Buch lesen: «Старая асьенда доньи Ремедиос»
Глава 1. Под прицелом пушек форта Монтегю
Капитан стоял на высоком парапете крыши и смотрел вниз, туда, где виднелась стылая мёртвая вода.
Со всех сторон его окружали огромные серые дома. Они, похожие на гладкие безучастные коробки с зияющими дырами окон, стояли прямо в воде, и в этом не было для него ничего странного. Потом поверхность воды, – тёмная, бархатная, совершенная, – вдруг ожила, и капитан увидел луч света, который, метнувшись из-под воды в небо, стал шарить по стенам домов. Потом вода загорелась, и из-под её толщи, из глубины багрового света стала подниматься тень подлодки – чёрная, узкая, сигарообразная, а в душе капитана начал расти страх. И скоро в ней не осталось ни радости, ни сожаления, ни печали, а был лишь один слепой нарастающий ужас.
Потом в голове его словно ударили склянки, и он очнулся…
Сначала он осознал свет, что лился на него из окружающей тьмы: свет был ровный, спокойный и желтоватый. Потом капитан понял, что сидит, привязанный к стулу посреди каменной, без окон, комнаты, в которой находился только один стол. Затем он увидел, что за столом сидит мужчина в чёрном испанском платье, а перед ним стоит знакомая капитану шкатулка и раскрыто зияет пустотой.
Мужчина изучал документы, вынутые им из шкатулки. Он брал их один за другим длинными суховатыми пальцами, быстро проглядывал, хмыкал и поднимал в удивлении брови. Потом он отложил очередное письмо и посмотрел на капитана: глаза у мужчины были сухие и немигающие, как у змеи, и выражали они такое превосходство воли, что капитан, голова которого болела невыносимо, едва выдержал этот взгляд. Преодолевая боль, капитан собрался для решительной, как он понимал, схватки.
– Любопытный вы человек, – сказал мужчина, откидываясь на спинку стула. – Я прочитал здесь много для себя нового.
В пустой каменной комнате его голос взвился эхом.
– Эти документы теперь ничего не стоят… Губернатор уже, наверняка, знает, что они пропали, – хрипло ответил капитан.
– К сожалению, это так, – подтвердил мужчина и, безмятежно улыбнувшись, добавил: – Но к счастью, вы здесь совсем не поэтому.
Капитан напрягся, и ощущение давешнего ужаса стало подниматься в нём. Мужчина взял со стола бокал, поднёс к губам, отпил и поставил обратно. Потом он сладко потянулся, расправляя плечи и вытягивая ноги, и мягко спросил:
– Ну… И где же наше золото?
Волосы на затылке у капитана зашевелились, а по спине пробежал озноб. Вопрос про какое-то золото был так внезапен, так не ко времени и не к месту, что он ничего лучше не мог придумать, как удивлённо переспросить помертвелыми губами, оторопело глядя на мужчину:
– Какое золото?
– Наше, – со всей любезностью пояснил мужчина. – Наше золото с приисков Сан-Доминго… Мы отправили его на трёх кораблях под командованием коммодора Гранта.
Кровь хлынула капитану в лицо: он опустил голову, стиснул зубы и тихо застонал от стыда и запоздалого сожаления, вспомнив события почти десятилетней давности.
– Что же вы молчите, капитан Веласко? – опять спросил мужчина. – Или вас правильнее будет называть «капитан Линч»?
– Да… Называйте меня «капитан Линч», – согласился капитан чуть слышно, потом откашлялся и сказал уже громче, выпрямляясь: – Дэниэл Линч… А вы, как я понимаю…
– Да, – ответил мужчина, не дослушав капитана. – Я – Франсиско Барреро… Или «хефе» Франсиско, «начальник» Франсиско, как меня ещё называют. И вы меня обокрали.
Капитан опять опустил голову и закрыл глаза, стараясь собраться с мыслями, чтобы отвечать правильно, и чтобы угадать, как надо отвечать правильно. Потом он выпрямился и сказал:
– Золото попало ко мне совершенно случайно… Оно оказалось в рундуке коммодора Гранта, который я взял к себе на борт, как трофей… Что там было золото – я не знал.
