Спрятанная Россия

Стиль коммуникации

Практически все известные российские литературные произведения так или иначе повествуют о роли неформального общения в виде историй, являющихся основой для принятия решений, будь то деловых или социальных. Так повелось в России испокон веков. Эти истории встроены в каждодневные разговоры и используются для выражения человеческих чувств, жизненного опыта и впечатлений.

По сути, наша жизнь состоит не из фактов, которые со временем забываются, а из впечатлений, отраженных в жизненных историях, которые сохраняются надолго в нашей памяти. В России люди часто вспоминают не простые факты, а впечатления, что и становится предметом обсуждений. Эта манера породила естественную для россиян культуру использования рассказов как вид коммуникации. Без историй разговоры в России оказались бы сухими, лишенными чувств и формальными, как это можно увидеть в других культурах.

Интересен взгляд на этот феномен со стороны. Например, Ries (1997) подчеркивает внутреннюю культурную динамику, существующую в российском обществе: «…слушая каждодневные разговоры преимущественно среди московской интеллигенции, она обнаружила, что такое общение служило представлением, в котором жанры повествования становятся существенными определяющими элементами передачи смысла. Эти жанры устанавливают не что иное, как границы передаваемого смысла; таким образом, в контексте перестройки она заметила, что эти глубокие повествовательные образы вокруг таких тем, как страдание, бессилие и притеснения, стали препятствиями для всеобщего участия в государственной программе социальных изменений».

Однако исследователи и бизнесмены часто пренебрегали и пренебрегают естественным для россиян стилем общения. Например, такой метод исследований, как анализ историй, не очень активно использовался в эмпирических наблюдениях российского общества и бизнеса, проводившихся ранее. На мой взгляд, не очень разумно игнорировать в общении с потребителями или в политических дискуссиях манеру коммуникации, абсолютно естественную для россиян. В результате заложенные значения, понятия, выражения и чувства попросту остаются незамеченными.

Современная антропология кардинально отличается от антропологии прошлых веков. Как замечает Silverman (2006), «антропологи уже давно признали, что культурные позиции относительны по отношению друг к другу, хотя их утверждение о сущности классической европейской антропологической школы явно прожило слишком долго». Эта рекомендация особенно уместна в контексте усиливающейся глобализации. В прошлом антропологи были более озабочены изучением внешних характеристик и проявлений той или иной культуры. Тогда как современные исследователи и менеджеры более заинтересованы в раскрытии не только внешних и очевидных факторов, но прежде всего скрытых внутренних аспектов культур. Возможно, в условиях частых и резких политических и экономических перемен в странах с переходными экономиками спрос на такие антропологические исследования останется стабилен на десятилетия вперед.

Известный пропагандист и эксперт в анализе историй Boje (1991) утверждает, что «в организациях повествование – это предпочтительная и значимая валюта человеческих отношений между внутренними и внешними заинтересованными участниками». Истории, как особенность ежедневных разговоров, заложенная в ментальность российского народа, рассматриваются в качестве мощного метода в раскрытии внутренних особенностей российской культуры и общества.

Неформальное общение в России представляет различные формы повествований, которые имеют чрезвычайно важное значение и которые рассматриваются как естественная коммуникационная модель, передающаяся через поколения. Эта модель отражает не просто смешные истории, но глубокую и важную часть коллективного сознания. Часто даже малые крупицы мудрости и опыта являются богатыми смыслом источниками информации для россиян, но приводят чужаков, то есть людей из других культур, в недоумение.

Российское общество представляет собой широкий высококонтекстный феномен и не может рассматриваться фрагментарно или обрывками. Кусочки знаний, отраженные в местных историях и неформальных разговорах, являются естественными источниками информации. В поиске взаимопонимания с россиянами нужно прежде всего стать внимательным слушателем их рассказов.

Взгляд изнутри

Люди в России традиционно живут изолированно по различным политическим, экономическим, социальным и религиозным причинам и не спешат раскрывать свой внутренний мир незнакомцам или иностранцам. Российское поведение – противоположность тому, что можно было бы ожидать: они любят демонстрировать привлекательный фасад, который может скрывать за собой другие намерения. Это очень традиционно. Существует знаменитая история о «потемкинских деревнях»:

«Потемкинские деревни были заведомо фальшивыми поселениями, построенными по указанию российского министра Григория Потемкина, чтобы обмануть императрицу Екатерину II во время ее визита в Крым в 1787 году. Согласно этой истории, Потемкин, который командовал крымской военной кампанией, построил полые фасады деревень вдоль пустынных берегов реки Днепр, чтобы впечатлить императрицу и ее свиту ценностью ее новых завоеваний и тем самым повысить свою значимость в глазах государыни».

