Buch lesen: «Удивительные приключения Ланселота Биггса»

Ф-О-Б-ВЕНУС (Груз с Венеры)

Нельсон Слейд Бонд  (23 ноября 1908 – 4 ноября 2006) был американским писателем. Его работы включали книги, журнальные статьи и сценарии, используемые на радио, телевидении и на сцене.

В 1998 году Бонд стал лауреатом почетной премии "Небьюла" за прижизненные достижения, он был пионером ранней научной фантастики. Его опубликованная художественная литература в основном состоит из коротких рассказов, большинство из которых появлялось в криминальных журналах 1930-1940-х годов. Многие из них были опубликованы в журнале Blue Book, хотя Бонд в основном отошел от художественной литературы после 1950-х годов. Он известен своей серией рассказов "Ланселот Биггс" и рассказами "Мег-жрица", в которых появился один из первых сильных женских персонажей в научной фантастике.

Ланселот Биггс был, пожалуй, самым худшим вторым помощником капитана Хэнсона, чем когда-либо, и он убедился в этом, когда испортил их груз. Но насколько человек туп, иногда может быть вопросом только мнения.

[Примечание переводчика: Этот текст был подготовлен по изданию

Fantastic Adventures November 1939].

Что-то случилось с моим жучком, и я только что починил его и выходил на связь на 20-м диапазоне, когда дверь открылась и вошел капитан Хэнсон.

Естественно, я был удивлен. Мы находились всего в четырех часах полета от Венеры H, и я не ожидал никаких гостей, особенно шкипера. Но он опустился в лучшее кресло и сказал: "Спаркс, посмотри на меня! Что ты видишь?"

Это заставило меня вздрогнуть. Даже лучшие время от времени совершают старую глупость, но я никогда не думал, что доживу до того дня, когда капитан Хэнсон сойдет с ума. Он прослужил в корпорации, от мальчика до взрослого мужчины, уже более тридцати лет и ни разу не провел ни дня в сухом доке. Я осторожно подошел к нему сзади и сказал настолько успокаивающим голосом, насколько смог: "Я вижу очень приятного человека, капитан. Посидите минутку спокойно. Я должен…"

"Перестаньте быть чертовым дураком, Спаркс!" – устало сказал шкипер, – "И опустите этот обезьяний ключ! Я не собираюсь пока сбрасывать гравитацию. Я просто задаю вам простой вопрос. Что вы видите?"

Я ответил: "Вам нужны факты, кэп, или я могу позволить себе поэтическую вольность? Если это факты, то я вижу отличного, слегка седовласого парня лет пятидесяти, который прошел через мельницу, знает космос, как книгу, и…"

"Неверно!" – сказал Хэнсон. "Спаркс, все радисты тупые. Наверное, поэтому они и радисты. То, что вы видите перед собой, – это сломленный человек. Человек, на которого грустно набросились Судьба и ужасное стечение обстоятельств. Не говоря уже о вредных вице-президентах".

На этот раз я понял.

"Биггс?" сказал я.

"Да, Спаркс. Биггс. А теперь скажи мне, как мужчина мужчине, чем я заслужил Биггса?"

Он меня раскусил. Быть шкипером "Сатурна" – это не то, что я назвал бы легкой работой при самых благоприятных условиях. Сатурн" – старейший космический корабль, который до сих пор несет активную службу в корпорации. Он был построен еще в начале века. Последние десять или двенадцать лет он работал в грузовом режиме, поскольку Совет по контролю за безопасностью полетов признал его непригодным для пассажирских перевозок.

К тому же, когда мы принимали груз в космопорту Сан-Сити, шкипера вызвали в офис компании. Когда он снова вышел, с ним был этот Биггс.

Биггс был высоким, долговязым, бандитским и всеми остальными прилагательными, которые только можно придумать для обозначения адамова яблока, торчащего наружу. У него был рот с огромной ухмылкой, и он был таким же тупым, каким она делает некоторых людей. У него были документы третьего помощника, и он имел право называться "мистер" Биггс – "мистер" было хорошим камуфляжем для его настоящего имени Ланселот.

Но Биггс был племянником старого хрыча Прендергаста Биггса, первого вице-президента корпорации. Поэтому шкиперу ничего не оставалось делать, как пробурчать "Очень хорошо!", когда Биггса назначили на "Сатурн".

