Чертовы подростки! Как найти общий язык с повзрослевшим ребенком

3. Что они чувствуют. Какие задачи они решают

Моя любимая метафора для описания внутреннего состояния подростка: представьте конюшню, в которой много лошадей. И вот начался пожар. Кругом все в дыму, кони мечутся как безумные, сшибают перегородки и пытаются вырваться наружу. Но ворота конюшни заперты. Родитель здесь – это сторож, который сидит спиной к воротам, бьющим его в спину. И вот если он их откроет, то улетит на фиг – лошади его снесут. А если не откроет, то к чертовой матери сгорит вместе с конюшней.

Подростки сами не могут осознавать, где они находятся, куда направляются и где хотят оказаться. Между точкой «сейчас» и финальным пунктом у них в понимании – туман. Нет представления, как через него идти. С этим связано много страхов: «Я не понимаю, реально ли то, что я хочу, а такой ли я, чтобы там быть?» И вот с этой тревогой и страхом они существуют. Думаю, теперь понятно, что эти переживания мало вяжутся с идеей «сядь, сделай уроки, получи пятерку по математике». Мы видим поведение подростков, знаем, что происходит с нами, но не понимаем, что происходит с ними. А на вопрос: «Что с тобой происходит?» – подросток отвечает: «Выйди из комнаты!»

Почему подростки не говорят с родителями?

А о чем с нами говорить? Об уроках, немытой посуде, чистке зубов, кем станешь в будущем, ты охренел совсем, что ты там сидишь в своем «Ютьюбе», «Тик-Токе» (дурь какая!), давай собирайся, репетитор через час, ты как с отцом разговариваешь? Очень увлекательно. И почему они не стремятся к таким задушевным беседам?

Даже за вычетом всех подростковых особенностей мы с вами можем сделать очень многое для того, чтобы контакт стал проще, а отношения – крепче. Причем большую часть действий надо не начать, а прекратить.

Прекратить наезжать, критиковать, обесценивать, унижать, игнорировать, решать за них, давить. Кто не замечал этого за собой? И мы же не злодеи, правда? Большая часть из таких штук маскируется за пользой для ребенка или усталостью от жизни, а в основе – наши собственные страхи и тревоги, а еще общее наблюдение, что подростки решают прежние задачи, но в других условиях.

Огромная часть коммуникаций у подростков теперь в мессенджерах, соцсетях. В наше время такого не было. Плюс еще одна принципиальная история – возможность контроля со стороны родителей. Раньше предки целый день не знали, где мы там шарахаемся с ключом на шее. А сейчас лет до 17 могут с геолокацией следить, где ребенок, и в любой момент позвонить, а потом истерить, если не дозвонились в течение трех минут.

Наши дети решают те же проблемы, что и мы когда-то, но уже в другом мире и реальности. Что изменилось? Как минимум наличие интернета, повышенная тревожность и образованность родителей. Другой подход к школе и к образованию. Более открытый мир.

Основные причины волнений подростков – это отношения, самооценка, эмоциональное состояние, «меня не слышат», чего хотеть и кем быть. А на фоне всего этого возникаем мы, родители, с очень принципиальным «вещи убери!».

Типичные фразы, которые я слышу от родителей: «У него плохое настроение, ничего не хочет, совсем перестал учиться. Еще что-то с самооценкой, да и не ладится общение, он не может разобраться, кем быть».

Могу сказать, что со всеми подростками происходит примерно одно: они внезапно резко меняются и их мозг пытается к этому приспособиться. Подросток фактически находится в раздрае. Меняется и структура его самооценки. При этом четко прослеживается недостаток абстрактного мышления и временной перспективы, что мешает подростку оценить долгосрочные последствия любых действий. И, конечно, достаточно серьезная эмоциональная нестабильность.

А помимо всего этого – никуда не деваются родители, которых беспокоят его учеба и бардак в комнате. И внезапно:

1. Дети перестают реагировать на привычный формат коммуникации.

Когда мы растим малышей, то для них мы – весь мир. Именно мы, родители, определяем правила и говорим, что нужно делать. А подростки в определенный момент просто перестают слушать. Или еще начинают возражать, протестовать.

Но у родителей в этот момент не щелкает в голове: «О, да он вырос!» – а включается реакция: «Ого, как нахамил! Ну щас я ему!..» Родитель начинает давить еще сильнее, включать больше авторитарности. Конечно, теперь конфликт нарастает.

