Zitat aus dem Buch "Русская литература XVIII века. Учебно-методический комплекс"

иностранную коллегию переводчиком, в этой должности был недолго, но успел перевести трактат неизвестного автора “Краткое изъяснение о вольности французского дворянства и о пользе третьего чина”, где развивалась мысль о пользе буржуазии, о её прогрессивном значении в обществе того времени. В 1763 году Фонвизина перевели на службу в качестве секретаря к екатерининскому вельможе Елагину, поводом для повышения по службе явился успех переведённой Фонвизиным “Альзиры”. Работа у Елагина была престижнее, но в меньшей степени нравилась Фонвизину: она отнимала слишком много времени, а он стремился к литературной деятельности. И всё-таки Фонвизин много читает, посещает театр, продолжает переводить, любит играть на скрипке. Пишет сатиры на недостатки, увиденные им в светском обществе. Фонвизин вследствие своего острого ума, наблюдательности, веселого нрава пользовался в светских салонах большим успехом. В конце 1764 года была поставлена на придворной сцене комедия Фонвизина “Корион”. Сюжет комедии молодой драматург заимствовал из французской пьесы “Сидней” (1745) Грессе. В “Корионе” Фонвизин пытался разрешить ту же задачу, что и другие современные ему драматурги В. И. Лукин, И. П. Елагин, Б. Е. Ельчанинов – задачу создания русской национально-бытовой комедии путем “склонения на наши нравы”, то есть путем переделки сюжета. Эту задачу решали драматурги елагинского кружка. Владимир Игнатьевич Лукин (1737–1794) даже выступил с обоснованием теории “преложения” западных пьес “на русские нравы”, так как многие критиковали подобные пьесы за их неоригинальность. По Лукину же, в комедии важен не перевод, а исправление пороков соотечественников. Надо, заимствуя основу произведения, всё приспособить к русским обычаям, назвать героев русскими именами и т. д. В западных комедиях слуги часто умнее и хитрее господ. Так, говорит Лукин, не годится, это не свойственно русским крестьянам. В своей пьесе “Мот, любовью исправленный” Лукин поэтому нарисовал надуманный образ слуги, который будто бы так любит барина, что отказывается от вольной. В пользу “прелагательных” пьес, по мнению Лукина, говорит и то, что их благосклонно принимают при дворе. А вот Сумароков был против подобных пьес, против создания произведений в угоду двору. Хотя частные замечания Лукина о необходимости в пьесах национального колорита и справедливы, однако идеологическая подоплека этого спора о путях развития русской драматургии очевидна: Лукин, Елагин (а за ними Екатерина II) были сторонниками развлекательных пьес, не заостренных ни социально, ни политически. Такая позиция и такая драматургия не могла удовлетворить Фонвизина, считавшего, что комедия по самой сути своей должна быть обличительной. Да и пропагандируемый елагинским кружком драматургов принцип “преложения” иностранных пьес на русскую почву не удовлетворял Дениса Ивановича. Пьеса “Корион” стоит особняком в его творчестве, вскоре он отошёл от елагинского направления. Не ужились они и по службе. Всё более и более Фонвизина не удовлетворял петербургский свет, столичное дворянство, он видел в нём множество пороков. Фонвизин смеялся, смешил других, но часто это был смех сквозь слезы. “Острые слова мои носились по Москве, – пишет в “Чистосердечном признании…” Фонвизин, – меня стали скоро бояться, потом ненавидеть”. Большим изменениям в личной и творческой жизни Фонвизин обязан своей комедии “Бригадир” (1769, опубл. в 1795). Фонвизина наперебой приглашали в светские салоны и в дома высшей знати Петербурга для чтения комедии. Читал он превосходно, артистично. Пьеса имела огромный успех. Граф Г. Орлов рассказал о “Бригадире” Екатерине II. Фонвизина