Buch lesen: «Истории от людей и про людей»

Мы мечтаем, грезим, строим планы, а реальность – рядом.

Сюрприз

Часы пробили полдень. В Лондоне было утро, на Нью-Йорк опускался вечер, а в Петербурге трудно было определить время суток. Город застыл между ночью и днем. Ноябрь стоял на дворе! Наступила пора сумеречных часов. Что для человека приезжего – удивление, для жителя Петербурга было делом обычным, нормальная погода. Белые ночи закончились еще в начале лета, а с ними ушла и романтика, когда казалось, что юность вернулась всерьез и надолго, но холодные осенние дожди смыли эти ощущения, и теперь всей своей серой массой давили на плечи жителей города, напоминая о возрасте даже молодым людям. Сумерки утром, сумерки днем, сумерки вечером… Впрочем, все это время можно называть вечером. И дожди, дожди, дожди! То мелкий и промозглый, то напористый и проливной, то с порывами балтийского ветра и водяными вихрями. В общем, Питер в предзимье, когда уже нет листьев, но еще нет снега, зато очень много воды над головой и под ногами. Но северные люди не чета южанам, их не сломить суровой погодой и ладожским ледяным ветром. Здесь бурю встречают грудью и не на всякий дождь берут зонтик.

Анна собиралась на работу как на праздник. Бигуди, помада, румяна, парфюм из последних коллекций – вот и весь набор молодой леди, не считая изысканного костюма. Муж, провожая на работу, не преминул бросить ревнивую реплику:

– Не в театр ли собралась? И с кем? У меня на вечер планы, только домой. И не опаздывай, я тебя заберу сегодня пораньше.

Выпорхнув бабочкой из машины, Анна бежала к себе в кабинет. Сырой, напоенный влагой ветер ласково трепал ее золотые кудри, Анна даже ощущала его вкус. «Как прекрасна жизнь», – думала она. У нее было хорошее настроение, задор юности и большое желание поделиться своими чувствами со всеми. Утро пролетело незаметно, и наступил полдень. Весь оставшийся день Анна дарила улыбки своим коллегам. На душе было тепло и приятно, ведь вечером она действительно собиралась в театр. Несколько раз звонила мужу, разговаривала с ним о всяких житейских мелочах, но о сюрпризе для него – ни слова.

Вечером так же легко и грациозно она села в машину, поцеловала мужа и с очаровательной улыбкой спросила:

– Дорогой, а ты вообще любишь театр?

– Да, конечно, мы ведь с тобой часто посещали спектакли, когда встречались.

– Так я вот подумала, почему бы нам не устроить праздник сегодня вечером, и взяла билеты в театр.

– Куда, – переспросил ее муж и сам стал отвечать совсем необычным тоном, растягивая каждое слово, – В-Т-Е-А-Т-Р?!!!!! У меня же ведь сегодня футбол. А, впрочем, театр так театр, – сокрушенно согласился Вадим, – там вроде хороший буфет, разогреемся и на представление. Идем, – подытожил Вадим, – будем просвещаться!

Ближе к ночи просветленные Анна с мужем возвращались домой. Ее лицо по-прежнему светилось радостью, и казалось, что ее улыбка рассеяла не только тучи на небе, но и плохое настроение мужа.

– Не жалеешь, – спросила она, – что пропустил футбол?

– Нет, – отвечал Вадим, – одним матчем игра не заканчивается, посмотрю завтра…

Раздумья

Дни, недели и месяцы пролетали незаметно и очень быстро, все это повторялось снова и снова. Калейдоскоп рутины уже не добавлял новых красок в жизнь. Все превратилось в обыденность и однообразие, и уже трудно было отличить один год от другого. Петр немало не беспокоился о прожитых годах. Ему было всего 38, и его все устраивало: семья, дом, дети, жена, теплая постель – все как у всех. Но сегодня что-то пошло не так, внезапная мысль посеяла в нем досаду и беспокойство, он вдруг подумал, что вот сейчас ему 38, а ведь также быстро стукнет и 68. Впереди, на светофоре, загорелся красный свет, Петр остановил машину.

«Красный свет, – проговорил он про себя, – остановка… А ведь когда-то и у меня загорится красный свет, и будет остановка. С каким багажом я завершу свой путь, что насобираю на полях жизни. Сеял много, суетился, бегал, а что взошло?»

Петр задумался о своих детях, о том, какие они уже взрослые и как мало времени он уделял им. Еще совсем немного, и они выпорхнут из гнезда. Подумалось о маме, о сестре, о своем детстве, о том, как весело и счастливо они росли. Куда все это делось?

