Buch lesen: «Божественное Орудие. Том 1»
Глава 1. Пробуждение
Открыв глаза после сна, Марта первым делом увидела абсолютно незнакомый, плохо различимый потолок с деревянными балками. Потяжелевшая голова гудела, словно была готова взорваться в любой момент. Марте показалось, что она не только слышит, как стучат её вены на висках, но и видит их горячую пульсацию затуманенным взглядом.
От удивления она резко села на жесткой кровати, сразу же об этом пожалев из-за ноющей боли в голове. Оглядела место, в котором находится: холодные каменные стены, небольшая тумба из состарившегося дерева перед кроватью и ряд окон с матовыми стёклами, за которыми расстилался высокий сосновый лес. Сквозь ветви с зелёными иголками и матовое стекло пробивались лучи летнего солнца, в которых летали потревоженные её пробуждением пылинки.
Увидев эту красоту, Марта, вопреки всему, не обрадовалась, а застыла в ужасе.
Когда она заснула, на улице стоял лютый мороз! Как она оказалась в лесу? Сколько проспала и кто её сюда принес? Она была в коме все это время?
Нет, что-то не сходится. Будь она в коме – лежала бы в больнице с катетерами и трубками, а не в хижине посреди леса.
Неужели её похитили?!
Эта абсурдная мысль запустила волну холодных мурашек от пяток до затылка. Марта быстро вскочила с кровати на деревянный скрипучий пол. Собственное тело ощущалось непривычно легким. Страх захватил все органы, перевернув их вверх тормашками, пока она, окаменев и размышляя что же ей делать, стояла и смотрела с выпученными глазами на открытую дверь, за которой виднелся коридор с закрытой дверью напротив.
Послышался стук в окно.
Не отдавая себе отчёта, Марта резким движением развернулась всем телом к окну и тут же, увидев свои руки, что есть мочи завопила:
– Что это? – В её ладонях оказались невероятно красивые, светлые, слегка изогнутые клинки с резными узорами на рукоятях из оленьих рогов.
От того что в её руках так внезапно оказалось оружие, страх отступил и дал место невообразимому изумлению.
Откуда появились эти клинки?
Марта перевела взгляд на окно и поняла, что испугалась обычной ветки. Она постояла несколько долгих минут, затаившись и прислушиваясь, не потревожила ли она хозяев дома своими криками, тяжело сглотнула и собралась с силами. Как ни крути – отсюда придётся выбираться. Наверное, стоит поискать телефон или другие средства связи. Нужно выбираться отсюда и как можно скорее.
Держа в руках клинки, она вышла из комнаты, и по спускавшейся вниз деревянной лестнице, догадалась, что находится на втором этаже этого странного каменного жилища. Весь дом насквозь пропах хвойными деревьями. От аромата по груди разлилось неподходящее ситуации спокойствие и неожиданное ощущение родного дома.
Впрочем, эту мысль можно было смело откинуть. Она определённо не находилась у себя дома: у неё его никогда не было. Одна съёмная квартира сменялась другой. Она не могла завести даже хомяка, и всегда мечтала о своём собственном доме или квартире, в которой она сможет обустроить все по своему желанию. Ей бы хотелось жить на природе, но пугало одиночество и отшельническая жизнь.
Этот глубокий запах леса вперемешку с другим тёплым и необъяснимым ароматом, был таким знакомым и родным, что она непроизвольно почувствовала себя очень уютно и немного расслабилась. Но лишь слегка.
Марта прошла по коридору, и осторожно ступая, не решившись издать и малейшего шороха, спустилась по деревянной лестнице.
Оказавшись внизу, она крадучись обошла большую комнату с книжными стеллажами, кожаным креслом, кушеткой, письменным столом с масляными лампами и наконец добралась до двери. Но не стала открывать – её внимание привлекли бумаги на столах. Кто знает, может она найдёт зацепки о своем местонахождении или о личности, похитившей ее. Если, конечно, ее похитили.
Беззвучно прокравшись к столу, она подняла верхний лист. Для начала – удивительной была плотная, испещрённая волокнами желтоватая бумага. Но ужасало другое. В её руках явно было письмо, написанное убористым почерком на чужом языке… который она поняла, но не стала вникать.