Хефе Франсиско осклабился и произнёс:
– Ну, и, конечно, решили оставить золото себе.
Капитан тоже растянул губы в улыбке.
– А ещё я не знал, кому это золото принадлежит, – сказал он. – Но то, что возвращать его для меня будет очень опасно – это я понял сразу.
В каменной комнате повисла тишина.
– Ну, и что же мы теперь будем делать? – спросил хефе Франсиско и снова откинулся на стуле, положив ногу на ногу и обхватив сильными пальцами острую коленку.
Его странные немигающие глаза опять смотрели на капитана, подавляя. Капитан молчал, собираясь с мыслями.
– Я позволю себе предложить вам обмен, – наконец, выговорил он. – И я думаю, что обмен будет равноценный: одно золото – на другое золото.
Хефе Франсиско медленно закрыл глаза, словно зная, какое впечатление они производят на людей, и не желая отвлекать на них капитана.
– Я вас внимательно слушаю, – произнёс он и сложил пальцы рук домиком.
– Я знаю, где находится затонувший испанский «золотой» галеон «Сан Габриэль», – ответил капитан. – Он покоится на мелководье… До него легко добраться.
Хефе Франсиско продолжал сидеть неподвижно с закрытыми глазами, никак не реагируя на эти слова. Капитан молча ждал, понимая, что в эту минуту решается вопрос о его жизни. Наконец, хефе Франсиско открыл глаза – они были сухие и блестящие.
– Я согласен, – сказал он и пояснил: – Потому что вы, капитан Линч, мне известны, как человек с серьёзной репутацией… Все эти годы я следил за вами. Но вам, разумеется, придётся проводить меня на место и доказать, что сокровища галеона «Сан Габриэль» – не выдумка. И находиться всё плавание вы будете у меня на борту.
– Мне позволено будет связаться с моей командой? – спросил капитан. – Я хочу, чтобы мои люди знали, что я жив.
– Разумеется, – ответил хефе Франсиско, потом он чуть прикрыл свои глаза тонкими веками и добавил: – Я даже буду весьма рад, если ваша шхуна будет сопровождать нас.
По спине капитана опять пошёл холодок, а в гудящей голове что-то особенно болезненно сжалось, но он пересилил себя и спросил:
– Ещё мне хотелось бы знать, что стало с моим спутником?
– Насколько мне известно, когда вашего раба несли на «Архистар», он не подавал признаков жизни, – ответил испанец и, помолчав, внушительно добавил: – Вы должны понимать, что с нами шутить опасно.
Стиснув зубы, капитан опять опустил голову.
– И последнее, – сказал хефе Франсиско и смолк.
Капитан быстро глянул на него исподлобья затравленными глазами: хефе Франсиско всё так же сидел за столом, только теперь он небрежно крутил в руке документ, взятый из шкатулки.
Капитан опять напрягся.
– Я думаю, что вот эту бумагу надо непременно уничтожить… Её никто не должен видеть… Никто, – сказал хефе Франсиско веско и неожиданно спросил: – Вы согласны со мной?
Капитан стал вглядываться в документ, пытаясь понять – что это такое. Но хефе Франсиско встал, подошёл к одному из четырёх закопчённых канделябров, горящих на стене, и, не дожидаясь ответа капитана, поднёс бумагу к пламени свечи. Бумага тут же занялась. Хефе Франсиско подождал, пока она прогорит до самых его пальцев, и выпустил горящий клочок на пол.
Потом он легко, с высоты своего роста, нагнулся к самому полу, поднял погасший клочок и, стремительно разогнувшись, снова поднёс его к пламени. Клочок вспыхнул. Хефе Франсиско держал его, спасая пальцы от огня, за самый краешек и странно улыбался. Когда у него в руках погас последний язычок пламени, он разжал суховатые цепкие пальцы, и крошечный, неприметный кончик бумаги упал на каменный пол. Хефе Франсиско растёр его ногой.
И тут в гудящей голове капитана опять звонко ударили склянки, и наступила удивительная ясность, и тогда он понял, что сам заманил «Архистар» в ловушку.
