Buch lesen: «Колесницы в пустыне: тайны древней Африки»

Schriftart:

Континент-реликвия

Несколько слов перед началом книги

По числу неразгаданных тайн, древних реликвий и ненайденных сокровищ с Африкой может сравниться разве что «старушка» Европа. Хотя черный континент намного старше своей северной соседки как по палеоантропологическим находкам, так и по геологическим параметрам…

В Африке удивительно все: калейдоскоп племен и обычаев, огромное число языков и диалектов, невиданное разнообразие животного и растительного мира, хитросплетения истории и… дня сегодняшнего.

Еще одной особенностью Африки является то, что сами реликвии в ней выражаются чаще не в материальных ценностях, как, скажем, в Европе, а в духовных, как нигде в мире – устных преданиях сказителей-гриотов, наскальных рисунках, бесподобных системах счета и письма, образчиках пастушьей и военной организаций, древних космогонических традиций, чудом дошедших до наших дней.

Автор прикоснулся лишь к части подлинных реликвий и сокровищ континента, поскольку для полного освещения этой темы понадобились бы несколько томов и коллектив африканистов.

Элеонора ЛЬВОВА,

д-р ист. наук, профессор кафедры африканистики Института стран Азии и Африки при МГУ

Художники древней Африки

Наскальные росписи Сахары

О чем прежде всего свидетельствуют наскальные росписи? Они раскрывают перед путешественником, только что пересекшим выжженную солнцем пустыню, другую Сахару – райские кущи, зеленые равнины, заселенную животными, принадлежавшими к богатой тропической фауне. Фрески передают всю историю Сахары начиная с периода, предшествующего неолиту. Исследуя две тысячи росписей и рисунков каменного массива Тассили, француз Анри Лот выделил несколько этапов в развитии этой цивилизации. Первый начинается с конца палеолита, за шесть или семь тысяч лет до нашей эры. Это «период охотников», или «буйвола». Вероятно, в те времена климат Сахары был влажным. Раньше других на камне были высечены небольшие схематические фигурки, отличительной особенностью которых являлась круглая голова (эти изображения получили дальнейшее развитие, так что мы встретим их позднее в пяти различных слоях). Затем появляются многоцветные росписи, изображающие животных. В течение первого периода, как показывает тщательное исследование деталей и особенно орнаментации на фигурах, население Сахары – и в этом состоит главный вывод – было бесспорно негроидным.

За схематичными фигурками последовали громоздкие изображения переходного периода, завершающие собой стадию круглоголовых людей. Самая большая фигура, так называемый «марсианский бог из Джаббарена», достигает примерно шести метров. Рисунок этих изображений стилизован. В конце переходного периода становится заметным египетское влияние, давшее впоследствии жизнь многим великолепным произведениям, таким, как удивительная танцовщица из Ауанрхета, «Белая дама Сахары», и целой серии изображений, найденных в Джаббарене и Сефаре, отличающихся типичными прическами и особой цветовой гаммой: сочетание голубовато-серого и белого цвета с ярко-красной охрой. Такое разнообразие красок у первобытных художников вызывает удивление, ибо обычно в их палитре присутствовала лишь красная охра и белая краска. Но, оказывается, в массиве Тассили на поверхность выходят сланцы, и художники, очевидно, растирали их в порошок, а также пользовались каолином. Затем краски смешивали с вяжущими веществами, куда входили козеин и, разумеется, камедь акации, которая была широко распространена в этом районе.

Наскальная живопись Сахары, Тассили

К эпохе неолита, начиная примерно с IV тысячелетия до н. э., относится второй период. В долинах появляются новые поселенцы, сильно отличающиеся от коренных жителей Сахары. Это пришельцы-пастухи – они гнали перед собой огромные стада рогатого скота. И теперь уже художники разрисовывают пещеры Тассили фигурами людей и животных, рожденных совершенно иным вдохновением. Начинается «период скотоводов».

По-видимому, о происхождении скотоводов можно говорить довольно уверенно. Анри Лот отметил среди наскальных изображений весьма характерные египетские лодки. Очевидно, эти люди вступали прежде во взаимоотношения с египетской цивилизацией и, следовательно, пришли с Востока. Их живопись характеризуется абсолютно новым стилем: исчезли схематизм и символизм рисунка. Люди и животные теперь как бы взяты прямо из жизни; их движения и формы свидетельствуют о бесспорной наблюдательности художников. Поражает гармоническое сочетание цветов: удается обнаружить даже зеленые, фиолетовые и синие тона. Должно быть, в то время стада быков находили здесь и сочную траву, и наполненные водой реки, и влажный климат. Действительно, на одной из фресок скал Ауанрхета мы видим трех бегемотов, на которых охотятся люди, сидящие в пироге. Охотничьи, боевые и танцевальные сцены сменяют друг друга, их реалистическое исполнение лишено какого-либо религиозного или магического характера. Они вызваны к жизни склонностью авторов к изображению повседневной жизни, любовью к искусству.

