«Жизнь прошла. А молодость длится…» Путеводитель по книге Ирины Одоевцевой «На берегах Невы»

Текст самой Одоевцевой я прокомментировал отдельно. но готов повторить: это замечательная книга, пусть она рассказывает уже о послереволюционных годах. Для меня она открыла Блока и Мандельштама, позволила по-новому взглянуть на Гумилева.

Но особенно я хочу отметить в данной рецензии именно Олега Лекманова.  Он не стремится ворваться, кричать и навязывать свое мнение, а ведет тебя по послереволюционному голодному Петрограду словно Вергилий Данте.

Когда я перечитывала воспоминания Ирины Одоевцевой, то и дело набегали вопросы и хотелось что-то уточнить, но текст был без комментариев — как и моя первая, перестроечная книга. Попадались и настоящие загадки — вроде приехавшей из Москвы в Петербург поэтессы, которая была влюблена в Блока и преследовала усталого поэта, вынужденного вежливо терпеть ее назойливость. Одоевцева называет ее просто Москвичка, что нехарактерно для мемуаристки: Гумилев у нее Гумилев, Мандельштам — Мандельштам, Ахматова — Ахматова, все под своими именами. А тут имя зашифровано, как у Катаева в «Алмазном венце», тоже «книге памяти», где читателю надо догадываться, кто такие командор, птицелов, вьюн, королевич, синеглазый, эскесс и т.д. Когда-то это вдохновляло на копание в книжках и самостоятельные исследования, но сейчас запала хватило только на то, чтобы поискать качественные комментарии.

Они нашлись в книге Лекманова, из которой, кроме того, можно узнать: «где автор говорит правду, а где путает или приукрашивает», интересные подробности из биографии самой Одоевцевой, например, почему, посвятив так много страниц своему мужу Георгию Иванову, она никак не упоминает о первом браке, прочитать несколько вставок из нью-йоркского книжного и журнального («Звезда») вариантов мемуаров, которых не было в издании 1988 года.

Важно и то, что: все стихотворения, процитированные в книге Одоевцевой, здесь приведены целиком, а мемуарные источники процитированы по тем изданиям, которые Одоевцева могла держать в руках.

Ах да, а Москвичка — Надежда Александровна Павлович, поэтесса, переводчица, критик, автор детских стихов, религиозных произведений и воспоминаний о Блоке.

Книга Олега Лекманова состоит из двух больших частей. Первая - это полный текст мемуаров Ирины Одоевцевой "На берегах Невы", а вторая - комментарии к тексту первой.

Ирина Одоевцева написала свою книгу воспоминаний спустя сорок лет после описываемых событий. Рассказывая о встречах и дружбе с великими поэтами Серебряного века, она ссылается на свою уникальную память, позволяющую запоминать слово в слово даже случайные диалоги. "НБН" много критиковали, в том числе Надежда Мандельштам, автор другой масштабной мемуарной книги. Кто-то грубо - за враньё, кто-то мягко - за некоторую недостоверность. Для меня книга Одоевцевой была и остаётся чудесной, наполненной любовью, приоткрывшей мне когда-то дверку в Серебряный век, познакомившей с поэтами, как с людьми, а не с портретом в учебнике. Поэтому мимо "Путеводителя" от Лекманова я никак не могла пройти.

Что же делает "путеводитель"? Он где-то исправляет, где-то опровергает, но по большей части - расширяет и дополняет тот мир, в который погружают "На берегах Невы". Из нескольких сотен источников автор сборника берёт информацию, помогающую понять глубже тот или иной фрагмент мемуаров. Также здесь добавлены кусочки текста, которые исчезли из книжной публикации, но присутствовали в более ранних, журнальных. И, конечно, приведены полные тексты множества стихотворений, цитатами из которых пересыпает воспоминания Одоевцева. Должна я упомянуть и о фотографиях, которых, увы, оказалась лишена, так как от нетерпения кинулась читать электронную версию.

Что мне в этой книге не понравилось. У меня всего две придирки, которые я сама же с лёгкостью опровергаю, но всё-таки хочу о них сказать. Первое - исправление таких мелочей, как дни недели и погода. "В 1921 году ... марта приходилось на среду, а не на пятницу" и "В октябре 1920-го года в Петербурге минимальная температура была +6, так что никакого снега там быть не могло". С другой стороны, я понимаю, к чему это - взялся курощать и низводить книгу, так не упускай и деталей. И второе - презумпция виновности Одоевцевой, то есть если о событии идет речь в двух мемуарах, и один говорит "было черное", а другой - "было белое", то прав будет тот, кто не автор "НБН". И опять же - к концу это ощущение немного развеивается, и даже возникает уникальная ситуация, где не нафантазировала как раз Одоевцева.