****
Капитан дал слово, что не станет замышлять побег, и его, несвязанного, на рассвете следующего дня вывели из подвала дома и подвели по низкому пустынному берегу залива к лежащей на песке шлюпке.
В этой шлюпке его доставили на корабль, принадлежащий дону Барреро, который так же, как и «Архистар», стоял среди других кораблей в гавани Нассау под прикрытием острова Парадиз. Корабль дона Барреро был бригом, который, как и все бриги, имел две мачты с прямым парусным вооружением фок-мачты1 и грот-мачты2 и один косой гафельный парус на гроте. Назывался бриг по-английски – «Король Георг».
«Ну, да, – с горечью подумал капитан, издали осматривая корабль. – Все пираты и каперы Атлантики очень любят бриги, маленькие, ходкие и отлично вооружённые корабли»… А ещё он подумал, что в бою перед этим бригом у «Архистар» не будет ни единого шанса. Капитан обернулся и посмотрел на форт Монтегю: бриг стоял прямо под прицелом его пушек… «Ах, если бы только там могли знать», – с горечью подумал капитан и отвернулся.
Командовал бригом капитан Фишер – хефе Франсиско представил его капитану, и капитан сразу же узнал в нём того нищего, который застрелил Платона. У капитана Фишера было по-прежнему простое загорелое лицо, только теперь он был хорошо одет и стоял не на костылях, а крепко попирал палубу обеими своими клещеватыми ногами. Увидев этого человека, капитан опустил глаза, стараясь не выдать ничем своих чувств, но демон разрушения уже готов был охватить его.
Между тем капитан Фишер бойко произнёс:
– Уверен, мы с вами подружимся, капитан Линч… Двум английским капитанам всегда найдётся, о чём поболтать!
Глаза капитана Фишера смотрели насмешливо и высокомерно, чувствовалось, что он наслаждается своей властью над капитаном.
– У вас хорошо вышколенная команда, – сказал капитан только для того, чтобы не молчать.
Фишер с удовольствием засмеялся.
– О!.. Я никогда не приказываю бить матросов, – пояснил он. – Я их наказываю по-своему…
Капитан молча смотрел на него, ожидая продолжения.
– Я дожидаюсь первого шторма, а они у нас не редкость, – продолжил капитан Фишер. – И приказываю принайтовить провинившегося мерзавца к бушприту… Вы же знаете, что в таких случаях происходит с кораблём?.. Море кипит, мерзавца бьют тяжёлые волны, а корабль то кормой вскинется вверх, то бушпритом врежется в воду футов на десять. Прокарамбасится мерзавец этаким манером часика два, а потом его и снимут на палубу… И получается матросик – как шёлковый.
Капитан молча отвернулся, поднял брови и вопросительно посмотрел на дона Барреро.
– Сейчас вы пойдёте в отведённую для вас каюту, – сказал тот. – Там вы сможете написать письмо к своим друзьям… Оно будет доставлено на «Архистар» вечером, после нашего отплытия. Торопитесь, мы скоро отчаливаем.
Капитан прошёл в каюту и написал сквайру, что он жив и находится в плену на бриге «Король Георг», и что местом встречи двух кораблей назначается уединённая бухта северо-западного побережья острова Андрос. А ещё капитан писал, что их новый маршрут лежит на остров Сент-Люсия в лагуну, в которой был обнаружен галеон «Сан Габриэль» и которую штурман Пендайс должен помнить.
Капитан отдал письмо дону Барреро.
И бриг «Король Георг» без всяких препятствий со стороны английских властей покинул гавань столицы Королевской колонии Нью-Провиденс.
****
Остров Андрос, дорогой читатель, крупнейший остров Багамского архипелага, и на сегодняшний день является самым малозаселённым.
Открытый испанцами в 1550 году, остров был назван «Эспириту Санто» (исп. Espiritu Santo), то есть, островом Святого Духа, но на карте 1782 года он также назывался островом Сан Андреас.
