Роман, поражающий свои масштабом и грандиозностью; начиная с малого – описания отдельной человекоподобной цивилизации, автор гармонично перемещается через время и пространство, открывая для читателей всё новые и новые, необычные и даже странные миры, от симбиотов к разумным звёздам, от галактик к идее Высшего Существа, пытаясь хотя бы частично осознать его мысли и действия. Не зря Станислав Лем назвал это произведение кладезем научно-фантастический идей: так огромен и разнообразен мир, созданый Олафом Стэплдоном.
Umfang 340 seiten
1937 Jahr
Создатель звезд
Über das Buch
Что такое человек? Что есть разум и его цель? Что есть дух? В чем смысл существования и имеет ли оно смысл? Что за сила создала наш мир, иные миры, галактики, космос? Сила Добра или сила Зла? Что было вначале и что ждет нас впереди?
Свою версию ответовна эти и другие извечные вопросы известный философ Олаф Степлдон облек в оригинальную форму философско – фантастического повествования. Он приглашает нас на свидание с СОЗДАТЕЛЕМ ЗВЕЗД.
Книга обязательна к прочтению всем фанатам фантастики. Ценность её в том, что это одно из самых ранних произведений в жанре и по ней можно проследить сюжеты самых известных в будущем картин и книг, таких как «Звёздные Войны», «Космическая Одиссея» Стенли Кубрика, произведения братьев Стругацких, «Сильмарилион» Толкиена. Даже игровая вселенная Warhammer 40000 вполне могла бы вырасти из одной этой книги. Я не знаю, знакомы ли авторы названных мною творений с «Создателем звёзд», но очень на это похоже.
Удивительные формы жизни и существа вышли из под пера писателя. Смелая фантазия и неожиданная дерзость создали по истине необычные, но такие живые миры! Рассказ о неторопливом путешествии между звёздами периодически переходит к повествованию о суетной жизни игопланетян. С самого начала вы, при искусной помощи автора, погружаетесь в созерцательное состояние, но, как ни странно, переживаете описанные события так, будто это реальная история.
Несмотря на местами наивные сюжеты и объяснения, книга однозначно заслуживает 5 баллов, как заслуживает самой высшей оценки первый храбрец, покоривший высокую и смертельно опасную гору. Автор взялся за крайне сложную тему и блестяще её воплотил!
Очень сильное произведение. Размышление о конечности бесконечной вселенной, начале и конце всего. Насколько непросто было все это представить в середине века мне сказать сложно. Любимая книга.
«Создатель звёзд». Своеобразный, по-своему, удивительный текст. Даже жаль, что развитие мировой фантастики не пошло «по Стэплдому». Возобладал американский фантастический антураж: всегалактическое «леталово-мочилово», чудовища-инопланетяне, монстры-супермены, ракеты-звездолеты на кока-кольном топливе и «лимонадные Джо» из Солнечной системы с лучевыми бластерами, – а, по большому счету, «мелкотемье», как написали бы социалистические критики. А ведь был, был и другой вектор развития жанра: «Я сел на вереск. Мрак над головой отступал…. Я почувствовал, что нахожусь на маленьком круглом шарике из камня и металла, окутанном пленкой воды и воздухом, кружащемся в солнечном свете среди звезд… Воображение дорисовало то, чего не могло различить зрение»… Герой «Создателя звезд» с верескового холма, силой мысли и воображения охватывает всю Вселенную – от разумных существ до мыслящих галактик. Конечно, к этому всеобъемлющему философскому и теологическому трактату трудно что-либо добавить. Завлекательный экшен здесь по отдельным эпизодам будет смотреться уже глупо. Литературу в этом ключе делать труднее, ведь у самого английского визионера четырехмиллиардная история «последних и первых людей» выглядит интереснее романа о Вселенной. Однако сопряжение фантазии с попытками разума проникнуть «за занавеску тьмы» хотя бы в масштабах нашей периферийной галактики – это все-таки отнюдь не закрытая дорога для развития фантастического жанра. Жаль, что у его поклонников настолько испортили вкус.
Читая Олафа Стэплдона, так и представляешь человека, стоящего одиноко среди вересковой пустоши, а потом взмывающего в небо, в Космос, в бесконечность пространства-времени Вселенной. Себя?