Марта откинула лист, будто он был горящей веткой, которую она опрометчиво достала из костра. Всё, что она успела на нем увидеть – имя в начале письма.
Её имя.
Лист плавно упал под стол, а Марта кинулась к двери как ошпаренная.
Может, просто показалось?
Открыв дверь, она увидела ещё одну комнату, которая, судя по всему, была гостиной и кухней одновременно.
В дальнем углу стояла печь, а рядом с ней вся стена была увешана сушёными травами и полками, заполненными банками. Посреди комнаты у стены с таким же матовым окном, как и на втором этаже, стоял пустой стол с двумя скамьями по бокам. Вокруг стола несколько шкафов, а в конце комнаты у стены некое подобие дивана – длинная скамья с покрывалами.
Неужели она оказалась в прошлом? Интерьер всего дома кричал о том, что она либо находится в далёкой от цивилизации деревне, либо стала путешественницей во времени. С нервным смешком, Марта сразу откинула мысль о прошлом. Нет, это не оно. Она была уверенна в этом так сильно, что сама удивилась своей уверенности. Казалось, перед ней вдруг появилась нить, шириной с волос, за которую потянуть и найдёшь ответы, но она не смогла за неё даже ухватиться. А может и не хотела, ведь имя на письме говорило больше, чем требовалось.
Кто-то ей писал. Письмо!
Марта увидела желтоватое медное зеркало и подошла к нему.
Это точно была она, а не кто-то другой: светло-зеленые, почти нефритовые глаза под тяжёлым веком, приподнятые уголки губ, аккуратный нос на беличьей мордашке под светло-русыми, отливающими на солнце золотом, волнистыми и непослушно-пушистыми длинными волосами.
Всё тело выглядело так, будто она слегка помолодела или стала здоровей. Чистая кожа, густые волосы, которые она всегда стригла под каре, отросли до ягодиц, а худощавое тело стало выглядеть более сильным.
Она была одета в легкую светлую хлопковую тунику с разрезами от бедер и большим кожаным поясом поверх, широкие коричневые штаны, перевязанные для удобства снизу шнурком. По этой странной одежде не было возможности определить хоть что-то. На ней не было бирок, а общий вид был похож скорей на косплей игрового персонажа, чем на привычную повседневную одежду.
Да сколько же времени прошло? И где она в конце концов?
Могли ли волосы отрасти до такой длины за полгода или даже год?
И почему этот дом посреди леса её совсем не пугает?
С последним вопросом, она будто уловила ту самую невесомую нить и ей пришло осознание, что это её дом. Пугающее осознание, оглушающее и погружающее в панику.
Прислушавшись к себе, Марта поняла, что ощущала комфорт и безопасность, и пусть она никогда не знала ощущения «дома», теперь она легко смогла бы его трактовать, несмотря на раскалывающуюся от боли голову. Вот только, казалось, будто в этом доме не хватает чего-то очень весомого. Словно какая-то важная вещь была потеряна или вовсе навсегда утрачена. И это чувство тянуло за собой тяжесть в сердце и горечь.
Марта попыталась откинуть это пугающее ощущение и подумала о другом. Если этот дом действительно принадлежит ей, можно сделать некие выводы, а именно: первое, что приходило на ум – она ничего не помнит.
– Прекрасно, амнезия! – ошеломлённо вскрикнула она, почувствовав себя легче от понимания, что её вовсе не похитили.
Усевшись за кухонный стол из темного дерева, она положила на него обнаженные клинки и спрятала лицо в ладошках, пытаясь вспомнить, что она делала «вчера».
«Я лежала на диване в своей съемной квартире и смотрела какой-то фильм. Уже и не помню, что это был за фильм. А потом… проснулась тут. Но разве я засыпала? Нет, что-то не так. Что-то определённо произошло».
Но что же это было? Никак не получалось поймать назойливую мысль о том, что тогда случилось. Ей привиделись лишь множество мелькающих огоньков, похожих на мушек, которые появляются перед глазами в предобморочном состоянии.
Воспоминание о том, как она просто лежала на диване и смотрела фильм, далось так тяжело, будто она пыталась вспомнить, что ела в свой третий день рождения. А «позавчера» и вовсе бесследно исчезло из памяти.