Около 1200 г. до н. э. наступает новый период, который, впрочем, скорее относится к истории, чем к доисторической эпохе, – «период лошади». На скальных поверхностях появляются изображения воинов на колесницах и всадников-гарамантов. Предполагается, что именно в эту эпоху ливийцы, ранее жившие лишь на севере Сахары, распространились на всю ее территорию. Только этот народ-завоеватель, имея в своем распоряжении военные колесницы и получив такое огромное военное преимущество, очень быстро распространил свое могущество почти до берегов Нигера. Уже нет сомнения в том, что современные туареги очень отдаленные потомки гарамантов, чьи обычаи описал Геродот.

Всего за несколько десятилетий до нашей эры начинается «период верблюда». Условия существования в Сахаре к тому времени, должно быть, уже изменились: она, вероятно, находилась на пути превращения в пустыню, известную нам сегодня.

В районе Тассили обнаружено мало изображений двух последних периодов («лошади» и «верблюда»). К третьему периоду можно, пожалуй, отнести всего несколько военных колесниц. Пожалуй, удивительная история транссахарских связей и полная опасных приключений жизнь караванных троп, пересекающих пустыню и соединяющих две ее окраины – Северную и Черную Африку, по-настоящему начинается лишь с появлением колесниц гарамантов.

На юге Триполитании – в горах Бен-Гунеймах, в уэде Эль-Аджаль, в уэдах Бен-Хирам, Марсит и Эль Гериа, близ Убари, в уэде Танезруфт – вся фауна Сахары до превращения в пустыню была запечатлена на камне.

Некоторые животные, например слоны, жирафы, страусы, изображены в натуральную величину. Наблюдается почти гармоничное, можно сказать, умышленное чередование быков или миролюбивых баранов с ужасными крокодилами, газелей и антилоп – е рычащими львами, буйволов с длинными загнутыми ротами и опущенной вниз головой, как бы готовящихся к нападению, – с бегемотами, выходящими из воды.

Опираясь на эти живые, натуралистические изображения, которые, как это ни звучит парадоксально, очень близки нам и нашему восприятию, и основываясь на обнаруженных костных останках, мы легко можем представить себе людей, животных и даже растительность той эпохи.

Как мы убедились, датировка двух первых слоев наскальной живописи Сахары не вызывает сомнений. Самый древний содержит изображения окружавших человека травоядных и плотоядных животных, которые водятся только там, где выпадают обильные дожди, а земля покрыта густой растительностью. В последнем, дождливом периоде неолита Сахара могла напоминать нынешнюю Суданскую саванну. В Центральной Сахаре встречались обширные зеленеющие равнины, лесистые долины, где кормились стада жирафов, буйволов (которые сохранились в Египте), слонов, страусов, антилоп. Там же было множество пастухов и охотников. Верблюд еще не появился. Зато в уэдах, тогда наполненных круглый год водой, как в настоящих реках, жили бегемоты и крокодилы (последний уцелевший представитель этих рептилий не так давно обнаружен в Ахаггаре в луже воды). Носороги населяли густые пальмовые рощи, которые омывались водами уэдов (вади), где же бродили львы.

Засуха и усиление жары, должно быть, вынудили этих представителей четвертичной фауны покинуть Северную Африку и Сахару – подобно тому как они еще раньше оставили пределы Европы – и искать убежище в лесах и саваннах Центральной Африки, где почти все они обитают и по сей день. Условия их существования ухудшились лишь в период неолита: крупные травоядные исчезли одновременно с оскудением растительности, и только людям удавалось еще поддерживать жизнь на немногочисленных стоянках, разбитых там, где оставалось немного воды. Именно этим последним неолитическим жителям-кочевникам мы и обязаны наскальными рисунками второго периода, который продолжался вплоть до «периода верблюда».

На смену охотникам на хищных зверей пришли пастухи-кочевники и воины, а каменные орудия были заменены луками и стрелами.

Примерно в тысяче километрах к востоку от Феццана, в скальном массиве Уэйнат, где сходятся границы трех государств – Ливии, Египта и Судана, – также обнаружено множество наскальных шедевров, сохранившихся вопреки времени.