Природа острова и сейчас живописна и девственна, а в ХVIII веке остров фактически состоял их двух полностью покрытых тропическим лесом островов, соединённых (или разделённых) глубокими болотами. На Андросе, в отличие от других островов архипелага, есть питьевая вода – тысячи километров рек и ручьёв вместе с той дождевой водой, которая скапливается во множестве карстовых пещер острова. Каждые два года остров подвергается действию сокрушительных ураганов…
Капитан стоял на палубе и смотрел, как матросы суетились с краской, переименовывая бриг: они соскабливали английское название «Король Георг» и выводили новое, испанское имя «Мария дель Консуэло», данное бригу в честь Богородицы.
– Вы не боитесь, капитан Фишер, производить такие опасные манёвры с вашим кораблём? – спросил капитан у продажного англичанина, когда тот проходил мимо.
– А что? – воскликнул тот.
– Корабль может пойти на дно от обиды, – ответил капитан. – Есть такая морская примета.
– Никогда не слышал, – отрезал Фишер, он отвернулся и подозвал своего боцмана.
Через несколько минут капитан услышал, как боцман закричал матросам:
– Живо за работу, ленивые свиньи!
Тут на палубу вышел хефе Франсиско и подал капитану свою подзорную трубу. Капитан стал осматривать остров. Сам хефе Франсиско встал рядом с ним и принялся рассказывать про Атлантиду, которая, по его мнению, затонула где-то в Атлантическом океане, а точнее, между островами Бимини, Куба и Андрос.
– Катастрофа произошла около 12 тысяч лет назад, – сказал дон Барреро. – Именно это время великий Платон указывает, как время исчезновения Атлантиды.
Хефе Франсиско посмотрел на капитана своими немигающими глазами. Капитан быстро отвёл взгляд и опять стал смотреть в подзорную трубу теперь уже на море: он второй день ожидал прихода «Архистар», к тому же спорить с хефе Франсиско капитану не хотелось.
Хефе Франсиско тяжело вздохнул.
– Вы мне не верите, – подытожил он. – А что, если я скажу вам, что своими глазами видел здесь, под толщей воды, огромную, заросшую морской травой, пирамиду, к которой подходила гигантская каменная дамба – громадная стена длиною в несколько тысяч футов?
Капитан оторвался от трубы, подумал, что ему давно пора бы что-нибудь сказать, и сказал коротко:
– О!..
– Не удивляйтесь, – продолжил хефе Франсиско. – Гольфстрим здесь проходит со скорость около трёх узлов в час… Так что песок на морском дне постоянно перемещается. Он то покрывает, то обнажает подводные постройки древних цивилизаций.
Капитан молча смотрел в трубу. Хефе Франсиско возмущённо фыркнул.
– А если я вам скажу, что в саду моего дома стоит прекрасная мраморная статуя, поднятая для меня со дна моря возле Бимини? – не отставал он от капитана. – Что вы на это скажете?
– Я скажу, дон Барреро, что эта статуя могла упасть совсем недавно во время шторма с палубы европейского корабля, идущего во Флориду, – ответил капитан и улыбнулся хефе Франсиско, как только мог любезнее.
Испанец захохотал высоким, особенным смехом, похожим на клёкот орла, и с треском захлопал в сухощавые ладони.
– Bravo, капитан Линч!..– воскликнул он, отсмеявшись, и неожиданно, без всякого перехода, произнёс тихо и значительно: – В вас заключён какой-то парадокс! Я хочу вас использовать… Ваши тайные политические каналы.
И тут капитан, увидев в трубу на горизонте парус, закричал:
– Парус на горизонте!
И тут же голос вперёдсмотрящего из бочки повторил эхом:
– Парус на горизонте!
Раздались трели боцманской дудки, на палубе послышался топот множества ног. Капитан сложил о грудь зрительную трубу и поклонился дону Барреро. Испанец бледно улыбнулся ему и приглашающе махнул рукой. Капитан закинул перевязь трубы на плечо и отправился к грот-мачте, чтобы с неё рассмотреть приближающийся корабль.
Но это была не шхуна «Архистар». Это был неизвестный корабль, который не поднял пока флага, а значит, считался пиратским.
– Поднять жёлтый флаг! – закричал капитан Фишер. – И готовиться к бою!