Родители пишут

Из фейлов в общении – услышать от знакомого подростка «Здрасьте – хренасьте» в ответ на безобидное «Привет!». И руки опускаются, не знаю, о чем тут дальше говорить.

2. В какой-то момент мы осознаем, что вообще-то мало знаем, что он там делает, сидя у себя в комнате.

Он ставит пароль на телефон, избегает долгих разговоров. Или же случается другая, абсолютно противоположная поведенческая реакция – ваш подросток начинает делиться своими, уже взрослыми, проблемами: влюбленность, дружба, мысли о будущем.

Ошибка родителей здесь заключается в том, что они используют такой момент как возможность напихать в чадо максимум мудрых советов, пользы, рассказать, как надо жить. А ведь это не тот случай. Здесь как раз нужно помолчать, послушать, поддержать, намотать себе на ус, что – да, дитя подросло, и теперь нужно с ним как-то по-другому.

А как? Есть предложение посмотреть на негативные поступки подростка иначе.

Не хотят делать – значит, нужен простор для формирования собственной мотивации. Хамят, ругаются – ищут возможности отделиться и стать самостоятельными. Экспериментируют с ролями и образами – ищут себя, расширяют ролевой репертуар. Взрываются от нарушения границ – слава всевышнему, научатся их отстаивать.

И вот здесь кроется ответ на вопрос

«Почему подростки к нам напряженно относятся? Почему нам от них прилетает и достается?»

Во-первых, они стремятся к свободе и самостоятельности, это мощная потребность!

Во-вторых, подростки – не идиоты и осознают (чувствуют), что полноценные свободу и самостоятельность не вывезут. Это создает мощный диссонанс и напряжение у них внутри.

В-третьих, поскольку ведущая психологическая задача возраста – психологическое же отделение от родителей, то чаще всего она решается через попытку обрести формальную самостоятельность.

И, помня про «во-вторых», подростки ощущают тщетность своих попыток отделения. Они чувствуют свою зависимость от нас (стремясь стать независимыми) и, более того, свою выгоду зависеть (потому что для полной и абсолютной свободы у них ресурсов нет).

И ведь мы еще ничего не сделали, а вот у них уже в голове какой удивительный набор тревог и напряжений.

Подростки ощущают себя заложниками. Причем такими, которые тоскуют по свободе, но одновременно имеют выгоду в своем положении. Как волк, который вырос в зоопарке. Клево, что регулярно кормят, но инстинкты говорят, что счастье где-то в лесу.

Вспомните ситуацию, когда вы от кого-то зависели, да еще и оставались в этой зависимости из чувства страха. Что вы испытывали к этому человеку? А к себе? Гнев, обида, унижение, тревога. А если этот человек еще и ткнул вас носом в нашу зависимость? Как он мог, вот же дрянь!

Так вот, какими бы хорошими родителями мы ни были, сочетание психологических задач возраста и социокультурных традиций (детей уже не выпинывают из дома в 14 лет) создает в психике подростка ситуацию, где мы злодеи, а они – жертвы. И это не лечится вообще ничем, кроме времени и личностного роста каждого из участников.

«Циничные, эгоистичные мерзавцы! Вообще не способны ценить то, что получают от нас. Ни мудрости, ни опыта, ни заботы. Ничего. Им надо только денег и чтобы мы отстали. Как мы вообще таких вырастили!» Бывали такие мысли? Еще бы. Типичный подросток не воспринимает наши благие намерения. И ладно бы просто не хотел, чтобы мы вокруг него прыгали и переживали. Так он же еще и обесценивает по полной программе: «Чему вы меня можете научить?», «Да вы динозавры, как еще не вымерли все», «Ты ничего не понимаешь».

А мы и правда иногда (почти всегда) не понимаем. Не понимаем, как можно просирать жизнь и шансы за гаджетом, гробить здоровье на ровном месте или вестись на провокации друзей-кретинов. А больше всего мы не понимаем, как они могут не быть благодарными за то, что мы полжизни на них убили, отказывали себе во многом, ночами не спали, деньги и время в них вкладываем, стараемся верить, постоянно идем на уступки и миримся с этим.

Но подростки действительно почти биологически не способны ценить то, что получают от родителей. И к лучшему, поверьте. Вы просто представьте себе, что будет означать полноценное признание всего, что для ребенка делают родители. Это же какой невероятный груз.

Вы наверняка и сами пробовали представить, что перенесли ваши мама с папой. В какой-то момент фантазия останавливается. Душа не выдерживает.

Потому что полное осознание создает огромный долг. И не вернуть его нельзя, и вернуть невозможно. И в этом моменте закончится своя жизнь.