«И маме звоню редко, и с сестрой почти не встречаюсь. Да, у нее своя семья, свои заботы, но что нам мешает хотя бы иногда, на выходных, вместе устраивать большой семейный праздник?

Сначала была учеба, потом хотелось утвердиться на работе, затем упор был сделан на продвижение по карьерной лестнице. Все вроде получилось, в компании я не последний человек, статус имеется, все-таки какой никакой, а начальник, руковожу отделом. Но вот беда – радости нет на сердце».

Загорелся зеленый свет, Петр встряхнулся от раздумий и поплыл дальше по течению автомобильной реки.

– Все, даю себе установку, начинаю новую жизнь прямо завтра. На этих выходных свожу детей в знаковые, исторические места. Буду много читать, и не только по работе, но и художественную литературу, классиков. Организую наконец-то семейную встречу, приглашу сестру и маму. Обязательно начну ходить в театр и заниматься спортом. Что я еще забыл…?

Петр так загорелся от вновь обретенных желаний все изменить, что готов был прямо сейчас приступить к исполнению задуманного. По пути он увидел храм.

– И в храм буду обязательно ходить всей семьей, нельзя отрекаться и отвергать то, что сохранили и передали нам предки. Это наша религия, наша духовная культура. Да, кстати, – подвел черту Петр, – я слышал, что в храме живут ангелы.

От мыслей об ангелах у него стало совсем тепло на сердце. Петр включил приемник и услышал:

«В связи с эпидемиологической обстановкой в целях минимизации риска распространения новой коронавирусной инфекции вводятся дополнительные ограничительные меры. Гражданам рекомендуется придерживаться масочного режима, соблюдать социальную дистанцию, избегать массовые скопления людей, и не покидать квартиры без особой необходимости. Работодателям установить удаленный режим работы».

– Эх, а я только хотел поменять все к лучшему, – разочарованно вздохнул Петр, – придется подождать до лучших времен.

«Шахматки»

Однажды после встречи в кругу друзей один из моих старых приятелей предложил подвезти меня домой. По дороге он хотел обсудить какой-то волновавший его вопрос. Я согласился, тем более мы давно не виделись, а встречи со старыми друзьями всегда носят отпечаток приятных воспоминаний.

Мы выехали. Приятель вел авто так, будто опаздывал на поезд и пытался прямо с помощью машины заскочить в последний вагон. Он постоянно маневрировал, перестраивался, метался из ряда в ряд: тормоз и газ у него работали, словно челноки, ткущие пряжу, все время пытаясь друг друга обогнать. Я спросил у него:

– Мы куда-то торопимся?

– Нет, – отвечал он, – нормально едем.

– Скажи, а ты всегда так водишь машину? На мгновение он вскинул брови, поморщился, сбавил ход и чуть аккуратнее повел автомобиль. «Туарег» почувствовал его движения и пошел чуть мягче, ровнее, аккуратнее.

После небольшой паузы Андрей стал рассказывать:

– Одно время мне довелось жить и работать в одной из европейских стран. Сразу после учебы в институте волей случая я попал в одну известную компанию. Старался, работал хорошо, меня заметили и отправили на дальнейшее обучение в Европу. Там я проходил стажировку, а потом работал по контракту. По окончании контракта вернулся домой, и когда сел в авто, понемногу привыкал к непривычным условиям вождения. Нервничал, ругался на тех, кто маневрировал, подрезал, нарушал правила. Порой хотелось остановить нарушителя и сказать: «Ты что, болван, делаешь? Разве так можно?» – одним словом, долго привыкал и никак не мог смириться с тем, что видел на дороге. Ты же знаешь, взаимная вежливость у нас встречается не часто. Как-то раз меня подвозил приятель, он вел 9 машину на грани фола: кому-то сигналил он, кто-то сигналил ему, но очень ловко у него все складывалось. Видя между рядами свободное место, он устремлялся туда, тормозил, снова метался из ряда в ряд, проскакивая в последнее мгновение светофор и мчался так, словно за ним была смертельная погоня. Он мне сказал, что это называется «шахматки». Как-то совсем незаметно для себя я усвоил эту дурную манеру вождения, начал тоже играть в «шахматки».

Впереди загорелся красный сигнал светофора, Андрей увидел очередной разрыв между автомобилями и рванул по газам, пытаясь проскочить между ними. Но на этот раз ему не повезло, случай был не на его стороне.