Она долго мучила свою голову в попытках вспомнить что же произошло, как вдруг остро почувствовала, что в ее личное пространство вторглись.
Марта резко подняла голову и поглядела в сторону двери. Никто не стучал, но почему-то она знала, что через несколько мгновений в дом зайдут. Она свела брови, удивляясь сама себе, и решила спокойно подождать незваного – или званого? – гостя.
Уже через минуту её ожидания оправдались, и в дверь вошел красивый кучерявый юноша, которого она, разумеется, не знала. Марта решила поменьше говорить и побольше слушать, может, удастся что-нибудь выяснить? Может, она вообще не первый раз теряет память?
– Покровительница! Приветствую Вас! – парень склонился перед ней, а когда поднял голову, на его лицо легла завораживающая своей искренностью улыбка.
– До… Доброе…
Вот чёрт, она даже не знает утро ли сейчас!
– Покровительница, – он подошел к ней почти впритык и достал из-за пазухи холщовый мешочек, – я принес травы, что вы любите. Для чего вы достали из ножен Апагаш и Монгун? – юноша наклонился, чтобы уложить мешок с травами на стол, и почти прикоснулся своей щекой к её щеке, сделав это, как будто нарочно.
Это ещё что такое? В каких они отношениях?
Она резко отодвинулась от него и окинула суровым взглядом.
– Прошу извинить меня, покровительница, я позволил себе лишнего, – в его словах была кротость, но на лице играла хитрая улыбка, от которой у Марты внутри всё скривилось. По какой-то причине его присутствие казалось ей похожим на застрявшую в горле рыбную кость. Отчаянно хотелось его прогнать, но он словно и сам понял, что не стоит занимать время «покровительницы».
Юноша пошел к двери и, не разворачиваясь, сказал мягким голосом, за которым слышалось нахальное самодовольство:
– Покровительница, прошу, явитесь сегодня к старосте деревни, ему пришло послание с просьбой о помощи.
Он вышел из дома, а она еще некоторое время растерянно смотрела на дверь. Почему он называл её «покровительница»? Где ей искать этого старосту, и какая помощь от нее требуется? Она обернулась и посмотрела на кинжалы. Значит, это Апагаш и Монгун.
Но где же их ножны, о которых упомянул этот отталкивающий парень? Кинжалы сами по себе возникли в её руках, взявшись из ниоткуда. Куда же их теперь положить? Гудящая голова разрывалась от накапливающихся вопросов, ответы на которые было неизвестно где искать.
Стоило ей только подумать о ножнах своих клинков, как те поднялись со стола, подлетели рукоятями к ее запястьям и скрылись в них.
Вот значит, где их ножны. Значит, это какое-то магическое оружие?
Да кто она, чёрт возьми, такая?
Глава 2. Тоска под сенью клена.
Родион вышел из дома покровительницы, облокотился на дверь и глубоко вздохнул. В какой-то степени ему было страшно: начавшееся тысячи лет назад, скоро должно свершиться. Он был близок к исполнению плана Прародительницы и понимал, что теперь нужно пристальнее следить за всеми, кто в нем участвует.
Резким движением поправив кучерявые волосы на голове, он обернулся. Никакие способности не нужны были для того, чтобы почувствовать на себе наглый изучающий взгляд рыжей лошади, спокойно бродившей по двору.
Родион ехидно улыбнулся кобыле, та фыркнула и отвернулась – слишком дерзка, как всегда. Ничего. С ней он разберется потом. Пока что ему приходится играть в спектакль под названием «я сын старосты деревни Куйун» и делать вид, что он не понимает кем на самом деле является лошадь.
Он отпрянул от двери и направился на выход с территории «покровительницы». Если оставаться здесь, у неё могут возникнуть вопросы. Хоть она и лишена памяти, кто знает, какие именно инстинкты остались? Пока что он не намеревался играть с огнем.
Вчера он даже слегка струсил перед тем, как лишить её памяти. Последние тридцать лет она была так слаба… А вчера и вовсе упала на самое дно. Она сходила с ума, как и все, так или иначе причастные к плану. Ему приходилось изводить других, и когда-то давно он бы ненавидел себя за это, но не сейчас, когда цель была так близка.