Даже в наши дни наследие этого исторического примера продолжает жить. Тенденция россиян не допускать чужаков и иностранцев близко к своим делам остается сильной, но ее можно успешно обойти, и для этого подтверждение статуса «своего», так называемого инсайдера, крайне важно.

Инсайдерский подход – это преимущество, благодаря которому россияне начинают говорить свободно и обмениваться своим опытом без особых сомнений. Merton (1972) подчеркивает преимущество инсайдерского подхода в социологических исследованиях и бизнес-практике и объясняет, что «только с помощью продолжительного участия в жизни группы можно сполна понять ее символизм и общую социальную реальность; только так можно понять мелкие подробности поведения, чувств и ценностей; только так можно расшифровать неписаные правила поведения и нюансы культурных идиом».

Высококонтекстная природа российской культуры означает, что у людей присутствует твердое восприятие «своих» и «чужих», и это отражается в том, как общество выглядит.

Общеизвестные или характерные для россиян истории представляют собой один из способов удостоверить надлежащий или желаемый статус в местных условиях. Знание и понимание подобных историй способно доказать, что некто уже допущен внутрь специфичных неформальных связей. Другими словами, такой особый статус может быть подтвержден через обмен историями. Следовательно, только инсайдер, чувствующий культурные особенности и сумевший заполучить особый статус в глазах местного населения, может разобраться в сложном культурном контексте и способах коммуникации, с помощью которых местное население общается.

Общий опыт, отраженный в жизненных или профессиональных историях, рассматривается людьми в России как особая форма знания (tacit knowledge), основанного на опыте, и зачастую используется в соответствующих формах общения. Интересно заметить, что в русском языке не существует прямого перевода или четкого разъяснения английского термина «tacit knowledge», используемого в международной практике, но он может быть переведен на русский язык как «неформализованное знание». В таких случаях роль инсайдера становится критически важной с точки зрения получения доступа к локальным знаниям и их понимания. Истории подчеркивают скрытые внутренние факторы национальной культуры, традиций, практики ведения бизнеса и норм поведения. С организационной точки зрения «к историям относятся как к свидетельству сильной корпоративной культуры, проникающей кардинально и глубоко в жизнь ее членов, формируя их систему смысловых значений» (Gabriel, 2000).

Законы человеческой жизни или ведения бизнеса нигде конкретно не прописаны. Следовательно, они являются неформализованными по своей природе, а также специфичными в контексте местных условий. Естественные особенности ежедневного общения среди местного населения очень важны для общения внутри персональных групп и остаются скрытыми для сторонних наблюдателей. Эти традиционные и исторически сложившиеся сигналы и коды не распространяются за пределы границ каждой социальной группы. Следовательно, только инсайдер способен сполна понять неформализованные знания и процессы, специфичные для локального контекста.

По словам Gabriel (2000), «истории помогают общинам передавать свое духовное, моральное и культурное наследие из поколения в поколение, они жизненно важны для наставления молодых людей, они выстраивают поведенческие ожидания и предлагают модели, которым стоит подражать или которых стоит избегать. В определенном смысле они собирают элементы материальных артефактов. Так же, как и артефакты, они удерживают набор ценностей и составляют часть широких сетей, по которым передается смысл».

Если кто-либо желает исследовать внутренние социальные и деловые процессы в такой высококонтекстной культуре, как Россия, им придется использовать тот же стиль общения, что и местные жители. Только таким способом они смогут настроиться на ту же волну общения, что и местные жители, и только тогда достичь поистине полноценного понимания. Истории помогают извлечь «тонкие» данные из эмоционального аспекта межличностного общения и выполнения норм взаимных обязательств, существующих в обществе, а также в местной деловой среде.

В малых и средних российских организациях внутренний распорядок далеко не всегда прописан или четко определен, и в этом случае истории играют важную роль в принятии решений. Часто подобные истории влияют не только на внутренний распорядок организации, они также могут вызвать организационные перемены. Например, российские управляющие часто говорят: «Я слышал историю о том, как мой друг смог повысить производительность, значит, нам нужно предпринять такие же действия». Использование опыта других людей, переданного в виде историй, часто используется как инструмент сравнения.

