Вероятность черной дыры ничтожна

Но уже через несколько мгновений коридор осветил свет фонаря Штеера. Лахрим сначала увидел валяющуюся на земле штурмовую винтовку, а затем из темноты выступило что-то большое и черное, склонившееся над лежащим бортинженером. Штеер навел на зверя фонарь и на свету показалась оскаленная огромная голова размером с бычью, покрытая слипшейся шерстью.

Тварь отпрянула от света. Тут же блеснуло лезвие тесака Платта, и зверь взвыл. Из-за Штеера выступила Миляна направляя на хищника огнемет. В глазах животного отразились языки пламени. Оно издало громкий рык и резко бросилось в темноту.

Штеер ринулся было за ним, но через несколько шагов остановился. Миляна тем временем осматривала Платта. Лахрим нашел свой фонарь и помогал ей, освещая окровавленное лицо бортинженера.

– Как он? – кивнул Штеер на Платта.

– Рваная рана ото лба до шеи, – ответила девушка. – Я перевяжу, но его нужно нести в лагерь к медику.

– Мы не можем возвращаться без этого животного! – воскликнул Штеер. – Оно было почти в наших руках.

– Капитан, мы должны отнести Платта в лагерь, – твердо произнесла великанша.

Штеер пристально посмотрел на нее, его шрам потемнел от напряжения. Запрокинув голову, он в бессилии зарычал.

2-я глава

1.

Лахрим подобрал фонарь и поводил им вокруг в поисках игломета. Его он совершенно случайно тоже выронил. Видимо это было подсознательное действие, раз он этого не помнил.

Это вряд ли означало, что где-то внутри Лахрима заперт бесстрашный воин, готовый драться с ужасными хищниками голыми руками. Скорее там прятался испуганный человечек, решивший, что безоружного его, возможно, не тронут.

Он быстро отыскал оружие, а заодно увидел и еще что-то темное. Он подошел поближе и осветил предмет фонарем.

– Взгляните, капитан, – указал он на него Штееру.

Коммандер оторвался от тягостных дум и приблизился к Лахриму. Перед ними лежал черный обрубок лапы с длинными в палец человека длиной когтями.

– Не зря Платт махнул тесаком, – сказал Лахрим. – Ясно, почему зверь так взвыл.

– Возьмем это с собой в лагерь, – поднял лапу с земли Штеер.

С нее капала темная густая кровь. Коммандер достал из рюкзака пластиковый пакет и упаковал добычу.

– Теперь обойдемся без ловли зверя? – спросила Миляна.

– Посмотрим, – коротко бросил Штеер. – Надо еще выбраться отсюда.

– Вряд ли зверюга нам помешает, – поделился соображениями Лахрим. – Если только не отрастит новую лапу.

Миляна к тому времени перевязала Платта. Бинты покрывали всю его голову, как у мумии. Он не двигался. Единственными признаками его жизни служили редкие постанывания.

Миляна взяла его спереди за подмышки, Лахрим схватил за ноги. Штеер шел первым, забрав у великанши огнемет. Люди, пригибаясь, двинулись по низкому проходу.

В кои-то веки Лахрим угадал, и в долгом походе по ледяным коридорам зверь их не беспокоил. Ни разу за почти час пути Лахрим не почувствовал металлический привкус.

«Надеюсь, я не принюхался к этой гадости», – подумал он.

Наконец они вынырнули наверх. Почти севшее красное солнце сливалось с багровыми песками. Они вновь рисковали не вернуться в лагерь до заката. Темнота же внушала страх. Его не уменьшало даже знание о ранении животного.

Чтобы идти быстрее Миляна привязала Платта к спине.

– Донесешь? – спросил Штеер.

– Не велика ноша, – встряхнула плечами великанша.

– Своя ноша не тянет, – донесся слабый голос ненадолго пришедшего в себя коротышки.

Штеер вновь пошел спереди. Лахрим замыкал процессию. Он не выпускал из рук игломет. Это было слабым утешением. Но сзади совсем никто не прикрывал. То есть всех прикрывал как раз сам Лахрим. А он не слишком надеялся на свои силы. Но с оружием – хоть какая-то защита.