По палубе забегали. Через какое-то время над «Консуэло» взвился жёлтый флаг. Он означал, что на бриге карантин из-за повального заболевания команды. Все на бриге с напряжением ждали действий неизвестного корабля. Капитан, стоя у квартердека, слышал, как хефе Франсиско спросил у капитана Фишера:
– Но это не может быть Красавчик Джон?
Тот ответил с сердцем:
– Не знаю, дон Барреро!.. Я и сам этого боюсь!
Но неизвестный корабль, не заходя в бухту, резко сменил курс.
– Испугались нашего «карантина», – самодовольно заявил капитан Фишер.
– А может быть, не захотели вступать в бой или сами прячутся, – ответил хефе Франсиско, он пошёл на палубу к капитану, который уже опять смотрел на берег острова.
К концу дня заметно похолодало. Наступал тихий, чудесный вечер с крепким морским запахом и синим безоблачным небом, уходящим, бог знает, в какую высь. Кожистые листья пальм, косо расставленных пассатами на берегу тут и там, не трогало ни малейшее дуновение ветра. За группами этих застывших в падении пальм виднелся густой тропический лес.
Высокие сосны леса, нагретые солнцем за день, испускали на берег смолистый аромат, и он смешивался с запахом моря и с запахом остывающего берегового, белого, как кость, песка в одно несравнимое ни с чем благоухание.
****
Глава 2. Золотые самородки для дона Барреро
«Архистар» прибыла в Красную бухту на северо-западном побережье острова Андрос к вечеру следующего дня.
Капитан с палубы брига смотрел на шхуну в подзорную трубу и видел, что его тоже рассматривают и даже узнали. Скоро шлюпка с «Архистар» доставила на бриг взволнованного мистера Трелони и, как всегда, невозмутимого штурмана Пендайса.
– Слава богу, вы живы! – воскликнул сквайр, подбегая к капитану. – Мы уже не знали, что и думать!
Он бросился обнимать капитана, не обращая внимания на матросов, стоявших на палубе неподалёку и на капитана Фишера, который был совсем рядом и ел его глазами.
Штурман Пендайс степенно ждал своей очереди поздороваться, стоя позади сквайра. Потом штурман обменялся с капитаном привычным рукопожатием, но не сдержался и неожиданно сжал предплечье капитана своей ручищей. Капитан присмотрелся к штурману – тот выглядел растроганным.
И тут сквайр сказал каким-то деревянным голосом, покосившись на капитана Фишера.
– Доктор прийти не смог – он сидит с Платоном.
– Так Платон жив? – вскричал капитан, и сердце у него забилось так, что, казалось, грудь надо было придерживать рукой.
Его мгновенно переполнило чувство, словно бы над ним приподняли крышку гроба, в котором он лежал, заживо погребённый всё это время: пропала душная, муторная тяжесть, мучавшая его последние дни, и сразу стало легче дышать, и над головой словно приоткрылись просторы, и забрезжило надеждой, что всё пройдёт, и всё образуется.
– Жив, – подтвердил сквайр, и серые глаза его загорелись на обожжённом солнцем лице. – Только он сейчас спит… Как всегда.
Сквайр со значением посмотрел на капитана, и капитан сразу понял и спросил коротко, одними губами:
– Амулет?
– Я сразу же положил его Платону на грудь, как можно ровно, – тихо ответил сквайр и добавил: – Наш доктор не ругался.
– Куда Платон ранен? – спросил капитан.
– В живот, – ответил сквайр.
– Скверная рана, – пробормотал капитан и опустил глаза в раздумье.
Мистер Трелони и штурман Пендайс молча смотрели на него и ждали, когда он снова заговорит.
– Что вы так долго сюда шли? – наконец, спросил капитан.
– Надо было запастись провизией, – ответил штурман Пендайс. – Собирали её по всему Нью-Провиденс.
Они опять замолчали, неловко поглядывая на капитана Фишера.
– Мы привезли вам ваши личные вещи, капитан, – сказал сквайр.
И тут капитан Фишер вскричал:
– Их необходимо досмотреть!
И уже обращаясь к капитану, он сказал с плохо скрываемой иронией:
– Вы позволите, капитан Линч?
Не дожидаясь ответа, капитан Фишер подозвал боцмана. Боцман взял саквояж из-под ног сквайра и, отойдя несколько в сторону, склонился над ним, проверяя одежду.