И о хорошем, которое несоизмеримо больше. У книги Лекманова потрясающий список используемой литературы. Книги воспоминаний, дневники, статьи, письма. Когда берется несколько рассказов участников о том или ином событии, картинка становится многомерной и замечательно объемной. Пусть даже при этом вдребезги разлетается миф об уникальной памяти И.О., ведь даже стихи она цитирует с грубыми ошибками, что там говорить о диалогах сорокалетней давности. Эффект погружения - вот чем по-настоящему берет "путеводитель". Если в НБН меня практически равнодушной оставляли рассказы о Блоке и жене Сологуба, то их сочетание с записями Андрея Белого, например, заставило меня плакать, как и хроники исчезновения Анастасии Николаевны. Путеводитель пробуждает острое желание немедленно читать другие воспоминания (не сказать, чтобы я и до этого не хотела, но всё как-то откладывалось). В обшем итоге мне очень понравилось.

Читать книгу Лекманова параллельно с первым ознакомлением с мемуарами Одоевцевой не рекомендую. На мой взгляд, сначала стоит прочитать без заведомого скепсиса "На берегах Невы". Несколько раз (ладно, не обязательно). И уже потом начать сначала, уже поглядывая в комментарии. И ещё - если вы, как я, решите начать с электронной версии на литрес, имейте в виду - свёрстана книга так, что во многих стихах перепутаны строфы. Видимо, в макете они шли столбиками, и в итоге за первой строфой первого столбика идет первая строфа второго и так далее. Читать это трудно.

*** ИМХО П.С. Мне никогда не нравилась Одоевцева как поэтесса. И вот дополнительная гирька на весы моего убеждения - то, как она, цитируя по памяти, легко заменяет в строках Мандельштама "я ненавижу свет однообразных звёзд" свет на бред, получая при этом безвкусную подростковую потугу "я ненавижу бред однообразных звёзд". Мемуары хорошие, а вот стихов ей и правда, как сказал Сологуб, не стоило писать.

Стоящие мемуары, как хорошо снятый фильм, погружают в безвозвратно утраченный мир, не давая усомниться в правдивости происходящего на страницах, тщательно скрывая то, что каждый кадр тщательно выставлен, а текст - плод работы сценариста. "Жизнь прошла. А молодость длится..." - очень убедительная стереокартина Серебряного века. Огромный бант яркой жизни со страниц "На берегах Невы" всегда оттенял "незнаменитую" поэтессу. А вроде бы "несложносочиненная" Ирина Одоевцева, без сомнения, любила своих современников и фантасмагорические двадцатые годы ХХ века. Это значит, по процитированной ей же Гиппиус - она "видела, какими их создал Бог" и прикоснулась к самой сути времени, к року гениев смутных лет. Непрямолинейные, слишком художественные, местами даже "банально-бальные" мемуары, написанные на закате жизни сквозь призму других времен и событий, оказались не менее ценны, чем записки строгих педантов, стоявших у берега Леты с секундомером срежиссированных ежесуточных дневников. Одоевцеву надо обязательно читать, чтобы приблизиться к нашему культурному коду , чтобы заглянуть в демиургический водоворот событий столетней давности, чтобы ощутить себя среди любимых поэтов, чтобы увидеть спутницу великих в зеркале эпохи. Без отсылок, полных текстов и просеянных фактов экспрессивные воспоминания обычно оставляют после себя ворох неточных цитат, предвзятых утверждений и сомнительных сведений, которые неосторожно тиражируются невдумчивыми читателями. Из подстрочника Олега Лекманова вышел прекрасный камертон для фейерверка событий и эмоций. Комментатор проделал огромную работу, добавив оригинальному тексту глубины за счет освобождения от погрешностей памяти и раскрытия дополнительных пластов истории. Теперь Одоевцеву придется читать дважды: первый раз, легко скользя по "отложенным на потом разговорам" , а второй раз в размеренном темпе, ежеминутно сверяясь с кропотливыми заметками. Но тени Серебряного века стоят этих часов погружения и раздумий.

Всем доброго дня! Не знакома была ранее с автором. Книга понравилась. Я не критик, и для меня главное, если я начала читать и больше ни о чём не думаю, то это показатель того, что я полностью погрузилась в книгу. Ни все произведения, если можно так назвать некоторые книги, читать не возможно из-за языка, которым изложено. В данной книге мне всё нравиться. Ещё правда не дочитала, но советую, кто любит классику больше, чем современность. Приятного чтения и всем добра!