Всё должно идти своим чередом, а ненужные эмоции у него получится откинуть. Он обязательно справится с ними, и одержит победу.
Осталось три жертвы, и к одной из них Марта должна привести. К тому же «Родион» рядом с ней испытывал странные чувства, которые для такого существа как он были ненормальны.
Не глупая любовь или привязанность, которые мешали всем людям, коих он на своем веку повидал не мало. Ему было страшно.
Странное предчувствие охватывало его рядом с ней. Не хотелось, чтобы Марта знала, кто он такой на самом деле. А с другой стороны… очень хотелось, чтобы именно она знала всё о нем и о мире, в котором живёт.
Тогда она сломается ещё больше. Это её уничтожит.
Представление того, что она испытает при этом и как отреагирует, будоражило кровь. Он ещё не знал, как ему поступить. Пусть все зависит от неё, от того в чью ловушку она направляется и от жертвы, которую она способна принести. Она была одной из двух важных фигур в плане Прародительницы, и поэтому ему нельзя было надеяться на случай, но странный азарт разливался по крови вместе с прекрасным и ужасным ощущением хождения по лезвию ножа.
Может, если у Лина все пойдет наперекосяк, будет даже интереснее? Что тогда он будет делать? Какие эмоции испытает?
Было бы приятно поиграть с ней подольше. Сломить её душу. Уничтожить все, что ей дорого. Вот только время поджимало. Жаль, она не смогла исполнить своё предназначение тридцать лет назад. Что бы она тогда сделала? Возможно, упала бы ещё ниже.
Он одёрнул себя и ужаснулся. Такие мысли были не в его духе, но из-за постоянной боли, из-за новых и таких раздражающих эмоций, он менялся. Это происходило медленно и по нарастающей, но с каждым разом безумие и злость накатывали всё сильней, превращая в того, кем он когда-то боялся быть.
Теперь ему оставалось выбирать между липким страхом и мерзкой озлобленностью на весь мир, но это хотя бы удерживало наплаву. Не позволяло потерять контроль над увеченным телом, сдерживало тяжелую сущность, живущую внутри него.
Тихий, нагнетающий страх сидел глубоко в голове и тонким голоском нашёптывал, как Марта бессильна. Пожирающее чувство неизвестности сковало на долгое время, не позволяя пошевелить даже пальцем ноги. Ни одной полностью сформировавшейся мысли не посетило Марту за время бессмысленного сидения за деревянным столом в своих собственных утешающих объятиях.
Сквозь затуманенные волнениями раздумья прорвалось лишь одно отчётливое решение – пойти к старосте, куда её направили. Что ещё остаётся делать? Не запираться же в этом доме и сидеть в нем до старости? Может, получится взять у старосты телефон и позвонить домой…
Марта сама себя приободрила и загнав поглубже тяготящее чувство безысходности, вышла из дома.
За дверью стоял солнечный день, ветер гладил верхушки деревьев и приносил аромат луговых трав. Марта увидела большой двор с беседкой, каменным костровищем и строением неподалеку. Во дворе раскинулся сад разнообразных деревьев: здесь были высокие сосны, березы, яблони с маленькими созревшими ранетками и черёмуха с чёрными ягодками, посмотрев на которые, Марта прикинула, что сейчас август-сентябрь.
Должно быть по весне, когда все эти деревья цветут, стоит незабываемый аромат, а трава под ними покрывается белым хрупким ковром из белых лепестков. Такие пейзажи всегда умиротворяли Марту и давали ей ощущение спокойствия. Так что, ничего удивительного в выборе деревьев она не увидела. Вот только напоминания о том, что этот дом принадлежит ей, продолжали пугать и ставили под вопрос реальность происходящего и сохранность её рассудка.
Вокруг беседки, поедая траву, крутилась рыжая лошадь с огромным чёрным пятном на боку. Марта направилась в её сторону.
– Привет! Неужели ты моя? – Марта подняла руку и кобыла, фыркнув, толкнулась в неё. Ей показалось, что лошадь закатила глаза. – Наверное и правда моя.
Она всегда мечтала о собственной лошади, и её друзья, зная, что она этого хотела, однажды подарили ей абонемент на обучение верховой езде. Она даже ездила несколько раз в походы на лошадях. Поэтому и не удивлялась, что у её версии из будущего по двору спокойно разгуливает кобыла.