А у наших детей главная задача – стать взрослыми и жить эту самую свою жизнь. Такой путь не пройти, оставаясь в долгу. Поэтому они и смотрят на то, что мы бесконечно в них вкладываемся, как будто так и надо.

Не волнуйтесь, они потом отдадут этот долг. Своим детям. Вам – нет. Правда, это вовсе не исключает простых слов благодарности. Может, вы их даже слышите – примерно раз в год. Просто не нагружайте нестабильную хрупкую психику еще и вот таким вселенским кредитом, хорошо?

Как-то я изучал методику исследования психологических проблем подростков. Следующая цитата выдернута из методички, из раздела определения понятий:

«Психологическая проблема – противоречие между сформированным (актуальным) уровнем развития тех или иных психических функций, процессов, свойств и теми вызовами, которые делает жизнь, требуя появления новых психических качеств».

Получается, проблема – это когда реальность требует от нас больше, чем мы можем? К примеру, ребенку нормально учиться на тройки, ему это не мешает, а мешает только родителям, и вот он считает, что раз они капают ему на мозг из-за учебы, то они и создают проблему.

Дальше в методичке было много слов о путях разрешения этого противоречия. Вкратце – или развивайся, или тебе конец.

Но ни слова (!) о том, что можно поменять среду (класс/школу, выбрать онлайн-школу, если говорить об учебе, или отношения в семье между родителями или детьми) или снизить требования, чтобы они были по силам! А потом давай удивляться, откуда столько желающих помереть от достигаторства на фоне миллионов тех, чья самооценка капитально пострадала.

Каждый день, каждую минуту подросток находится в состоянии войны со своей психикой, мышлением, эмоциями, стремлениями. Это пожирает невероятное количество энергии. Как тот самый пожар в конюшне – только теперь вашему чаду надо этих обезумевших рысаков запрячь и красиво поехать в свое счастливое будущее.

Каждый день, каждую минуту – пожар. Даже если он просто лежит на диване и ничего не хочет, внутри него «горит конюшня».

Никогда, ни до, ни после этого возраста, внутри нас нет такой борьбы. Больше ни в одном жизненном периоде все части нашей психики не развиваются в таком быстром темпе. А главное здесь – отсутствие порядка и синхронности.

Теперь, когда будете смотреть на своего подростка, представляйте внутри него пожар и коней. И он мечется, чтобы стать взрослым – хотя бы таким, как хотите вы. А если повезет, то в процессе узнать, каким взрослым он хочет стать сам.

Все психологические задачи пубертата, которые были перечислены в разделе «С чем вам приходится иметь дело», существуют как раз для того, чтобы обозначить путь к взрослению, а не для того, чтобы довести вас до нервного срыва. Поймите и примите.

Поговорим о каждой из задач отдельно: что делает подросток и что можно / не стоит делать родителям.

Сепарация

В процессе взросления наиболее важен период сепарации. Когда подростки максимально дистанцируются от родителей и ищут значимых людей на стороне, протестуют всегда, по всем поводам и без логики.

И здесь нужно сделать акцент на том, что родителям важно создать для подростка дома тихую гавань, чтобы он на стороне побесился, поскандалил, совершил ошибки и познал проблемы, но знал, что в семью всегда может вернуться и получить там утешение.

Как отпускать ребенка? И куда? И зачем?

Этот раздел включен в книгу по мотивам прямого эфира, в котором мы с психологом А. Яковлевым как раз задавали друг другу именно такие вопросы, искали адекватные определения и сравнивали свой опыт, жизненный и рабочий.

У нас тоже нет готовых решений, дорогие родители. И психологи – тоже мамы и папы. Так что давайте разбираться вместе.

«Отпустить» и «отстать»: это одно и то же или нет? Первое скорее идет от всего, к чему привязаны наши родительские страхи и тревоги. И «отстать» – значит, перестать их навешивать на ребенка. А также «отстать» – это поменять формат взаимодействия. Когда ребенок еще маленький, все, от чего подросток резко отмахивается и называет «приставаниями», включает в себя необходимые вещи: мы показываем, как ходить, мыться, одеваться, есть, причесываться, учим читать и прочее. Просто у родителей инерция больше, чем у детей: человек уже вырос, а мы продолжаем тащить душащую педагогику в отношения, когда уже нет необходимости.

