Buch lesen: «Мама для двойняшек босса»
Пролог
– Наконец-то! – едва я вбегаю в кабинет, мне навстречу кидается взволнованная Лена. – Что у тебя с телефоном?! Я тебе звоню-звоню, устала уже прикрывать перед руководством! Тебя босс искал!
– Прости, – бормочу, доставая из кармана телефон. Действительно, тринадцать пропущенных. – Спасибо, что прикрыла.
Я отворачиваюсь в сторону и утираю ладонями щеки. Хватит! Надо взять себя в руки и подумать о дочери! Слезами я ей точно не помогу.
– Рада, случилось чего? Ты какая-то бледная…
И этот участливый тон подруги напрочь сносит остатки самоконтроля. Я обессиленно падаю на стул, роняю голову на руки, сложенные на столе, и даю волю слезам. Выплакавшись, выкладываю подруге все, как есть.
– Оля больна. Очень серьёзно. Нужна операция. Платная. А таких огромных денег у меня нет…
– Ого…,– Лена садится рядом и сочувственно гладит меня по плечу. – Так, погоди. Давай подумаем. А всякие благотворительные фонды? А кредит?
– Олюшка давно болеет. Сначала думали, просто лечением обойдется, я тогда кредит взяла. Вроде пошла на поправку, но случилось резкое ухудшение, и теперь нужна срочная операция, – слезы снова меня душат, и я прячу лицо в ладонях, жалобно скуля. Как же страшно, когда твой ребенок находится на грани жизни и смерти, а ты ничем не можешь помочь! Абсолютно! И просто наблюдаешь, как ей становится хуже с каждым днем…Хочешь забрать всю болезнь себе, но вместо этого стоишь и наблюдаешь, как твой ребенок проходит все круги ада ежедневно. Вновь и вновь.
– А отец ребенка? Ты вообще ничего не знаешь о нем? – не успокаивается Лена.
– Знаю! Только не пойду к нему!
– Почему? Может, пора засунуть свою гордость куда подальше?! Если у него финансы позволяют…
– Позволяют, и еще как, – бормочу, горько усмехаясь. – Орлов Лука Георгиевич – отец Олюшки.
Глаза Лены грозят вылезти из орбит, а рот округляется в удивлении в форме буквы «О».
– Наш новый босс? Этот невероятно привлекательный красавчик – отец твоей дочери?! Но…как?! Он же…женат!
– Вот и мне тоже интересно: как, – раздается за спиной леденящий душу голос. – Поэтому с этого места можно подробнее, Рада Алексеевна?
В дверях кабинета, опираясь плечом о косяк, стоит Лука. Его глаза цвета шторма, а, значит, он зол, не просто зол, а взбешен.
– Выйди, – приказывает коллеге, даже не глядя в ее сторону. Лена тут же подхватывается и пулей вылетает из кабинета, не забыв прикрыть за собой дверь.
Босс прожигает глазами, оставляя на коже ожоги. Медленной походкой хищника идет на меня, опускается на стул напротив и опасно тянет:
– А вы, Рада Алексеевна, мне сейчас расскажете о ребенке, отцом которого я якобы являюсь, – цедит каждое слово, заставляя меня трястись от страха.
Глава 1
Рада
Гипнотизирую тест на беременность, мысленно умоляя появиться заветную вторую полоску. Но чудес на свете не бывает.
Чувствую, как жгучие слезы разочарования стекают по щекам, хотя я обещала себе не плакать. От бессилия опускаются руки. За что? Почему это происходит со мной?!
– Ну, что там? – в ванную бесцеремонно врывается муж и заглядывает через плечо, разочарованно и даже со злостью выдыхая, – опять отрицательный!
Реакция мужа вызывает во мне бурю негодования и новый поток слез. Каждый месяц, на протяжении двух лет, видя одну полоску на тесте, от Платона я получаю такую реакцию: раздражение, злость и тонкие намеки на свою неполноценность. Я все это знаю и без него! И каждый раз надеюсь на поддержку и понимание, а на самом деле получаю лишь упреки.
– Это твое вторичное бесплодие вообще лечится?! – муж сегодня начинает наседать с самого утра.
– Врач же сказала, что да! На все нужно время, Платон!
– Ты не можешь забеременеть уже два года, Рада! По-твоему, это недостаточный срок?!