Отряд преодолел лишь половину пути, когда их накрыла темнота. Как ни успокаивал себя Лахрим, рисуя картины, как жуткая тварь лежит где-то далеко в норе и зализывает рану, страх проникал в едва ли не каждую его клетку.

Штеер тоже чувствовал себя неуютно. Это показывали резкие движения его фонаря из стороны в сторону. Только Миляне было не до этого. Она, тяжело дыша, сосредоточилась на ноше, которая с каждым километром словно прибавляла в весе.

«Что бы я выбрал: нести Платта или идти последним? – пытался отвлечь себя размышлениями Лахрим, – Весьма важный вопрос, учитывая, что выбора-то у меня как раз и нет».

«Второй день я на этой планете, и второй раз я в темноте возвращаюсь в лагерь из ледяных пещер, – проносились у него в голове не слишком приятные мысли. – И опять мы кого-то несем, хорошо хоть на этот раз не труп. Впору лечиться от дежа-вю. Жаль, что сейчас это самая малая из бед».

«Но есть и плюсы, – «взбодрил» он себя. – Даже такой аховый математик как я легко подсчитает, что такими темпами мучится до смерти осталось пару-тройку дней».

Лахрим мог себе позволить досужие рассуждения только потому, что свято верил в безжизненность окружающей красной пустыни. По крайней мере, ее нескольких ближайших километров.

Он тешил себя этой мыслью всю дорогу, пока жуткий вой не заставил его во второй раз за день выронить игломет. Дыхание перехватило, а ноги стали ватными.

– Он где-то в километре от нас, – отвлек его от процесса впадания в панику голос Штеера. – Бежим, мы недалеко.

Впереди и впрямь уже виднелись тусклые редкие огни базы. Люди бросились к ним. Штеер помогал Миляне, поддерживая сзади ее спины Платта.

– Куда бежим, что дают? – очнулся от тряски тот.

Ему ответило только тяжелое дыхание троих людей. Вит тоже замолчал, видимо, опять потеряв сознание.

«Жизнь дают, – ответил про себя коротышке Лахрим. – Тем, кто успеет».

Он искренне завидовал бортинженеру. Тот сейчас пребывал в забытьи, а не бежал в темноте, утопая в песке, от страшного преследователя. Неведение – порой благо.

Но размышления на философские материи не входили в эти судьбоносные мгновения в приоритеты Лахрима. Его мозг слишком занимал вопрос, как быстрее унести ноги подобру-поздорову.

За дальнейшие несколько минут вой не повторился, а лагерь заметно приблизился. Надежда на спасение открыла у Лахрима уже, наверное, третье или четвертое дыхание.

Лахрим смотрел в спину бегущих впереди спецов и не мог избавиться от ощущения, что сзади его в любое мгновение настигнут длинные когти. Но это, к его счастью, все никак не случалось, а вскоре он уже стоял с остальными у входа в основной корпус.

Штеер нажал на пневмозамок. Дверь чихнула и открылась. Лахрим заскочил последним. Перед тем как закрыть шлюз он посмотрел в окружающую лагерь темноту. Ему показалось, что в свете прожектора промелькнула большая тень.

Лахрим поспешно захлопнул дверь.

2.

Не раздеваясь, Штеер с Миляной понесли Платта в медотсек. Лахрим пошел за ними. По дороге к ним присоединился выскочивший из своей комнаты Расмус Хольм.

Платта положили на пневмостол. Медик снял перевязку с его головы и внимательно осмотрел лицо бортинженера.

– Рана серьезная, – сказал он. – Надо спаривать.

– Спаривать – это что? – отреагировал Лахрим на незнакомый термин.

– Это все равно, что сваривать, только не металлы, а живые ткани, – пояснила Миляна.

Спецам, очевидно, приходилось сталкиваться с подобным не раз.

– Медкапсула нам не поможет, – бросил Расмус быстрый взгляд на разбитый аппарат, – Я продезинфицирую и заживлю сам.

Когда он закончил промывать рану, в медотсек вошли Анда Клаес и Иу.

– Кто его так? – кивнула Анда на Вита.

– Ваш Кирон, – нахмурился Штеер. – Вернее тот, в кого он превратился.

– Но мне сказали, что его сожрал какой-то зверь, – возразила девушка.