Алексей когда-то рассказывал мне историю об интернате для слепоглухонемых детей. Когда их обучают простейшим (для нас, зрячих и слышащих) навыкам – например, есть, – то одно из самых важных действий для наставника это уметь почувствовать момент, когда ребенок хочет вести ложку самостоятельно. И убрать свою руку вовремя! Иначе есть риск, что ребенок второй раз уже не попытается и всю оставшуюся жизнь будет рассчитывать на помощь наставника.

Отличнейшая метафора как раз про перестройку родительского поведения и отношения. Мы пропускаем момент, когда ребенок что-то может сам, и продолжаем за него «водить рукой», контролировать. Часть детей с радостью нам эти бразды оставляют, до тех пор, пока совсем планка не упадет, а часть бьется за самостоятельность.

То, что ребенок начинает сражаться, – сигнал для родителя, чтобы пересматривать свой подход к воспитанию и количество приложенных усилий. А многие родители начинают воевать в ответ: «А ну, сядь, я сказал!» Отчасти это тоже идет из тревоги, но еще во многих случаях это просто заученный привычный паттерн.

И слово «отстать» я использую именно в ситуациях, когда родители на самом деле уже не сильно влияют на происходящее, но все еще продолжают пытаться. В результате – только конфликт и напряжение.

А «отпустить» – понятие больше экзистенциальное. Вверить ребенка кому-то другому (на самом-то деле – ему же самому). У меня с религией сложные отношения, но называйте как хотите: можете вверять Богу, судьбе – и принять, что все свои грабли подросток соберет без нашего участия, мы его не убережем от этого. Мы больше не отвечаем за то, что будет происходить дальше.

Конечно, мы тревожимся!

И ведь у нас нет понимания, когда именно это отпускание должно происходить. Ни определенного возраста, ни определенной даты. Тысячу лет назад существовал, скажем, обряд инициации: всех мальчиков племени вывозили в лес в 14 лет, и кто вернулся – тот взрослый. Удобно, понятно. Я, конечно, утрирую, но четкий момент времени присутствовал, да и родители «отпускали» в полный рост. Сейчас такого нет, все сложнее, неопределенность смешивается с тревогой и с тем, что «мы умнее, старше, мы знаем лучше». И мы продолжаем тащить детей на себе вплоть до университета, кто-то – и дальше.

В отпускании лично для меня тоже сконцентрировано много экзистенциальных страхов. Совсем жесть – например, страх, что ребенок умрет. У кого-то (возможно, у Корчака) было даже прямо написано, что надо принять: ребенок может не выжить без меня, но это – его путь.

Отпускание – процесс, который идет и внутри, и снаружи. Внутри он качественный: «перехожу и отпускаю», а внешне может быть очень плавным, постепенным.

Для примера: сплав по реке, в котором участвуют отцы с детьми, длится три дня. За ними очень интересно наблюдать. Тревожные отцы, которые в обычной жизни не проводят много времени с детьми, следят за каждым их шагом, буквально не отходят от ребенка – вначале. И видно, как день ото дня увеличивается расстояние, на которое ребенку разрешено удалиться. В итоге на последней стоянке ребята младше двенадцати лет собрались группой, ушли на гору метров за 200 от взрослых и отсутствовали часа три. Я с интересом смотрел, как отцы сидели, пили чай, периодически кто-то прислушивался – и все. Те же самые люди, которые с первого дня вытрясали из детей душу…

Мне самому отпускание дается волевым, сознательным усилием. Когда мой ребенок взбирался на горку, откуда можно серьезно звездануться, я прямо заставлял себя: жди, жди, жди, не лезь! На тех же сплавах сын вернулся с самостоятельной прогулки и рассказал, какой овраг и какое бревно они нашли с ребятами, но ползти туда не стали – я помертвел, вспомнив тот овраг, бревно и его высоту. Это был сильный опыт, показавший, что я на самом деле был не готов отпустить. Сознательно принял решение, что ребенок идет гулять – а внутри был не готов!

Я и лично, и со своим психологом прорабатываю это, потому что мне очень важен внутренний процесс. И наблюдение за антагонизмом внешнего и внутреннего. Так я лучше понимаю потом родителей, которые приходят ко мне.

Они же сейчас образованные, читают умные книжки, более-менее знают, что делать, психологов слушают. И вот внешне ребенка отпускают, дают больше свободы, а внутри – сжатая пружина, тревога никуда не делась и все равно прорывается. Дали самостоятельность – но задолбали по мелочи. Отпустили – а потом дали по башке за то, что он не так воспользовался этой свободой. И вот на сегодняшний день описанная мной ситуация более частая, чем вообще неосознанные родители, которые душат ребенка гиперконтролем.

