Buch lesen: «Когда ты вернешься. Книга 1»

«Каждый день я просыпаюсь и первое, что я чувствую – это боль в груди. А иногда я просто не сплю, потому что знаю, что, когда проснусь, тебя не будет рядом со мной».

Навсегда-навсегда

– Чарли! Эй, Чарли!

Светловолосая голова Оливера Скотта высунулась из-за стеллажа с изолентой, верёвками и прочей хозяйственной мелочью. Чарли обернулась, поправила очки на переносице и, увидев, как Олли машет ей с «жутко таинственным» видом, вприпрыжку помчалась к нему. Только скрип её кед о линолеум да жужжание осветительных приборов нарушали тишину торгового зала.

– Вот ты где, Оливер Мэйсон Скотт! – подражая тону мисс Линнет, их учительнице, изрекла Чарли. Сделала она это громче, чем следовало, потому что Олли тут же зашипел на неё и глянул с укором.

– Тише, Чарли! Иначе всё испортишь! – опасливо оглядевшись по сторонам, прошептал Оливер, а Чарли оживилась в предвкушении новой проделки.

Детям приходилось как-то выкручиваться, чтобы летние каникулы проходили с толком и весело. Обычно Чарли с Олли приходили в магазин стройматериалов, принадлежащий семье Скоттов, и играли, бегая по торговым залам и складам, пока терпение мистера Скотта не иссякало, и детей не прогоняли за очередную проказу. Тогда Олли и Чарли подавались на заправку, где миссис Тимонс продавала самый вкусный и холодный лимонад, становившийся спасением в летнюю жару.

– Пойдём за мной, только тихо! – скомандовал Оливер и, пригнувшись, как в каком-нибудь фильме о шпионах, стал пробираться в сторону склада. Решив проявить почтение, Чарли так же пригнулась, семеня за другом. Её сердце стучало всё быстрей и быстрей, и радость от грядущего приключения наполняла грудь вместе с воздухом.

Чарли всегда было весело с Олли. Он был её лучшим другом с тех пор, как они встретились в начальной школе. Чарли с родителями и двумя сёстрами тогда только переехала в Гери и никого тут не знала. Когда Чарли пришла в школу, оказалось, что только она одна из девочек носит мальчишескую одежду и вместо забав со скакалками предпочитает игры с мячом. В итоге девочки не захотели дружить с новенькой, а вот мальчишки с радостью приняли в свой круг, не став воротить носы. Особенно Чарли сдружилась с Оливером Скоттом, и теперь ей казалось, что они знали друг друга целую вечность. Это было три года назад – почти что самая настоящая вечность, когда тебе девять.

Дети пробрались на крышу трёхэтажного магазина – третий этаж служил офисом для мистера Скотта; была там и небольшая квартирка, в которой, впрочем, никто не жил.

– Гляди, Чарли!

И Олли с гордостью показал Чарли с десяток наполненных водой воздушных шариков, рядочком уложенных у парапета.

– Что это ты удумал, Оливер Скотт? – Карие глаза Чарли сверкнули лукавством за стёклами очков. С тех пор как Чарли потеряла третью пару контактных линз, ей приходилось носить на лице уродские очки в чёрной оправе.

Плохое зрение досталось Чарли от отца, а у того в семье почти все были слепы как кроты. Не совсем так, конечно, хотя дядя Ховард и тётя Луиза, надо признать, имели схожие черты с этими подземными зверками.

Олли широко ухмыльнулся, кивнув Чарли. Конечно же, она поняла его замысел, и он не только не возмутил девочку, но и вызвал трепет от нетерпения приступить.

И они приступили.

Надёжно спрятавшись за парапетом, послали первый заряд в мистера Фергюсона, старого брюзгу, который как раз вышел из магазина, куда приходил за садовыми перчатками. Шарик с громким шлепком приземлился у ног мужчины, обдав того крупными брызгами. Мистер Фергюсон стал озираться вокруг себя и сыпать проклятьями, а Чарли и Олли, зажимая рты от смеха, юркнули в своё укрытие.

