Королевство слез

– Но, что же этого стыдиться, у каждого есть свои сильные и слабые стороны!

– Но не у меня! Я сильная. Ты не должна такого говорить. Потому, что это доказывает, что и ты слаба, а этого быть не должно!

– Я тебя не подведу, – сказала и невольно улыбнулась. Это то же самое, что стоять перед зеркалом, смотреть на свое отражение и говорить: "Ты самая красивая, ведь ты же знаешь это! Умничка. Сегодня идем гулять, не подведи меня!" Похоже на шизофрению.

– Так вот. Я не выдержала угроз матери, нередких теперь побоев и, сказав однажды, что пойду на базар, убежала. В лесу встретила этих ребят. Мы поговорили, мне устроили испытание, и я его с успехом прошла. Так и стала предводительницей этих козлов.

– Ты не скучаешь?

– Скучаю, очень. Особенно по батюшке. Он добрый… Но это все в прошлом, я теперь другая, свободная!

– Да уж. Получается, что как только ты исчезла из дому, появилась я, и твоя маманя, не заметив подмены, тихим сапом приступила к подготовке свадьбы. Ничего не скажешь, хорошего тебе женишка подсунули.

– Так ты его видела?! И как?

– О-о-о!!! Это что-то с чем-то! – и я ей все рассказала про Ванюшу. Маша повалилась на спину и, держась за живот, громко смеялась. Потом, у нее стали медленно закрываться глаза, и она уснула.

Что ж, теперь я кое-что узнала. Значит вот почему, та полная женщина приняла меня за свою дочь. Мы с Машей похожи не просто как две капли воды, а как две клеточки в тетрадке. Просто не знаю большего сравнения. У нас даже имя одно! Наверно, отпечатки пальцев также схожи. Чудесное совпадение. Вот только я никак не могу понять, почему попала именно сюда? Может, что-то должна была сделать? Ну, свадьбу расстроила, но Маша все равно вернуться уже не сможет. Я с ней согласна, у нее вольная душа, которой нужен простор, простор для выхода той энергии, которая не сможет удержать девушку в четырех стенах. Она выбрала себе жизнь… вот только бы не пропала… не попалась. Пусть у нее все будет хорошо. Это не только из-за нашего сходства, но и потому, что люблю таких сильных духом людей. Несмотря на все, я не такая, более трусоватая и не решительная. Никогда бы, наверно, не смогла убежать из дому… хотя, тут совсем другая жизнь. Можно податься хоть в лес (но, право, это крайняя степень безнадежности), здесь все намного проще… У нас бы она так не смогла, да, что я говорю, ни Фрося, ни Маша, даже пару дней не смогли бы прожить в городе, с огромными домами, дребезжащими трамваями, нервными, вечно чем-то недовольными и куда-то спешащими людьми, у которых даже нет времени, чтобы оглянуться, посмотреть на окружающий их мир… во что он превращается. Вечная борьба за прогресс. Техническая конкуренция со странами… как я раньше этого не замечала? Нет, не смогли бы они и дня провести в моем мире. Даже я уже начала смотреть на свой любимый Санкт-Петербург с другой стороны. Пожив пару дней на природе, все остальное выглядит устрашающе. Да, как писал один мне близкий по духу человек: "Сложно прокладывать путь в асфальтовых джунглях, чувствуя себя безобидным динозавром, среди млекопитающих хищников ". Вот такая она, жизнь…

* * *

– Ефросиния, да проснись же ты, наконец! – я с силой трясла ее за плечо. Ноль внимания.

– А? Что? Где я? – вот этого еще не хватало. Впервые встречаю человека, который так сильно пьянеет, от одного глотка.

– Ты! А ну-ка живо встала, и двигаем отсюда. На улице все спокойно, разбойнички наши спят. Самое время делать ноги.

– Зачем их делать? У меня свои есть!? Или… ик… уже нету? – она посмотрела на свои ноги бессмысленным взглядом, потом еще раз икнув, засмеялась, поднимая то одну, то другую вверх, – вот они, смотри, на месте… ик… мои. Собственные!

– Твои, твои. Вот теперь давай этими собственными двигай на воздух. Черт, жаль, тут нет душа, я бы тебе устроила «мокрую»!

