На пути Войны. Книга третья

– Да…

– Скажите, Вы в детстве летали во сне? – спросил меня Валерий Степанович, добродушно улыбаясь.

– Да! Но какое это имеет отношение ко всему…

– А вот не перебивай меня и узнаешь. Я ведь не позволяю себе подобного моветона, вот и ты будь добр, не перебивай старика. Итак, о чем это я? Ах да! А на самолете в детстве ты летал, аль еще на каких приспособлениях?

– Нет, – ответил я, ожидая кульминации мысли Валерия Степановича.

– Ну, тогда ответь мне, как ты летал во сне, не летая при этом реально? – увидев мое лицо, а точнее то, что я совершенно не понял его вопроса, он продолжил: – Так, дай перефразирую, если мне память не изменяет, ты ведь десантник?

– Да.

– И, стало быть, с парашютом прыгал. И вот тебе вопрос: полет во сне схож по ощущениям со свободным падением или хотя бы с полетом на парашюте?

– Да, – вновь ответил я ему, наконец, поняв, к чему он клонил все это время.

– Вот, вот именно. Ну и как, скажи на милость, твой мозг смог тогда воспроизвести те ощущения от полета, если ты не летал в детстве, как?

Как ответить на его довольно занимательную теорию я не знал, но посыл его слов про то что «мозг штука такая» мне стал понятен.

– Молчишь? Ну, вот тебе тогда еще пища для размышлений. Почему именно Ангелы и Демоны, почему тема Рая и Ада? Может страх перед смертью подтолкнул твое подсознание к подобному? Должно быть ты, как человек науки, понимаешь, что там нет ничего, и после смерти это будет лишь тьма, но в глубине души ты хочешь обратного, несмотря ни на что. Да! И не стоит забывать про Ваше прошлое, про Ваше тяжёлое детство, и плюс ко всему этому травма головы.

– Тяжелое детство? – переспросил его я из-за дикого подозрения, что разгорелось во мне после его слов.

– Ой и дурень, старый дурень… – хлопнув себя по лбу, сказал Валерий Степанович, а после продолжил: – не думай ничего такого, не думай, Дарий. Я ведь беседовал с твоим братом после твоего первого припадка, он-то и поведал мне все о твоей нелегкой. И пока я не забыл, вот к чему я вел: тот пример с полетами, предположим, повторю, предположим, ох, я наверно об этом и пожалею, что я бес или демон, если угодно, и это все как Вы утверждаете, всего лишь иллюзия. Разве она ужасна или похожа на кошмар?

– Ну, вообще-то да, – ответил я ему, а сам задумался, что это сейчас было: ловкое переведение сути, или же просто моя паранойя?

– Возможно, возможно. А что если это не кошмар, а реальность, суровая и серая, но все же реальность? Будь я демон, я бы пытался вас напугать, да пострашнее, душу бы потребовал, или что там еще нечистым надобно, а не пытался помочь…

– Или Вы хотите свести меня с ума, потому что от нашей беседы голова идет кругом, – сказал я, уперевшись затылком в подушку, смотря на треснутый потолок, пытаясь понять: спятил я или нет?

– Дарий, ты хочешь, чтобы я помог тебе? Если нет, то я, ни силы тратить на тебя не буду, ни время, ни твое, ни уж тем более свое. Я надеюсь, ты осознаешь хоть немного насколько все серьезно, и дашь мне правильный ответ.

– Хотите правильного решения от безумца? Ну и кто тут сумасшедший? – усмехнувшись, ответил я.

– Больно, больно и горько мне старику видеть такого молодого человека как ты, героя, в таком печальном положении, так быть не должно… – сказал Валерий Степанович, а затем ни с того ни с сего схватился за голову, а его доброе лицо скривилось в гримасе боли.

До меня донесся голос, тихий голос Иды, а затем и голос Мордрема, они были еле слышны, так, если бы я был под водой, но затем они пропали.