Следующей целью их обстрела стала миссис Муди, которая всюду таскала с собой свою противную болонку Тинкербел. Вот и на сей раз визгливое животное сидело на руках хозяйки, получив свою порцию брызг.

Обстреляв ещё нескольких прохожих, дети катались по раскалённой на солнце крыше, держась за животы от хохота.

– А здорово ты придумал, – оценила Чарли, когда, успокоившись, они лежали на спине и, прищурившись, разглядывали безоблачное небо.

– Я же говорил тебе, Чарли – держись меня и не пропадёшь!

Легонько стукнув Олли в плечо, Чарли показала ему язык.

– Воображала ты, Оливер Скотт.

Замолчав на некоторое время – после хорошей шалости всегда наступал такой момент спокойствия, когда хотелось отдохнуть, а заодно поразмыслить над следующим приключением, – Чарли и Олли дышали июльским зноем, слушая звуки их сонного маленького городка. И в этой уютной тишине их мизинцы сплелись, выражая тем самым, что не было дружбы крепче на всём белом свете.

Во всяком случае, в штате Индиана точно не было.

– Олли, – позвала Чарли шёпотом, как будто боялась спугнуть бабочку – взмахнёт крылышками и упорхнет.

– Что, Чарли? – Олли повернул голову – их лица были так близко, что даже со своим не очень хорошим зрением Чарли видела все веснушки на его носу.

– Пообещай мне, что мы навсегда будем друзьями и никогда-никогда не расстанемся, – ещё тише, на выдохе, сказала Чарли.

– Мы навсегда-навсегда будем друзьями, Чарли, – со всей серьёзностью заверил Олли, крепко сжав её мизинец своим.

– Оливер Скотт и Шарлотта Пирс! – послышался совсем близко рассерженный окрик мистера Скотта. – Что это вы тут устроили?!

Шустро подскочив, дети обернулись к лестнице, на верхушке которой как раз показался хмурый мистер Скотт.

Олли взглянул на Чарли и вдруг весело подмигнул ей. Они были готовы понести наказание за проделки. Им было не привыкать.

Чарли

«– Чарли, это Лиз. Папа… – быстрый, судорожный вздох моей сестры. – У него был удар. Он умер, Чарли».

Я не помню, сколько раз прослушала это сообщение. Я всё слушала и слушала, но от этого смысл не становился яснее. Слова не желали аккуратно уложиться в моей голове, смешиваясь в беспорядок, образуя хаос. Выходила какая-то ерунда, потому что мой отец не мог быть мёртв. Я говорила с ним недавно, и он был полностью здоров, его голос звучал бодро, как и всегда. Как и положено папе.

«Всё работаешь, Чарли. Нехорошо. Приезжай домой, дочка, отдохнёшь».

«Обязательно, пап, но не сейчас. Сейчас не могу. В следующем месяце постараюсь, а если не выйдет, обещаю, что приеду на твой день рождения».

«Ах, Чарли…»

Я никогда больше не услышу папино: «Ах, Чарли», как и «Чарли гоняет в мяч почище любого мальчишки».

Вернувшись в родительский дом, я не застану там папу – лишь комнаты, вещи и предметы, сохранившие память о нём.

Я постаралась вспомнить день нашего последнего разговора. Это было на прошлой неделе, или в прошлом месяце? Одно я знаю точно: Митчелл Пирс был лучшим отцом, который только мог быть. Я же оказалась недостаточно хорошей дочерью.

– Мисс Пирс, такси уже ожидает вас.

Мягкий голос Эвелин заставил вынырнуть меня на поверхность сознания, в реальность марта 2015 года. Солнце за окнами моей квартиры лгало – день вовсе не был таким хорошим, как могло показаться.

– Спасибо, Эвелин.