Капитан, сквайр и штурман Пендайс смотрели на боцмана и молчали. А потом сквайр снова заговорил, и говорил он о каких-то пустяках и смешных происшествиях, о которых обычно говорят, находясь у постели тяжелобольного родственника или друга.
Когда стемнело, пришёл лёгкий ветер, и комары, и мошки, так мучавшие всех весь день, исчезли.
– Идите, Джордж, – сказал капитан сквайру. – Сейчас как раз начнётся отлив.
– Да, мы пойдём, – сказал тот. – Мы придём ещё завтра.
Тут сквайр сделал лёгкий поклон в сторону капитана Фишера и произнёс:
– Если нам будет позволено.
И он опять порывисто бросился обнимать капитана. Штурман Пендайс с другого бока тоже приблизился к капитану и сжал его запястье, и капитан почувствовал, как в обшлаг жюстокора ему что-то положили, и услышал, как мистер Трелони одними губами прошептал:
– Ждём ответа.
Мистер Трелони и штурман Пендайс стали спускаться в шлюпку.
– Будьте осторожны в шлюпке, – сказал капитан на прощанье. – Тут по ночам близко к берегу подходят акулы, что охотятся у края Гольфстрима… Я с палубы видел, как они носятся за рыбой.
Мистер Трелони махнул в ответ рукой. Капитан смотрел, как шлюпка с «Архистар» отчаливала. Он долго провожал её взглядом, словно никуда не торопился. Потом он поклонился капитану Фишеру и нарочито неспешно пошёл к себе, но письмо, казалось, жгло ему тело через одежду.
В каюте горел фонарь и стоял саквояж, принесённый услужливым боцманом. Капитан закрыл дверь и привалился к ней спиной. Трепетной рукой он достал письмо и развернул: в письмо был завёрнут огрызок карандаша, заточенного с двух сторон. Капитан улыбнулся, спрятал карандаш за обшлагом рукава и стал читать письмо. В письме быстрым почерком доктора Легга было написано:
«Дорогой друг! На общем совете мы приняли решение атаковать бриг в ближайшие день-два при подходящем ветре. Сигналом к атаке будет красный флаг, поднятый на шхуне. Ждём ваших приказаний».
Капитан достал огрызок карандаша и на обратной стороне листка бумаги написал ответ. Потом он спрятал письмо на себе и вышел на палубу: спать он не мог.
Ночь, сияющая множеством звёзд, разверзлась над его головой. Огромные тёмные тучи, словно впитавшие в себя эту ночь, висели меж этими звёздными полями. Таких диковинных туч капитан не видел нигде – они были озарены странными огнями, не похожими на вспышки молний. Кругом было так тихо, что слышно было, как плещет в воде испуганная акулами рыба, и так тепло, что казалось, будто сейчас не конец осени, а начало июля. Уснул капитан поздно.
На следующий день с утра дул северный ветер – резкий и холодный. Такие ветры были не редкость в последнее время, вода в океане уже успела остыть, и сегодняшний норд был сухой – он не принёс с собой ни тумана, ни дождя. Сквайр и штурман Пендайс прибыли на бриг ранним утром, а пробыли на нём ровно столько, сколько потребовалось штурману Пендайсу для согласования маршрута дальнейшего совместного плавания двух кораблей. За это время капитан сумел незаметно вложить в руку мистера Трелони свой ответ.
Когда мистер Трелони поднялся на «Архистар» и раскрыл записку, он громко прочитал, чтобы все слышали:
«Решение атаковать бриг считаю крайне опасным. Приказываю следовать за бригом, как можно дольше, а вблизи Сент-Люсии оторваться от него, сменив курс. Предлагаю затаиться на острове в какой-нибудь бухте и связаться со мной».
– Но зачем нам следовать за бригом? – воскликнул мистер Трелони.
– Джордж, вы забываете про Красавчика Джона, – ответил доктор Легг, и его славное лицо брезгливо сморщилось. – Да и другого отребья в Карибском море предостаточно.
Доктора поддержал штурман Пендайс.
– Вдвоём идти – гораздо безопаснее, сэр, – сказал он. – К двум кораблям уже мало кто сунется.