– Уж не знаю, порадует вас это, или нет, но он жив, – ответил Штеер. – Только размерами он теперь с медведя, а когти у него с мой палец.

Тем временем Расмус приложил к голове Платта какое-то приспособление с пистолетной ручкой и мягкими валиками на конце. Он медленно вел им по ране. Внутри устройства что-то жужжало и шипело как в утюге.

Опасные события последних дней не убили в людях любопытство. Все с интересом наблюдали за неведомой процедурой. Когда Расмус закончил, на лице Платта осталась только красная линия шириной в палец.

– До свадьбы заживет, – сказал медик.

– Я надеюсь, это случится много раньше, док, – как всегда вовремя очнулся Вит, открыв глаза, – Может, я не собираюсь жениться, мне что, до старости так ходить?

– Значит, придется жениться, – криво усмехнулась Миляна. – Если найдется желающая до такого добра.

– Да ну его! – отмахнулся коротышка. – Ну, разве что ты согласишься.

– Не дождешься, – фыркнула девушка. – Походишь так. Ничего страшного с твоим лицом не случилось. Ты даже в зеркало себя еще не видел.

– Я рад дорогая, что нравлюсь тебе и в таком виде, – сказал Платт, – Но на войне я видел много заваренных ран и краснорожим быть не желаю.

– Ладно, хватит валяться, – он резко сбросил со стола ноги и встал.

Но не прошло и пары секунд, как его повело в сторону. Расмус успел подхватить его и уложил обратно на пневмостол.

– Что за черт! – удивленно тряхнул головой коротышка.

– Вам надо отлежаться пару дней под капельницей, – пресек медик рукой очередную попытку Платта подняться. – Вы потеряли очень много крови. Я подготовлю вам здесь одну из коек.

– Да больше мне делать нечего, как валяться в лазарете, когда такая тварь вокруг бродит! – воскликнул коротышка.

– В таком состоянии вы все равно ничем не поможете, – возразил медик и взглянул на Штеера, ища у того поддержку.

– Я приказываю вам, Платт, выполнять инструкции доктора, – отреагировал Штеер.

Вит поворчал, но скорее для проформы, и перестал дергаться.

– Кстати, по поводу твари, – обратился коммандер к Расмусу. – У нас есть ее отрубленная лапа. Не могли бы вы ее исследовать?

Он выложил пакет из рюкзака на одну из пластиковых тумбочек. Под полиэтиленом проглядывал темный обрубок длиной сантиметров двадцать. Лахрим, как и все остальные, невольно задержал взгляд на жутком предмете. Посмотрев на других, он ясно различил страх на лицах. Тоже самое, он уверен, они могли увидеть и в его глазах.

– Что именно мне надо исследовать… в этом? – спросил Хольм.

– Хозяин этой лапы раньше был игуаной, – сказал Штеер.

Он вывалил содержимое пакета наружу.

– Я хочу знать, кем он стал теперь, – указал он на совершенно черную лапу с длинными, словно ножи, когтями.

Расмус разместил Платта на одной из коек. Воткнул в руку иглу встроенной капельницы. Затем он взял с тумбочки обрубок зверя, положил его на пневмостол и принялся проводить анализы.

Это грозило затянуться, и остальные покинули медотсек. Штеер, Миляна и Лахрим пошли в прихожую снимать верхнюю одежду. Анда удалилась в свою каюту. В лазарете кроме медика и Платта остался еще Иу. Когда Лахрим выходил, он увидел, что тот стоит в углу и напряженно наблюдает за манипуляциями Хольма.

Минут через пятнадцать все кроме Анды вновь собрались в лазарете. Студент-медик к тому времени уже почти провел все исследования и тесты. Лахрима немного замутило от вида крови на столе, но от более неприятных последствий он сумел воздержаться.

Расмус какое-то время внимательно изучал дисплей медицинского компьютера. Его лицо выражало крайнюю растерянность. Молодой человек явно чего-то не понимал, но боялся признаться в этом спецам.

– В чем дело, доктор? – решительно прервал его метания Штеер.

– Дело в том, капитан, что компьютер выдает весьма странные данные, – начал Хольм, с сомнением почесывая затылок, – Это касается состава образца.