Натуралист граф Людовико ди Капориакко, выполнявший в этом районе задание итальянского военного Географического института, сумел очень точно перенести на кальку сотни наскальных росписей, которые позднее исследовал и опубликовал специалист по первобытной истории Паоло Грациози.

Среди рисунков имеются и весьма загадочные изображения

Произведения наскального искусства имеются в Каркусе ат-Талах и в Айн-Дава, в восточном и юго-западном районах Уэйната. Нагромождения округленных и отполированных обломков скальной гранитной породы близ колодца Айн-Дава образовали углубления и расщелины, на стенках которых первобытные художники изобразили свою повседневную жизнь, а также оружие, одежду, всевозможные предметы и животных. Эти художники оставили нам более 40 плит с рисунками и около 30 сводов в скальных укрытиях, покрытых росписями.

В Джебель-Уэйнат также можно выделить два периода: один, преимущественно с зооморфными сюжетами четвертичной фауны, для которого характерен натуралистический стиль, напоминающий стиль Феццана; второй, – более поздний и разнообразный, отличающийся схематизмом. Работая над фресками, художники использовали фиолетовую, розовую, светло-желтую и белую краски, красно-коричневую глину, кирпично-красную охру, а также красный пурпур и охру. Рисунки выполнены в манере плоскостной окраски одноцветными пятнами, без чередования теней белого и черного цвета. Здесь представлены исключительно домашние животные: быки и коровы, козы и антилопы. Люди почти всегда изображены в своих хижинах в домашних условиях. По этим росписям довольно отчетливо прослеживается повседневная жизнь племен протоберберских скотоводов. В шалашах видны предметы домашнего обихода, корзины и сосуды из обожженной глины. Намечены женские фигуры: например, одна из женщин держит за руку ребенка. Можно различить кувшины, свешивающиеся с потолка хижины. Женщины носили только белую набедренную повязку или юбочку, но на их обнаженных телах имелось множество украшений: бусы и подвески на груди, вышитые пояса, браслеты на руках, коленях и щиколотках.

Мужчины, высокие, широкоплечие, мускулистые, неизменно вооруженные луком, обходились без одежды. У некоторых в густые волосы вставлено одно или несколько белых страусовых перьев да имелись набедренные повязки.

Следы ведут в… Египет

Египетский принц Кемаль ад-Дин обнаружил среди росписей в Каркусе ат-Талах боевые сцены, на которых видны два ряда сражающихся бойцов. Один ряд образуют пастухи, защищающие свои стада от грабителей, пришедших из пустыни. Значит, аборигены не были кочевниками в полном смысле этого слова и Джебель-Уэйнат стал их центром полуоседлой жизни, достаточно процветающим, чтобы привлекать грабителей. Вероятно, пастухи были нубийцами, стоявшими на неолитической ступени развития. Если судить по их внешнему виду, по их искусству, а также по принадлежавшим им предметам, они находились на более примитивном уровне, чем жители Феццана, и следовательно, жили либо раньше их, либо в то же время.

Французский аббат А. Брей (Брейль), занимавшийся истолкованием наскальных рисунков с изображением рогатого скота и быков в горах Уэйната, высказал мнение о том, что авторы значительной части этих рисунков переносят нас в энеолитическую эпоху Негада (7500–5000 гг. до н. э.). Действительно, чисто этнографические наблюдения над этнической группой, которой принадлежит авторство произведений наскального искусства Восточной Сахары, свидетельствуют о присутствии здесь элементов культурной фазы, схожей с культурой Феццана до прихода гарамантов и додинастического Египта, а именно фазы раннего энеолита.

Верблюд относится к поздним персонажам сахарской наскальной живописи

У нубийцев она продолжалась до «периода верблюда» и даже позже. Несомненно, нубийцы были людьми с темной кожей, почти негроидами. Трудно было бы воссоздать характеристики древнего населения Нубии без помощи современных археологических открытий в этой восточной части Сахары, мало изученной даже в наши дни.

Еще в 1933 и 1935 гг. известный немецкий этнограф Лео Фробениус в составе экспедиции пересек всю Восточную, Египетскую и Суданскую Сахару между Джебель-Уэйнат и Красным морем, которая сама по себе уже была большим подвигом. Он побывал в массиве Йерханд, в Гильф-эль-Кебире с уэдами Хамра и Сора, в уэдах Анаг и Хусейн, в Золат-эль-Хамаде, а также в уэде Хуар на крайнем юге Нубийской пустыни. Он повсюду находил наскальную живопись и остатки древних неолитических жилищ, явно принадлежавших охотникам – авторам наскальных рисунков в Сахаре, а также протоберберским скотоводам, появившимся там позднее.