– Что ты завелся? – перехожу на крик, захлебываясь слезами. В груди печет, разрывает от обиды и непонимания, от того, что муж, самый близкий и родной мне человек, считает, что только я виновата в том, что не могу зачать. Хотя на самом деле моя самая главная мечта на сегодня – подарить ему ребенка. – Ты же прекрасно видишь, что я стараюсь! Я строго выполняю все указания врача: обследования, УЗИ, отслеживание овуляции, гормональная терапия, бесконечные анализы…Неужели ты ничего не замечаешь?! Неужели думаешь, что я специально не беременею и провалила очередную попытку ЭКО?!
– Я уже ничего не думаю, Рада. Я устал.
Неожиданно дверь в ванную тихонечко открывается, и на пороге появляется заспанная, взъерошенная и забавная Оля – моя дочь. Моя отрада и смысл жизни.
– Почему кричите? Вы опять ругаетесь? – Олюшка встревоженно переводит взгляд с меня на Платона и обратно.
– Нет-нет, котенок, все хорошо, – опускаюсь на корточки перед Олюшкой, спеша успокоить Кнопку. Это ее детское прозвище, которое я ей дала в первый же день в роддоме из-за аккуратного крошечного носика. – Давай чистить зубы, завтракать и в садик.
Платон смотрит с раздражением на Олюшку, но, слава Богу, у него хватает мозгов промолчать. В последнее время я замечаю, что он все больше и больше бесится, глядя на мою дочь.
Олюшка – моя и только моя дочь. С Платоном мы сошлись, когда Оле уже было три года, и он уверял, что будет любить ее как свою. Но не смог.
Платон обходит нас, не глядя в нашу сторону, и спустя несколько секунд оглушительно хлопает входная дверь. Я вздрагиваю всем телом, как будто получила смачную пощечину. Хотя, так оно и есть. Только я получила моральный удар от человека, который на протяжении почти трех лет говорил, что любит меня, и делил со мной постель…
По щеке катится обжигающая слеза обиды, и я спешу смахнуть ее, но моя внимательная Олюшка замечает этот жест и неожиданно выпаливает, развернувшись ко мне:
– Мама, давай уедем от дяди Платона, – говорит твердо, глядя серьезно и прямо мне в глаза.
– Почему, котенок? – удивленно вскидываю брови.
– Потому что ты с ним всегда грустная и плачешь. Он тебя обижает.
Обнимаю свою умную и проницательную не по годам малышку и снова едва сдерживаю слезы. С Платоном и, правда, нужно что-то решать, раз уж даже ребенок замечает неладное между нами. И это я должна ее защищать и оберегать от всего и всех. А выходит наоборот.
Мы, держась за руки, дружно идем на кухню. Оля садится за свой стул и ждет, когда я накрою на стол.
– Кушай, солнышко, – ставлю перед ней омлет и стакан теплого молока, а сама поворачиваюсь к кофемашине. Задумавшись, по привычке делаю два кофе. И только потом вспоминаю, что Платон ушел, оставив меня одну с нашей общей бедой.
Выливаю обе кружки в раковину, споласкиваю и ставлю на сушилку.
– Долго не сиди, солнышко, мы сегодня с тобой на такси едем. Иначе опоздаем: ты – в садик, я – на работу.
– Хорошо, мамочка.
Я собираюсь на работу, совершенно не обращая внимания, во что одеваюсь. Сейчас мои мысли заняты совсем другим. Что будет дальше? Как мне вести себя с Платоном? К какому еще врачу сходить, чтобы, наконец, был положительный результат?!
– Мамочка, поможешь мне? – подбегает Оля и становится спиной ко мне, чтобы я застегнула ей платье.
Наклоняюсь, тяну молнию вверх и замираю на месте. Развожу в разные стороны края платья, и глаза сами округляются от шока и ужаса.
– Оля, что с тобой случилось?
– Ничего. А что такое?
– У тебя вся спина в синяках! Ты падала? Тебя били в садике?!
– Нет, все хорошо. У нас в группе никто не дерется, мы дружные.
Я провожу ладонями по устрашающим отметинам, надавливая на некоторые пальцами.
– Больно?
– Нет, я ничего не чувствую.