Ничто не мешало ему надеяться, что Биггс споткнется о чемоданы и сломает свою тощую шею, но Биггс этого не сделал. Он был достаточно неловок, чтобы споткнуться, но достаточно удачлив, чтобы упасть на подушку, если бы это случилось!

Я осторожно спросил: "Что он сейчас делает, капитан?"

"Что он задумал?" – простонал шкипер. "Во-первых, он сказал, что справится с гравиполем, когда мы вырвемся из цепкого захвата Венеры. Так что…"

"О!" – сказал я, – "Он это сделал, да?"

"Хватит теребить голову и жалеть себя", – сказал Хэнсон. "Тебе повезло. Шеф Гэррити выхаживает двух синяков под глазами. У одного из дворников сломана рука. Все на корабле взлетели к потолку, как и вы".

"Что-нибудь еще?" спросил я.

"Все остальное!" – фыркнул Хэнсон. "Пока мы все барахтались в воздухе, Биггс схватился за ручное управление. По ошибке он достал ручной дефлектор. Тодд только что закончил корректировку курса. Мы отклонились от курса на семь градусов; почти триста тысяч миль! Придется увеличить обороты и тратить топливо, чтобы вернуться, иначе мы прилетим на Землю с опозданием на сутки. И ты знаешь, что это значит!"

Конечно, я знал, что это значит. Кэп на ковре перед Советом директоров; остальные сидят вокруг и грызут ногти, гадая, снимут ли они "Сатурн" с полета к Венере.

"Ну и что вы собираетесь с ним делать?" спросил я.

"А что я могу сделать?"

"Всегда есть воздушный шлюз", – предложил я. "Никто вас не упрекнет".

"Сейчас не время для шуток, Спаркс!" – пожаловался шкипер. "Это серьезная проблема. Нам нужно доставить в Нью-Йорк ценный груз – корень мекеля и бобы клаба. Но если этот парень еще больше испортит нам полет…"

Он удрученно покачал головой. Я почесал свою. И тут меня осенила блестящая идея.

"Груз!" сказал я. "Вот ваш ответ, капитан!"

"Я слушаю", – сказал Хэнсон.

"Назначьте Биггса ответственным за груз. Тогда он будет находиться в трюме на протяжении всего путешествия. Он не будет подниматься в башню управления, чтобы беспокоить вас. А там он не сможет никому навредить".

"Но это работа суперкарго", – нахмурился шкипер. "Биггс это знает."

"Конечно. Но Харкнесс будет вам подыгрывать. Скажите ему, чтобы он сообщил, что болен. Дайте ему отпуск на это путешествие. Он заслужил его, в любом случае. Тогда логично будет поставить Биггса на специальное дежурство внизу".

Шкипер усмехнулся.

"Спаркс, я беру свои слова о радистах обратно. Думаю, ты что-то придумал!"

"Так вы это сделаете?"

"Немедленно, – ответил Хэнсон, поднимаясь, – если не раньше!"

Вот и все. В тот вечер на дежурство пришел мой помощник, и я отправился в столовую, чтобы съесть все, что смогу, из трущоб Слопса. Первым, с кем я встретился, был сам мистер Ланселот Биггс.

"Привет, Спаркс", – сказал он.

"И тебе привет", – ответил я. "Что ты делаешь в этой столовой? Думал, ты ешь в шкиперский час?"

"До сих пор ел", – усмехнулся он. "Харкнесс заболел сегодня днем, и шкипер назначил меня вместо него дежурным".

"Вот как?" сказал я, выглядя как можно более удивленным. "Ну, это неплохая работа. Много ответственности, знаете ли. Груз-то ценный".

Я усмехнулся, увидев, как протрезвело его худое лицо.

"Я понимаю это, Спаркс. Я тоже много думаю об этой работе. Знаете, я немного экспериментатор, и мне кажется…"

Один из мальчиков из столовой принес мне поесть, и я не стал слушать его болтовню. Это было печальной ошибкой. Если бы я послушал, то смог бы предупредить капитана Хэнсона о том, что надвигается беда.

