Buch lesen: «Иллюзия счастья», Seite 11

– Мне открыла…, задумывается, – Извини, я не знаю, как ее зовут. Но у меня возникает вопрос, – немного усмехается. – Кто она тебе? И что она делает в твоей квартире? – немного с претензией заявляет Мари.

– Ну, во-первых, ее зовут Виктория, – разворачиваюсь к девушке, смотрю в ее настороженные глаза. – И я не помню, что когда-то давал тебе обещание отчитываться перед тобой о своей личной жизни, – с недовольством отвечаю я. – И кажется, я не приглашал тебя сегодня.

– Я решила рискнуть и прийти сама, – с какой-то надеждой произносит Мари. Наверное, все женщины, интуитивно чувствуют, когда их хотят бросить. – Я соскучилась, – немного надувая губы, произносит она. Вдыхаю, подбираю нужные слова.

– Мари, ты прекрасная девушка, мне было хорошо с тобой, но наше время вышло. Ты свободна.

– Что значит «вышло время»? – не понимает она.

– Это значит, что наши встречи закончены. Теперь ты вольна делать все, что хочешь и с кем хочешь.

– Я что-то не поняла, – возмущенно произносит Мари, повышая тон. – Ты что, променял меня на вот эту, – указывает рукой в сторону двери.

– В первую нашу встречу я сказал тебе, что мы будем встречаться до тех пор, пока мне это не надоест! Так вот. Мне надоело! – немного повышая тон, говорю я. – Ты можешь продолжать сниматься в сериале, никто тебя не выгоняет до конца проекта, а дальше сама, – продолжаю пристально смотреть Мари в глаза, изучая ее реакцию.

– Но… Я, – немного медлит, опускает ладонь на мою руку, лежащую на столе, немного сжимает. – Я люблю те…, – недоговаривает, вскрикивает от того, что я резко убираю руку и грубо перехватываю ее подбородок.

– Ты любишь мои деньги и возможности, которые я тебе давал, ты любишь грязный, жесткий секс и красивую жизнь, но не меня, – четко передаю ей каждое слово.

– Ты… ты…, – черт, почему, когда при первой встрече я ясно расставляю таким девушкам приоритеты и условия наших отношений, они соглашаются, но продолжают надеяться на большее?

– Что я? – Мари молчит, сглатывает и привычно начинает меня бояться. Вот так-то лучше. – Все Мари, давай прощаться красиво. Мне было с тобой хорошо, – отпускаю ее. – А теперь иди, у меня много работы. Прощай, – в ее глазах, обида, злость, и огромное сожаление от того, что она вновь потеряла возможность на красивую жизнь. И ей надо заново искать себе спонсора. На таких, как она, не женятся и не проживают счастливо жизнь. Девушка медленно слазит со стола, и, не оборачиваясь, выходит из кабинета. Поднимаюсь с кресла, иду за ней, убеждаясь, что она покинула квартиру. Как только за Мари закрывается дверь, я возвращаюсь в гостиную. Виктории нигде нет. Без стука захожу в ее комнату, замечая ее возле окна. Подхожу к ней сзади, прижимаюсь к ее спине, обиваю руками талию, и тут же улавливаю перемену в ее настроении. Спина напряженная, не реагирует на меня. Это все из-за Мари. А как ты хотела, киска? Ты у меня не одна. Хотя сейчас одна. Надолго ли, киска? Я и сам не знаю ответ. Но твоего напряжения и немой обиды я не потерплю. Я свободный, киска, и волен делать все, что хочу. Оправдываться и что-то объяснять тебе я не собираюсь. Поэтому и не женюсь, не люблю, когда ограничивают мою свободу. Да и не смогу я с одной и той же женщиной прожить всю жизнь. Наклоняюсь, целую нежную кожу на ее шее.

– Андрей, не надо, – я чувствую, как ее тело дрожью отзывается на мои прикосновения, но Виктория изворачивается, вырывается. Разжимаю руки, спокойно ее отпуская. Она в глаза мне боится смотреть, проходится по комнате, не зная, куда ей деваться.

– Что происходит? – складываю руки на груди, наблюдая за ее смятением.

– Ничего, просто… Света звонила. Я с Мышкой разговаривала. Я по дочери скучаю.