Я подхватила ручку чемодана, отказавшись от помощи домработницы, и двинулась к двери, надеясь, что у меня получится продержаться весь путь. Захлебнуться в слезах во время перелета Лос-Анджелес – Индианаполис не лучшая идея.

– Когда вас ждать обратно, мисс? – осторожно спросила Эвелин.

Я обернулась, оглядев небольшой холл своей квартиры. Всё здесь было декорировано по моему вкусу, но внезапно то, что я видела, показалось мне чужим. Возникло странное чувство, что мне больше не придётся вернуться в это место.

Абсурдные мысли.

– Ещё точно не знаю, Эвелин. Я позвоню.

– Удачи, мисс Пирс.

Я кивнула со слабой улыбкой и вышла за дверь.

***

Меня зовут Шарлотта Пирс. Если вы смотрите телевизор или ходите в кинотеатр, возможно, вы меня видели. Я из тех везунчиков, которые, попав в Лос-Анджелес, быстро находят путь к успеху. Я никогда не грезила Голливудом и славой и, оказавшись в Лос-Анджелесе семь лет назад, не ставила себе цели непременно попасть на голубые экраны.

Отдельные случаи часто играют знаковые роли в человеческой жизни, так случилось и со мной. Многим удобна мысль, что мои достижения – исключительная заслуга протекции мужчин с набитыми кошельками, чью постель я согреваю. Я никогда не пыталась доказать обратное, это как война с ветряными мельницами. В шоу-бизнесе сплетни и слухи занимают своё нерушимое место.

Кто я такая, чтобы ломать систему?

Правда куда менее захватывающая. Я родилась в Гери – это небольшой городок в центре Индианы. И где бы я ни находилась сейчас, я навсегда останусь девчонкой из «штата верзил».

Часы полёта сливаются в какую-то вереницу обрывочных воспоминаний из детства. Мои глаза прикрыты, и я слышу голос отца, летящий из глубины памяти. Этот голос я узнала бы из миллионов других голосов, а теперь я боялась, что однажды могу забыть его.

Что, если однажды я и правда не смогу вспомнить?

От Индианаполиса до Гери около двух часов езды. В аэропорту я беру машину напрокат, и с каждой покрытой милей во мне растёт паника. Я боюсь того, что увижу дома. Больше всего меня пугает встреча с мамой. Наши отношения никогда не были простыми, особенно в последние годы, но они с папой всегда так сильно любили друг друга. И теперь, когда его не стало, я не знаю, как она переживёт это.

Уже почти вечер, когда я въезжаю в город. Вывеска на въезде гласит, что население Гери 7842 человека. Думаю, погрешность на сегодняшний день довольно большая, потому что эта цифра там с тех пор, как мне исполнилось тринадцать. Всякий раз как мы с Олли смотрели на неё, он говорил, что эта последняя двойка – это мы с ним. Всегда только вместе.

«– Знаешь Чарли, если ты когда-нибудь исчезнешь, я тоже перестану быть».

Я смотрела на него и смеялась, но в такие моменты не было девушки счастливей меня на всей планете.

«– Все ты врёшь, Олли. Скорее всего, сразу побежишь к Келли Портер!» – подначивала я, но Олли было не смутить.

«– Не побегу».

«—И откуда мне знать, что это правда?»

«– Я не смогу побежать, Чарли».

«– Это почему ещё?»

«– Потому что меня больше не будет», – совершенно серьёзно отвечал он.

«– Глупый Олли!» – ворчала я, толкая его в бок, а после непременно набрасывалась с поцелуями.

Интересно, увижу ли я Олли? Наверное, если он всё ещё в Гери.

Видите ли, я исчезла, но Олли, конечно же, нет.

Наше «навсегда-навсегда» однажды закончилось.

«Сам дурак, сама дура»

2001

– Чарли!

– Господи, Лиз! Ну и напугала же ты меня!