Думаю, примерно на третий день путешествия я начал чувствовать эти запахи. Да, я знаю, что это был третий день, потому что я только что связался с Джо Марлоу на "Луне-3", сообщив ему отклонение и крейсерскую скорость "Сатурна". Мне это показалось забавным, но я решил, что это пройдет. Но не прошло. Стало еще хуже. Наконец, на пятый день я решил что-то предпринять.

Нет ничего лучше, чем встретить неприятности на полпути. Я как раз направлялся из радиорубки в рубку управления, когда столкнулся с капитаном Хэнсоном. Это было лобовое столкновение, но "Уф!" шкипера длилось дольше, чем мое, поэтому я заговорил первым.

"Слушайте сюда!" крикнул я. – Я уже натерпелся от этой старой шаткой посудины, сколько можно терпеть. Если вы не сможете прекратить вонь, которую Слопс разводит на камбузе…"

Хэнсон бросил на меня взгляд, от которого завял бы салат.

"Я не хочу с тобой никаких проблем, Спаркс!" – ответил он. "Я тоже чувствовал эти запахи. Вот о чем я хотел тебя спросить. Вы не баловались с какими-нибудь своими химическими экспериментами?"

"Нет", – высокомерно сообщил я ему. "И кроме того, хотя химикаты иногда воняют, они никогда не пахнут так, как задница перезрелой капусты. За исключением, пожалуй, некоторых сернистых соединений". Затем я уставился на него. "Я не шучу. Думаю, эти запахи доносятся из камбуза".

Шкипер тихо застонал.

"Неприятности. Только неприятности. Мало того, что я должен перебрасывать эту баржу между Землей и Марсом. Теперь еще и о запахах надо беспокоиться. Ну, давайте же! Давайте посмотрим!"

Мы спустились на камбуз. Слопс что-то помешивал в миске. Я взглянул и вздрогнул. Опять тапиока. И не говорите мне, что тапиоку нельзя размешивать. Я это знаю. Скажи Слопсу.

И тут шкипер осклабился.

"Ладно, Слопс, – прорычал он. "Мы сдаемся. Где ты его спрятал?"

Слопс выглядел озадаченным.

"Что спрятал? Я ничего не прятал. Это что, игра?"

"Конечно", – подбоченился я. "Она называется "Нюхай атмосферу". Вы играете в нее, прижимая большой и указательный пальцы к ноздрям. А потом пытаешься угадать, что умерло".

"Тихо, Спаркс!" – прорычал шкипер. Потом обратился к повару: "Ну что, Слопс?"

Слопс пожал плечами.

"Я ничего не делал", – запротестовал он. "Я ничего не прятал и ничего не нюхал. А сейчас у меня на огне еда. Идите и оставьте меня в покое".

Шкипер посмотрел на меня, а я на него. Мы оба одновременно поняли одну и ту же вещь. Слопс не лгал. Запах здесь был не таким ужасным, как на верфи.

Хэнсон почесал голову. Он подозрительно спросил: "Спаркс, ты уверен, что не смешивал химикаты?"

"Я готов поклясться в этом, – сказал я ему, – на стопке журналов. Этот запах исходил от… Эй! Что еще, кроме камбуза, находится под моей комнатой и башней управления?"

"Я повар, – сказал Слопс, все еще помешивая тапиоку, – а не чертежник. Не спрашивайте меня".

"Заткнись!" – огрызнулся капитан Хэнсон. "Он тебя не спрашивает. Давай посмотрим, Спаркс. Вот кладовая… резервуар… холодильные баки и…" Его глаза внезапно расширились от страха. "Спаркс!" – прохрипел он.

"Да?"

"Овощной трюм!"

Боже, это было оно! Как только он это сказал, я понял. Овощной трюм и Биггс во главе!

Мы поспешили к ближайшему трапу. Как только мы свернули в коридор, запах усилился. Хэнсон рванул по проходу, как неистовый астероид, а я – следом. Мы врезались в дверь, протаранили ее и распахнули.

Там был Биггс. Этот чертов дурак стоял там, одетый в скафандр, и невозмутимо опрыскивал из шланга контейнеры с мекель-корнем и клабом!

Он повернулся, когда мы вошли, и его глаза засветились за кварцитом. Его аудиофон приятно звякнул.

"Здравствуйте!" – сказал он. "Что-то случилось?"