– Если говорить о строении лапы, то она вполне обычна для пресмыкающегося, за исключением когтей и кожи,– продолжил он. – Когти скорее напоминают медвежьи, но даже у самого крупного медведя они раза в два короче. По длине они совпадают с когтями крупного ящера рихоптерикса с планеты Алькизара, но у того они значительно толще. У вашего же образца они узкие и острые, словно кривые ножи.

– Кожа тоже необычна, – указал он скальпелем на обрубок, – Сначала я подумал, что она покрыта грязью, но при внимательном исследовании я обнаружил, что это крупные образования, покрытые слоем какой-то липкой субстанции. Такую же, кстати, я нашел и на когтях.

– Ну что такого? – возразил Штеер. – В освоенной вселенной миллиарды видов животных, и каких только когтей и кожи у них нет.

– Да, я понимаю, капитан, – согласился Расмус. – Но вы просили меня сравнить образец с лапой игуаны. И после проведенных исследований я могу точно сказать, что эта лапа не пресмыкающегося. Более того, я могу определенно сказать, что она не принадлежит ни одному из известных видов животных.

– Но все это – только верхушка айсберга, – нервно постучал костяшками пальцев по столу медик.

– Что еще? – тревожно посмотрел на него Штеер, почуяв неладное.

«Если эта медвежуть – верхушка, то, может мне не портить нервы и уйти, пока всей массой не придавило?» – подумал Лахрим.

«С другой стороны, чем черт не шутит, вдруг это поможет выжить, – спорил он сам с собой. – Пожалуй, останусь. Надо только местечко подобрать, куда помягче в обморок от ужаса свалиться».

– Я проанализировал липкое вещество и обнаружил, что это различные соединения железа, – прервал его размышления Хольм. – Но на поверхности планеты железа нет. Разве что в ядре, но оно очень глубоко. Под десятками километров коры.

– Вы можете предположить, откуда это железо? – спросил Штеер.

– Я это знаю, – многозначительно произнес Расмус.

В преддверии разгадки тайны присутствующие, казалось, перестали дышать.

– Соединения железа являются выделением реакции, проходящей в теле образца, – торжественно объявил студент. – Эта реакция идет до сих пор, но угасает на глазах.

– Что там творится, доктор? – кивнул на обрубок Штеер.

– Я не знаю, – уверенность Хольма мгновенно испарилась, когда разговор вошел в зону неизвестного. – В результате реакции в образце появились соединения со свойствами, неведомыми человечеству.

В комнате повисла тишина. Даже скудные знания Лахрима позволяли понять: если он до сих пор думал, что у него серьезные проблемы, то он ошибался. ПРОБЛЕМЫ начались только теперь.

Иу вряд ли понимал химическую сущность новости. Но, судя по страху в его глазах, Лахрим понял, что у него имелись свои причины для опасения. Точно не меньшие, а скорее большие.

– Но ведь для этого необходима ядерная, а то и термоядерная реакция? – спустя какое-то время размышлений родил вопрос Штеер.

– Совершенно верно, – согласился Расмус. – Я как медик больше разбираюсь в химии, но даже я понимаю, что это так.

– Но при ядерной реакции происходит выделение огромной энергии! – воскликнул коммандер.

– То с чем мы имеем дело – точно не ядерная реакция. Механизм реакции – абсолютная неизвестность, – растерянно пожал плечами медик. – Компьютер не может ее распознать. В образце происходит изменение вещества непостижимым для нашей науки образом. Очевидно только, что часть энергии уходит на синтез соединений железа.

– Прошу, не спрашивайте меня, почему именно железа, – сокрушенно покачал он головой.

– Основная часть энергии, как мне кажется, образует новый элемент, – продолжил он. – Тем более что неизвестный элемент – не просто тяжелый или сверхтяжелый. Его плотность в миллионы раз превышает любой из известных элементов. Подобную плотность предполагает только одно явление во вселенной.

– Черная дыра, – пробормотал Штеер.

– Именно так, – согласился Хольм, чем вверг Лахрима в еще больший, хотя казалось, что это уже невозможно, пессимизм.

«Надо было уходить, когда было время, – подумал он. – Хоть выспался бы перед смертью. А теперь буду всю ночь последние минуты считать».