Наверное, слово «душ» на нее произвело впечатление, так как хоть и пошатываясь, но она все-таки встала на ноги. Посмотрела на мирно спящую Машу, потом на меня, затем снова на нее и тихо произнесла:

– Мне нельзя так больше пить. Уже в глазах двоится. Хи-хи-хи.

– Что за чушь. Может, еще и меня не узнаешь?

– Почему же… ик… узнаю, ты колдунья, которая может превратить меня в танк и бронеспортер…

– Бронетранспортер… Тьфу ты, черт, вот привязалась, сказала же, что ничего этого делать не умею. Ты б меня еще ведьмой назвала.

– Ведьма?! Ты!!!

– Да не ори, твоим голосом и пьяного поднять можно! А нам нужно тихо и без неприятностей удалиться.

– Значит, и превращать не будешь? – голос прозвучал как-то разочарованно.

– Вот если не спустишься, то превращу в… в… не знаю во что, но у меня извращенная фантазия, так и знай.

Фрося в знак согласия кивнула головой, от чего чуть не упала. Тут только мне в голову пришла мысль: а как же она будет спускаться с дерева. В таком состоянии и шею свернуть не составит проблем. Но, как говориться: «Пьяному и море по колено». Она в два прыжка очутилась на земле. Разрумяненная, растрепанная, но вполне довольная собой. Мой спуск был немного дольше, так как я лет с пяти не лазаю по деревьям. Отвыкла. Да еще и этот мерзкий сарафан все время мешается. И, как результат, руки немного ободраны, волосы, выбившиеся из косы, торчат в разные стороны, но, главное живая и невредимая стою на твердой почве.

– Ну, что, горемычная, пошли, что ли?

– А куда?

– Уже забыла? К твоей тете, живет она в Большом городе, который где находится, мы понятия не имеем.

– А, ну ежели туда, тогда пошли.

Мы довольно-таки бодренько топали в направлении той тропинки, с которой нас согнали, надеясь, что постов девчонка не расставила. Хотя, какие посты, сегодня же великий праздник, как она сказала, а значит, все отдыхают.

Гостили мы, выходит долго, так как наступила ночь. Темно, но, ничего не поделаешь, идти надо. Я Маше оставила записку (нашла перо, чернила и жалкое подобие бумаги у нее в домике), получилось криво и с кляксами, но если она изучала грамоту, то должна меня понять:

"Маша, спасибо тебе за гостеприимство, за хорошее отношение. Поблагодари от нашего имени тех милых молодых людей (или не совсем молодых), и передавай привет. Прости нас, что ушли не попрощавшись, но ты сказала правильно: у нас с тобой одна душа, вольная и требующая свободы. А какая же это жизнь, когда надо вести существование под чьим-то предводительством. Ты меня поймешь, я знаю.

У меня никогда не было сестры, и поэтому мне вдвойне жаль с тобой расставаться. Странно, но я чувствую, что наши дороги еще пересекутся. Поэтому не прощаюсь, а говорю лишь до свидания.

Не скучай, сестренка."

На самом деле, мне было жаль уходить. Мы так похожи и в то же время, такие разные. Я не наврала, когда сказала, что буду считать ее своей сестрой. Порой необходимо, чтобы родной человек был рядом. И теперь, в этом чужом мире, у меня появилась близкая и такая похожая душа. Я очень этому рада. Надеюсь, что она считает так же. Фрося не в счет, она моя подруга, за которую я отвечаю головой, и не пожалею отдать за нее жизнь. Ох, сколько патетики во мне вдруг всколыхнулось и полезло наружу.

Как ночью тихо в лесу. Птицы не поют, листва не шуршит, звери не бегают. Стоит какая-то даже давящая тишина. Кажется, что вот-вот что-то должно случиться, и все замерло в ожидании. Я тоже насторожилась, но, по-моему, уже вижу неприятности там, где их просто ожидать невозможно. Хотя, что это я говорю, как это невозможно ожидать неприятностей в диком лесу, наполненном большим количеством голодных животных. Вот, теперь все в порядке, мне стало страшно.

– Фрось… помнишь, мы говорили про волков… а ведь у нас даже огня нет…

– Помню, и что? – Спросила она зевая.

– Да, так, ничего особенного. Ты, что не боишься?