"Все, что угодно!" – прокричал капитан Хэнсон. "Он спрашивает, все ли в порядке! Этот костюм! И этот шланг…" Лицо шкипера становилось багровым. "И эта жара!"

"Я отключил холодильную установку", – приятно хмыкнул Биггс. "Видите ли, у меня возникла теория, что, поскольку климат Венеры теплый и влажный, для груза будет лучше, если я попытаюсь смоделировать нормальные условия его роста. Поэтому я…"

"А скафандр?" – прорычал Хэнсон. "Почему именно скафандр?"

Биггс пренебрежительно развел руками.

"Из-за возможного заражения, знаете ли. Я не хотел подвергать овощи воздействию каких-либо организмов…"

"Инфекция… влага… тепло....". Капитан Хэнсон сдался. Он зарылся лицом в свои руки. "Скажи ему, Спаркс! Скажи ему, что он делает!"

Я сказал: "Послушайте, Биггс, ваша теория никуда не годится. Клаб и мекель должны храниться в прохладной, сухой атмосфере, иначе они сгниют. Собственно говоря, они и уже гниют! Вот почему мы с капитаном спустились сюда, чтобы исследовать запах. Если бы на вас не было скафандра, вы бы и сами его заметили".

"Запах?" – сказал Биггс. "Да, если подумать, я и сам время от времени замечал на корабле любопытный запах. Но я думал, что это крысы!"

Крысы! На космическом корабле! Представьте себе!

Это стало последней каплей для Хэнсона. Он старался, и старался изо всех сил. Но теперь он взорвался.

"Биггс!" – прорычал он, – "Вы испортили этот груз! Теперь вы освобождаетесь от командования! Но прежде чем вы явитесь в свою каюту, я хочу, чтобы все здесь было убрано. И я имею в виду все до последнего кусочка, понятно? Выбросить мусор! Очистить!"

Биггс замялся: "Но, капитан, я только пытался…"

"Вы меня слышали!"

Шкипер вскочил на ноги, пылая от гнева, и зашагал к дверному проему. Я поспешил за ним. Я прошептал ему на ухо: "Успокойтесь, капитан. Это племянник вице-президента. Может быть, вам лучше не спешить!"

"Успокоиться?" – простонал шкипер. "Груз на пятьдесят тысяч долларов испорчен, а вы говорите, чтобы я успокоился? Я увижу, как этот идиотский сын космического разбойника будет жариться в хаосе. Я вышвырну его из космоса, если меня за это внесут в черный список!"

Больше я ничего не сказал. Да и что было говорить? Груз стоимостью пятьдесят тысяч баксов гниет в трюме. Совету директоров это очень понравится!

Так продолжалось до следующего утра. На следующее утро я был на мостике, когда к капитану Хэнсону пришел посетитель. Гэррити, главный инженер. Гэррити никогда не появлялся на мостике. Поэтому, как только я его увидел, я сразу понял, что что-то не так.

Так оно и было. Первые же слова Гэррити дали это понять. Он обвиняюще посмотрел на шкипера глазами, которые все еще оставались тускло-фиолетовыми.

"Капитан Хэнсон, – взорвался он. "Не будете ли вы так любезны сказать мне, где я могу найти мои банки с форинзи?"

Хэнсон сказал: "Бочки Форензи? О чем вы говорите, шеф?"

"Вы, несомненно, знаете, что такое бочка с Форензи?" – едко сказал Гэррети. "Это свинцовый контейнер для раствора аккумуляторов. Вчера в кладовой их было тридцать штук. Сегодня осталось всего полдюжины!"

Хэнсон сказал: "А теперь, шеф, будьте добры сами поискать эти банки. Я ничего о них не знаю. Если вы не можете следить за своим оборудованием, не жалуйтесь мне на это!"

"Я жалуюсь вам, сэр, – сказал шеф, – по той простой причине, что один из ваших людей взял их из шкафчика. Ваш третий помощник, мистер Биггс!"

"Биггс!" – сказал Хэнсон. "Биггс!" Его лицо покраснело. Он подошел к пульту внутренней связи и нажал на кнопку, соединяющую с каютой Биггса. "Мистер Биггс?" – крикнул он, – "Шеф Гэррити здесь, в башне, спрашивает о двадцати четырех свинцовых контейнерах, которые странным образом исчезли из его шкафчика с оборудованием. Вы что-нибудь знаете о…"

Мембрана ответила с лязгом. Хэнсон вздрогнул. Его глаза выпучились. Он закричал: "Что?"