– Ну вот, у меня мигрень разыгралась от нашей беседы… Дарий, что с Вами, Вы слышите меня? – спросил Валерий Степанович тревожно, потряся меня за руку.

– Ида, я слышал ее голос, – ответил я, все еще пытаясь услышать хоть что-то.

– Так милейший, соберись и будь внимательней, сосредоточься на моем голосе, и дыши, дыши глубоко и не спеша.

Я закрыл глаза и задышал как он и попросил, для виду, а сам пытался все еще что-нибудь услышать, хоть что-то, но все было тщетно.

– Ну, полегчало? Слышишь или видишь что-нибудь странное, необъяснимое?

– Нет… нет, все стихло, но ведь я слышал, слышал… – сказал я, бормоча себе под нос.

– Дарий, не теряй связь с реальностью, будь со мной. То, что ты якобы слышал или слышишь, не что иное, как слуховая галлюцинация, вызванная стрессом из-за осознания тобой и признания своих ментальных проблем. Главное успокойся и дыши, все пройдет…

И тут Валерий Степанович вновь схватился за голову, и довольно отчетливо позвучало «Ну и каково биться с тем, кто может дать тебе отпор, с тем, кто куда сильней тебя?».

– Ты мне скажи, – сквозь стиснутые зубы тихо произнес Валерий Степанович.

– Что это? С кем вы говорите…

– О чем ты, Дарий? Голова, моя бедная голова, мне кажется, она сейчас взорвется, – ответил он мне с трудом, массируя себе виски.

– Вам плохо? Может позвать кого? – спросил я его, увидев, как он вновь скривился.

– Не надо! Мне уже лучше, стар я уже, и мигрень для меня уже довольно серьезное испытание, но я с ней справлюсь, а Вы справитесь со своим недугом? – спросил он, посмотрев на меня.

– Может нам лучше передохнуть немного?

– Отдых дело хорошее и правильное, но не сейчас, когда у нас наметился такой прогресс. Вы – мой пациент и Ваше здоровье для меня важнее моей усталости или мигрени. Хотите помочь мне, милейший? Дайте мне уже свой ответ. Вам нужна моя помощь «да» или «нет»?

– Хотите ответа? Я дам Вам его, но только после того, как мы проясним пару вещей, которые никак не дают мне покоя.

Валерий Степанович ничего не ответил мне, лишь уселся поудобней. Он посмотрел на меня пристально, а затем кивнул головой.

– С тех пор как я очнулся тут, я ни разу не слышал ни единого шума из-за вооон той двери, – легким кивком, указал я на пресловутую дверь, не отводя своего взора от Валерия Степановича, – которую раньше толком и разглядеть не мог, а сейчас вижу, хотя никакое освещение Вы не включали. Мы в больнице, а я не слышу ни шагов, ни кашля, ничего, и это сильно смущает меня.

– Во-первых, дверь не видели, потому что глаза еще не привыкли к темноте, во-вторых, сейчас ночь, Дарий, все мирно спят, все, кроме нас. В-третьих, вы знали, что люди расположенные к шизофрении, как правило, от восемнадцати до тридцати пяти лет, замкнутые в себе и неохотно идут на контакт? Никого не напоминает? Хорошо, идем далее, частые приступы ярости, агрессия, ничем не мотивируемая, раздражительность. Конечно, такие симптомы можно отнести к стрессу или к депрессии, но у вас, голубчик, есть еще кое-что, последний и, к сожалению, важный симптом, который вычеркивает вышеперечисленные недуги из нашего уравнения. Слуховые и зрительные галлюцинации, они подтверждают мой диагноз, к тому же ваш брат Олег, который сказал, что вы и вовсе мизантроп с обсессивно-компульсивным расстройством…

– Вау… просто десять из десяти, – ответил я, спокойно заметив, как он снова поменял тему, отведя внимание от моего вопроса.

– Ну вот и хорошо, а то я боялся что Вы сейчас скажите что «Нет это не про меня, со мной подобного не бывает» и такой ответ был бы крайне негативным, ведь отрицание проблемы – не есть хорошо.