– Виктория, я не терплю лжи. И чувствую ее за версту.

– Я действительно скучаю по дочери, у тебя нет детей, тебе не понять, – немного обиженно заявляет она.

– Я верю, что скучаешь. Но сейчас ты оттолкнула меня совсем не из-за этого. Что это? Ревность?

– Нет! – громко заявляет она, смотрит куда угодно, только не в глаза bbb84c. А меня это раздражает. Она прячет свою ложь. Вновь надвигаюсь на нее, но она отступает, смотрит на дверь, готовая в любую минуту сбежать от меня. Останавливаюсь в паре метров от нее.

– Виктория, если твое недовольство связанно с визитом Мари, то это все лишнее, она приходила…, – замолкаю. Сам себя не узнаю. Откуда этот порыв объяснить все женщине? Никогда ни перед кем не оправдывался. И перед ней не стану.

– Мне не интересно, зачем она приходила и чем вы там занимались, – а вот это уже не просто ревность, а целая претензия.

– Вот и хорошо, – преодолеваю между нами расстояние, встаю к ней вплотную, но не трогаю. – Через три часа я улетаю и хотел бы провести это время с тобой, – тянусь к ее губам для нежного поцелуя, желая передать ей без слов все мои оправдания. Прихожу в ярость от того, что Виктория и сейчас отворачивается, обходит меня, возвращаясь к окну. Хочется прижаться к ее спине, и нежно на ушко рассказать, что я расстался с Мари, и что она вовсе ничего для меня ни значила, как, впрочем, и любая другая. Сам себя не узнаю. Закрываю глаза, немного трясу головой, провожу рукой по волосам. Пусть я пока не могу понять, почему меня так сильно влечет к этой женщине. Но управлять моими эмоциями тоже не позволю. Ничего, перебесится, придет в себя и сама это все переживет. Еще минуту осматриваю ее напряженную спину, потом разворачиваюсь, покидаю ее комнату, громко хлопнув дверью. Ни одна женщина, как бы она меня не влекла, не смеет ничего мне предъявлять. А она предъявляла, всем своим видом кричала и ревновала. В моих отношениях это не приемлемо. Не нравится – дверь открыта, я никого не держу.

Виктория

Эдуард как всегда до тошноты идеален. На его темно-синем костюме ни одной складочки и пылинки, кажется, воротником его белоснежной рубашки можно порезаться. И я только сейчас понимаю, что он словно ненастоящий. Слишком идеальный. Как я раньше этого не замечала? Мы сидим за большим столом друг напротив друга, между нами бумаги, бокалы и графин с чистой водой. По обе стороны от меня сидят мои адвокаты. Как оказалось, у меня их два. Ровно столько же, сколько и у Эдуарда. За дубовой дверью кабинета стоит пара моих охранников, и еще один в машине на улице. Мне кажется, я смотрю какой-то фильм от кинокомпании «Columbia Pictures» с собой и Эдуардом в главных ролях. Все нереально и происходит не со мной. Как ни странно, я не боюсь Эдуарда. Сложно бояться, когда тебя охраняют как высокопоставленную особу, а по обе руки сидят два самых лучших адвоката. Но я очень волновалась, настолько, что мне не хватало воздуха.

Глубоко вдыхаю, замечая, как мой муж скользит взглядом по глубокому вырезу моего пиджака. Ровно туда, куда ложится длинная нить жемчужных бус, в ложбинку между грудей. Я не собиралась надевать пиджак без блузки и выставлять свою грудь на показ. Не смогла перебороть себя и подпустить к себе Андрея после блондинки, с которой он закрылся в своем кабинете. Я понимала, что мы друг другу ничего не должны и не давали обещаний и тем-более клятв в верности. У нас просто секс. Сделка. Но это чувство брезгливости, неприязни выше меня. Он касался ее и сразу после – меня. Я так не могла. Так же делал Эдуард. Почти все семь лет нашего брака. Трахал других, а после ложился в постель со мной. Меня не покидало чувство второсортности. Каждый ищет во мне только свою выгоду.

После того как Андрей, громко хлопнув дверью, покинул мою комнату, я больше не видела его. А проснувшись утром, обнаружила на своей кровати бежевую коробочку, внутри которой находилось длинная жемчужная нить. И записка, состоящая из четырех слов « Не смей надевать блузку!» читая ее, я буквально слышала его низкий, приказной тон, не терпящий отказов и неповиновения.