Снова какое-то металлическое жужжание. На этот раз Хэнсон не пытался ответить. Он попятился от телефона.

"Г-Гаррити, – замялся он, – вам понадобится "Форензис" до того, как мы прибудем в порт?"

"Ну, это не совсем жизненно важно…" – признал Гэррити.

"Но почему?"

Хэнсон сделал слабый жест.

"Потому что они там!"

"Что?" сказал я. "Снаружи корабля? Как так? Почему?"

Глаза Хэнсона были затравленными.

"Биггс, – сказал он пустым голосом, – думал, что это мусорные баки! Он использовал их, чтобы избавиться от гнилого груза!"

В любом случае, не было никакой опасности, что Форензис заблудится. Но знаете ли вы, что мне даже пришлось указать на это мистеру Биггсу? Да. В тот вечер я получил для него личное послание и отнес его в каюту. Будучи прикованным к каюте, он был одинок. Он выглядел таким жалким, что мне стало жаль его, и я задержался, чтобы поговорить с ним.

"Полагаю, вы считаете меня ужасным болваном, Спаркс, – сказал он с горечью. "И я знаю, что капитан Хэнсон тоже так думает. Но это мой первый полет, знаете ли. И никто никогда не говорил мне, что использовать для мусорных ведер…"

"Послушай, Биггс, – сказал я ему, – в космосе нет необходимости в мусорных ведрах. Нельзя просто выбрасывать вещи в шлюз и надеяться, что от них удастся избавиться".

"Но капитан Хэнсон сказал выбрасывать испорченные овощи".

"Выбрасывать. Не выбрасывая! Их нужно было выбросить в мусоросжигатель. Видите ли, все, что выбрасывается из "Сатурна" в свободный космос, просто следует за кораблем". Я усмехнулся. "Не хотел бы я быть одним из служащих космопорта на Земле, когда "Сатурн" прилетит в окружении двадцати четырех свинцовых спутников, набитых мусором".

Он понял меня быстро, как вспышка.

"Но… но их не будет с нами, когда мы приземлимся, Спаркс. Как только мы войдем в атмосферу Земли, трение уничтожит "Форензис" и его содержимое".

Я тихонько присвистнул.

"Боже мой, вы правы. Я совсем забыл об этом, а Хэнсон был так уязвлен, что тоже забыл. Это значит, что мы должны вернуть эти контейнеры на корабль до того, как попадем в тропо, или мы потеряем оборудование на пару сотен баксов".

Биггс кротко сказал: "Я с удовольствием пойду и заберу их, Спаркс. Ты сможешь договориться со шкипером?"

"Я постараюсь", – сказал я ему.

И на следующий день я рассказал об этом Хэнсону. Капитан задумчиво поджал нижнюю губу и согласился.

"Пусть он это сделает. Это лучше, чем дать ему возможность бесплатно добраться до Земли. И, может быть, он каким-то образом попадет к взрывам ракет?"

Я передал приказ Биггсу, а затем вернулся в радиорубку. Джо Марлоу вызывал меня с Луны-3. И то, что он хотел сказать, вытеснило из моей головы все остальные мысли. Его сообщение пришло прямо из штаб-квартиры корпорации.

"Сообщите, пожалуйста, точное количество и вероятную стоимость груза, – говорилось в нем. Ответ должен быть получен немедленно".

Я пробурчал "O.K." и передал сообщение шкиперу. Затем, пробудив любопытство, я связался с Джо по нашему частному каналу связи и спросил его, как это произошло и почему. Он осторожно ответил.

"Фондовый рынок в Нью-Йорке падает, Берт", – сказал он мне. "Корпоративные облигации теряют силу. Очень нужен этот груз".

Боже, это были плохие новости! Это было личное сообщение, но я решил, что Старик должен его знать. Поэтому, когда он вошел, я передал его ему. Он уставился на меня.

"Адские колокола, Спаркс! В таком случае я не могу отправить это!"

"Это" и было тем посланием, которое он хотел передать: В нем коротко говорилось: "Груз уничтожен. Ценность нулевая".