Хмурюсь, ощущая в груди некоторое волнение и тревогу. Как только приеду в офис, сразу же запишу малышку к врачу! Пусть пропишет ей курс витаминов, может, что-то для иммунитета…
– Подождите меня, пожалуйста, я скоро, – предупреждаю таксиста, выходя с Олей, чтобы проводить ее до группы.
Пулей несусь в садик, сдаю Олюшку воспитательнице, крепко обняв и поцеловав на прощание, и в таком же темпе несусь обратно к ожидающему такси.
Разумеется, я не смотрю по сторонам и, что неизбежно, наталкиваюсь на препятствие. Лишь подняв голову, обнаруживаю, что налетела на мужчину.
На мужчину, чей взгляд синих глаз кажется мне до боли знакомым…На мужчину, от чьего прикосновения мое тело вспыхивает, как спичка.
– Осторожнее, – низкий голос обволакивает меня, как…как семь лет назад.
Мужчина внимательно рассматривает меня с ног до головы, хмурится, как будто тоже пытается узнать.
Где-то же я его видела…мы определенно точно встречались, но где?!
Нетерпеливый сигнал ожидающего такси прерывает мои мысли.
– Извините, – бормочу и убегаю к машине, даже ни разу не обернувшись.
Глядя на мелькающий пейзаж в окне, я прокручиваю в голове эту более чем странную встречу.
Вспоминаю глаза и голос из прошлого. Откровенные и такие горячие прикосновения… Не зря говорят, что первый мужчина навсегда останется в памяти женщины.
Неожиданная догадка озаряет меня. Быстро, подрагивающими от нетерпения руками я разблокирую телефон и открываю соцсети. Ввожу в поиск фамилию и имя своего первого мужчины.
В найденных всплывает лишь один – единственный профиль. Там не так много фотографий, но, ткнув на первую же попавшуюся, понимаю: только что я столкнулась с прошлым. С отцом своей дочери. Лукой Орловым.
– Нет, не может быть! Так не бывает! – бормочу, пытаясь убедить себя в обратном. Но бесполезно. Смотрю на фото, на такие запоминающиеся яркие глаза и понимаю: ошибки быть не может.
И, что самое знаменательное, мы столкнулись не где-нибудь, а именно у детского сада нашей общей дочери!
В голове каша, все смешалось: и поступок Платона, непонятно, как с ним себя вести, что делать в сложившейся ситуации, есть ли у нас вообще будущее, эта странная и неожиданная встреча с Лукой…
Но в это злополучное утро я и подумать не могла, что проблемы с Платоном и Лукой в ближайшем будущем отойдут на самый задний план…
Глава 2
Рада
– Радааа! – раздается проникновенный голос подруги, а по совместительству коллеги. – Ты слышишь вообще меня? Третий раз тебя зову!
Когда я отрываюсь от сцепленных ладоней, что лежат на столе, замечаю, что две пары глаз меня внимательно изучают.
В рекламном отделе, который я возглавлю, нас трое: в моем подчинении Рита и Лена. Но у нас давно уже стерлась грань «начальник-подчиненный», и мы очень тесно общаемся. Дружим семьями, так сказать. Вот только Рита – единственная среди нас, кто не замужем.
И сейчас девочки с тревогой сканируют меня взглядом.
– Что, прости? Я задумалась.
– Я говорю, ты чего такая?
– Какая? – бурчу, отводя взгляд и переводя его в монитор компьютера. Хотя этого можно было и не делать: мы с девочками давно научились считывать друг друга и даже понимать без слов.
– Хмурая и сердитая. С Платоном поругалась?
Такое резкое вторжение на мою личную территорию немного коробит меня, и я морщусь, словно проглотила лимон. Да, я понимаю, что девочки желают мне добра, но они никогда не переступали черту, поэтому вопрос о муже меня немного задевает.
Я понимаю, что подруга хочет мне добра. Поддержать, посочувствовать, успокоить, но в данный момент мне хочется побыть одной. Собраться с мыслями и обдумать все, в конце концов.
– Нет, – бурчу, не глядя в глаза.
– Ну, нет так нет.
Чувствую укол совести, ведь, положа руку на сердце, Рита ни в чем не виновата: ни в моем дурном настроении, ни в том, что Платон сбежал, накричав на меня, ни, в конце концов, в том, что моя очередная попытка забеременеть провалилась.
– Извини, просто я не выспалась, – произношу грустно.