Чем больше я думаю над этим, тем больше понимаю, что, прежде чем отпустить ребенка, нужно самому личностно развиваться и научиться доверять себе.

В обсуждении процесса «отпускания» у родителей иногда звучит вот такой мотив: «Ребенок для меня – дело, в которое я вкладывался много лет и продолжаю вкладываться, и я занят и переживаю за это. Если я ребенка отпущу, у меня не станет дела и большой кусок смысла моей жизни потеряется». Такой эгоистичный вариант, из страха почувствовать себя ненужным.

Иногда мы так сильно контролируем детей, потому что все ждем, что за нас тоже кто-то отвечает, что нас кто-то направит, о нас кто-то позаботится. И, казалось бы, логичный вывод – займись собой, но другими-то заниматься проще.

Дети справятся! И все равно они из-под крыла вырвутся, и все равно будут жить уже свою жизнь и своим психологам деньги нести. Вопрос не про них, а про нас, чтобы мы этот процесс прошли с достоинством, с минимумом седых волос, с интересом и удовольствием наблюдая, как наши дети становятся взрослыми. По-моему, это суперкруто!

Пробуя взрослую жизнь…

Этот небольшой раздел – для родителей уже более взрослых детей, принявших решение пожить отдельно или уезжающих на учебу в другой город, например.

Отъезд из дома – финальная точка сепарации (на самом деле нет, но могла бы быть ею). Отъезд ребенка может стать именно тем этапом, которого вам не хватало или на который вы не могли решиться.

Но как пережить тоску от отъезда ребенка, как не потерять связь, как заполнить пустоту? Выпускать из гнезда – ответственное мероприятие. А еще – нервное и даже печальное. Наверное, есть родители, которые с восторгом выпинывают чадо во взрослую жизнь, но их немного. Каким образом упростить процесс отделения и отъезда ребенка во все родительские тревоги сразу?

1. Начните готовиться заранее. Ребенок (даже взрослый) занимает большую часть нашей жизни. И с отъездом как минимум появятся свободное время и свободные мысли. Хорошо бы вы были к этому готовы. Поэтому:

a. составьте список того, чем вы хотели бы заниматься, но не хватало времени и сил;

b. уже сейчас, заранее, начните загружать свою жизнь приятными делами: походом к психологу, встречами с друзьями, поездками, тренировками. Круто, если у вас будет не хватать времени, тогда с отъездом ребенка вы испытаете еще и облегчение;

c. не накидывайтесь с утроенной силой на младших, они не виноваты, что старший вырос;

d. очень помогает начать учиться.

2. Пересмотрите жизненную концепцию и план вообще. Пока мы родители, голова редко думает дальше «вырастить ребенка». Все, вырастили. Зачем вы живете дальше? Чего хотите от жизни? Кем стать, как жить? Предупреждаю, это важные и сложные вопросы. Психолог может помочь.

3. Тревога. Ребенок уехал, а переживания остались. Вы же теперь еще и не видите его. И это совсем не значит, что сейчас с ним случатся все беды мира. Очень четко сформулируйте для себя, что вы хотите про него знать и в каком объеме. А главное – зачем? И вот это вот согласуйте с ребенком. Он уже, кстати, взрослый и может быть не согласен с вашими пожеланиями. Не потому, что не любит, а потому, что взрослые люди не отчитываются друг перед другом. На основе этого договоритесь о том, как вы будете общаться. Чтобы не получалось ситуации, при которой вы весь день ждете звонка, измучились и, когда ребенок наконец позвонил – наехали на него, что он совсем забыл свою мать. Важно: договоренность должна быть комфортна обоим, а не только вам.

4. Боль и печаль. Устройте праздник. Вот настоящий. С блэкджеком и кафе-мороженым. Такого сильного изменения в жизни у вас не было с момента появления ребенка. А лучше даже два праздника. Первый – всем вместе отпраздновать переход во взрослую самостоятельную жизнь. А второй – уже без ребенка, чисто для себя. Отпраздновать начало новой жизни без старшего ребенка.

Итого: отъезд ребенка – повод для радости. Новая жизнь начинается и у вас, и у него. Испытать радость поможет подготовка к этому как к радости, загрузка своей жизни событиями и делами и формулирование новых жизненных приоритетов.

Бывают ситуации, когда взрослому ребенку нужно к нам вернуться. И здесь родители решают, принять ли его в свой дом. Но мы должны понимать, что в этот момент мы помогаем другому взрослому человеку, а не возвращаем чадо в семью.