Таганай

В пятке, кажется, всегда раньше других узнают последние известия. Недаром душа в периоды своего кризиса первым делом отправляется именно туда.

Все, потому что, когда нет мыслей – все красиво. Мысли портят наш мир, они его оценивают.

Для Воронова время замерло. Казалось, что над ним в полумраке одурманивающего, покрывшегося розовой плесенью мира, расправив широкие крылья, зависла большая птица, в одной из лап которой недобро поблескивал оточенный клинок. Воронов с апатией трупа уставился на медленно планировавшего с небес хищника. Остатки его разума со скоростью метеора всасывались в гигантскую липкую воронку смердящего запаха. Взгляд приказчика уже готов был погаснуть, не дожидаясь касания пикировавшего стального когтя, как вдруг правое ухо Воронова обдало едва уловимой волной горячего воздуха, а слух различил странное жужжание вращающего небольшого предмета, проносящегося мимо.

Зверь остановился и, чуть погрузив передние лапы в снег, обернулся назад. В нависшей тишине чащи не различалось ни единого звука. Где-то вверху виднелось небо, укрытое сегодня тонкой сероватой дымкой. Солнце еще не встало, и поэтому лик этого желтого ненавистного для оборотня блюдца не висел над головой, пренебрежительно хмурясь при каждой встрече с посланником другой звездной системы. Уутьема не видел вокруг себя телепатов, но точно знал, что они где-то рядом, его мозг ощущал шипящие звуковые вибрации.

Монахи, как черные бестелесные призраки стали медленно растворяться в белой дымке тумана, окутавшего всю Долину сказок. Тот из них, кто развязал Колямбо, не поворачиваясь, так и удалился прочь, пройдя сквозь ряды своих товарищей. За ним потянулись остальные. Их оранжевые факелы принимали все более тусклые оттенки по мере того, как монахи удалялись от каменного останца, рядом с которым, сжав в руках копье и кинжал, стоял сейчас Колямбо. Через несколько секунд мелькавшие огни факелов окончательно поглотила туманная мгла, по-прежнему напевавшая свои протяжные мотивы в расщелинах древних скал.

Правильная терапия. Хочешь убрать ненужные мысли – займи мозг другими. Эффект замещения. Дай мозгу другую пищу, если не хочешь, чтобы он жевал эту. Проблема в том, что жует мозг постоянно, и только во сне приостанавливается. И то, поговаривают, продолжает пожевывать. Причем настолько странно, что на утро думаешь, что же он ночью нажевал. Деятельность мозга напрямую связана с психикой индивидуума. Колямбо тут же припомнил, что Фрейд утверждал, будто в основе психики человека лежат всего два фундаментальных желания – самосохранение и секс. Не будем с ним спорить. Фрейд знал, о чем говорил. Секс, так секс.

Голубой шар приближался к взору Колямбо с неимоверной скоростью. Черное небо осветилось лазурной краской, звезда заполняла уже практически всю видимую его часть, рискуя свалиться на землю, наподобие гигантского астероида. Но вдруг голубая плазменная сфера сделала резкий разворот вправо, и Колямбо увидел знакомые очертания Круглицы, над вершиной которой зависло невероятное голубое свечение. Гора оделась в яркую необычную шапку, а свет разливался на многие километры, наполняя окружающие леса и долины атмосферой фантастического состояния, будто ты находишься на далекой неизвестной планете. И тут все погасло.

Он напоминал счастливого демона, возвратившегося после долгих мытарств в свою преисподнюю и уже предвкушающего сладость будущих событий. Демон потрясал сверкающими энергией ручищами, как бы показывая всем, какую силу он приобрел за время, проведенное в небытии.

Черные монахи, явно готовились к нападению. Носилки Колямбо положили на землю, почти в самый сугроб. Те четверо, что тащили его, также медленно повытягивали, неизвестно откуда взявшиеся, свои отточенные клинки. Несколько отшельников держали наготове короткие копья с поблескивавшими стальными наконечниками. Монахи стягивались в некое округлое каре, центром которого выступали носилки Колямбо, который явственно начинал ощущать себя раненным императором Карлом XII, так, как если бы при отступлении от Полтавы его драбантов взяла в кольцо русская кавалерия Меньшикова, ну, или Долгорукого, смотря, кто раньше из них поспел бы к месту действия. Вот только Карла, наверное, не связывали таким образом, что он толком не мог ничего разглядеть.

Чисто механически, лейтенант пробежал еще десять метров, испытывая чудовищное звуковое давление тысяч зажеванных пластинок, и его сердце чуть не выпрыгнуло из груди от страха, когда прямо перед собой, в двух метрах, Шакулин едва не наткнулся на ровно стоящую фигуру Моляки. Доктор глядел прямо на кгбэшника огромными желтыми глазами, сверкавшими на взлохмаченном зверином лице, будто бы пересаженном с какой-то иной твари,