– А чего мне бояться? Со мной рядом ты. Превратишь их в кроликов и, пусть себе бегают.

Святая невинность! Как она уверена в моем магическом искусстве. Посмотрю на нее, если сейчас сюда выбежит парочка другая диких серых собак.

– Может, приляжем, я так спать хочу, и голова болит. – Сказала она голосом капризного ребенка.

– А когда я просила? Фросечка, миленькая, давай отдохнем, до леса еще далеко…

– Так, то ведь другое дело. За нами могла быть погоня.

– А сейчас, что не может? Машка проснется и пошлет за нами своих «очаровашек». У меня отсутствует желание с ними вновь встречаться.

Ефросиния надулась, но все же пошла дальше. Надолго ее не хватило. Максимум мы прошли еще километр, как она села под деревом, сладко потянулась и, свернувшись калачиком, мгновенно уснула. Замечательно. А мне-то, что делать? Наверное, самое разумное будет – разбудить ее и, несмотря на недовольство, двинуться дальше. Хотя, сейчас, по-моему, хоть приедет Военный Оркестр и как грянет во всю мощь, ей будет все равно.

Ладно, пободрствую немного, посторожу сон девчонки. Но, даже случись чего, не смогу защитить ни себя, ни Фросю.

Незаметно и сама стала погружаться в мягкие лапки Морфея.

* * *

Сон был недолгим, а может, мне просто так показалось. Проснулась оттого, что кто-то упорно спорил. Медленно, лениво, я открыла сначала правый глаз, затем левый. Фрося все так же спокойно спала под деревом, я лежала рядышком. А перед нами, на расстоянии десяти шагов стояло семеро мужиков. "Вот, опять, началось. Машка все-таки послала погоню". Но, для разбойников, они выглядели слишком опрятно. Все гладко выбритые, высокие, крепкого телосложения. Одеты в коричневые короткие штанишки, похожие на бриджи, из-под которых торчали белые гольфы, и рубахи того же цвета – нетоптаного снега. Сверху на плечи накинут длинный плащ, завязанный на шее. Но для высоких, крепких мужчин, они себя вели как-то странно: скованно, нерешительно, как будто стесняясь.

Увидев, что я проснулась, вышел вперед один, и хорошо поставленным голосом сказал:

– Имею честь видеть Снежанну?

– Ну, я за нее.

– ???

– Что уставились? Я это, я.

– Нас послала Ядвига Маркатовна…

– Как? И вас тоже? Строгая тетка, вот только с фантазией плохо, максимум, на что ее хватает, это послать ко мне. Это у вас, если не ошибаюсь, самое распространенное и злостное ругательство? Да, широк и многообразен русский язык…

– Вы нас не поняли…

– Прекрасно поняла, что надо?

– Вы должны пойти с нами, если ответ будет отрицательным, мы вынуждены будем применить силу… к сожалению.

– Ишь ты, какие мы вежливые. А учили ли вас, что девушек обижать нельзя? Да нас, женский пол, на руках носить надо, и в прямом и в переносном смысле слова. Считайте, что мы – редкий вид, нас охранять положено, а еще лучше занести в красную книгу, как исчезающий вид!

– Вот если последует отказ, мы вас и, положим куда надо и, занесем со всеми почестями и, даже, понесем на руках, в прямом и в переносном смысле слова…

– Так ребята, вижу, мы не понимаем, друг друга, – сказала я, поднимаясь, – я никуда идти не собираюсь. И если эта ваша многоуважаемая Макаковна желает со мной встретиться, то пусть сама и приходит. Если нет… то на нет и суда нет.

– Ребята, – обратился он уже к свои товарищам, – девушка нас не понимает. Доставайте веревку. Чувствую, что это можно рассматривать, как сопротивление.