Чарли прижала руку к груди, в которой, как оголтелое, билось сердце. Ох уж эта Лиз с её привычкой бесшумно подкрадываться!

– Что ты там прячешь? – Лиз вытянула шею, пытаясь рассмотреть внутренность шкафа за спиной сестры.

– Ничего я не прячу! Прекратишь ты тут вынюхивать? – рассердилась Чарли.

– Прячешь. – Лиз прищурилась. – Или покажи, или маме расскажу!

– Какая же ты ябеда! – топнула ногой Чарли, но от шкафа всё же отступила.

– Ого! Какое красивое, Чарли!

Лиз восхищённо смотрела на нежно-персиковое платье из шёлка и кружева. Чарли не боялась, что мама увидит платье – наоборот, она была бы только счастлива увидеть дочь в чём-то, помимо штанов и шорт. Чарли не хотелось излишнего внимания, потому что домашние непременно сделают из этого большое событие.

– Для чего оно тебе?

Лиз подозрительно уставилась на покрасневшую Чарли.

– Лиз, не приставай!

– Это случайно не связано с балом в эту субботу и одним лохматым парнем? – догадалась Лиз, заулыбавшись.

– Не твоё дело, – пряча платье обратно в шкаф, проворчала Чарли.

Вот прилипчивая!

– Хм. Только странно получается.

– Что?

Лиз слегка нахмурила тоненькие брови.

– Мелисса Метьюз сказала, что её младшая сестра уже согласилась пойти на бал с Оливером Скоттом.

– Олли? – Глаза Чарли полезли на лоб. – Моим Олли?

Лиз дёрнула плечами.

– Может, не таким и твоим.

Чарли одарила сестру гневным взглядом и пулей выскочила из комнаты. Она должна была выяснить немедленно, о чём это болтает Лиз.

Олли пригласил какую-то девицу на школьный бал? Это что ещё за новости?! Да, они не договаривались, что пойдут вместе, но Чарли и не думала, что это требуется.

Девочка выкатила велосипед из гаража и покрутила педали к дому Олли, что находился на соседней улице.

Комната Олли была на втором этаже, но Чарли не составило труда взобраться по дереву, ветки которого достигали крыши, на одну из них она и перебралась, а оттуда оставалось юркнуть через окно. Оказавшись в комнате, Чарли увидела, что та пустая.

Уперев руки в боки, Чарли вышагивала по ковру, недовольно сопя. Ну, вот где его носило? По расписанию его тренировка по лакроссу должна была закончиться полчаса назад. Было бы проще, будь у них с Олли сотовые – в школе многие ребята имели их – но что её родители, что родители Олли считали это излишеством.

Чарли нарезала уже пятнадцатый круг, когда дверь отворилась и Олли с бутсами через плечо вошёл в комнату.

– Чёрт возьми, Чарли! – вздрогнул парень, не ожидая увидеть кого-нибудь.

– Оливер Скотт, ты что, позвал кого-то на бал? – не тратя время на приветствия – виделись сегодня уже – набросилась на него Чарли.

– Эм… Да. – Оливер замялся, чувствуя прилив крови к щекам. Только после того как он пригласил Холли Метьюз, подумал, что с Чарли могут возникнуть проблемы.

– Ты в неё влюбился? – угрюмо спросила девочка, сначала растерявшись, а потом разозлившись. Она как идиотка перемерила гору платьев, пока нашла то, которое, как она думала, ему понравится.

– Чарли, не говори глупостей! – Олли открыл дверцы стенного шкафа, зашвырнув бутсы в его глубину. – Слушай, это только лишь бал. Ты сама говорила, что подобные сборища – отстой.

Чарли закатила глаза: гадёныш использует её слова против неё же!

– Да, отстой, но я думала, что мы пойдём туда вместе, чтобы посмеяться над дурачками, для которых это важно, – не запнувшись, солгала Чарли.

– Так и будет, только я приду с Холли. Это же не проблема?