– Знаете, должен подметить, что вы неплохо так разбираетесь в психологии, – сказал я, немного улыбнувшись.

– Ну а чего Вы хотели, милейший, должность обязывает… Дарий, но вы хоть со стороны себя послушайте, подозрение на подозрении, возможно, Ваш брат был прав и это все Ваша детская психологическая травма, оставленная без должного внимания, и она в совокупности с последними событиями приобрела новые черты, новый оттенок, если угодно.

– Возможно, возможно, а что еще Олег рассказал Вам обо мне и о моем «беззаботном» детстве? – спросил я, усмехнувшись от того, что Олег везде Олег. Будь то реальность или бред – этот ублюдок неизменен.

– Да предостаточно, к примеру Вы вините себя за смерть отца и если бы Вы тогда не вызвали полицию в тот злополучный день, он бы не умер и все бы обошлось. Но больше всего Вы корите себя за то, что не подошли к умирающему отцу, когда он позвал Вас к себе, – сказал Валерий Степанович, тяжело вздохнув, а мои глаза вспыхнули огнем от услышанного.

– Ты прав, ты действительно прав, все так и есть, кем бы ты ни был.

Услышав мои слова, Валерий Степанович, а точнее тот, кто им притворялся, начал аплодировать мне, кивая головой, улыбаясь при этом:

– Ну надо же, оступился на финишной прямой. Позволь спросить тебя, Война, чем же я выдал себя, где ошибся? – спросил он хриплым и тихим голосом, а все вокруг начало исчезать.

В воздухе повисло напряжение, как если бы вы в жаркий летний день шли по асфальтированной дороге и увидели, что воздух над ней словно искажен. И вот все исчезло, и я остался один в кромешной тьме.

– Ты нигде не ошибся, ты полностью прав, ведь я действительно корю себя за то, что не подошел к отцу тогда…

– Тогда я не понимаю, – раздался хриплый голос из ниоткуда.

– Об этом знали только Кайя и я, и больше никто, я больше никому об этом не говорил, никому, – ответил я и тут же увидел, как из тьмы начал выходить высокий, худой человек с пепельными волосами, укутанный в черную рясу. Он смотрел на меня с любопытством и ненавистью, а затем я огорчился на секунду из-за того, что все это была лишь иллюзия, ведь тогда все то, что случилось в нашем доме, все это правда, и тут я почувствовал горечь отчаяния.

– В чем дело, Война? Что это? – сказал он, втянув воздух носом, – ммм… этот запах я узнаю повсюду – запах отчаяния, ты просто смердишь им, как до этого смердел страхом, смердел ужасом, – сказал он, медленно двигаясь ко мне.

– Ты… я видел тебя тогда в храме теней и видел тебя в нашем доме, когда ты прятался в тени, кто ты?

– Я властитель боли, страха и отчаяния, я творец слез, я пыточных дел мастер, я Де`Сад! И я очень рад нашему знакомству, Всадник, – сказал он, а после, вытянув свои руки, помчался на меня с жутким воплем. Я встретил его ударом кулака, но он словно растворился, прежде чем я смог коснуться его.

– Это что еще за хрень сейчас была? Столько слов и бахвальства, а на деле ты оказался обычный пустослов. Куда же ты делся? Что, ты вдруг понял, что влез в голову не к тому…

– Ооо, тут ты не прав, я ровно там, где надо! Ты перестал бояться? Хм, молодец… но это ненадолго, уверяю тебя, Война…

– Хватит попросту трепать языком! Давай переходи уже от слов к делу, – подзывая его руками, говорил я.