Но, тут вдруг проснулась моя Фрося. Она быстро вскочила на ноги и принялась кричать:

– Эй, у вас с головой все в порядке? Вам пока чудесным образом везло, моя подруга не вспыльчива и не злопамятна. Идите своей дорогой, пока она не обратила милость во гнев! Да вы хоть знаете, с кем связались? НЕТ?!? Это самая опасная и свирепая ведьма, которую еще земля держит. Да ей достаточно взмахнуть рукой, и на вас нападет стадо… – она покрутила рукой в воздухе, как бы ища вдохновения, а они как загипнотизированные смотрели за движением ее руки, – стадо… кроликов…

Что ее потянуло на этих несчастных животных? Что они ей сделали? Чуть что, сразу кролики! Но, девчонка была на взводе, а парни вроде присмирели и уже с интересом поглядывали на меня. Девчонка продолжала:

– Что не верите? Вот так прямо и прибежит много маленьких, противненьких кроликов…

– Ага, саблезубых, – надо спасать ситуацию, а то ведь и вправду утащат к этой гадалке неизвестных кровей, и, чувствую, ничего хорошего из этого не выйдет! – С ядовитыми зубами! Зверюшки запрыгивают сзади и душат ушами, одновременно впиваясь в макушку и высасывая мозг! Вы будете мучиться до тех пор, пока яд не дойдет по кровеносной системе до сердца! Смерть, через адские муки, настигнет вас! Вот… а потом… потом эти милые животные сами же и съедят ваши скрюченные судорогой тушки…

Все посмотрели на меня – мужчины с изучающим интересом, Фрося с благоговением.

– Да, вот! – Вякнула не унимающаяся, уютно устроившись под деревом, махнула рукой и голосом, полным сочувствия, произнесла, – Можешь начинать, а я пока посижу тут в сторонке.

Вот тебе и история. Опять всю самую сложную работу оставила мне. Интересно они поверили? Мы стояли и смотрели, я на них, а она на меня. Что ж, приступаю.

С громким криком: "Ки-и-и-й-й-я-я-я!!!!!!!!!!!", от чего они вздрогнули, а с верхушек деревьев, с недовольным «Каррр…» поднялась в небо стая ворон, я принялась кружить по поляне, размахивая руками, словно взбесившийся вентилятор, припевая:

 
В лесу родилась елочка,
В лесу она росла,
Зимой и летом стройная,
Зеленая была.
 

У мужиков явно был шок, так как завороженные моими действиями, они даже не шевелились, стояли, широко открыв глаза и рты. Я же вошла в ажиотаж, и пошла в присядку, все по тому же кругу, громко уже не распевая, а крича. Эхо раздавалось по всему лесу. Вдобавок к моему голосу, как хор на подпевках, кричали птицы и звери. Наверное, нас слышно было даже на Камчатке:

 
Трусишка зайка серенький,
Под елочкой скакал,
Порою волк, сердитый волк,
Рысцою пробегал.
 

Они даже присели немного, и чувствую, был бы тут телефон, моментально бы набрали «03». Не зная, что делать дальше, но, здраво понимая – надо тянуть время, остановилась в центре протоптанного мною круга, и начала вспоминать занятия классикой (было время, я ходила в кружок бальных танцев, так сказать, для поддержания фигуры). Знаете, очень забавно смотрится, когда в длинном сарафане, пытаешься сделать «плие» на первой позиции ног и на третьей у рук. Старательно раздвигая коленки в стороны, я напевала, что-то типа: "А нам все равно, косим мы траву, и как дважды два…" Не помню точные слова, но раз называется «Песня про зайцев», значит подойдет. Мужики эти начали синеть и осматриваться по сторонам, то ли в поисках зайцев, то ли в поисках пути отступлений от припадочной девочки.

Меня уже начинали покидать силы. Я с размаху села на траву там же где стояла, и принялась быстро стучать руками по земле, при этом неистово крутя головой, как заклиненный болванчик. Что еще петь понятия не имею, запас про зайцев себя исчерпал. Мой голос начинал садиться, и поэтому я уже не пела, не кричала, а шипела с присвистыванием простой набор слов:

– Заиньки, зайчишки, зайчушки, зайцы косоглазые… кролики, крольчушки, кролчишки… черт бы вас всех побрал… а ну валите отсюда ко всем трансформерам…

Наверное, последняя фраза дошла до адреса, и они (в смысле мужики), не сговариваясь, развернулись и, дали такого стрекоча, что только пятки сверкали. И вот что странно, они, как мне показалось, просто растворились в воздухе. А может, настолько устала, что уже ничего не замечала, вот и показалось. У меня сейчас было такое напряжения, столько адреналина, злости, усталости, нервозности, что чувствую, если бы они остались и пошли на меня, то я, скорее всего, укусила бы их сама не дожидаясь подмоги в лице саблезубых кроликов. Мужикам даже тридцать уколов в живот не помогло бы. Я б им лично выписала справку с диагнозом «слоновье бешенство», с припиской «неизлечимо, крайне опасно, передается воздушно-капельным путем». Посмотрим, какой знахарь за них взялся бы. Наверное, они подумали о том же, иначе бы так резво не бежали.