И вот, на мне костюм без блузки, и жемчуг, утопающий в моей груди. А Эдуард то и дело, смотрит на мою грудь, несмешливо скалясь. А мне хочется крикнуть ему, чтобы не смел смотреть на меня. А с другой стороны, в таком виде я чувствую себя увереннее, словно я уже победила. Интересно, Андрей это предвидел? Что я буду смотреть на своего мужа, словно его нет, и никогда не существовало? Наверное, да.

– Итак, – начинает мой адвокат, и я немного напрягаюсь, хотя стараюсь этого не показывать. – Виктория Станиславовна требует развода, раздела совместно нажитого имущества. Повторяю, совместно нажитого. Это: три машины, две квартиры в городе. – Округляю глаза, про какие квартиры они говорят? Смотрю на уверенного в себе Эдуарда, отстукивающего пальцами по столу, которого ни грамма не смущает эта информация. – Компания, которой сейчас управляет Ваш клиент, не является совместно нажитым имуществом, а была передана Виктории Станиславовне ее погибшим отцом, – мой адвокат еще долго ведет свою речь, четко излагая все мои требования и права, а я изучаю Эдуарда, который в данный момент будто вообще нас не слушает, что-то со скучающим видом изучая в своем телефоне. Хотя его Адвокаты ведут себя точно так же, даже не смотрят в нашу сторону, то и дело что-то записывая у себя в блокнотах. Мой адвокат требует немедленного развода, обоснованного регулярными изменами моего мужа, раздела имущества, возвращения мне компании и счетов, оставленных мне, без права передачи третьим лицам. Предлагает решить вопрос по обоюдному согласию. А у меня на языке так и вертится: «Перед кем Вы тут распинаетесь, они же даже не слушают Вас». Как только мой адвокат заканчивает свою речь, Эдуард поднимает на меня глаза, долго и пристально смотрит.

– Компания не принадлежит Виктории Станиславовне. Я выкупил у нее контрольный пакет акций, – смело заявляет Эдуард, продолжая сверлить меня взглядом стальных глаз. – О чем свидетельствуют вот эти документы, – адвокат Эдуарда передает нам бумаги.

– Я ничего тебе не продавала! – громче, чем надо заявляю я, начиная задыхаться ото лжи Эдуарда.

– Я не знаю, чего добивается Виктория Станиславовна, – заявляет адвокат Эдуарда. – Но документы были подписаны при свидетелях.

– Я не знала, что подписываю! Вы обманули меня!

– То есть, Вы хотите обвинить своего мужа в мошенничестве? – этот напыщенный идиот говорит таким тоном, словно я клевещу на святого человека.

– Я хочу вернуть компанию моего отца, – тихо отвечаю я, понимая, что это все бесполезно. Я действительно подписала все бумаги сама, даже не изучив их содержание.

– Виктория Станиславовна не знала, что подписывает, она безоговорочно доверяла своему мужу, поэтому не изучила документы. Мы будем требовать возвращение компании в суде, – спокойно отвечает мой адвокат. – Если вопросов по разводу больше нет, тогда встретимся в суде.

– У меня есть вопрос! – ледяным тоном заявляет Эдуард. – Где моя дочь? Виктория, куда ты ее спрятала? Ты не имеешь права скрывать от меня мою дочь. Я хочу ее видеть, – и тут вся моя мнимая уверенность в себе испаряется. Эдуард знает, на что надавить. Я теряюсь, не зная, что ему ответить. Но за меня отвечает мой адвокат.

– Ваша дочь находится на отдыхе вместе со своей няней. Мы считаем, что ребенок не должен участвовать в распрях родителей, и для его психики будет лучше находиться вдалеке от всего процесса.

– Если Виктория Станиславовна и дальше будет скрывать ребенка от моего клиента, мы обратимся в органы опеки и с исковым заявлением в суд о порядке общения с ребенком.