– Да, – согласился сквайр и горестно вздохнул. – Тут не знаешь, что опаснее – идти без брига или с бригом.
Они поговорили ещё немного о предстоящем маршруте.
Скоро «Консуэло» и «Архистар» взяли курс на Гавану. Только в Гаванский порт шхуна войти, естественно, не могла.
Штурман Пендайс решил подождать «Консуэло», затаившись на побережье поблизости.
****
Море было неспокойно, капризно и в любую минуту грозило поменяться.
Ветер же сегодня был постоянен, и в нём за бригом парил альбатрос, раскинув чёрные крылья, и казалось, что птица спит в небе, отдав себя на волю ветра.
Капитан, стоящий на мостике, следил за альбатросом и невольно вслушивался в то, что капитан Фишер, особо не скрываясь, рассказывал дону Барреро.
– Бабы – это те же корабли, – громко разглагольствовал он. – Пока они молоды – они прекрасны… Бывают, конечно, капризны, и тогда приходится идти им на уступки. А дальше, чем баба старше, тем с нею проще, только не ленись ухаживать… Но главное – вовремя списать корабль… Тьфу ты, то бишь, бабу! Нельзя тянуть, как говорится, до последнего рейса.
Сказав это, капитан Фишер покосился в сторону капитана, прекрасно зная, что тот слышит его слова.
– Вы согласны со мной, капитан Линч? – спросил капитан Фишер и насмешливо добавил, положив руку на пистолет за поясом: – Или вы не по женской части?
Капитан спокойно повернулся к нему и ответил с сарказмом в голосе:
– Вы не джентльмен, капитан Фишер… Джентльмен, прежде чем сказать гадость, обязательно попросит прощение.
Капитан медленно отвернулся и стал смотреть на горизонт. На мостик к Фишеру поднялся боцман и о чём-то стал тихо докладывать, потянувшись всем телом к уху начальника.
Дон Барреро, пользуясь случаем, приблизился к капитану и сказал негромко и словно бы извиняясь:
– Терплю этого мужлана за преданность… Но с удовольствием поменяю на другого капитана.
Капитан промолчал, сделав вид, что не понял намёка. И хефе Франсиско тут же перестроился, продолжив, как ни в чём не бывало:
– В Гаване мы возьмём на борт местных ныряльщиков, братьев Ромеро… С ними, конечно, поедет их отец, Хосе Ромеро. Он старый, потомственный водолаз, но уже не ныряет… Вам, капитан Линч, в самой Гаване делать нечего. Вы побудете на борту, естественно.
– Конечно, дон Барреро, – ответил капитан спокойно.
На горизонте в облачной дымке разворачивалась панорама Гаванской бухты – бриг приближался к Гаване. Капитан, видевший раньше этот испанский город только со стороны суши, пристально вгляделся в зрительную трубу.
Берега бухты были неприветливые и голые, без деревьев или другой растительности, в которой мог бы спрятаться вражеский лазутчик. Правый берег, на котором стояла небольшая крепость Ла Пунта, был более пологим, чем левый, на котором грозно высилась крепость Эль Морро со своими тремя бастионами и угловым маяком, видным издалека… Капитан усмехнулся и подумал, что на старой испанской гравюре 1671 года, которую он видел и чуть было не купил в лавке «Эспаньола», маяк и крепости выглядели величественнее и крупнее, чем в действительности, да и горы, утопающие сейчас в облаках, были изображены более высокими.
Бриг прошёл под прицелом пушек, видневшихся между зубцами крепостных стен. Вход в бухту в это время дня был открыт – мощная цепь, натянутая между двумя крепостями, сейчас лежала на дне пролива Де Энтрада, в который они и входили. Скоро бриг бросил якорь далеко от берега, оказавшись в почти круглой бухте вместе с другими кораблями. Вода в бухте, защищённой со всех сторон берегами, была, как ни странно, чистая.
Спустили шлюпку, и хефе Франсиско и капитан Фишер пошли на ней к берегу. Капитан остался стоять на палубе. От нечего делать он стал смотреть на город.