В полном изнеможении, подползла к дереву и, облокотившись, наконец, смогла перевести дух. Фрося резко встала, подошла ко мне, и «встав передо мной, как лист перед травой», грозно спросила:

– Ну, и почему же они не прибежали эти злые кролики с облезлыми зубами?

– Саблезубые… а, впрочем, говори, как хочешь, у меня нет сил спорить…

– Так почему же они не прибежали? – Настаивала она.

– Заклинание очень длинное, а они убежали раньше, чем я закончила.

– Хм, в следующий раз выбирай, что покороче. Предупреждать надо, что так будет, я бы не отпустила их. Самостоятельно удерживала бы до прихода кроликов… Что б знали на будущее, на кого посягнули и лапы свои грязные направили.

– Какая ты злая, Фрося.

– Нет, я за тебя испугалась. Утащить к Ядвиге Маркатовне! Ишь, чего захотели.

– Спасибо, за помощь, – я сидела и еле сдерживала смех. Хороша бы была картина, как хрупкая девчушка удерживает семерых дюжих мужиков.

– Но все же, в следующий раз, выбирай заклинания покороче, хорошо?

– Попытаюсь. Сама же сказала – кроликов.

– Ага, а говорила, что колдовать не умеешь!

Ну, что с ней спорить? Бесполезно. Все равно останешься не права. Так что, лучше промолчать. Но, чувствую я, больше такой трюк не пройдет. Какая из меня, к черту, ведьма?

– Маш, – спросила она, подсаживаясь ко мне, – а разве бывают такие кролики… ну, они же вроде травку кушают?

– Эх, Фрося, Фрося, – я довольно потянулась под деревом, – жаль ты не присутствовала у нас на экзамене по биологии в девятом классе. Много чего бы нового узнала. К примеру, Женька Семикина, на вопрос о лесных обитателях (кажется, чего проще), отвечала спокойно, но усердно жестикулируя руками, всем видом показывая, как это бывает на самом деле, так сказать, для пущей убедительности, как будто присутствовала при этом лично: "Там есть зайчики, они так прыгают… прыгают, и кушают травку… а, когда нету травки, то питаются мышками…" Странно, но тройку ей поставили, наверное, за чувство юмора.

– Какая умная, эта Женя Семикина…

– Чего?

– Ну, столько знает…

– А, чего собственно ты привязалась к бедным зверушкам, – решила я поменять русло разговора.

– Да ну их, – она махнула рукой, – маленькие, противненькие, с зубами такими… не нравятся и все тут… ну и покусал меня один в детстве. Я к нему со всей душой и морковкой, а он за палец цап… кровищи-и-и-и было…

– Ясно, без комментариев. Ну, что, встали и пошли? Ты хоть выспалась.

– А то! – потянувшись, как кошка, сказала Фрося.

Вот везет же некоторым. Никакого похмельного синдрома. Но вот так резво бегать по полянке, словно молоденький козлик, как сейчас веселиться она, пытаясь повторить мое «заклинание», со звонким смехом: «А меня научишь?» Это надо иметь супер здоровый организм. Я встала и уже собиралась указать в какую сторону двинемся дальше, как прилетела огромная ворона, с какой-то бумажкой в клюве. Она сначала медленно сделала круг почета над нашими головами, потом, выбросив послание, попрощалась, сказав: "Кар-кар". Очень милая птичка, а главное вежливая. Подняв бумажку, я поняла, что это письмо от Маши (мне просто больше не от кого ждать писем). Хм, мало того, что она как две капли воды похожа на меня, умеет читать и писать, подчинила себе банду амбалов неопределенного возраста, так еще и птиц приручает. Круто, девчонка мне нравиться все больше и больше.

Маша! Я, честно говоря и не рассчитывала, что ты примкнешь к нам. Просто очень хотелось. Удачи тебе! Мы еще обязательно встретимся. Если что, ты всегда можешь на меня рассчитывать.