– Получается та постройка –твой дом? Но где же твоя экипировка? Не думаю, что я езжу на тебе без всего. – Поглаживая лошадь, Марта продолжила устраивать ей допрос, за неимением другого собеседника. Говорить с непонимающим твои слова животным оказалось приятно, и на душе становилось немного полегче. – Ты случайно не знаешь путь до деревни? Давай я найду седло, а ты отвезёшь меня к старосте?
Лошадь, будто бы поняв монолог своей странной хозяйки, лениво, хватая ртом по дороге длинные травинки, направилась в сторону постройки, которая при близком рассмотрении оказалась небольшой одноместной конюшней.
– Честно тебе сказать, я не помню, как тебя зовут. Давай, я буду называть тебя Пятнышко, пока не вспомню?
Лошадь громко фыркнула и пошла быстрее.
– Ну извини, я не очень-то умею выдумывать имена. Зато запоминается. Пятно у тебя как раз очень заметное…
За пределами её дворика находился тот самый сосновый лес, прореженный берёзами, который она видела из окон спальни. Марта взглянула ввысь и увидела, как над верхушками сосен пролетел большой сокол с серыми крыльями. По какой-то причине её дыхание на миг сбилось от вида быстро исчезнувшей с поля зрения птицы, но она сразу же выкинула это из головы.
Прямо у входа в конюшню на балке под тентом висело кожаное седло со стременами. Марта накинула их на лошадь, которой, казалось, до этого не было никакого дела и, поставив ногу на стремена, с лёгкостью на неё запрыгнула.
Она схватилась за поводья и направила лошадь по тропинке. На выходе со двора тропинка разделилась ещё на две. В ступоре, Марта остановила лошадь и, наклонившись, спросила у неё:
– И куда нам теперь, ты знаешь, Пятнышко? – она помолчала некоторое время, будто ожидая ответа и цокнув, недовольно покрутила головой: – ну естественно ты мне не скажешь, да?
Марта тяжело вздохнула и решила пойти по правой тропинке. Через некоторое время она поняла, что они поднимаются, а потом и вовсе увидела, что дом её находится в ущелье высоких, покрытых разнотравьем гор. Тропинка вела по серпантину вдоль одной горы ввысь. И хоть Марта начала осознавать, что деревня вряд ли находится на вершине горы, она не смогла совладать с желанием забраться на нее и осмотреть местность.
Медленно перебирая длинными ногами, лошадь поднималась по серпантину, запинаясь о катящиеся камушки, перешагивая большие корни деревьев и обходя крупные папоротники. Наконец, они забрались на вершину, и душа Марты ушла в пятки.
Она знала это место.
Перед её взором открылся невообразимой красоты пейзаж: темно-зеленые, словно мхом, покрытые деревьями горы, заслоняя друг друга теснились к широкой, бирюзового цвета, горной реке.
Однажды увидев, эту реку никогда не спутаешь с другой. Река, что необузданным и яростным порывом бурлила по весне, река, что спокойной гладью усиливала цвет небосвода к осени. Однотонная, бирюзовая, захватывающая дух всем своим видом.
Катунь.
Марта поражённо вглядывалась в когда-то самое любимое место на всей планете. Ей казалось, что все звуки окружающего мира померкли, и слышно было только пульсацию бешено бьющегося сердца.
Она уже хотела задаться вопросом, как же такое могло случиться, но вовремя осознала, что Алтай всегда был единственным местом, в которое ей хотелось возвращаться. Хоть она и не родилась в нем, именно здесь она чувствовала себя как дома.
Понимание это пришло вместе с тянущей, необъяснимой тоской.
Отделавшись от первоначального удивления, Марта спустилась с лошади, села в траву и оперлась на растущее у обрыва широкое дерево, под которым в высокой траве лежали кедровые шишки.
Так захотелось курить. Казалось, сигарета сейчас будет тем единственным, что способно угомонить льющееся по телу безумие от происходящего. Но где же в этой глуши ее достать?
Внезапно, после этой мысли, в ее правой ладони возникла самокрутка.