Слева, в крайнем ряду, был такой же шахматист. От удара нас изрядно тряхнуло. Скрежет метала, скрип тормозов и еще один подарок в бампер от машины сзади.

Слава Богу, отделались мы легкими синяками и вмятинами по всему кузову «туарега». Расстались мы с приятелем сухо, без улыбок.

– Шахматки, – сказал я ему на прощание.

Солнечный зайчик

Виталий проснулся рано. Почему-то не спалось. Настроение было отвратительное, а день и того хуже. Все как-то не заладилось. На работу опоздал, зацепился по пустяку с коллегами, и уже назревала ссора, но вовремя остановился. Сел за стол в кабинете и ушел в себя. «Жизнь, – думал Виталий, – жизнь, жизнь… а что, она, жизнь? Крутишься, как белка в колесе. Лапками перебираешь, а все стоишь на месте, нет тебе ни радости, ни веселья, ни покоя. Работа, дом, дом, работа, жена, дети. Я бегу, бегу, а они не замечают, что для них ведь стараюсь. Когда же я начну уже жить для себя, получать удовольствие от жизни. Человек один раз приходит в этот мир, и нужно взять от него все без остатка, везде побывать, поездить по разным странам, всего вкусить и попробовать, а не быть привязанным к своей конуре».

Много еще мыслей пришло в голову Виталика, он весь расчувствовался, переживая за свою жизнь, ему стало очень жалко себя, до глубины души жалко те 40 лет жизни, потраченной впустую.

От тяжелых раздумий и жалости к себе любимому его потревожил солнечный блик, осветивший его лицо и часть стола. И вдруг он вспомнил отца и мать, которые растили его, посвящали ему все свободное время. Воспитывали, одевали, помогали с учебой в школе и институте, поддерживали, когда у него появилась своя семья, и никогда не роптали. Глядя на солнечный лучик, он вспомнил, как с маминым круглым зеркальцем пускал зайчиков в окно своей одноклассницы, чтоб вместе идти в школу. Тихие вечера в кругу семьи, ласковый голос мамы и душевные разговоры с отцом. От них, как от солнечного света, всегда исходили тепло, уют, забота и любовь. Они были простыми людьми и никогда не уезжали дальше своей дачи, но всегда радовались жизни, своим детям и были за это благодарны Богу.

Еще раз взглянув на солнечный лучик, играющий на его столе, Виталий вдруг опомнился, ему стало стыдно за свой эгоизм, за чрезмерное себялюбие. Ведь у него все есть для радости: дом, семья, дети, любящая жена. Ведь все сложилось удачно, что еще нужно, когда есть и образование, и работа, и домашний очаг.

«Спасибо тебе, солнечный зайчик, – сказал про себя Виталий, – ты вернул меня к жизни, а ведь я чуть было не потерял то, что Господь даровал мне для счастья».

О земных пустяках

Некий человек, достигший могущества, славы и богатства, решил начать новую жизнь. По этому поводу он устроил торжественный ужин, собрав всех своих друзей и знакомых. Отдыхая на встрече, он много говорил о том, насколько важно быть добросердечным и отзывчивым человеком, делать благие дела. Одним из пригашенных был его давний друг. И вот когда уже много было сказано слов о важности человеческих отношений, о помощи нуждающимся и добрых делах, друг решил обратиться к нему за маленькой, ничего не значащей услугой, на что ему было отказано. «Встряхнись, старина, – было сказано ему в ответ, – я думал, ты о серьезном, а ты все о пустяках просишь. Надо о высоком думать, а ты все о земном!»

Прошло время, годы добавили и так уже немолодому человеку болезней и невзгод. Новую жизнь он так не сумел начать, поскольку власть и богатство овладели им окончательно.

Однажды с ним приключилась беда, но все, к кому он обращался за помощью, отвернулись от него. И тут он вспомнил про старого друга, который спустя годы стал для него просто хорошим знакомым. «Сможет ли он мне помочь, пой- дет ли навстречу, ведь когда-то я отказал ему в пустяке», – думал он.

Он долго мучился, терзаемый сомнениями, но все-таки решился позвонить. Рассказал уже не товарищу, а приятелю, какое с ним приключилось несчастье, что все от него отвернулись, и попросил помощи. Внимательно его выслушав, тот ответил:

– Ну что же, небо не покорилось тебе, слишком высока оказалась лестница к Богу, и он спустил тебя на землю. Приходи, поищем высокое на земле!