– Ничего, бывает, – лицо Риты озаряет улыбка. – Ты же знаешь, что всегда можешь положиться на нас.
Слова поддержки от подруги, призванные успокоить меня, производят обратный эффект, и я роняю голову на руки, сложенные на столе, и плачу едва ли не в голос.
– Рад, ну, Рада, ты чего? – тут же подлетает Лена и гладит меня по волосам. – Что случилось? Не реви, душу рвешь.
– И правда, что такого случилось, что ты сама не своя?! Говори сейчас же, вместе что-нибудь придумаем!
Я поднимаю благодарный взгляд на подруг и позорно шмыгаю носом.
– Спасибо, девочки, вы у меня такие…Самые-самые…Хорошо, что вы у меня есть!
– Ты нам зубы не заговаривай! Давай, выкладывай, что за катастрофа вселенского масштаба?!
– Тест отрицательный.
– И всего-то?!
– Не «всего-то», – передразниваю подругу, – а я снова не беременна! Снова! Хотя врачи утверждают, что я и Платон абсолютно здоровы. Снова попытка ЭКО провалилась. А еще он от меня ушел.
– Как ушел? – заметно оживляется Рита, придвигаясь ко мне ближе. – Куда ушел? Из-за теста?!
– Да. Просто хлопнул дверью, оставив меня одну, и поехал на работу. По крайней мере, мне хочется на это надеяться…– решаю свернуть неприятную для меня тему. – Ладно, девочки, давайте работать. Спасибо вам, что выслушали. Мне, правда, стало легче.
Руководство буквально заваливает нас поручениями, и мы с девочками с головой уходим в работу. Да так, что до обеда не произносим и звука, каждый занимаясь своим делом.
– Говорят, Пал Палыч уходит и продает компанию. Вроде сделка должна состояться на днях, – огорошивает за обедом Лена.
– Да ладно?! Он же без работы жизни не смыслит!
– Да, я тоже слышала об этом, – подхватывает Рита. – Говорят, у него большие проблемы со здоровьем.
– Ого, не знала. Очень жаль. Теперь вот привыкать к новому руководству.
Новость от девчонок расстроила меня еще больше. Я не знаю, кто придет на смену Пал Палычу, с которым мы работаем сто лет и давно понимаем друг друга без слов. Кто знает, каким будет новый босс, и не начнет ли он зачистку кадров сразу после вступления в должность?
У Риты пиликает телефон, она смахивает сообщение пальцем и довольно улыбается. Что-то быстро строчит в ответ и поднимает на меня умоляющие глаза:
– Радочка, можно я сегодня на пару часиков пораньше уйду? Ну, пожалуйста? Очень надо!
– Если отчет по потраченным средствам на рекламу успеешь отправить Быкову, то иди. Только давай в этот раз без косяков, сама знаешь, какой он щепетильный клиент.
– Все будет в лучшем виде, вот увидишь! Обещаю! Спасибо тебе большое, дорогая!
Рада действительно делает отчет так, что не придраться, и я со спокойной душой отпускаю ее.
– Только, пожалуйста, постарайся не попасться на глаза Пал Палычу или его секретарше. Не хочу оправдываться.
– Конечно, дорогая! Я проскочу тихо, как мышь! Все, целую, я убежала.
Провожаю взглядом подругу и немного ей завидую. Мне так отчаянно хочется быть такой же беззаботной, а не думать постоянно, наступит ли в этом месяце беременность, подходящие ли сегодня дни для зачатия и была ли у меня вообще овуляция в этом месяце. Платон так сильно хочет общего ребенка, что эта идея больше напоминает паранойю.
Да, Платон – не родной отец Олюшки. Ее я родила, когда мне было восемнадцать, от парня, о котором я знала только имя. Это мой самый безбашенный поступок в жизни, но я ни о чем не жалею. Этот незнакомец подарил мне счастье быть матерью. И я его мысленно буду благодарить за это всю жизнь.
Мои воспоминания прерывает звонок мобильного. Не отводя взгляда от экрана, смахиваю и принимаю вызов.
– Алло!
– Рада Алексеевна, здравствуйте. Вас беспокоит Ирина Степановна, воспитатель Оли.
Сердце пропускает удар. Неужели что-то случилось с моей Кнопочкой?!
– Я узнала вас, здравствуйте. Все в порядке?