Олли уставился на неё в ожидании ответа. Чарли хотела показать ему язык, но потом вспомнила, что им уже по четырнадцать. Нельзя все проявления чувств выражать через высунутый язык.

Но какой же Олли болван!

Как он только может подумать, что она готова мириться со всякими там Холли, которые – конечно же – находят его привлекательными. Не то чтобы сама Чарли считала его таким уж красавчиком, хотя за прошлое лето Олли так вытянулся, и его плечи стали шире благодаря игре в лакросс. А ещё ему шла длинная чёлка, хотя она и дразнила Олли пуделем.

– Как знаешь. Хочешь идти с Холли – иди.

Слова и вид Чарли не сходились между собой. Она не знала, что сказать такого, чтобы отбить у него охоту идти с другой девочкой, и её это особенно раздражало.

– Так и планирую, – оборонительно произнёс Олли, неприветливо глядя на Чарли. Это был их первый конфликт за долгое время. И дело даже не в том, что Олли так уж хотелось пойти на бал с Холли Метьюз, но ему надоели подколки парней из команды насчёт его и Чарли.

– Поздравляю! Теперь я тоже могу пойти с кем-нибудь, – не успев как следует подумать, выпалила Чарли. – Раньше я думала, что ты будешь один, а теперь, если ты с Холли…

– С кем это? – перебил её Оливер. Ему вдруг не понравилась мысль, что Чарли может пойти на бал с каким-нибудь мальчиком из их школы.

– Неважно. – Чарли выпятила подбородок. – Увидишь в субботу.

И так же, как и вошла, Чарли покинула комнату Оливера Скотта, гадая, как теперь выйти из ситуации.

***

– Эй, Алекс!

Алекс Вильямс затормозил и обернулся, удивлённо выгнув брови, увидев затаившуюся за шкафчиком Чарли Пирс. Вообще-то её звали Шарлотта, но все, включая учителей, называли девчонку Чарли.

– Иди сюда!

Чарли поманила Алекса, и тот, пребывая в растерянности, подошёл поближе.

Чарли знала, что Алекс играет с Олли в команде по лакроссу, хотя друзьями они не являлись. Это была основная причина, по которой она решилась пригласить Алекса на бал. Девочка очень нервничала и надеялась, что Алекс не откажется.

Олли должен пожалеть, что позвал с собой Холли, когда увидит её с Алексом Вильямсом.

– Что такое, Пирс?

Алекс был заинтригован, да и Чарли девчонка симпатичная, хотя одевается и ведёт себя как типичная пацанка. Но она была неразлучна с Оливером Скоттом, это все знали.

– У тебя пара на бал есть? – на одном дыхании выпалила Чарли.

Мальчик озадаченно покачал головой.

– Не-а.

– А со мной пойдёшь?

– Ты разве не со Скоттом? – подозрительно протянул он.

Чарли стиснула челюсти.

– Пойдёшь или нет?

Недолго думая, Алекс согласился, и они с Чарли условились на грядущую субботу.

«Ну, держись, Олли».

***

Чарли казалась надутой всю неделю и избегала Оливера, а он и не навязывался, считая, что подруга ведёт себя по-детски. Если ей угодно не разговаривать с ним – пожалуйста.

Порой Олли забывал о напряжённости между ними и набирал её номер, но потом спохватывался и клал трубку.

Не хотелось признавать, но Олли очень не хватало долгих разговоров с Чарли. Большую часть их жизней Олли и Чарли общались практически каждый день, только если кто-то не уезжал с визитом к родне или в летний лагерь.

Поэтому к субботе, когда пришло время собираться на бал, Олли совсем затосковал. Сдалась ему эта Холли Метьюз, когда всё, о чём он думает, это Чарли!

Ещё Олли изводило то, что она пойдёт на бал с Алексом Вильямсом. Не то чтобы Оливеру не нравился Алекс, но любой парень, который так или иначе имеет отношение к Чарли, вызывал неприязнь у него.