– Я покажусь тебе, не переживай насчет этого, но позже, дай мне время насытиться, и я явлюсь тебе в полной красе, хотя, как не горько признавать, ты силен, очень силен, что не может не удивлять. Ты по какой-то неведомой причине идеально слился со своей новоприобретенной силой, с сущностью Войны. Возможно, все дело в твоей врожденной злости, в твоем гневе, а возможно и нет, не знаю. Честно говоря, я и помыслить не мог, что мне будет настолько сложно с тобой, но это даже и к лучшему, ведь чем сложнее оппозиция, тем слаще вкус победы. Ментально ты куда сильнее Нефилимов, и если быть совсем откровенным, то я до последнего сомневался в том, стоит ли мне так рисковать и ввязываться во все это – объединяться с Завоевателем, но в итоге соблазн пересилил сомнения, он был слишком велик. Я попросту не смог отказать себе в этом удовольствии сломить волю, а затем и разум Всадника. Это событие займет достойное место в моей памяти, уверяю тебя. Ну что-то я заговорился с тобой, будь так любезен, ЗАМРИ… – закричал Де`Сад, и меня парализовало, казалось, словно невидимые цепи обвивали мое тело, сковывая его. Я потянул руки к груди, но они будто окаменели, но, тем не менее, все еще слушались меня, а затем все стало как обычно, вся скованность исчезла, словно ее и не было вовсе.

– Какая у тебя выдержка, какой самоконтроль. Сколько же ты носишь в себе боли и ненависти, Война?! Ты говоришь себе, что раз уж ты все еще чувствуешь боль, чувствуешь радость, чувствуешь, что способен любить, то ты не монстр. Хахаха, нооо это лооожь! В глубине себя ты знаешь, кто ты такой на самом деле, и я это знаю.

– Я не чудовище!!!

– Нееет? Ты в этом уверен? Я хочу напомнить тебе, что я у тебя в голове, в твоих самых потаенных мыслях, я в твоих чувствах, и я все про тебя теперь знаю, все! Ты очень полюбил убивать и делаешь это при любом удобном случае, никого не напоминает, милый Дарий? Хотя раньше ты был куда сдержанней, раньше ты попросту бил остальных, причинял им боль. Тебе нравится заставлять их страдать, ведь так ты даешь им ощутить то, что ощущаешь сам. А что после? Что ты говоришь себе потом? Ах, дааа! Ты говоришь себе, что это они плохие, и ты наказал их, потому что они заслужили эту боль и страдания, ну а теперь уже и гибель от твоих рук. Ты такой же монстр и чудовище, как и я, как и твоя ненаглядная Смерть, как и все Всадники… как и Люцифер…

– Нееет!!!

– Да, да, Война! Ты такой же, как и мы, как и все нам подобные, разница лишь в том, что мы с самого начала приняли правду о себе, мы не врем себе, мы не сторонники полумер в отличие от тебя и тебе подобных. Там, где требуется залезть в кровоточащую рану рукой и наслаждаться музыкой боли, которую издает твой враг, вы обходитесь малым, намеренно сдерживая себя, хотя вам так сильно хочется той первобытной жестокости. Я презираю тебе подобных, но не потому, что вы смертные, нет, потому что вы – слабаки и жалкие трусы. Вы никогда не узнаете, на что вы по-настоящему способны, так как боитесь самих себя, боитесь отдаться в объятия леденящего ужаса и невыносимой боли, боитесь делать ужасные и немыслимые вещи с другими. Мхахах, какой же ты жалкий. Ты был идеален – ни сострадания, ни сожаления, но затем, ты почему-то решил, что быть не таким как все – это не хорошо, не правильно. Ты решил уподобиться ничтожеству и стал притворяться, что ТЫ как они. Но вот незадача, даже тогда тебя все равно не признали как своего. В этом я вижу немалую долю иронии.

Устав от его пустой болтовни, я решил, что в эту игру можно играть вдвоем, и взяв себя в руки, спросил я Де`Сада, решив увести его в ту сторону, которая была выгодна мне:

– Ты упомянул Завоевателя? Он-то тут причем?

