Zitate aus dem Buch «Шепот Темного Прошлого»
— Ему скажи… — вздохнула Морриган. — Он тут же начнет искать Вельмира.
— И что? Мы и сами как-то не против…
— Да не в том дело, что мы бы не против, а в том, что, если этот начнет искать, он же найдет!
... Страх - не любовь и не радость, чтобы отдаваться ему всей душой.
Его величество с юных лет тихо ненавидел тупость во всех ее проявлениях.
Все несчастья происходят либо от недостатка информации, либо от её утечки.09.11.2006, четверг
– В обморок, что ли, упасть? Так ведь никто не оценит…
– Что значит, «условно покойный»? – спросила она, понимая, что больше этого никто не спросит, так как все остальные старшие и более опытные маги, видимо, знали, о чем речь, а молодой Ален, которому еще не было двухсот, вряд ли решился бы задать вопрос первым. – Канонические тексты утверждают, что Вельмир умертвил Скаррона. Разве это на самом деле не так?Морриган, к которой был адресован вопрос, как к единственному сведущему человеку и непосредственному очевидцу, промолчала. Вместо нее ответил мэтр Истран:– Видишь ли, когда речь идет о магистре некромантии двенадцатой ступени, понятие «умертвить» всегда остается условным и в некотором роде спорным.
Но что-то теплое и доброе согревало сердце при виде того, с какой нежностью и трепетом прикасается к хрупким цветам медвежья лапа принца-бастарда, способная одним движением свернуть шею любому противнику, как сияют его глаза и какая чистая детская улыбка озаряет лицо сурового воина.
"Да, мы чокнутые, ненормальные и больные на всю голову, - думал Кантор. - И это замечательно!"
Жизнь продолжалась, несмотря ни на что. Она, зараза такая, всегда продолжается, что бы ни случилось. Какие бы ни произошли события, радостные, трагические, кошмарные, все заканчивается... а жизнь продолжается. Плавная, могучая и неповоротливая река бытия не останавливается даже в великие моменты, потрясающие все человечество.
У всех бывает в жизни что-то такое, к чему страшно возвращаться даже в мыслях. Настолько страшно, что переступить через этот страх становится делом чести, делом жизненной важности, вопросом самоуважения, в конце концов.
О, ужас! Ты не только в этом извращенец, ты еще и шнуровку зубами грызешь!
— Это вечное проклятие моего рода… все грызть. С тех самых пор, как моя прабабушка согрешила с бобром…
— Ой! Я боюсь! А вдруг ты отгрызешь мне ухо?
— Я травоядный, — утешил ее Кантор.
— Так и знала! Значит, ты отгрызешь мне вот здесь… — она помогла увечному любовнику справиться со шнуровкой, выпростала «вот здесь» из декольте. — Как раз это место у меня сделано из растительного материала, поскольку своего, увы, не выросло…
— О, какой соблазн! — трагически взвыл Кантор. — Кровь диких бобров ударила мне в голову! Я отгрызу тебе все-таки твое «вот здесь», но ты не бойся, сначала я покажу тебе «вот это», ты упадешь в обморок и этого ужаса не увидишь…