Уже в первые минуты вечера Олли понял, что совершил ошибку, пригласив Холли. Его спутница болтала без умолку о каких-то глупостях, чем наводила на него скуку. Только хорошее воспитание, полученное от матери, удержало Олли от того, чтобы попросить Холли заткнуться. Но где-то спустя полчаса после начала случилось событие, которое сделало трескотню Холли недоступной для ушей Оливера. Этим событием стало появление Чарли.

Чарли и Алекс вошли в спортзал, украшенный по случаю танцев.

Чарли была в платье – красивом бледно-персиковом платье. Её волосы были собраны на макушке и мягкими локонами спадали на неприкрытые хрупкие плечи. До сегодняшнего дня Олли ни разу не видел, чтобы Чарли – его Чарли – была одета в платье. И с ним случилось что-то странное: искренне восхитившись, Олли так же испытал злость, потому что это платье делало Чарли кем-то чужим.

Олли весь вечер не мог отвести глаз от подруги, даже когда танцевал с занудой Холли. А Чарли всячески делала вид, что не замечает его. Олли очень надеялся, что это всего лишь её уловка, ведь не могла же Чарли забыть про него.

Улучив момент, когда прилипала Вильямс куда-то отошёл и Чарли осталась одна, Олли решился и подошёл к ней.

– Чего это ты так смешно вырядилась, Чарли? – со злой издёвкой спросил Олли. – Для Вильямса старалась?

Девочка метнула в него сердитый взгляд, но при этом её нижняя губа дрогнула. Она-то хотела быть красивой и в первую очередь для него, а он посчитал её глупой и смешной!

Чарли хотелось разреветься.

– Дурак ты, Оливер!

– Сама дура, Пирс! – ещё больше озлобился Олли.

Чарли толкнула его в грудь и ушла, а он понуро побрёл назад к Холли Метьюз.

Тем вечером Оливер Мэйсон Скотт впервые поцеловал девочку, пока в тот же самый момент Шарлота Пирс рыдала в кабинке туалета из-за своего лучшего друга.

Чарли

До сегодняшнего вечера я не знала, что выбор гроба может быть таким огромным.

«Какое дерево вы предпочитаете?..»

«Обивка из атласа или шёлка?»

«Вот этот немного дороже, но его размер больше».

Я едва сдержалась от неуместного вопроса: «Думаете, там ему будет тесно?»

Мама не плачет, на её лице вообще ни одной эмоции. Я думала, что, когда вернусь, застану свою всегда сильную маму развалиной в слезах, но прогадала. Меня это пугает. Думаю, я бы хотела, чтобы она плакала. Может, тогда мне было бы легче осознать весь масштаб трагедии, что пришла в нашу семью.

Я что, правда хочу, чтобы моя мама плакала?

Это должно быть делает меня паршивым человеком.

Через час пребывания в похоронном бюро я чувствую, что готова сорваться. Я не хочу выбирать гроб для отца. Мне плевать, из какого он будет дерева и какая обивка будет внутри. Я хочу, чтобы мой папа был жив и иметь возможность сказать ему, как сильно я его люблю.

Я хочу позвонить Олли и рассказать ему, как мне больно из-за того, что никогда не увижу отца и не смогу извиниться перед ним. А ещё мне больно потому, что я не могу просто так взять и позвонить Олли.

Я вышла на воздух и, схватившись за поручень, до боли в пальцах сжала его. И вот тогда я разрыдалась.

Ещё одно событие в моей жизни, которое я не смогу исправить.

Когда-то Оливер Мэйсон Скотт назвал меня испорченной. Он тогда шутил, и мы оба смеялись. Но Олли был прав – я испорченная.

***

Вечером, когда мы вернулись домой, я сказала маме, что хочу полностью оплатить похороны отца.

– Бога ради, Шарлотта, я сама могу заплатить за похороны своего мужа!