К несчастью, собранные экспедицией материалы затерялись, а скорее всего, погибли под бомбежками во время войны, и лишь в 1952 г. университет во Франкфурте-на-Майне опубликовал кальки, снятые с наскальных рисунков и росписей.

Росписи размещаются в Йерханде (в 100 км к югу от Джебель-Уэйнат) и в уэде Сора, рисунки – в уэде Сора, уэде Хамра, в Абу-Балласе, Селиме, Бурге и Тюйюре, в уэде Анаг, уэде Хусейн и в Золат-эль-Хамаде. Открытие этих палеографических документов не только позволяет предположить, что подобные доисторические свидетельства рассеяны по всей Сахаре, но и дает возможность изучить отдельно обе фазы нубийского наскального искусства, которые в других местах смешаны.

Первые рисунки на камне, выполненные грубой гравировкой или нанесенные молотком, с изображением в натуральную величину представителей африканской фауны и схематизированных антропоморфных фигур, безусловно относятся к произведениям древних охотников. Изображения рогатого скота и домашних животных, а также бытовых сцен, скорее всего работа пастухов-скотоводов, обосновавшихся в долинах и близ уэдов, уже занятых другими людьми. Эти рисунки относятся к тому же времени и стилю, что и рисунки в долине Нила, которые восходят к первым династиям фараонов.

Росписи, как в Восточной Сахаре, так и в других ее районах, похожи на те, что были найдены в Восточной Испании. Действительно, в течение IV тысячелетия до н. э. Нубия оказалась тем перекрестком, где встретились народы, сыгравшие основную роль в миграциях в Сахаре в направлении с востока на запад. Из их среды, по-видимому, вышли и берберы. Эти народы – их называют еще кушитами, или хамитами, – очевидно, заселили Египет, прибыв туда в составе той волны, которая выдвинула Египет на историческую арену вместе с первыми династиями фараонов.

В 1933 г. Паоло Грациози, возвращаясь из научной экспедиции в Феццан, остановился в уэде Марсит, неподалеку от мало известного местечка Майя-Диб. У подножия скалы, на краю Хамады-эль-Хамра, бил источник с холодной, прозрачной водой, поившей маленькую пальмовую рощу. Здесь никто не жил.

На небольшом расстоянии отсюда, среди обрушившихся известняковых глыб, почти засыпанных песком, П. Грациози обнаружил два нагромождения, камней с выбитыми на них фигурами. Ученый открыл здесь стоянку с наскальной живописью, восходившую к самой глубокой древности, и, что самое интересное, первое изображение животного с рогами в форме лиры и с эмблемой в виде шара между ними. Этот бык с солнечным диском напомнил ученому символическое изображение египетской богини Хатхор.

Грациози принялся разыскивать другие образцы, которые подтвердили бы его предположение, и был за это вознагражден. Годом раньше его коллеги, этнографы Чиприано и Мордини, пользуясь сообщениями, полученными от офицеров гарнизона в Браке, наткнулись на уэд, вдоль которого на расстоянии примерно 20 км по правой и левой стороне тянулись наскальные рисунки. П. Грациози испытал точно такое же чувство недоверия и удивления, что и А. Лот, нашедший чудесные наскальные фрески Тассили. Рисунки были повсюду: на отдельных скалах, на скалистой кромке Хамады, под естественными сводами известняковых расщелин – нескончаемая художественная галерея, в которой были представлены почти все образцы ныне угасшей сахарской фауны, существовавшие 10 тыс. лет назад. И в этом «музее» доисторического искусства среди жирафов, львов, слонов, носорогов, антилоп, страусов, быков, коз, собак, лошадей и даже верблюдов-дромадеров Грациози нашел то, что страстно желал найти: изображение египетского бога Амона в облике барана с солнечным диском между рогами.

Относительно этого бога, чей оракул находился в оазисе Сива в пустыне, а храм в Тебессе в Верхнем Египте, берберологи и египтологи высказывали противоречивые предположения. Первые считают, что он ливийского происхождения, а вторые увязывают его с египетской мифологией, вместе с которой он якобы и проник в Ливию. Тем не менее ныне уже доказано, что его культ был введен а Карфагене древними ливийцами, составлявшими, впрочем, большинство жителей столицы пунического государства.

В послевоенные годы благодаря интересу к культуре со стороны новых ливийских руководителей и творческому рвению молодого поколения итальянских африканистов были осуществлены экспедиции Фабрицио Мори – в Феццан, два лингвистических обследования Умберто Парадизи по берберскому языку, новые археологические раскопки неутомимого Паоло Грациози (а также более скромная этнологическая экспедиция А. Гаудио в уэд Эль-Аджаль, эту «долину гробниц» в Феццане); возобновились раскопки в Лептис-Магне и в Сабрате.