Из-под ковра

Карьерный рост Антипки Хамелеонова сложился достаточно удачно. Как-то совсем незаметно для самого себя он из простого таксиста вдруг попал в начальники. Теперь сидел он за большим столом, ковырял пальцем в носу и грезил о новых назначениях.

Когда-то он был простым бомбилой, занимался частным развозом на старенькой, развалившейся на ходу колымаге, в которой при езде скрипело все: и руль, и колеса, и даже его душа…Но фортуна улыбнулась ему, он оказался в нужном месте в нужное время.

Будучи начальником, Хамелеонов любил поучать других и очень часто повествовал о том, как он работал таксистом и какие большие дела совершал в те годы. Вот и сегодня, посадив напротив себя своего любимого сотрудника Промокашкина, начал поучать его жизни:

– Ты, малец, – говорил он ему, – должен поляну сечь! Лишнего не болтай, с инициативой не лезь, иначе работать заставят. Инициатива вообще вещь тонкая, словно бумеранг – не только назад возвращается, но и в лоб прилететь может. Ты лучше под ковер спрячься, а оттуда посматривай, на чьей стороне сила. Лови удачный момент, а когда твое время настанет, ты вылезай и начинай рассказывать! Рассказывай, как ты много всего сделал, какие титанические усилия прикладывал, как старался для общего блага, буквально выбивался из последних сил, себя родного не щадил!

Много еще мог бы наставлять Антипка своего протеже, как вдруг его отвлек звонок из кадров. Едва услышав первые слова, Хамелеонов весь побагровел, напрягся, скукожился и часто задышал, заморгал, казалось, что вот-вот – и его хватит удар.

– Подсидел, гад!, – хрипло бросил он в лицо своему некогда любимому сотруднику и схватился за сердце. Промокашкин был назначен на его место.

Турбулентус

Когда случилась перестройка, Вадиму было 16 лет. Возраст уже не детский, но еще не взрослый. В такие годы каждый юноша мечтает о великих свершениях и славе. Не чуждо было это и Вадиму. Из учебников истории он знал о подвигах юных партизан, о Гайдаре, водившем полки в 16 лет, о Жанне Д’Арк, побеждавшей англичан.

«А в чем же мой подвиг?», – спрашивал он сам себя и задавал этот вопрос дедушке во время задушевных бесед.

– Твой подвиг, Вадим, остаться честным и порядочным человеком, когда рушатся все устои, ломается старая жизнь и неизвестно, какой будет новая. Никогда не выбирай между добром и злом, потому что добро – это главное. Будь добр сам и делай добро другим, тогда ты не запутаешься в выборе.

Дома, разговаривая с родителями о жизненном пути, о перестройке, что наступила в стране, он видел тревогу и обеспокоенность на их лицах и часто слышал, что ничего хорошего она не сулит, а от этого «лысого с пятном» вреда будет больше, чем пользы. Так в его семье называли Горбачева.

Дед Вадима, летчик, известный ученый, посвятивший себя науке, во время горячих споров на кухне о том, что ожидает страну, заканчивал дискуссии одним словом: «турбулентус¹» . Затем ставил, громко стуча, чайную чашку на стол и уходил к себе в комнату.

Шли годы, Вадим рос…

За это время исчезла великая страна, а на ее территории образовались новые государства. Он жил уже не в Союзе, а в Федерации. Позади остались Форос и очень странная историей с Горбачевым, который уже не был ни генеральным секретарем, ни президентом, но остался руководителем фонда, и не пустого, а с деньгами. А за то, что он развалил страну, вверг ее в хаос и нищету и почти довел до гражданской войны, получил нобелевскую премию мира.

Турбулентус, о котором говорил дед, охватил всю страну, ее людей и их умы. Заводы не работали, стадионы превратились в сплошные вещевые рынки, люди голодали, денег не было, каждый выживал как мог. Пьяный президент Ельцин выплясывал на концертных площадках, видимо, веря, что народу так же хорошо, как и ему…

И только в начале двухтысячных годов страна стала выходить из пике холода, голода и бедности. Наступала пора облегчения. Вадим вырос, освоил несколько профессий и вполне успешно нашел себя в строительстве. Он строил дома, зарабатывал хорошие деньги и чувствовал себя вполне уверенно. Когда нулевые перешагнули первую десятку, ему было уже за сорок. К этому времени почти выросли дети.

Славы он за эти годы не добился, но, как завещал ему дед, он совершил свой главный жизненный подвиг: не только вырос в трудную пору, но и остался человеком. И теперь уже он объяснял детям:

– Если наступит время перемен, которое ваш прадед называл «турбулентус», в этом вихре и буре человеческого падения и низости оставайтесь верными нашей семейной идее: будьте честными людьми и всегда делайте добро. В этом и будет ваш подвиг.