– Мы вас услышали, – так спокойно заявляет мой адвокат, поднимается с места, показывая тем самым, что наша встреча закончена. На ватных ногах поднимаюсь со стула, желая побыстрее от сюда убраться. Мне вновь страшно. Страшно, что Эдуард найдет Милу. Мне наплевать на все суды, я не хочу отдавать ему дочь. А судя по тому, как поменялся тон Эдуарда, наша дочь, – главный его козырь. И он не успокоится, пока ее не найдет. Сглатываю, выхожу вслед за адвокатом в коридор. Воздуха катастрофически не хватает, в голове крутится только одна мысль, что мы зря все это затеяли. Моя дочь мне дороже всего этого, и я не хочу ее лишиться.

– Успокойтесь, Виктория. Все будет хорошо. Верьте мне, – обращается ко мне Павел Евгеньевич.

– Я не хочу, чтобы мой муж встречался с дочерью, он заберет ее у меня.

– Он и не будет с ней встречаться до суда, все это блеф для того, чтобы Вас запугать, – мне так хочется верить в слова этого человека. А еще больше мне хочется немедленно увидеться с Милой, прижать ее к себе и убедится, что с ней все в порядке. Киваю уверенному в себе мужчине, прощаюсь с ним, намереваясь уехать домой. Быстро иду к выходу, находясь в своих мыслях, стараясь отгородиться от идущих за мной охранников. Навстречу мне идет секретарша, которая несет кофе в один из кабинетов. Не понимаю, как это происходит, но когда я равняюсь с девушкой, поднос с чашками летит на пол, забрызгивая меня горячим, обжигающим напитком. Девушка теряется, бросается извиняться, что-то быстро тараторит.

– Ничего страшного, просто скажите мне, где здесь туалет, – девушка в тысячный раз извинятся, указывая мне дорогу. Быстро направляюсь в указанном мне направлении, нахожу нужную дверь, краем глаза замечая, что охранники не оставляют меня ни на минуту, останавливаясь возле дверей. Быстро захожу в тесную комнату, запирая за собой дверь, подхожу к раковине, не сразу замечая, что я не одна. Ловлю в зеркале пронзительный стальной взгляд Эдуарда, который не обещает мне ничего хорошего. Дергаюсь назад к двери, но он резко перехватывает меня, впечатывая в стену, прижимаясь своим телом ко мне, тут же накрывая мой рот рукой, чтобы я не смела кричать. Со всей силы упираюсь, толкаю его в грудь, дергаюсь, но сопротивление бесполезно. Ноги от страха подкашиваются, дышать становится тяжело. Паника накрывает с головой. И я уже почти не сопротивляюсь, а Эдуард все сильнее и сильнее прижимает меня всем телом к стене. Нужно кричать, но я с трудом дышу, потому что его ладонь все сильнее сжимает мое лицо.

– Ну, здравствуй, милая, скучала? – спрашивает он притворно сладким голосом. – Думала сбежать от меня? – слегка усмехается. – Не выйдет, – перехватывает мое бедро и сильно, до боли сжимает. – Я разрешил тебе завести любовника. Но ты меня удивила, выбрав Богатырева, – неожиданно наклонятся, и целует мою шею, нежно, невесомо всасывает кожу, слегка кусая. Меня обволакивает до боли знакомый запах. Еще раз пытаюсь безуспешно вырваться, и только смешу этими жалкими попытками Эдуарда. И он смеется мне в лицо. – А ты изменилась милая, наше расставание пошло тебе пользу. Почему ты раньше не была такой соблазнительной? – Проводит пальцем по моей груди, цепляет бусы, натягивая их. А я отчаянно не понимаю, что он делает. Его прикосновения ничего кроме оцепенения во мне не вызывают. – Ты вспоминаешь меня, когда тебя трахает другой? А, милая? Богатырев удовлетворяет твои потребности? – Что он несет?! Закрываю глаза, чтобы больше не видеть его лживый взгляд. Охрана рядом, за дверью, мне просто нужно закричать. – Вы ничего не добьетесь. Оставь свою затею, и возможно развод нам уже не понадобится. Супруги поссорились, с кем не бывает? – меня начинает тошнить от его бредовых слов. Изворачиваюсь, кусаю его за ладонь, прокусывая ее до крови. Эдуард, рычит сквозь зубы, резко убирая руку с моего лица.

– Помогите! – ору во все горло.