Этот роман недооценен по достоинству. Все восхищаются Уэллсом, но насколько опередил время Стэплдон! Только представьте, прошла первая мировая война, из технологий только примитивная передача сигнала по проводам, из техники толком ничего нет, ведь гигантский прыжок в технологиях заставила нас сделать вторая мировая война. Про ядерные технологии мир узнает только после "хиросимы", а до первого спутника на околоземной орбите еще пару десятков лет. И в это время Олаф пишет про путешествие по космосу, про межгалактические корабли с ядерным защитным полем, про уничтожение звезд мощнейшим лазером, про виртуальную реальность и еще много про что - даже в 2022 году этот роман воспринимается именно как фантастика про далёкое будущее и нет ни одного момента, про который можно было бы сказать "Да, раньше у людей было странное представление о будущем", что частенько можно сказать про большинства фантастов до 1950х годов. Лично для меня эта книга как откровение. Я увлекаюсь духовным развитием человека и много изучаю личных опытов по осознанным сновидениям, астральным путешествиям, установление телепатического контакта. Всё бы это казалось сказками, если бы не реальные результаты тех людей, с кем я лично общался, вплоть до экспериментов, когда человек может прочитать что написано на листке бумаги, лежащий в соседней комнате. И у меня такое ощущение, что автор не фантазирует, а описывает своё реальное астральное путешествие по нашей Вселенной. Лично я в этом убежден.
Hinterlassen Sie eine Bewertung
Для некоторых писателей дело обстоит иначе. Смело врываясь в гущу битвы, они используют свои способности, чтобы пропагандировать насущные идеи, или даже сами берутся за оружие. Однако за неотложностью своего служения могут забыть о необходимости утверждать и расширять то, что можно метафорично назвать «самокритическое сознание рода человеческого», или попытку увидеть человеческую жизнь в целом по отношению к остальному миру.
У нас есть два путеводных огонька. Первый – маленький мерцающий атом нашего сообщества со всем, что имеет для нас значение. Второй – холодный свет звезд, символ гиперкосмической реальности, с несомым ею чистейшим наслаждением. Как это ни странно, но в этом свете, в котором даже самая страстная любовь подвергается леденящей беспристрастной оценке и даже возможность гибели нашего наполовину пробудившегося мира видится без капли сожаления, кризис человечества не теряет, но наоборот – приобретает особую значимость.
В результате самые подвижные растения, которым легко удавалось накопить достаточно энергии от щедрого солнца для некоторой мускульной активности, развили способность воспринимать окружающее и перемещаться. На их стеблях или листьях развились растительные органы зрения, слуха, вкуса, обоняния и осязания. Для перемещения некоторые из них просто выдергивали свои корни из земли и ползали туда-сюда, как гусеницы. Другие – расправляли листву, как паруса, и путешествовали посредством ветра. Последние с течением веков превратились в настоящих летунов. А тем временем пешие виды преобразовали свои корни в мускульные ноги – по четыре-шесть штук или по сотне.
С болью, ужасом и, в то же время, с некоторой признательностью и даже с преклонением, я почувствовал (или мне показалось, что почувствовал) характер вечного духа, когда он одним интуитивным и безграничным взором окинул все наши жизни. В этом взоре не было ни малейшей жалости, ни малейшей помощи, ни малейшего намека на спасение. Или же в нем были вся жалость и вся любовь, но правил им ледяной экстаз. Этот взгляд спокойно препарировал, оценивал и расставлял по местам наши искалеченные жизни, наши увлечения, наши глупости, наши падения, наши заранее обреченные благородные поступки. Да, этот взгляд все понимал, сочувствовал и даже сострадал. Но главной чертой вечного духа было не сострадание, а созерцание. Любовь не была для него абсолютом, лишь созерцание. И хотя дух этот ведал любовь, он ведал также и ненависть, ибо в его характере присутствовало жестокое наслаждение от созерцания любого ужасного события и радость от падения достойных. Похоже, духу были знакомы все страсти, но повелевал всем кристально чистый и абсолютно ледяной экстаз созерцания.
И вот этот холодный оценивающий взгляд, даже не ученого, а скорее художника, и был источником всех наших жизней! И все же я поклонялся ему!
Нельзя было точно сказать, любит ли он их или совершенно к ним равнодушен. Да, конечно, он любил их; но он, похоже, не имел никакого желания спасать их от последствий смертной природы и жестокого воздействия окружающей среды. Он любил их, но не испытывал к ним жалости. Ибо видел, что их достоинства как раз и заключаются в их смертной природе, в их предельной конкретности, в их мучительном балансировании между невежеством и просветлением. Спасать их от этого всего означало погубить их.
Bewertungen
9