– Понимаю твое недоумение, согласен, он напыщенный индюк, но в коварности ему, наверное, нет равных. Я даже верю, что вкупе с его непомерными амбициями, ему все же удастся прийти к власти, которой он так рьяно жаждет. Плюс мне удалось заключить с ним очень выгодную сделку, с помощью которой я вознесусь так высоко, что даже Люциферу такое и не снилось.

– Что Завоеватель пообещал тебе? Власть? Если так, то ты кретин, он не станет ей делиться ни с кем.

– Это мне и без тебя известно, – сказал Де`Сад, посмеиваясь, – нет, нет, это не власть, по крайней мере, не такая призрачная, это скорее тот, кто обличен ей, еще один теперь уж твой заклятый враг. Хм, думаю после того, что он сотворил с теми бедолагами в том доме, он теперь возглавляет твой список. Как зрелищно он вырвал сердце того парня, поверь мне, я знаю Люцифера уже очень давно и могу сказать с великой гарантией, что все то кровавое представление было лишь для тебя одного. Обычно Люцифер убивает без каких-либо предисловий или театральщины.

– Люцифер? Зачем он тебе? – с трудом произнес я его имя спокойно.

– Мне? Да незачем, а вот тому, кому я служу, он очень нужен. Видишь ли, Война, есть некое пророчество, которое должно сбыться.

– Пророчество?

– Я буду тем, кто воплотит его, я стану частью чего-то Великого, чего-то поистине Великого, но тебе этого не понять, потому что ты как был всего лишь человеком, так им и остался. Ну и если вдаваться в детали, то именно из-за него Люцифер и сделал то, что сделал, ведь он просто в ужасе от того, что пророчество начало сбываться. Он сейчас как загнанный зверь разорвет любого, кто ему хоть чем-то угрожает. Он боится возвращения моего Господина, потому что знает, что противостоять ему он навряд ли сможет.

– Кто же ты на самом деле и кому служишь, Де`Сад?

– Я служу богу столь древнему, что ты себе и вообразить вряд ли способен возраст его существования, столь могущественному, что его и по сей день боятся те, кто помнят его имя и его деяния. Дах`хаку придет и это неизбежно, – произнес Де`Сад с трепетом и восторгом. – А что до того кто я, сейчас я в теле мерзкого ангела, что пришел уничтожить мой народ вместе с Люцифером, пришел убить меня. Та жалкая выскочка, Антигона, предала всех нас вместе со своим отступником отцом…

– Ты был Нуларадом? – тянул я время, чтобы придумать, как мне убить его.

– Был? Что значит «был»? Я и сейчас Нуларад, пусть и не в своем теле. Антигона, зря ты вызволил ее из Каирна. Кто, по-твоему, уговорил вашу провидицу договориться с Люцифером, кто уговорил пойти с ним на сделку и снять защищавший вас барьер, а после отдать ему тебя? Но зато как красиво провидица обвела Люцифера вокруг пальца, это просто отдельный вид искусства, как она виртуозно сыграла на его гордыне и тщеславии, чем, кстати, спасла твою шкуру. Он ведь явился туда с одной и единственной целью – убить тебя, а ты остался жив, как и часть твоих спутников, по крайней мере, пока что.

– Что означает твое «пока что»? – спросил я его, хотя в душе я знал, о чем он говорил, но все же надеялся, что я ошибаюсь.

Люцифер, Антигона и вся остальная мразь не имеет значения. Ида, Мордрем, Немор и Агата – вот что важно, их жизни, я должен спасти их.

– Видишь ли, сейчас в данный момент я и Завоеватель устраняем одну случайность, и после того, как эта случайность будет уничтожена, оборотень, провидица, ты и твоя девчонка отправитесь вслед за остальными вашими друзьями. А теперь, когда я ответил на твои вопросы, Война, БОЛЬ…

И боль овладела мной с кончиков пальцев ног до самой макушки, я испытывал ее, такую сильную и внезапную что я едва сдерживался, чтобы не возопить. На то, чтобы побороть ее ушло много сил и тогда я понял, что зря надсмехался над Де`Садом, а еще я осознал, что следующую атаку, возможно мне не отразить.