– И да, и нет. Вы не могли бы подъехать сегодня пораньше, чтобы мы могли поговорить?
Кидаю взгляд на настенные часы и прикидываю, через сколько я могу быть в садике. В принципе, все запланированное на сегодня я сделала, так что спокойно можно минут на сорок уйти пораньше.
– Да, конечно, я прямо сейчас к вам выезжаю.
– Спасибо. Жду вас.
– Что-то случилось? – из-за монитора выглядывает встревоженная Лена.
– Сама пока не знаю. Звонила воспитательница из садика, просила пораньше приехать…Лен, прикроешь меня, если что? Мне уже бежать надо.
– Конечно, без вопросов! Езжай и ни о чем не думай!
– Спасибо, Лен. До завтра!
– Беги, давай! И удачи!
В садик я едва ли не влетаю. Тут же выцепляю взглядом фигуру Ирины Степановны. Она тоже замечает меня, кивает и подходит, что-то шепнув нянечке.
– Здравствуйте еще раз. Давайте пройдем сюда, – указывает рукой, – чтобы детки нас не отвлекали. Рада Алексеевна, скажите, пожалуйста, у вас в семье все в порядке?
Неожиданный вопрос воспитательницы застает меня врасплох. Неужели Кнопка проболталась о наших частых в последнее время ссорах с Платоном? Раньше за ней такого не водилось…
– Да, все в порядке, – растерянно улыбаюсь, судорожно придумывая в голове какую-нибудь достоверную отговорку. – А что?
– Дело в том, что Оля последние дни ходит вся в синяках, – укоризненно смотрит на меня.
О Боже! Она что, сейчас совсем непрозрачно намекает на то, что в нашей семье царит рукоприкладство?!
– Это не то, что вы подумали, – жестко чеканю. – Мы не бьем Олю. Да у нас даже в мыслях такого не было! Да, сегодня утром я тоже заметила, что синяков очень много, но я не знаю, откуда они взялись. Признаться честно, я хотела у вас спросить, может, кто-то из детей обижает мою дочь? Или же она упала на днях?
– Нет, ничего такого не было.
– Хорошо. Спасибо, что среагировали, Ирина Степановна. Не волнуйтесь, я записала Олю к врачу, мы обязательно обследуемся и узнаем природу этих синяков.
– Спасибо. Я также хочу сказать, что в последнюю неделю Олюшка просыпается с дневного сна очень вялая, уставшая. Не хочет играть с другими детьми, у нее вообще нет настроения. Поэтому я подумала, что, возможно, у вас нарушен режим, и не очень здоровая обстановка в семье…
А вот это уже настораживает. Я такого не замечала за дочерью. Еще раз убеждаюсь, что нужно посетить доктора как можно скорее.
– Нет, нет, все в порядке, спасибо за беспокойство. Мы обязательно во всем разберемся.
Я прощаюсь с воспитательницей, подзываю Кнопочку и мы вместе, держась за руки, идем домой.
– Как дела в садике? – осторожно интересуюсь, глядя на доченьку. Я не могу сказать, что сейчас она выглядит подавленной и вялой. Обычный ребенок. Улыбается, как и всегда. Только вот тревога все равно ядом расползается в груди.
– Все хорошо. Миша опять меня дергал за хвостик, а у Леры новая кукла. А еще я спать хочу.
– Тогда будешь ложиться пораньше вечером, хорошо? Сегодня почитаем сказку и сразу в кроватку, мультик смотреть не будем, договорились?
– Ну, маааам! Я хочу смотреть мультик про феечек! Это все Сева виноват: он балуется и не дает мне спать!
Вот и отгадка. Аж от сердца отлегло. Нет никаких проблем у моей малышки. Во всем виноваты внешние факторы. Но для собственного спокойствия завтра мы обязательно сдадим расширенные анализы и посетим врача, я уже записала Кнопку в клинику.
Но все мысли о здоровье Кнопки отходят на второй план, когда мы входим в квартиру, и я вижу…Риту, выходящей из нашей с Платоном спальни. В одном шелковом халатике, накинутом на голое тело. Моем халатике. А за ней появляется Платон в одних трусах и озадаченно хмурится, бесстыже глядя мне в глаза.
Только что я потеряла мужа. И лучшую подругу.