«О, значит, так это работает? Нужно придумать, что бы ещё такого попросить…»
Если есть сигареты, значит где-то должна быть и зажигалка, правильно? Она зажмурилась и попыталась мысленно представить, что в её руке возникает зажигалка, ну или спички на худой конец. Разумеется, когда она открыла глаза, в руке ничего нового не появилось.
– И что теперь делать? Курить-то хочется.
Лошадь, словно поняв услышанное, подошла к дереву, у которого сидела Марта и начала раздвигать головой высокую траву. Марта посмотрела и увидела, что там лежит странный холщовый мешочек. Удивиться пониманию речи со стороны животного она не успела, поскольку все её мысли занял мешок. Она взяла его и, развязав шнурок, осмотрела содержимое.
В нем лежал плоский квадрат из белого металла, идеально помещающийся в ладонь. Она осмотрела его со всех сторон, но ничего не случилось. В нем не было ни отверстий, ни пазов. Что это такое и как им пользоваться – определить с ходу не получалось.
Терпение начинало подходить к концу. От желания курить, когда манящая сигарета уже лежит в руке, нервы, и так израненные происходящим, натянулись до предела.
Она тихо прорычала от охватившей её обиды, и в этот же момент из маленького квадратика появилась искра, вслед за которой последовал крохотный огонёк.
Марта поднесла его к самокрутке во рту и затянулась. Удивляться происходящему ей было некогда: пусть напряжение испарилось вместе с первой затяжкой, на смену ему пришла всепоглощающая тоска, которую она отталкивала глубоко подальше в своем сознании с момента пробуждения.
На вершине горы она позволила себе остро ощутить бесконечное одиночество.
Ищет ли её кто-то?
Вряд ли её вообще потеряли. С родным братом она давно не общается, а отца не желает знать. В этом мире она одна и никому не нужна. Среди калейдоскопа сменяющихся один за другим людей в её жизни, подруг и парней, у неё был всего один постоянный человек – друг детства.
Но и их общение нельзя было назвать близким: они обсуждали всё, что происходило в их жизнях, очень много смеялись и шутили, но она никогда не могла рассказать ему, что у неё творится на сердце. Не потому, что ей не хотелось, а потому что она не желала вешать на него свои проблемы, в которых он обязательно начал бы ей помогать, пропуская важные события своей жизни.
Под напускной маской веселья в Марте всегда таился целый ворох внутренних бесов и беспокойств, о которых она не делилась ни с кем, даже с самым близким другом. Пусть он знал её самую сокровенную тайну, он не знал, какая она бывает в одиночестве. Не знал он и то, как на самом деле ей дорог.
Будет ли он её искать?
Наверняка нет. Как бы ей не хотелось, чтобы он за неё волновался, это было невозможно. Она в очередной раз пропала куда-то из его жизни, ничего нового. Тем более, у него появилась своя семья, и их дружба естественным образом пошла на убыль.
Марта затянулась, и с сигаретным дымом в ее легкие проникли острые иголки тревоги и боли. Её сковал невероятной силы страх, она начала задыхаться от осознания, что осталась совершенно одна, далеко от дома и знакомых людей.
У неё никого нет.
Нет даже памяти.
И почему так больно в груди?
Ощущение, будто все выскальзывает из рук, невозможность контроля ситуации, беспокойство за свою жизнь, вылившееся через край, ужас, захватывающий легкие так, что невозможно вздохнуть – всё смешалось в слезах, беззвучно капающих с подбородка. Сердце оплакивало потери, о которых не было известно рассудку.
Её лицо исказилось от сдерживаемого плача, а руки тряслись.
Очнувшись через некоторое время от рыданий, Марта увидела справа от себя маленькие белые цветы и протянула к ним руку. Пригладив их тоненькие лепестки, она начала глубоко дышать и приходить в себя, вспоминая о том, что у неё есть маленькая цель – добраться до старосты деревни.
По крайней мере, кто-то ждёт её помощи, а это значит, что сейчас не время унывать.
Марта тыльной стороной ладони растерла слезы по лицу, поднялась с земли, и, оттряхнув себя от прилипшей травы, ловким движением запрыгнула на лошадь.
– Пойдем в деревню искать старосту.
В ее сердце продолжал играть холодный огонек одиночества, но она решила не обращать на него внимания, и двинулась в путь.