Однако наибольший интерес представляют результаты исследований, относящиеся к экспедиции Ф. Мори. Горный массив Тадрарт-Акакус, где он со своими коллегами обнаружил громадный «музей» в скалах, возвышается к востоку от оазиса Гат на юго-западном склоне Феццана. Скалистый по своему строению, он изрыт множеством уэдов. С этими напоминающими лунный пейзаж долинами чередуются обширные плоскогорья, покрытые темным щебнем (серир), и горные складки различной высоты, образованные скальными породами девонского песчаника.

Подобно двум другим доисторическим массивам Алжирской Сахары – Ахаггару и Тассили, – массив Акакус представлял идеальные условия для выпаса скота, а также для расселения и укрытия древних обитателей Сахары.

За семь лет методических научных изысканий в горах Акакуса Ф. Мори и его коллеги обнаружили и затем воспроизвели сотни граффити и росписей. Все эти наскальные произведения отличались необыкновенной красотой, а некоторые приобрели особое значение для науки благодаря своему совершенно уникальному характеру – например, большая «лодка» с коленопреклоненными людьми и изображение мумий в вытянутом положении. В укрытии, где находилась эта фреска, итальянские ученые сделали свое главное открытие: из слоя, изобиловавшего остатками предметов древности – камнями, костями и керамическими изделиями, на свет неожиданно извлекли завернутую в звериные шкуры высушенную мумию ребенка.

Эти останки сохранились достаточно хорошо и могли быть использованы для сравнительных антропологических исследований. Здесь же были обнаружены другие костные останки. Таким образом, в этом районе уэда Тешимат оказался настоящий доисторический некрополь. Самым распространенным способом захоронения в нем была, по-видимому, мумификация трупов, почти идентичная способу, практиковавшемуся у египтян.

Однако, согласно датировке, не вызывающей ныне сомнении, найденные в Акакусе останки ребенка восходят к гораздо более ранней эпохе, нежели первые династии фараонов. При изучении этой уникальной находки использовались следующие методы: морфологическое и антропометрическое описание, радиологическое и гистологическое исследования, химический анализ. Удалось установить, что ребенок имел негроидные черты и ему к моменту смерти было примерно 3 года. Консервация тела не носила случайного характера. Об этом свидетельствуют две основные особенности мумии: надрез внутренней стенки брюшной полости, очевидно с целью удаления внутренностей – от них не осталось никаких следов; сильно изогнутое положение тела, которое не удалось бы придать без предварительного удаления внутренностей. Консервация была достигнута с помощью высушивания.

К интересным открытиям французской экспедиции А. Лота, частично изученным и проанализированным аббатом А. Брейлем, можно добавить находки итальянцев в Акакусе, расширившие число известных уже рисунков. В пещерах этих гор, служивших жильем первобытному человеку, превосходно сохранились росписи, которые представляют большой интерес как для изучения религиозных верований, так и для исследования расовых признаков некоторых этнических групп.

Достоверно известно, что население Сахары начало уменьшаться в тот период, когда из-за наступавшей засухи скотоводам становилось все труднее сохранить свои многочисленные стада. Покинув горы в центре Сахары, пастухи отправились на поиски пастбищ в долины больших рек. В наше время их потомками следует, вероятно, считать пастухов фульбе, сохранивших некоторые характерные черты белой (средиземноморской, или контактной) расы, несмотря на частые смешанные браки с соседним чернокожим населением.

Каковы были отношения между жителями Сахары и Египтом? И к какому времени они относятся?

Удивительные аналогии, которые уже были замечены многими исследователями, не получат своего раскрытия до тех пор, пока не будет неопровержимо установлено, в каком хронологическом соотношении находятся различные этапы сахарского искусства с искусством додинастического и протодинастического Египта.

Какой же характер носили отношения между этими двумя культурами? Представляли ли они собой некое четкое явление, сопровождавшееся определенным этническим и культурным воздействием? Могло ли сахарское искусство, достигшее такого развития еще в эпоху, предшествующую первой египетской династии (около 3200 г. до н. э.), способствовать возникновению художественных форм, которые кажутся столь зрелыми уже в протодинастический период?

Если гипотеза о том, что в Долину Нила внесли свой вклад инородные культуры, подтверждается громадными художественными различиями, существующими между произведениями додинастического и протодинастического Египта, тогда трудно не признать, что эти новые веяния пришли именно из Сахары, которую покидало население, гонимое усиливавшейся засухой.