Глава 3
Рада
Я тут же прикрываю глаза Кнопке подрагивающей ладонью. Не дай Бог, еще начнет задавать вопросы, почему дядя Платон в нашей спальне с чужой тетей. Оля может. Она у меня девочка очень смышленая.
– Олюшка, иди солнышко, в свою комнату, переодевайся и поиграй немного. Нам с дядей Платоном нужно поговорить.
Рита то бледнеет, то зеленеет, не смотрит в мою сторону, отводит взгляд, упорно рассматривая узор обоев на стенах, потолок, но не поворачивает больше голову на меня. В конечном итоге возвращается в спальню.
Платон провожает любовницу взглядом, тяжело вздыхает и идет вслед за ней, закрыв за собой дверь. Щелчок замка в двери срывает стоп-кран моей выдержки. Как будто кто-то нажал на спусковой крючок, чтобы добить меня, но нанес очередную рану, которая кровоточит с неимоверной силой. От которой нет лекарства. Потому что предательство не лечится.
С абсолютно пустой головой иду на кухню. Мне надо чем-то себя занять, чтобы не сойти с ума за эти несколько минут, пока голубки не уйдут. Ведь они же уйдут? Они же…они же не вернулись к тому, на чем остановились?.. Потому что от такого цинизма я точно сойду с ума!
Меня трясет. Выворачивает наизнанку от боли. Хочется просто упасть на пол, свернуться в клубок и орать, выплескивая наружу всю боль кровоточащей души. Да, у нас с Платоном не было идеальной семьи. Да, у нас не получалось с ребенком, но…я никогда не думала, что мужчина, который клялся мне в любви, при первой же трудности побежит искать утешения под чужой юбкой.
Наливаю себе стакан воды, чтобы хоть немного унять бешено колотящееся сердце и привести в порядок нервы, но руки настолько трясутся, а меня просто наизнанку выворачивает от боли, что я роняю стакан, он ударяется о край мойки и разбивается на тысячи мелких осколков. Прямо как моя жизнь.
Один из них отлетает и режет ладонь. Я смотрю, как медленно стекает кровь, и ничего не чувствую. Абсолютно ничего. Уж эта боль точно не сильнее той, что раздирает мою душу на ошметки и буквально заставляет выть от безысходности.
За что?! Почему?!
– Ты сама виновата в случившемся, – вздрагиваю, когда раздается за спиной равнодушный голос Платона.
Оказывается, я задала эти вопросы вслух в тот момент, когда муж вошел на кухню. Почти бывший муж. Потому что мы точно не сможем быть вместе после такого. Я не прощаю предательства. Никогда и никому. И не смогу делить с ним постель, зная, что однажды он был с другой женщиной. Всегда буду думать, а не изменяет ли он мне конкретно в данный момент? Буду принюхиваться и искать следы помады на воротниках рубашки. Я так не смогу. Или сотворю что-то противозаконное или же сойду с ума. Ни то, ни другое я себе позволить не могу – у меня Олюшка, у которой никого, кроме меня, нет.
– Я? Виновата?! Прости, чем же?! – от такого наглого поведения Платона я буквально задыхаюсь. Сейчас он стоит напротив, засунув руки в карманы домашних брюк, и смотрит на меня…никак. Равнодушно. Безучастно. Как будто я- мебель, а не женщина. Стул. Так можно смотреть на стул, стол, микроволновку…на любые неодушевленные предметы, на которые вам откровенно плевать.
– Тем, что ты соврала мне насчет своего диагноза. Если бы ты сказала о нем раньше, этой проблемы бы не было, – пожимает плечами, прекрасно зная, что наступает на больную мозоль, и ничуть этого не стесняется.
– Я не знала о нем! Не! Знала! – срываюсь на крик, огромным усилием воли сдерживая слезы. Сложно. Очень сложно совладать собой и выглядеть достойно, а не истеричкой, которая пытается удержать мужика любыми путями. – И что значит «этой проблемы не было бы»?
– А то, что я бы не женился на тебе.
– То есть тебе нужна женщина только в качестве инкубатора? – зло выплевываю, надвигаясь на мерзавца. Я ударю. Клянусь, я ударю его за такое отношение к себе, которое я точно не заслужила.