От фаталистичных мыслей его отвлекло продолжение разговора.

– Как же тогда тесак перерубил такое сверхплотное вещество? – спросил Штеер. – И почему нас еще не расплющило его гравитацией?

– Его не так много, – ответил Расмус. – Отдельные молекулы среди обычной ткани. Но свойства организма они меняют очень сильно даже в таком количестве.

– Каким образом? – заинтересовался коммандер.

– Не могу сказать точно, – покачал головой практикант. – Но вещество ведет себя крайне необычно. Здесь что-то похожее на планковские черные дыры. Но в реальности наука подобное до сих пор не знала. За исследование этого я бы мог получить премию Кхеннинга.

– Получите в премию жизнь, если перестанете мечтать и расскажете, в чем дело, – опустил Штеер Хольма с небес на землю.

– Конечно, простите, – извинился Расмус, опустив глаза.

– Вы можете посмотреть сами, – пригласил он Штеера к монитору.

Коммандер подошел и взглянул на экран. Через несколько мгновений его глаза округлились.

– Что это? – посмотрел он на медика.

– Это характеристики молекулы вещества, о котором я говорил, – ответил тот.

– Но этого не может быть! – воскликнул Штеер.

– И, тем не менее, это происходит на ваших глазах, – сказал Хольм. – Я не знаю, как такое возможно. Думаю, что процессы идут на уровне пока неподвластном человеческой науке. Мне кажется, именно так вещество и захватывает соседние молекулы. Сейчас эта реакция замедляется, как я и говорил. Причиной может быть отсутствие кровообращения. Вероятно, для реакции нужен кислород или азот, или еще что-то из состава воздуха.

– И как далеко эта реакция может зайти в живом организме? – на лице Штеера читалась крайняя озабоченность.

– Не знаю, – развел руками Расмус. – Каких-то преград к поглощению всех живых тканей я не вижу.

– Ясно, – безрадостно произнес Штеер. – Спрячьте образец в холодильник, доктор. Если не поймаем зверя, то отвезем в Компанию его кусок.

– Я предполагал, вы передумаете ловить эту тварь после новых данных? – удивленно посмотрел на коммандера Хольм.

– Разберемся, – буркнул Штеер.

Капитан и медик отошли от компьютера. Лахримом овладело любопытство увидеть то, о чем они говорили. Он подошел к монитору и взглянул на него, благо, что студент его не выключил.

– Поначалу он подумал, что медик переключил картинку. Ничего интересного Лахрим не увидел. Только какие-то графики и цифры. Приглядевшись внимательнее, он заметил надпись «Неопознанное вещество». Внизу шли названия: масса, размер, плотность.

Тут он перевел взгляд на цифры. Масса была неизменна, а вот число напротив размера каждые несколько секунд увеличивалось, а потом уменьшалось обратно. Так же вела себя и плотность, только в противоход размеру.

Наконец, Лахрим всмотрелся в значения. Они менялись почти на десяток знаков, увеличиваясь и уменьшаясь в миллионы раз.

«Мало было бед, так угораздило еще столкнуться с какой-то ерундой родом из черной дыры», – подумал Лахрим.

– Капитан, есть еще один вопрос, – отвлек Лахрима от размышлений голос медика. – Я хотел бы его обсудить наедине.

– Хорошо, пойдемте ко мне в каюту, – внимательно посмотрел на Хольма Штеер и кивнул на выход.

3.

Штеер остановился перед выходом из медотсека, обернулся и оглядел присутствующих. Лахрим сразу почувствовал, что дальнейшее вряд ли ему понравится.

– Снаружи бродит крайне опасное животное, – начал Штеер. – Мы не можем ему позволить забраться внутрь, как в прошлую ночь. Иначе, возможно, никто из нас не проснется.

– Я ввожу ночные дежурства, – посмотрел он на Лахрима, и тот проникся уважением к своей интуиции, заодно тут же проклянув ее.

– Я подежурю капитан, – зародила надежду в душе Лахрима Миляна.

– Мы с тобой несли Платта, – отрицательно покачал головой Штеер. – Нам надо восстановить силы. Завтра они понадобятся.

«А я, значит, весь день наслаждался отдыхом», – думал Лахрим, понимая к чьей кандидатуре ведет капитан.