– Заткнись, сука! – со злобой уже без притворств, с ненавистью шипит Эдуард. Рывок – и жемчуг рвется, рассыпаясь по всей комнате. Дальше все происходит мгновенно, дверь в туалет резко распахивается. Моя охрана влетает в комнату, ломая слабый замок. Эдуард тут же отступает и как ни в чем не бывало, отворачивается к раковине, открывает кран и моет окровавленную руку после моего укуса. Растерянно, в какой-то прострации осматриваю пол с десятками жемчужин. Красивые бусинки, переливающиеся перламутром, валяются на грязном полу. Мне жалко каждую из них, хочется опуститься на колени и бережно подобрать каждую бусинку. Отталкиваюсь от стены, выбегаю из комнаты. Никого не вижу и не слышу, бегу на выход, к машине. К горлу ком подступает, который я никак не могу сглотнуть, в глазах темнеет от готовых пролиться слез. Сажусь в машину, пытаюсь глубоко дышать, и не показывать охране свою слабость. И меня, как ни странно, не волнует все то, что произошло минуту назад. Эдуард отходит на второй план. Чувствую себя сумасшедшей, но мне больно и горько не от грубого обращения мужа, а от того, что жемчуг, подаренный Андреем, порвался и разлетелся по всему туалету. Слезы льются из глаз из-за каких-то бус. Как оказалось, очень значимых и дорогих для меня. Боже, я сошла с ума!

– С Вами все хорошо? – спрашивает меня охранник, садясь в машину.

– Да… Нет, мне нужно вернуться туда! – сама не понимаю что несу, порываюсь выйти из машины, но высокий, внушительный молодой человек преграждает мне дорогу.

– Вы что-то забыли?

– Да, там остались бусы… они рассыпались, – начинаю рыдать как ребенок из-за сломанной игрушки. Сама не понимаю, почему в данный момент мне так дороги эти бусы. – Мне нужно вернуться и собрать их. Пожалуйста.

-Что? – парень смотрит на меня как на сумасшедшую.

– Ничего, поехали, – всхлипываю, двигаюсь поближе к окну, отворачиваюсь от парня, запрокидываю голову. Смотрю на солнечную погоду за окном, неторопливо гуляющих людей в парке напротив. Мам с детьми, семейные пары. Когда-то я так же беззаботно гуляла с Мышкой в этом же самом парке. Пока Эдуард не отобрал у меня эту беззаботность, сменяя ее на боль и отчаяние. Что же он за человек то такой, он все у меня отбирает. Сначала любовь, семью, веру, состояние моего отца, растоптал все мои иллюзии. А теперь и то, что дает мне Андрей. Казалось, это просто бусы, сегодня утром я и сама думала, что это простой аксессуар… пока Эдуард их не разорвал, как разорвал всю мою жизнь. Кажется, в этот момент моя еще больная к нему любовь окончательно умерла, прекращая, наконец, биться в агонии. Злость, ярость и ненависть накатывают волнами, окончательно затмевая все мои светлые воспоминания, которые я придумала и бережно хранила. Картинка за окном затуманивается, полностью ухожу в себя, прикрывая глаза. В какой-то момент мне накрывает фантомное ощущение, что жемчужная нить все еще на мне. Подношу руку к шее, провожу по голой коже… Их нет…

– Виктория Станиславовна! – громко и настойчиво, зовет меня охранник, как будто делает это уже не в первый раз. Поднимаю голову, вопросительно смотрю на него, замечая у него в руках телефон, протянутый мне. Беру трубку, подношу его к уху.

-Что он сделал тебе?! – громко кричит Андрей в трубку. – Он касался тебя?! – а я отворачиваюсь от парня, смотрю в окно и прячу сумасшедшую улыбку сквозь слезы. – Виктория, не молчи, мать твою! – нервно, со злобой, пугающим тоном требует ответа. – Он касался тебя своими грязными руками? Отвечай!

– Да, – тихо произношу я. На другом конце трубки, слышится звон стекла и ругательства Андрея в сторону Эдуарда.

– Андрей…, – он злится, а мне так легко становится от его голоса, тона, который меня раньше пугал.

– Да, киска, – уже спокойно отвечает он.

– Ты можешь прилететь? – слышу на том конце глубокий вдох.