– В чем дело, Война? Уже не так уверен в своих силах? Ты наивно полагал, что это ты тянул время? НЕТ! Это я тянул его! – закатился жутким смехом Де`Сад.

– Я уже был в подобной ситуации и победил, поб…

– НЕТ! НЕТ! НЕТ! Закрой свой рот и не смей даже сравнивать меня с Барбасом, – разъярено прервал меня он. – Может он и был в тройке самых одаренных моих учеников, но со мной он и рядом не стоял. И не надо забывать тот факт, что у тебя было явное преимущество над ним. Могу дать твою голову на отсечение, что будь Барбас в твоем сознании, а не в ее, то ты бы так легко не отделался. Но ты молодец, надо отдать тебе должное, ты смог перехитрить хитреца. Ты хитер, очень хитер, как впрочем, и весь ваш убогий вид… Что это? Что это ты тут прячешь? Так глубоко внутри себя, дааа страаах… – сказал Де`Сад, глубоко втянув носом воздух.

– Помоги нам… – донесся жуткий вопль откуда-то сверху.

Не знаю, что это было: любопытство или наивность? А может и все вместе, но я возвел свои глаза кверху и оцепенел от ужаса. Надо мной словно марионетки плясали жуткий танец: Томас, изувеченная Калиста и обезглавленное тело Августа. Все они дергались под отвратные звуки ломающихся костей и рвущейся кожи. На лицах Томаса и Калисты застыла гримаса боли и агонии, затем послышался звук обрезанной веревки, что была натянута до предела, и обезглавленное тело Августа рухнуло прямо у моих ног. Их жуткие, искаженные голоса внезапно затихли, также внезапно, как и зазвучали.

Вспоминать подобное мне тяжело даже сейчас, спустя столько времени. Тогда я и подумать не мог, что когда Де`Сад представлялся мне, он нисколько не преувеличил, оглашая мне свои титулы, они по праву принадлежали ему.

Словно заговоренный я с ужасом наблюдал, как из шеи Августа хлестала темно-алая кровь, пока не ощутил на своем теме чье-то обжигающее кожу дыхание. Я вновь посмотрел наверх и оказался лицом к лицу с Калистой и Томасом, они молча смотрели на меня своими холодными и выцветшими глазами, а затем медленно и протяжно прокричали вырывающее мне душу «ПОМОГИИииии»….

– ЗАМРИ… – произнес спокойным голосом Де`Сад, и я замер не в силах что-либо теперь сделать. – Молодец, молодец, ииии добро пожаловать в мой мрачный мир, отныне он – все для тебя, а теперь ГОРИ… – закричал он, вновь появившись прямо передо мной.

Меня переполнял ужас, я обезумел от нескончаемой боли, я кричал и кричал, что было сил, в то время как мой истязатель ходил вокруг меня, широко улыбаясь при этом, и с наслаждением наблюдая за моими муками, за тем как я полыхал.

– А знаешь, Война, это ведь просто ничто, по сравнению с тем, что я могу, но к моему великому сожалению я ограничен во времени и не могу превратить тебя в свой очередной шедевр боли. Давай так, ты расскажешь мне, где спрятан клинок, а я в свою очередь постараюсь проследить за тем, чтобы твоя ненаглядная Ида выжила. Как тебе такое щедрое предложение? Ведь рано или поздно я найду то воспоминание в твоей памяти, и тогда моему предложению конец, – сказал мне Де`Сад, а после, наклонившись ко мне и внимательно посмотрев сначала в один мой глаз затем в другой, сказал: – Ну, нет так нет, но имей в виду, если вдруг передумаешь, а это лишь вопрос времени, уверяю тебя, то я тут рядом.

Каждая секунда, проведенная в огне, казалась вечностью. Сил на то, чтобы кричать уже не осталось, и потому я лишь выдавливал из себя что-то невнятное. Именно в этот момент я осознал, что это конец…