза цепко следили за дорогой и скоростью. Из состояния внимательного покоя его вырвал резкий и глухой удар. Он поморщился. Удар повторился. Только он был резче и громче.

– Ну тихо ты. Громко сказал Скоростелев.

Хочешь пробить дыру или желаешь быть услышанной?

У этой машины сталь в борах так же крепка как и мои нервы. Она не прошибаема. Не ссы, скоро уже приедем. И да, никто не услышит. Хочешь, стукни ещё раз. Серия глухих ударов градом пробарабанила по боковине машины. Скоростелев улыбнулся.

– Вот видишь. Точнее слышишь? Так что будь спокойней. Я же сказал, скоро приедем.

– Знаешь, Скоростелев выкрутил ручку звука магнитолы на минимум, ставлю пятихатку на то что ты не переживала в своей жизни момента осознания. Осознания последнего часа своей бедности.

Пыльная дорога лежала упругой лентой под колёсами быстро ехавшего автомобиля. Частые камни заставляли подпрыгивать их. Песок вылетал из под них и быстро возвращался но новое место.

– Какой ещё бедности? Какой нахер бедности? Глухой девичий голос звучал как из бочки

– Бедность, бледность. Пробурчал себе под нос Скоростелёв. А вот какой – уже громче и отчётливее проговорил он. Той самой, которую ты сеяла весь прошлый год. О слава великим соц сетям, да продлят интернет боги их дни. Я ведь следил за тобой. Смотрел, слушал. Да ты ничего и не скрывала. А наоборот показывала как голые коленки в школе. Да и коленки ты тоже постила. Хм, ухмыльнулся Скоростелёв, а ведь с них всё и началось, с коленок. Это первое чем ты меня зацепила. Ну, потом уж, когда я стал читать твои, как бы это правильно назвать, твои сопливые.. эти все «ой девочки мои, сегодня я вам покажу такооое..». И всё бубнила это своё долбаное – если бабки есть ты бог, а когда их нет – ты лох. И вся эта херь про ресницы с ногтями в платьях. Но это ещё пол беды. Но когда ты нагадила на своего отца, сказав что он украл у тебя счастливое детство.. заметь не не дал а именно украл. Этот простой мужик который ходит и чинит краны таким же простым людям видите ли обокрал тебя. И вот ты такая успешная в свои.. сколько там тебе? Да неважно. Ну так вот ты значит теперь зарабатывая в сотни раз больше слесаря вынуждена навёрстывать. Ты, такая несчастная, вынуждена покупать себе тонну радостной херни которую так необходимо наложить, как бинты, на детские раны. Ну чё наложила? Бинты? Или гадишь в мой багажник от страха? А? Ты подумала про отца? Ему каково это было читать? Сколько он инфарктов пережил? Молчишь, не знаешь. А я знаю, два. Два инфаркта блять. Я в курсе. Я за ним тоже следил после этого твоего выступления. Я всё ждал когда он соберётся с духом и придёт к тебе и выпорет ремнём по отечески. Но.. не собрался и не выпорол. Но переживал он сильно. Пришлось мне его успокаивать. Царствие ему небесное. Так что..

Тут Скоростелёв увидел что зелёная полоска на навигаторе готова повернуть вправо. Он замолчал. И сосредоточился на дороге. И впрямь, фары выхватили косой съезд в сторону тёмного горизонта. Он повернул руль и съехал на просёлочную дорогу, которая двумя лентами колеи уходила в темноту.

Скоростелёв сбавил скорость. Небо над ночной дорогой было густым. Из за парящей вокруг мошкары, которую побеспокоил свет фар, казалось, что звёзды словно сыплются на землю, плавно обтекая стальной корпус машины.

Колёса отбивали чечётку, наскакивая на камни, и руль пришлось держать чуть крепче. Скоростелёв прибавил громкость.

Неврозов привычным и вальяжным голосом рассказывал как он посещал церковь с черепами где то в Италии и это было сродни визиту к родителям.

Скоростелёв опять чуть убавил громкость и сказал.

– Вот видишь, все навещают родителей. А ты наоборот, их избегала. Это нехорошо. Очень нехорошо

– Что нехорошо? Какие родители? Выпусти меня упырь!

– Вот про эту бедность я и пытаюсь тебе объяснить.

Ты же не только их обидела. Ты себя рубанула под корень. Прям под колени. А коленки у тебя знатные. Не жалко?

– Чего не жалко? Спросил голос

– Ну как чего, коленей прекрасных. Вот чего ты их всем подряд показывала. Ума нет – возьму наглостью и коленями? Так что ли получается? Да, у вас именно так и получается. Коленями, губами, жопой..

– Не жалко! Отрывисто прозвучал голос.

– Мои колени, хочу и показываю! Знаешь сколько они мне принесли?

– Не знаю, и знать не хочу. А вот что не жалко.. ну так ты это сама сказала. Так что не обессудь.

Он улыбнулся и чуть прибавил громкости.

Голос Неврозова, потрескивая, продолжал звучать в эфире

«.. а знаете почему черепа всегда рисуют с чёрными глазницами? Это от того что тьма, творимая человеком, въелась в него. Стала частью его сути. Заняла всё внутреннее пространство. И нарисовать иначе взгляд умершего человека невозможно..»

– Вот это в точку. Поддакнул Скоростелёв А кстати, продолжил он, ты Серёгу слушаешь? Ну Неврозова.

– Нет, я понятия не имею вообще кто он такой. Нахера херню слушать?!

– Нет милая, это не херня. Это правда.

– Это твоя правда.

– Ну да моя, скоро и твоей станет.

Дорога упрямо вела вперёд. Туда где тёмно-синий верх разрывался неровной чёрной полосой выросшей из тёмно-зелёного низа.

– Скоро будем на месте. Потерпи.

– Тебя найдут. Тебе пиздец. У меня четыре охранника. Уж ты получишь так…

– Стоп, стоп, стоп. Это те четверо у которых я тебя увёл? Да на хрен ты им сдалась? Уже завтра они будут стоять у подъезда новой дуры. Им же нужна зарплата а не твоя жизнь. И ты так глупа что никогда этого не поймёшь. Знаешь, мне уже давно интересно – а зачем ты всё это делала? Эти миллионы секунд в которые ты строила рожи, дрыгала руками и искала лучшие сырники в городе. Для чего это?