Поднявшееся в небо солнце осветило Гавану, и капитан подумал, что шпили городских соборов соперничают по высоте с горами на горизонте. Соборы прятались в хаосе черепичных крыш, но по их шпилям можно было догадаться о расположении в городе площадей. К берегам бухты, застроенной кое-где совсем уж незатейливыми, тоже крытыми черепицей домиками, приставали судёнышки и небольшие лодки под латанными-перелатанными парусами. Из них выгружали мешки и корзины, которые потом увозили на повозках с большими колёсами. В повозки была впряжена лошадь, реже – две. И время от времени то от одной лодки, то от другой слышался говор и смех.
В Гаване была поздняя осень, штормы уже прошли, но настоящая рыбная ловля ещё не началась, и наверняка сейчас в кофейнях и тавернах города целыми днями сидели рыбаки, играли в кости, курили сигары, пили молодое вино, предаваясь лёгкому и ленивому кайфу, говорили о ремонте лодок, о приготовлении крючков, гарпунов и сетей и обсуждали начало сезона ловли, когда тунец пойдёт мимо них по Флоридскому проливу на север.
И тут над всей бухтой и, кажется, даже над всей Гаваной заиграла шарманка.
Шарманка была старая, заезженная многими и многими годами её жизни, и звук её был прерывистый и дрожащий, способный выжать слезу даже из очень чёрствого сеньора. Капитан знал эту песню – это была старинная мурийская сегидилья, которая одна только, наверное, из всех испанских сегидилий имела грустное содержание. В звенящих звуках шарманки было недолгое счастье, и вешние воды, и ранний мотылёк, и зелёные холмы – всё то, что и должно быть в простой песне.
И вдруг от нагретой солнцем палубы резко запахло смолой и паклей, да так, что капитан закрутил головой в оторопи, оглядываясь, а запах рос и множился, закручиваясь вверх и смешиваясь там, высоко в небе, со звуками шарманки, и с говором рыбаков, и с криками чаек, и скоро капитану стало казаться, что он всегда жил в этом городе, и останется жить здесь и дальше, и не умрёт никогда… В городе, в котором ему уже второй раз в жизни не довелось побывать.
Чуть позже на бриг стали подвозить провиант, и капитан пошёл проследить, чтобы то, что предназначалось для «Архистар», было сгружено в сторону.
Этой ночью капитану приснился сон: он стоял на Старой площади Гаваны и вертел ручку шарманки, искоса посматривая на тёмные аркады окружающих его зданий. Где-то рядом с ним был кукольник. Капитан это знал совершенно точно – с самого утра они вдвоём ходили по городу и разыгрывали похождения Панча3. Капитан слышал голос кукольника, чувствовал его дыхание, только самого почему-то не видел.
У кукольника во рту был пищик, и то, что он выкрикивал публике, которая тоже присутствовала, но которую капитан тоже не видел, было не совсем понятно. Капитан отвечал невнятному кукольнику, вёл с ним диалог, помогая тем самым невидимой публике разобраться с сюжетом, которого он сам, признаться, давно не понимал и за которым уже устал следить. Он только успевал крутить ручку, а из-под занавески, выныривая ниоткуда, то появлялся, то исчезал Панч, потом, когда Панч снова появлялся, Джуди била его, и тут выныривал доктор, потом придворный прогонял взашей всех этих орущих персонажей, а сам тоже пропадал, и вместо него выныривал тюремщик, потом палач, потом офицер, потом констебль, потом опять из-за ширмы появлялся вынырнувший доктор…
И скоро голова у капитана от всех этих выныриваний пошла кругом, и он проснулся…
На рассвете на борт «Консуэло» поднялись ныряльщики. Капитан всмотрелся в них и вздрогнул – пожилой испанец был удивительным образом ему знаком. Знакомо его с виду простоватое лицо с тонкими усами и спокойные умные глаза, знакомы налитые жирком покатые плечи, и даже в том, как испанец сдвинул на затылок свою шляпу, было что-то знакомое. Капитан пристально посмотрел на испанца, ожидая ответного узнавания, но испанец лишь скользнул по его лицу взглядом и равнодушно отвёл глаза… «Мы не встречались, да это и лучше», – подумал капитан.