Маша

Коротенько и со вкусом. Значит погони не будет. Это уже успокаивает. Вот только бы не вернулись те вежливые дяденьки, осознав, что я их всего-навсего обдурила.

– Что ж, Ефросиния, пошли. Надеюсь, эта тропка выведет нас к Большому городу, ну или хотя бы вон из леса.

– Пошли, я тоже надеюсь.

Мы медленно стали пробираться сквозь кусты и деревья. У меня все время что-то крутилось в голове, не давало покоя. Что же я упустила? Как вдруг… я так резко повернулась к Фросе и схватила ее за руку, что бедная девчонка даже вскрикнула.

– Фрося! Что ты знаешь о Ядвиге Маркатовне? Отвечай.

– Ничего я не знаю… отпусти руку, синяк же будет!!!

– Нет, ты мне ответь. Сама же тогда сказала, что испугалась за меня! Цитирую: "Утащить к Ядвиге Маркатовне! Ишь, чего захотели!"

– Я… просто так сказала… ведь действительно испугалась за тебя!

– Врешь! Чувствую, знаю, уверена! Говори правду, только правду и ничего кроме правды, а не то… я закончу свое заклинание про кроликов…

– Н… не… надо… и прекрати меня трясти… вот сейчас в голове все встанет на свои места, и расскажу, что знаю, без утайки… только отпусти меня-я-я!!!

Все, я спокойна. Фрося приходит в себя, хотя как-то странно поглядывает в мою сторону. С рукой перестаралась, запястье у нее очень покраснело. Но, ничего не поделаешь, если негодная девчонка хоть что-то знает про эту ведьму… может это кусочек ключа от двери с табличкой «Добро пожаловать домой, дорогая». Только бы она знала побольше.

– Ну?! – с надеждой протянула я.

– Что ну? Пошли потихонечку, и поговорим. Хотя, даже не знаю, что и сказать. Все на уровне слухов и сплетен. Но каких! Их рассказывали еще мои пра-пра-бабушки моим прабабушкам, а те в свою очередь бабушкам, а…

– Фрося! Я, конечно, понимаю, гордость за семью ты впитала с молоком матери, о своих родственниках ты можешь говорить бесконечно… Но! Не уходи от главного.

– Что ты так нервничаешь, Маша? Я и не отхожу от темы. Просто говорю, что эти легенды передаются из поколения в поколение. Им много, очень-очень много лет! – И она многозначительно подняла указательный пальчик. – Ядвига Маркатовна, могущественная ведьма… точнее колдунья… или волшебнице. О ней нельзя говорить плохо. А так как хорошего нет, то вообще предпочитают не говорить. Меня еще мама пугала на ночь… точнее рассказывала…

– Хватит трястись, говори, как есть. Я уже поняла, что о ней как о покойниках – либо хорошо, либо ничего. Но ведь не это главное?

– Так вот, что если я не буду слушаться, то выросту очень красивой девушкой, и меня заберут слуги Ядвиги Маркатовны.

Хм, хороша маманя. Да все родители мечтают, чтобы их чадо выросло здоровым, красивым, счастливым. Ну и дела.

– Не поняла, – честно сказала я.

– Что ж тут не понятного? Каждый ребенок ее боится. Вот вырастит красивым – его и заберут.

– Прости… она, что, женщина… ммм… нетрадиционной ориентации?

– ???

– Ну, предпочитает мужчинам женщин. Девушек любит.

– И такое бывает?!? – У Фроси глаза увеличились в два раза от удивления.

– Бывает… значит, нет?

– Нет, конечно же. Понимаешь, она колдунья! Но самое главное – женщина! Чтобы всегда оставаться молодой и красивой, Ядвига Маркатовна забирает красивых девушек и вселяет свою душу в их тело, а души бедняжек неприкаянными бродят по свету. Это страшный грех. Они не могут подняться в небо и обязаны скитаться в вечных муках.

– Жутковато.

– Еще бы. Но, скорее всего, это лишь сказки, которыми родители пугают детей, чтобы те слушались. А Ядвига Маркатовна – добрая, вежливая волшебница, которая и муху-то не способна прихлопнуть. – С этими словами моя отважная спутница начала аккуратно оглядываться, и слова про муху сказала особенно громко. Как я поняла – эта тирада, была сказана не для меня, а так, на всякий случай.