В высококонтекстных культурах истории обычно являются инструментом передачи знаний и информации между поколениями. Определенные сложные феномены, такие как человеческое общение, эмоциональная близость, уникальность определенных социальных факторов, сила отношений или важность традиций, в известной степени сложно выразить словами. В попытках выразить эти вещи россияне, как правило, рассказывают истории. Внимательный слушатель всегда найдет в рассказываемых историях множество деталей и скрытых значений, которые крайне важны для понимания сложных и даже щекотливых тем.

Нужно понимать, что, попав в Россию, иностранцы, особенно из стран с низкоконтекстной культурой, ведут себя как типичные аутсайдеры или чужаки, чье поведение и восприятие российской действительности очень стереотипно. Такое поведение лишь подчеркивает их неправильное представление о российском обществе и культуре. Еще в 1972 году Merton заметил, что «аутсайдер может быть некомпетентен, рассматривая поведение группы или культуру лишь быстрыми и поверхностными методами, и даже не обучен ее языку». Без надлежащего доступа аутсайдер не сможет добраться до реальных фактов и правдоподобной социальной и культурной информации о местном населении.

Люди в России часто ориентируются на опыт и уроки прошлых поколений, воспринимая их как некое руководство к действию. Разные типы историй и повествований становятся чем-то вроде хранилища или коллективной памяти народа, которыми пользуются поколения, обращаясь к ним вновь и вновь.

Например, обсуждая различные жизненные ситуации с респондентами, было интересно отмечать, как истории отражают их «ностальгию» касательно определенных аспектов прошлого. Практически всегда можно было услышать историю, которая начиналась, к примеру, с таких фраз: «у нас происходили оживленные и дружественные встречи каждую пятницу, и…» или «в те времена я был знаком со всеми в нашем офисном здании, и…». Другими словами, истории отражают ностальгию, и в какой-то степени отражают аутентичность населения.

Интересно отметить, что, даже если люди не готовы прямо говорить о своем опыте, они склонны рассказывать истории, заменяя в них свое имя на любое другое, говоря что-то вроде «я знаю одного парня, он был на чеченской войне». Такой подход дает им возможность гораздо свободнее говорить о закрытых или даже очень личных вопросах, где такие детали крайне важны и к ним стоит прислушиваться с особым вниманием.

С другой точки зрения, истории могут считаться инструментом сравнения. Если кто-либо желает сполна отвечать определенным нормам, принятыми другими, они могут воспользоваться историями и увидеть, как это делалось ранее. Истории отражают различные нормы и стандарты поведения в межличностном общении и в деловых связях, рутинно играя роль в определении смысловых границ сообщений. Устанавливая рамки значений, истории несут в себе неформализованное объяснение кодов и сигналов, которое четко понимается другими членами группы или общества. По словам Gabriel (2000), «сюжеты историй определяют границы конфликтов, трудности, попытки решений, испытания, совпадения и кризисы, которые требуют выбора и решений, действий и взаимодействий, чьи фактические результаты часто расходятся с намерениями и целями персонажей».

Для этого исследования было важно получить четкое понимание контекста изучаемого феномена и в процессе добавить уникальную точку зрения, ранее ни разу не рассмотренную в эмпирическом исследовании. В этой книге инсайдерский подход был использован, чтобы получить доступ к информации, которая раскроет тайну построения доверительных отношений между людьми, развития долгосрочных связей и понимания того, в чем же заключается специфика российского общества.

У языка общения не существует особых правил, но нам необходимо учитывать важность выражений, слов и значений, определяющих контекст разговора. Достаточно сказать несколько подходящих слов в правильном контексте, чтобы инсайдер смог полностью понять передаваемую мысль, в то время как постороннему слушателю будет трудно осознать смысл такого разговора. В то же время слишком много заданных вопросов вызывает подозрение у россиян. Видимо, это память прошлого, передаваемая через истории о временах репрессий.

Способность общаться с помощью историй зачастую рассматривается представителями других культур, особенно низкоконтекстных, как некий дар или талант, но является естественной формой общения для россиян.

В российском обществе и бизнесе существуют десять сетей межличностных связей…