– Мне нужна нормальная женщина! Нормальная, слышишь, Рада?! А не жалкое ее неполноценное подобие! Ты же постоянно пропадаешь на работе, строишь карьеру! Ты растворилась в своей Оле, уделяя ей все свое внимание. А я? Что оставалось мне?! Никакого внимания и заботы! Быт вела через пень колоду, откровенно забив на него! Супружеский долг тоже исполняла как повинность, без энтузиазма и желания. Думаешь, приятно видеть в постели…бесчувственное существо, которое хочет близости только в определенные дни, чтобы получилось с ребенком?! А что мне делать оставшиеся недели?!
Его слова полны ненависти и презрения. Замираю посреди кухни, буквально оглушенная каждым оскорблением.
Никогда бы не подумала, что в мужчине, который буквально с первых дней окружал меня любовью и заботой, столько ненависти и злобы по отношению ко мне! А как умело он ее скрывал! И ревности. Черной, жгучей, сметающей все на своем пути. Здравый смысл в первую очередь. Потому что он ревнует к маленькой девочке! Это настолько глупо, что я даже не подберу слов, чтобы описать, насколько! Потому что никогда ни один мужчина не будет для меня в приоритете! Они уходят и приходят, а Олюшка будет моей доченькой всегда-всегда. И никогда не предаст.
– Какая разница, что я сейчас скажу, ты же самостоятельно нашел выход и без моей помощи!
– Да, и я рад, что решился на этот шаг. Иначе так бы всю жизнь и проболтался на сотом месте после карьеры, Оли и прочих твоих важных дел. Знаешь, Рада, я ни о чем не жалею! Рита подарит мне сына, которого ты так и не смогла мне родить!
Для меня его слова звучат как гром среди ясного неба. Бьют безжалостно и наповал. Мне кажется, я даже дышать перестала. Но я чувствую, что жива. Потому что мертвые не могут чувствовать такой боли. Она уничтожает, распространяется молниеносно, как раковая опухоль, сметая все на своем пути.
– Что? – выходит сипло из-за комка в горле. Прилагаю титанические усилия, чтобы сквозь гул в ушах расслышать ответ и постоянно концентрироваться на расплывающейся картинке образа мерзавца.
– Ты все правильно поняла. Рита беременна. И я ухожу к ней. Сейчас соберу основные вещи, на днях заеду за оставшимися. Надеюсь, тебе хватит ума и такта расстаться по-хорошему и не чинить мне препятствия. Наш ребенок ни в чем не виноват.
Ребенок…У моего бывшего мужа будет ребенок от моей бывшей лучшей подруги. Разве в жизни такое бывает? Чтобы все кошмары сбылись в один день и с одним человеком?!
Конечно, их ребенок ни в чем не виноват. Но я?! Чем я прогневила небеса, что такое случилось со мной?! За что все эти удары судьбы?!
– Квартиру, так и быть, оставлю тебе, обижать не стану.
Задыхаюсь от подобной наглости. Но в глубине души, в самом темном ее уголке я благодарна ему за эти вскользь брошенные слова. Они приводят меня в чувства, помогают собраться и обрести «второе дыхание».
– Квартира – моей мамы и досталась мне по наследству. Тебе и квадратного сантиметра в ней не светит, – шиплю, невоспитанно тыча в Платона указательным пальцем.
– Если захочу, Рада, я и ее отсужу. Ты просто не представляешь, какие у меня связи.
Я хочу ему посоветовать, куда он может засунуть свои связи, но как раз в этот момент из комнаты с опущенной головой выходит полностью одетая Рита.
– Стоять, – холодно чеканю и, гордо расправив спину, иду в сторону предательницы. В конце концов, мне нечего бояться – это не я увела чужого мужа.
В ее глазах тут же мелькает страх, и Рита пытается заглянуть мне за спину. Она прекрасно знает, какая я в гневе. И правильно боится. Но я не собираюсь опускаться до скандала. Не хочу становиться на один уровень с этими предателями.
– Ты кое-что забыла, дорогая, – распахиваю дверь, указывая головой в спальню. – Зайди.
– Рада, что ты…Зачем?..
– Знаешь, я жила по-всякому: хорошо и не очень. Но с самого детства мама научила меня не брать бэушные вещи. А тебе, я смотрю, нравятся такие. Так что вот тебе пакет, – достаю с полки в прихожей большой пакет и впихиваю в руки ошалевшей Рите, – быстро собрала постельное белье, халатик и мужика своего не забудь. И проваливайте оба из моей квартиры.