– Если добровольцев нет, – начал роковую для Лахрима фразу Штеер, – то дежурит… .

– Моя оставаться, вождь, – выдернули Лахрима из глубин «моря печали» слова из дальнего угла комнаты.

Это был Иу.

– Страх внутри расти, вождь, – сказал туземец. – Моя проводить обряд вся ночь. Прогонять страх здесь и там.

Энгл указал на себя, а потом куда-то на стену, видимо, намекая на мир снаружи.

– Надо не спать всю ночь, – внимательно взглянул на него Штеер. – Сможете?

«Сможет, сможет! – в отличие от коммандера Лахрим не сомневался ни секунды. Этому сильно помогало желание провести ночь в постели, а не в пустынных страшных коридорах. – Туземец же весь день провел на базе. Отоспался наверняка».

– Бессмертная смерть близко, – ответил энгл. – Моя нельзя спать. Страх надо уйти.

«Вот и отлично все совпало», – успокоившись, почти безмятежно подумал Лахрим.

Несмотря на смертельную опасность, бродящую где-то вокруг, молодая и здоровая пока психика быстро приходила в норму.

– Хорошо, – согласился Штеер. – Проверяйте почаще медотсек. Если что – кричите. Крепко здесь, я думаю, уже никто не уснет.

– Остальным спать! – приказал он. – Завтра легче, чем сегодня, не будет.

Лахрим вернулся в каюту и, несмотря на ужасы всех событий и новостей, довольно быстро уснул. Но коммандер как в воду глядел. Нормальным и крепким его сон назвать было нельзя. Как и прошлой ночью, снились мутные кошмары с крайне реалистичными ощущениями телесных страданий.

В конце концов это стало нестерпимо, и он проснулся. Тело чесалось еще заметнее, чем прошлой ночью. Казалось даже, что зудит не только кожа, но и внутренние органы.

От неприятных ощущений его отвлек негромко гудящий голос, идущий откуда-то поблизости. Лахрим вышел из комнаты и попал в полную темноту. Проблескивал только странный фиолетовый свет из щели приоткрытой двери одного из отсеков.

Лахрим почувствовал себя неуютно, но решил не поднимать тревогу и сначала попробовать разобраться в происходящем. Он осторожно, стараясь не шуметь, подкрался к двери и заглянул внутрь.

Он увидел Иу, сидящего на коленях. Его окружали, похожие на свечки, горящие фиолетовым огнем и испускающие незнакомый запах, небольшие стержни, обернутые чем-то, возможно, сухими листьями или травой. Очевидно, туземец взял это собой с родной планеты.

Энгл что-то бормотал с закрытыми глазами, время от времени завывая. Он несильно раскачивался и взмахивал руками, нагоняя на себя дым горящих свечей.

Лахрим приоткрыл дверь шире и вошел внутрь. Туземец услышал его и обернулся. Убедившись, что опасности нет, он продолжил свое занятие. Лахрим подошел поближе и присел.

– Молишься Древним? – спросил он.

– Нет, Древние не помогать больше, – ответил Иу. – Бессмертный Смерть вырываться. Сердце бороться. Твой сердце сильный. Мой слабый.

– Сердце другие, – указал он на стену смежную с соседней комнатой – слабый. Помогать надо. Прогонять Смерть.

– А зачем ты выключил свет в коридоре? – спросил Лахрим.

– Бессмертный Смерть не любить свет, любить страх, – объяснял, а на самом деле все больше запутывал Лахрима Иу. – Моя встретить страх и отделить от сердце. Смерть нет пища и уходить.

Сказав это, туземец отвернулся, закрыл глаза и снова завыл свою песню. Лахрим понял, что больше ничего не добьется от энгла и вышел из комнаты.

«Чертовщина, какая-то, – размышлял он об услышанном. – Но у меня «сильный сердце». Это уже неплохо».

Но как бы он не старался скептично отнестись к словам Иу, памятуя о том, что тот сказал про Бессмертную Смерть, свет он решил в комнате не выключать.

4.

Это ли помогло, или усталость взяла свое, но кошмары его на этот раз не мучили. Он едва ли не впервые со времени прибытия на эту планету наслаждался сном, но недолго.