"Если ты это сделаешь, – сказал я ему, – мы все будем изучать объявления о продаже, как только прибудем в порт. Фондовые рынки в полном ажуре. Это не может быть плохая паника, иначе груз в пятьдесят тысяч баксов не был бы так важен. Но если корпорация окажется под подозрением и они узнают, что груз "Сатурна" ничего не стоит…"

"И что мы тогда будем делать?"

"Тянуть время", – предложил я. "Может быть, к тому времени, когда мы прибудем на место, ситуация прояснится".

Поэтому мы составили сообщение, которое не должно было слишком быстро разрушить яблочную корзину. В нем говорилось: "Стоимость груза оценивается в космопорту Сан-Сити в 50 000 долларов". И это было достаточно правдиво....

Биггс, с его безошибочным умением выбирать неподходящий момент, на этот раз ввалился в мою радиорубку. Он снял свой кварцитовый головной убор, но на нем все еще был бушлат, и его сдувшиеся складки висели вокруг него, как плохо задрапированная туша венерианского мамонта.

Он сказал: "Эй, Спаркс, у тебя есть книга по энергии и радиации?"

"Угощайтесь", – сказал я, указывая на свой книжный шкаф. "А что это за внезапное волнение?"

"Я тут подумал, – начал он, – что, может быть…"

Капитан Хэнсон зарычал, как разъяренный лев.

"Мистер Биггс! Я думал, вы возвращаете себе эти банки с форинзи?"

"Да, сэр. Так и было. То есть, я так и делаю. Но…"

"Не обращайте внимания на "но"! Возвращайтесь к работе!"

"Да, сэр!" Биггс покорно отдал честь; бросил на меня благодарный взгляд. "Спасибо, Спаркс. У меня есть идея, и если я прав…"

"Убирайся, Биггс!" – прорычал шкипер.

"Да, сэр." Биггс поспешно отступил. Он листал страницы, когда исчезал. Хэнсон сердито поджал нижнюю губу.

"Корпорация" разоряется. Сатурн пойдет с молотка. Мы все останемся без работы. А этот безумный юнец хочет играть в школу!"

"Кажется, он был чем-то очень взволнован", – сказал я.

"Ему будет еще хуже, – пообещал шкипер, – если он не вернет эти банки на борт".

Все это, если говорить по-библейски, происходило на седьмой день. А "Сатурн" – десятидневный грузовой корабль. Так что у нас было еще три дня головной боли, пока мы не прибудем в нью-йоркский космопорт.

Это действительно были три дня головной боли. Мы со шкипером большую часть времени проводили в радиоэфире, следя за развитием биржевого спада в Нью-Йорке. Мы надеялись, что ситуация разрядится, и наш прилет с нулевым грузом не будет иметь никакого значения, но не тут-то было. Каким-то образом до нас дошли слухи, что груз "Сатурна" не будет иметь достаточной ценности для поддержания корпорации в плюсе. И волки с Уолл-стрит приближались, готовясь огрызнуться, если слух окажется правдой.

Тем временем наш глупый друг Биггс потратил чертовски много времени, чтобы вернуть эти "Форензи". На самом деле это не такая уж сложная работа, знаете ли. Все, что ему нужно было сделать, – это выскользнуть через шлюз, набросить грейфер на каждую банку и принести ее сюда.

Но, похоже, он был так же неловок в этом деле, как и во всех других, которые он когда-либо пробовал. В свободное от работы время я однажды спустился понаблюдать за ним. Я обнаружил, что он набросил грейферы на банки, но еще не занес ни одной в шлюз.

Биггс был в страшном беспорядке, пытаясь разбросать захваты по бочки.

Я сказал ему: "Тебе лучше поднапрячься, Биггс. Завтра мы выходим на тропо. Если эти штуки попадут в атмосферу, ты сможешь их забрать в шлюз".

"Я знаю, – сказал он абстрактно, – но я не совсем готов к этому… Паркс, согласно той книге, которую ты мне одолжил, космические лучи опускаются до 1/100 000 единиц ангстрема".

"Верно", – сказал я ему.

"Это значит, что они более чем в десять раз интенсивнее гамма-лучей".

"Опять верно. Почему? В чем выгода?"

"Именно это я и пытаюсь выяснить", – странно сказал он. Он закончил завязывать петлю вокруг одной из банок, освободился и направился к шлюзу.