Если все, что она сказала – правда, то зачем Маркатовне понадобилась я? Особенно красотой не блещу (ну если, конечно, подкраситься, приодеться, причесочку да то, да се… смотреть можно). Тут все не так просто, и кажется мне, во всей этой детской сказке есть доля правды.

Вот так мы и шли, я в своих думах, она в своих. Погода была расчудесная. Деревья росли все реже, солнышко просто ослепляло, но в то же время было абсолютно не жарко. Птицы пели надрываясь, каждая пташка пыталась перекричать всех остальных. В траве трещали кузнечики. Благодать, одним словом. Вот только мы шли угрюмые. Вздрагивали от каждого шороха, особенно я, боясь, что опять появятся те «добры молодцы». То пробежит олень, то лисица махнет пушистым хвостом… для меня это было настолько в диковинку… я же зверей таких видела только в зоопарке, да по телевизору в программе «В мире животных». А тут… они не боясь проходят от тебя в пяти шагах, смотря большими, умными глазами. Детеныши могут подойти и без опаски потереться о колено. Фрося шла, не замечая всей этой красоты. Естественно, она тут выросла, каждый день наблюдает такие картины, а я? Что я… городская девчонка. Даже как-то обидно звучит – городская. То, что я тут очутилась большая ошибка. Если бы не Фрося, чтобы было со мной? Погибла? Все вероятно, без ее опыта мне не прожить в этом мире. Невеселые мысли, это плохо. А хорошо то, что лес перед нами расступился, и мы по склону начали спускаться в город. В Большой Город!

* * *

Высокий деревянный забор… нет, это был даже не забор, а нечто более внушительное, больше похожее на укрепление из срубленных вековых дубов, обтесанных и вбитых в землю. Так вот, это сооружение простиралось на многие-многие километры. Сразу вспомнилась Великая Китайская Стена, только, кажется, та была каменная. С нашей горки была видна лишь небольшая часть города. Там кипела жизнь. Большие и маленькие здания, а посередине огромный, величественный терем-дворец, так же деревянный. Издали, все это зрелище было похоже на спичечные домики. Сказка, в которую вдохнули жизнь.

Главные ворота приветливо открыты, как бы приглашая путников зайти, отдохнуть и… уйти. Около них, полусидя, полулежа, развалилась стража. Хм, охрана, встает так рано?

– Большой Город! – с детским восторгом произнесла Фрося, – он самый!

– Откуда знаешь, если была там в раннем младенчестве? – сказала я с напущенной серьезностью, хотя у самой комок в горле от восторга встал.

– Так… ведь… ну… его невозможно ни с чем спутать. Вот я и говорю… А ты-то?

– Что, я-то?

– Ну, что думаешь? Он?

– Пошли, проверим.

Мы быстро спустились по мягкой травке со склона, правда я то и дело путалась в длинной юбке сарафана, по-моему, к этому привыкнуть невозможно. Вышли на пыльную дорогу, по которой ехали нагруженные телеги в сторону города. Должно быть торговцы. Повозки то и дело подпрыгивали на камнях, попадающихся на дороге, от чего поднимались клубы пыли. Захотелось вдруг, чтобы пошел дождик, такой теплый, ласковый… Но «мечты, мечты, где ваша сладость»… На небе ни облачка, а солнце в самом зените. Без тени деревьев мы ощутили, как же оно печет неимоверно. Интересно, как бы отреагировало местное население, если бы я была одета в короткий топик без лямок и узкие шортики с потертостями и с маленькой бахромой? Наверное, сожгли бы на костре, как еретика. В этом сарафане так жарко, но рисковать не будем.

Вот с такими веселыми размышлениями я подходила к воротам Большого Города. За ними развернулась жизнь рынка. На секунду мне даже показалось, что я вновь вернулась в свой мир. Апражка… как много в этом звуке… Кто хоть раз был там, поймет, на что было похоже зрелище, открывшееся перед моими глазами. Вот только люди ходили как на маскараде, в причудливых старых нарядах. Кругом мужчины и женщины восточной национальности, они есть и в этом мире. То там, то тут слышится:

– Дэвушка, а дэвушка, ты толко посмотри, какой красывый пэрсик! Такой же румяный, как твои щечки, нэ проходи мимо!!!