Разговор в поезде

Скорый поезд «Москва – Санкт-Петербург» мчался из одной столицы в другую. Я держал в руках дорожную библию – маленький, но увесистый томик. Не успел я углубиться в чтение, как мой попутчик начал разговор:

– Что интересного нашли вы в этой книге, – обратился он ко мне. – Это же мифы, – не дождавшись ответа, продолжал он, – красивые легенды Еврейского народа, которые для пущей убедительности назвали Богодухновенными.

«Интересный способ начать разговор, – подумал я. – Бесцеремонный, навязчивый и задиристый мой дорожный сосед, явно желающий дискуссии. Ну что же, придется принять вызов».

– Для начала давайте познакомимся, – предложил я.

– Андриян Петрович, профессор психологии, доктор наук.

– Значит вы, Андриян Петрович, атеист?

– Да, я не верю в эти басни святош, в сказки, которые они рассказывают, в мнимое чудо, являющееся чьей-то фальсификацией. В каждом храме мощи святых – это тоже подделка, где же столько святых набрали, чтобы на все храмы хватило. Вообще, молодой человек, вы напрасно тратите время, есть гораздо более полезные и нужные занятия. Вот говорят, что он воскрес, а кто это видел, кто засвидетельствовал этот факт?

Профессор еще долго убеждал меня в своих атеистических взглядах, но наконец-то сделал паузу.

– Вы Библию читали, профессор?

– Нет, а зачем ее читать, у меня нет на это времени.

– Тогда позвольте спросить, а как же вы судите о том, чего не знаете, с чем вы не знакомы и никогда не читали. Это весьма опрометчивое утверждение с вашей стороны, ведь если вы ученый, то первое, с чего нужно начать, это с предмета исследования. Но давайте поставим вопрос по-другому. Предметом исследования будете вы и ваша жизнь. Как вы считаете, она случайна или это чудо?

– Моя жизнь – это закономерность, следствие взаимоотношений двух полов, соединения двух клеток, в результате которого образуется плод и рождается человек.

– Не считаете ли вы приход в этот мир из ниоткуда чудом?

– Я же говорю, никакого чуда тут нет. Встретились однажды мои родители, и в результате их любви появился я.

– То есть вы считаете, что родились бы в любом случае?

Быстрые ответы профессора вдруг прервались длительной паузой.

– Понимаете, с точки зрения биологии – да. Но вот был бы это мужской или женский пол – здесь есть определенные сомнения, но это тоже можно обосновать.

– Тогда скажите, а как вообще появилась жизнь?

– Молодой человек, это ведь знает каждый школьник. Надеюсь, вы тоже хорошо учились и знаете теорию эволюции Дарвина.

– Андриян Петрович, а может ли из неживого произойти живое, как неорганика вдруг стала органикой?

В ответ он улыбнулся, выражая превосходство знатока, и начал рассказывать о химических реакциях, породивших жизнь, о простейших микроорганизмах, развившихся с течением времени до разумных существ.

– Профессор, а давайте проведем опыт, вот вы плюньте на землю и понаблюдайте, зародится ли хотя бы крошечное биологическое существо. Вот вы говорите, что психология – это наука о душе. А сколько душ вы изучили, какие между ними различия и сходства, откуда душа появляется у человека и куда уходит, да и вообще что вы знаете хотя бы о своей душе? Ведь, как известно из Библии, Бог вдохнул душу живую в человека и дал ему разум. А если вы произошли от мужской и женской 18 клетки, то откуда у вас душа, ведь с точки зрения эволюции вы должны прыгать по деревьям, есть, спать и размножаться. Но ведь вы обладаете душой и разумом. Вот это есть чудо, которое не объяснить логикой и наукой…

Поезд постукивал колесами по рельсам, профессор молчал. И неизвестно, задумался ли он, возможно впервые в жизни, о Нем, о том недостижимом, но существующим над всем мирозданием, или просто готовил новую версию аргументов, желая продолжить дебаты и доказать свою правоту.

Мне подумалось о том, что даже Фома, будучи рядом с Господом по воскресении Его, не поверил в чудо и пожелал пальцы воткнуть в Его раны, а чего уж говорить о скептике.

Поезд прибыл на конечную станцию. Прежде, чем расстаться со своим случайным попутчиком, я сказал ему напоследок:

– Вера – это не убеждение, это способность принять и вместить Бога в своем сердце.