Мамин голос прозвучал с лёгким раздражением, а потом она поднялась к себе. С самого приезда домой я чувствовала в ней скрытое недовольство.

Наши отношения с мамой не были плохими, но они усложнились несколько лет назад, и, хотя мы никогда не говорили о том, что случилось, я чувствовала, что мамино отношение ко мне изменилось навсегда.

– Мама злится на меня, – поделилась я с Лиз, когда мы разбирались с едой, которую принесли друзья и соседи.

Сестра взглянула на меня, ставя очередную запеканку в холодильник.

– Ты знаешь из-за чего.

На мгновение я напряглась, испугавшись, что Лиз могла всё узнать, но нет – если бы она знала, то немедленно позвонила мне в тот же момент и потребовала объяснений. Никто, кроме мамы, не знает.

– Ты должна была чаще наведывать их, Чарли, – с укором сказала Лиз. – Папа столько раз просил тебя приехать.

Лиз права, её слова справедливы, но мне всё равно хочется защититься.

– Ты же знаешь, что не могла. Он здесь, и я… не могу, – пробормотала я, покачав головой.

– Господи, Чарли, да всем начхать! – не сдержалась Лиз, а я вздрогнула как от пощёчины. – Даже самому Оливеру. Он живёт своей жизнью, как и ты, между прочим! Это ребячество с твоей стороны. Ты не должна была отказывать папе из-за ваших старых проблем с Оливером!

– Думаешь, я не знаю этого? – Я тоже повысила голос, и на глазах выступили слёзы раскаянья. – Думаешь, не корю себя за это? Это всегда будет преследовать меня, Лиз!

На её лице мелькнуло виноватое выражение.

– Чарли, прости. Я не должна была так говорить.

– Эй, что у вас тут происходит?

Эмили вошла в кухню, удивлённо глядя на нас. Её глаза были красными и опухшими, потому что Эмили почти всё время плакала. Она самая младшая и ещё учится в университете.

В какой-то мере Эмили сложнее остальных.

– Немного поспорили. – Я попыталась улыбнуться. – Ничего серьёзного.

Я протянула руки к младшей сестре, и она с готовностью приняла мои объятья. Наш отец умер, но наша семья всё ещё жила, и это помогало держаться.

***

Когда все уснули, я тихо вышла из дома и ноги сами понесли меня на соседнюю улицу, к дому Оливера. Я не знала наверняка, но, скорее всего, он давно не живёт там. С тех пор как мать бросила их и уехала, в доме Скоттов словно навечно поселилась бледная тень скорби. Цветы увяли, ставни часто подолгу стояли, нуждаясь в покраске, и, казалось, даже свет в окнах потускнел.

Олли признавался мне, что мечтает убраться из родительского дома, как только сможет, и испытывал вину перед отцом за это.

В первое время после ухода миссис Скотт мы с Олли часто говорили о том, почему она это сделала и как могла решиться. Но однажды Олли посмотрел на меня серьёзно и произнёс таким жёстким тоном, которого я прежде от него не слышала.

– Никогда больше не говори о ней, Чарли. Она бросила нас с отцом, решив, что мы не вписываемся в план её жизни. С этого дня я буду думать, что моя мама умерла.

Это был последний раз, когда он упоминал о ней. Олли не мог простить женщину, которая родила его. Так мог ли он простить меня, когда я клялась, что никогда не оставлю его, а потом нарушила свою клятву?

В доме темно, но сквозь незашторенное окно я вижу голубоватое свечение телевизора в гостиной. Не знаю, откуда, но уверена, что Олли там нет. Я не чувствую его. Я не очень верю в мистику, но как-то так получилось, что мы с Олли всегда чувствовали друг друга.

Я стою под деревом и смотрю на дом, в котором прошли многие дни моего детства и юности. Мой взгляд надолго задерживается на крыше, и в какой-то момент мне кажется, что я вижу нас с Олли в те дни, которые давно канули в вечность.