Рита за все время нашего знакомства ни разу не видела меня в таком состоянии. Я сейчас зла и взвинчена до предела. И бывшая подруга чувствует, что в таком состоянии я могу натворить что угодно. Поэтому безропотно складывает вещи в пакет и идет на выход, не глядя в мою сторону.
Даже Платон притих и молча заходит в спальню, достает из шкафа дорожную сумку и аккуратно складывает в нее вещи.
Неожиданно силы покидают меня. Вся эта ситуация меня буквально высосала, выпотрошила, и я устало плетусь в комнату к дочери. Тихо вхожу, наблюдая, как Олюшка играет с куклами на полу, и все, на что меня хватает: сползти по стене.
Дочь тихонько подходит ко мне и садится рядом. Кладет на колени небольшого медвежонка Тедди, которого я когда-то купила ей за то, что она стойко выдержала прививку. Моя девочка, мой смысл жизни обнимает меня, прижимаясь щупленьким телом.
– Возьми, мама, Тедди тебе обязательно поможет. Я всегда его обнимаю, когда мне грустно.
– А когда тебе грустно? – удивленно спрашиваю, перебирая ее золотистые волосы и немного успокаиваясь.
– Когда скучаю по бабушке или завидую Маше: у нее есть папа, а у меня нет.
Я едва сдерживаю рвущиеся наружу слезы и крик отчаяния. Одна моя ошибка, один неверный шаг, и я испортила жизнь своему ребенку. Теперь она чувствует себя неполноценной. И все из-за моих глупых желаний…
Прости меня, Олюшка, это мама твоя непутевая виновата. Плохо выбирала тебе папу. Я не смогу тебе его заменить, нет. Но и впредь буду изо всех сил стараться, чтобы грустные мысли посещали тебя как можно реже…
Глава 4
Рада
Следующее утро начинается со скандала.
Зайдя в кабинет, я буквально задыхаюсь от ярости и негодования.
– Доброе утро всем! – холодно чеканю, стараясь сохранять хотя бы внешнее спокойствие. Потому что внутри меня кипит вулкан, и его лава грозится вырваться в любую секунду от любой неосторожно брошенной фразы.
Лена тут же бросает на меня недоуменный взгляд. Я понимаю подругу: даже когда у меня были проблемы с руководством, я не вела себя, как стерва. И ей непонятны резкие перемены в моем поведении.
Рита же продолжает что-то печатать в компьютере с невозмутимым видом, даже не повернув головы в мою сторону. Как будто не случилось вчера ничего из ряда вон, и она привычная вот так приходить в чужие квартиры и разбивать семьи лучших подруг.
Что ж, пришла пора расставить все точки над ё и свернуть гастроли театра абсурда.
– Рита, я надеюсь, с раннего утра ты так усердно печатаешь заявление об увольнении?
Коллега задирает подбородок, не спеша поворачивает голову в мою сторону и окидывает пренебрежительным взглядом, скривив губы в снисходительной и мерзкой улыбке. А ведь эта ее сущность проявилась не вчера, когда она запрыгнула в постель к моему мужу, и не сегодня, когда она без зазрения совести явилась в наш отдел. Нет, Рита была такой всегда, сейчас отчетливо это понимаю, только я на это всегда закрывала глаза и не обращала внимания.
– С чего ты взяла? Нет. Я доделываю то, что не успела вчера перед тем, как уйти на свидание, – и снова одаривает меня смелым нахальным взглядом и ухмылкой победительницы.
Не скрою, ее тонкий хамский намек бьет по больному. Я едва сдерживаю слезы, что почти застилают глаза. Все же предательство двух близких людей не так-то просто пережить. Такое не забывается по щелчку пальцев.
Но я напоминаю себе, что это я – пострадавшая сторона в этой истории, и правда определенно на моей стороне, так что мне совершенно нечего бояться.
Поэтому я, как истинная начальница, поступаю так, как никогда не позволяла себе вести. Опускаюсь в кресло, расслабленно откидываюсь на спинку, закидываю ногу на ногу и кладу руки на подлокотники.
– Твое рвение к работе похвально. Но, боюсь, немного неактуально. Так что заявление по собственному написать все же придется. Ты же понимаешь, что работать мы вместе, тем более в одном отделе, больше не сможем ни при каких обстоятельствах?