Перед самым рассветом Лахрима разбудил громкий крик. Он услышал шум в коридоре и быстро вскочил с кровати. Некоторое время он не решался выглянуть.

Он с огромным удовольствием закрыл бы замок, но боялся, что его услышат. Лахрим стоял почти не дыша и молил всех богов, чтобы причина шума не заглянула в его комнату.

Он не смог заставить себя выйти даже, когда услышал, как открываются соседние двери, а в коридоре раздаются шаги.

– Тревога, проникновение! – загремел голос Штеера. – Почему эта тварь сюда как домой заходит? И почему здесь везде выключен свет? Где туземец?

Лахрим собрался с силами и вышел из отсека. Коммандер стоял слева по коридору перед дверью столовой. Лахрим подошел к капитану.

– Вломился сквозь окно, – кивнул Штеер внутрь комнаты.

Лахрим увидел здоровую дыру с висящими кусками металлических рамы и жалюзи с палец толщиной. Пол усеяли обломки. На обеденном столе блестели несколько параллельных борозд, видимо, следов от когтей.

– Где туземец, черт возьми? – воскликнул Штеер.

– Он здесь, капитан, – раздался голос Миляны неподалеку.

Штеер с Лахримом направились к ней. Великанша стояла в комнате энгла. Иу лежал перед ней лицом вниз в луже крови. Вокруг были разбросаны ритуальные свечи.

Подошедший Хольм присел рядом с туземцем и положил руку на шею.

– Надо думать, мертв, – медленно произнес Штеер. – Вряд ли дикарь уснул в луже томатного сока.

– Я принесу пакет, – сказал поднявшись Расмус.

– Да, отнесем его в криокамеру корабля, – согласился коммандер. – Здесь ему больше делать нечего.

Лахрим почувствовал, как сзади кто-то подошел. Он обернулся и увидел Анду. Выглядела она не слишком хорошо. Растрепанные волосы, синяки под глазами. От косметики на ее лице уже давно не осталось и следа.

Девушка выглянула из-за его спины и ее глаза расширились от страха. Ее губы беззвучно зашевелились. Она что-то бормотала. Потом обвела комнату невидящим взглядом и пошла к себе.

Лахрим с тревогой следил за тем, как девушка, словно привидение, шла по коридору. Он хотел пойти за ней и попробовать как-то вывести ее из близкого к ступору состояния, но у судьбы в лице Штеера были другие планы.

– Миляна, заварите окно в столовой, – приказал коммандер великанше. – Возьмите стажера в помощь. Пускай он там мусор уберет.

Миляна и Лахрим беспрекословно подчинились, тем более что огромную дыру из комплекса на улицу надо было заделать в кратчайшие сроки. Она несла людям слишком большую опасность.

Но Миляна сначала заглянула в другой конец коридора, в медицинский отсек. По ее спокойной реакции Лахрим понял, что зверь туда не забредал и Платт в порядке.

Вскоре Лахрим с пакетом в руках собирал мелкие обломки в столовой. Миляна тем временем приваривала к дыре толстую металлическую столешницу. От нее даже не отрезали ножки. Она целиком перекрывала все окно.

Лахрим закончил с крупным мусором и уже хотел пойти за вакуумным мусоросборником для мелкого. Но напоследок его потянуло заглянуть за крайний стол.

Уже на подходе в ноздри ударил запах металла. Не ожидая ничего хорошего, Лахрим отодвинул стул и отпрянул назад, увидев кучу кожи.

– Надо позвать капитана! – крикнул он, пятясь, Миляне. – Я тут нашел кое-что.

3-я глава

1.

– Тварь линяет, – сказал Штеер, – поддев кусок шкуры, а это была именно она, металлическим прутом оторванным ночным гостем от жалюзи.

– Вам это пригодится для анализа, доктор? – посмотрел он на Расмуса, пришедшего вместе с ним.

– Я не думаю, что это сильно отличается от первого образца, – покачал головой Хольм. – Но я возьму пробу ткани.

– Куда интереснее было бы исследовать то, что ушло наружу, – многозначительно произнес он, – Но это предполагает встречу с ним, а я никому этого не пожелаю.