– Вах-вах, какой красывый дэвушка, и такой грустный! Купи дыньку, настроение поднимется!

– Квас! Свежий, холодный квас! Купи квас!!! – надрывал горло продавец.

У меня уже начинало щекотать в носу, и я готова была разрыдаться сентиментальными слезами, проклиная и Ядвигу Маркатовну, и Ардалиона и эту несчастную Снежанну (кем бы она ни была), как вдруг, набежавшие слезы в доли секунды высохли. В проходе среди лотков, хорошо работая локтями, проплывала моя мамочка. Нет, не та родная, а новая, ну, в смысле местная. За ней плелись три парня, то и дело извиняясь. Одним из них, с самым обреченным лицом, был Ваня.

Моя реакция, как и положено в подобной ситуации оказалась мгновенной. Я резко села на корточки, спрятавшись за толпу и за Фросю. Она взвизгнула и тоже присела.

– Ты чего? – спросила я шепотом.

– А ты?

– Там моя маманя…

– Там Лукъян и Викентий.

– Влипли.

– Во что? – Старательно поднимая ноги и рассматривая подошвы, спросила она.

– В историю, – утешила ее я.

– А-а-а-а… Точно, это похуже будет. Плохо наше дело, ой, горюшко-то…

– Кончай ныть, делать, что будем?

– А что сразу я? Почем знаю?!

Люди проходили мимо и странно на нас посматривали, некоторые не замечали и, спотыкаясь, падали. Раздавались нецензурные выражения, каких не слышала даже в моем мире. Я схватила Фросю за руку, и как были на корточках, посеменили за амбар. Совещание началось сразу же, как только мы сели на разбросанную солому.

– Надо добраться до твоей тетки, минуя рынок…

– Надо…

– Знаешь короткую дорогу или обход?

– Нет, – простодушно ответила она, махнув рукой, как бы ловя муху, – вот ведь. Была же во младенчестве, память как будто стерли. Как добраться-то знаю только по ее рассказу. Тетя однажды к нам приезжала, когда я была еще малая, и приглашала к себе. Вот я-то и запомнила, чувствую на всю жизнь.

– Ага, ну и как быть?..

Из-за угла амбара выходил, дико оглядываясь, мой суженый-ряженый, то есть Ванюша. Мальчонка было уже облегченно вздохнул, но к великому его сожалению, увидел меня, собственной персоной. Краска мгновенно спала с лица. Белый как снег, в красную крапинку от прыщей, он стоял и во все глаза смотрел на нас, руки его тряслись и зубы клацали, по-моему, паренек даже дышать-то перестал.

– Вольно парниша. Неужели я так плохо выгляжу? – скромно спросила, подходя к нему.

– Н… не… не подходи… Ой!

В один прыжок я оказалась около него и зажала рот рукой.

– Слушай внимательно. Сейчас я отпущу руку, и ты ответишь на все мои вопросы. Будешь хорошим мальчиком – уйдешь живым, за физическое и психическое здоровье не ручаюсь. Но ведь живым! Ежели нет, станешь кричать или биться в истерике – оставшийся срок, отмеченный тебе на небесах, придется укоротить. И то, в лучшем случае. Понял? По глазам вижу, что понял.

Парня трясло. И неужели это говорю я? Скромная, воспитанная, хрупкая, интеллигентная девочка одиннадцатого класса, не способная смотреть без слез умиления на кошку с котятами? Но, как говорится: с волками жить – по-волчьи выть. Каждый приспосабливается как может. Либо ты их, либо они тебя. Мне больше нравится первый вариант.

– Что ты тут делаешь? Да еще и с моей мамулей?

– Тебя ищем… – пропищал он, закатывая глаза. Юноша близок к обмороку.

– Эй, парнишка, – я похлопала его по щекам, что немного привело в чувство, – ты мне еще живым нужен. Почему же ищете? Я же сказала, что уйду на рынок, за ленточками-бусиками-тряпками.

– Тебя дядя Кузьмич видел выпрыгивающей из окна, а потом убегавшей с какой-то девчонкой.

– Кто такой? – Грозно спросила Фрося, до этого тихо сидя на соломе и наблюдая за нами.