Лахрим заметил, как после этих слов Штеер бросил на медика странный пристальный взгляд. Затем коммандер задумчиво опустил глаза и вышел из столовой.

Через час, когда встало местное солнце, Миляна и Лахрим отнесли завернутого в полиэтилен туземца на корабль. Они осторожно положили его в ванну и закрыли прозрачную крышку.

Лахрим чувствовал себя нехорошо. На него сильно повлияла смерть энгла. Она напоминала о кровожадном безжалостном звере, бродящем где-то рядом и ждущем новых жертв.

Но не только хищник был причиной подавленного состояния Лахрима. К удивлению его самого он успел привязаться к туземцу за несколько недель знакомства.

Он бросил последний взгляд на Иу. Пакет соскочил с лица энгла. Из под быстро покрывающейся инеем крышки на Лахрима смотрели пустые глаза, еще недавно наполненные жизнью.

На улице он взглянул на красное светило. За огромным фиолетовым диском виднелся лишь тонкий серп. На планете царил сумрак, грозящий в ближайшие дни смениться полной темнотой.

Вскоре небольшое население станции собралось на завтрак в столовой. Не хватало только раненного Платта и Анды. Она так и не выходила из своей комнаты после ночных событий.

Все расселись за столом, и Лахриму сразу бросились в глаза осунувшиеся мрачные лица всех без исключения. И причиной этому была не только смерть туземца.

– Сдам сегодня углубленные анализы, – усердно чесался Расмус. – Такое впечатление, что какое-то кожное заболевание подцепил. Всю ночь зудело. Сейчас полегче, слава богу.

– У меня и внутри гудит, – присоединилась Миляна. – Живот как будто распирает и в груди немного давит.

– Надо и вас тоже проверить, – откликнулся медик, – И продукты проверить. Вдруг испортились.

– Не надо проверять. Уже почти прошло, – махнула рукой девушка. – Дайте мне лучше снотворного вечером.

– Сны ужасные, – тряхнула она головой, – совсем не выспалась.

– Меня тоже кошмары мучили всю ночь, – признался Хольм. – Я думаю – это реакция на все эти ужасы, что творятся вокруг.

– Хм, – с сомнением хмыкнула великанша. – Я в разных передрягах бывала. Но спала всегда нормально.

Лахрим и Штеер переглянулись, ожидая, видимо, что кто-то из них продолжит делиться ночными впечатлениями. Но оба каждый по своей причине молчали.

Штеер не отводил глаз от Лахрима, намекая, что желает услышать и его историю. Чтобы избавиться от пристального взгляда Грига, Лахрим якобы случайно задел пластиковую ложку, и та упала на пол.

Лахрим нагнулся и заметил как по стене, а потом по полу поползла еле различимая тень. Поднимаясь, он увидел, как она перебралась на стол и коснулась ладони Лахрима.

Едва это случилось, как он вновь, подобно позапрошлой ночи оказался в темно-сером тумане. Он, как и тогда, поглотил стены, стол, все предметы и людей.

Сквозь него только просвечивали несколько оранжевых силуэтов, но заметно меньшего размера, чем в прошлый раз. Марево активно сгущалось вокруг них. Темная субстанция колыхалась по краям.

Но это не касалось одного из сгустков. Он был совсем темным, без единого оранжевого просвета. Лахриму почудилось, что образование двинулось в его сторону, и он в страхе оторвал руку от стола.

Видение пропало. Вокруг вновь была комната. А перед Лахримом стол, с сидящими людьми. Лахрим, только что смотревший на темный сгусток, теперь смотрел на человека на его месте.

«Если эта темная гадость смогла поглотить одного из нас, да еще именно…, – лихорадочно думал Лахрим. – Нет, не может быть. Это просто галлюцинация».

Но убедить себя в последнем он не смог. Кусок не лез в горло, и он закончил завтрак, не съев и половины, хотя еще несколько минут назад был чертовки голоден.

– Отнесу еду Платту, – поднялся он из-за стола, поняв, что больше ничего внутрь себя не закинет.

– Я с тобой, – встала и Миляна.

В отличие от Лахрима, у нее сложностей с аппетитом не наблюдалось. Она к тому времени уже поглотила два эрзац-пайка чуть ли ни вместе с их само приготавливающей оболочкой.