– Нет, киска, не могу, – мне становится так неловко за свои слова. Ну, кто я ему, чтобы он бросил все только потому, что мне плохо. – Ты немедленно вылетаешь ко мне! Прямо сейчас, – приказывает он. Моя улыбка становится еще шире. – Ты поняла меня? Езжай домой, возьми только необходимые вещи, все остальное мы купим здесь. А теперь передай трубку этому тупому отморозку, которого я на хрен сейчас уволю за то, что не уберег тебя!

ГЛАВА 11

Виктория

Прага весной зачаровывает своей красотой. Всего какие-то три часа перелета, и я оказываюсь совершенно в другом мире, где переплетаются элементы старины, гармонируя с современным миром. Прага невероятно красива, она влюбляет в себя с первого взгляда. На город спускаются сумерки, последние лучи солнца игриво переливаются в многочисленных шпилях и башнях домов. По улицам неспешно гуляют туристы и местные жители, наслаждаясь прекрасной весенней погодой. Хочется покинуть тесную машину, везущую меня в отель и пройти весь путь пешком, окунаясь в атмосферу беззаботности, впитывая в себя романтичность этого города.

Молчаливый водитель подвозит меня к небольшому отелю, больше напоминающему загородный пансионат. Не дожидаясь, когда мне откроют дверь, опережая водителя, выхожу из машины сама. Растерянно оглядываюсь по сторонам, не понимая, что делать дальше. Андрей мне больше не звонил. После того, как я собрала вещи, один из людей Богатырева отвез меня в аэропорт, и не отходил от меня ни на минуту, пока не объявили рейс. Через три часа в аэропорту Праги меня встретил довольно приятный мужчина и на плохом русском объяснил, что ему велено сопроводить меня в отель.

Мужчина подхватывает мой чемодан, мило улыбается дежурной улыбкой, жестом руки предлагает мне пройти в отель. Внутри в просторном холле нас встречает приятная девушка, называет мое имя, вежливо улыбается, провожая нас в номер на третьем этаже. Меня окружают заботой, словно я самый дорогой гость, предлагают напитки, спрашивают, не голодна ли я. Похоже Андрей все предусмотрел: здесь есть все, кроме самого главного. В просторном светлом номере пахнет табаком, смешанным с терпким, пьянящим парфюмом с тонкими нотками специй. Запах есть, а его обладателя нет.

Прохожусь по номеру, ощущая незримое присутствие Богатырева. На деревянном полированном столе, лежат какие-то бумаги, открытый ноутбук в спящем режиме, пачка сигарет, пепельница, массивные наручные часы. Тяжелые темные шторы на больших окнах прячут прекрасный вид за окном. Распахиваю шторы, изучаю улицу. Кажется, мысли постепенно приходят в порядок. На смену сумасшедшему порыву бросить все и мчаться к сильному мужчине в поисках его защиты, приходит осознание импульсивности поступка. По сути, я сама напросилась сюда, бездумно прося его приехать. Андрею ничего не оставалось, как пригласить меня к себе. У него дела, а я буду только мешать ему.

Изучаю большой номер, состоящий из гостиной, спальни и просторной ванны. Падаю на огромную кровать с мягкими подушками, прикрываю глаза, полностью расслабляюсь, пытаюсь выкинуть навязчивые сомнения из головы. Несколько минут лежу в полной тишине, слушая лишь тиканье настенных часов. Несмотря на свое смятение и неловкость от присутствия здесь, на душе почему-то становится спокойно, будто все неприятности отошли на второй план, словно я проснулась после кошмарного сна, и поняла, что все произошедшее всего лишь привиделось мне, и у меня все хорошо. Вспоминаю слова папы о том, что если после бури наступает временное затишье, то это еще не значит, что все хорошо. Это время, чтобы перевести дух и собраться с силами. И мне как никогда, нужно это затишье, чтобы взять, наконец, себя в руки и перестать жалеть. Моя слабость никому не нужна. Рано или поздно наша сделка с Андреем закончится, его не будет рядом, и я должна буду жить сама.

Громкий стук в дверь прерывает мои размышления. Поднимаюсь с кровати, нехотя иду в гостиную. Распахиваю дверь. На пороге стоит все та же милая девушка. Она улыбается и молча протягивает мне голубой конверт. На мой вопрос «что это?» девушка предлагает открыть конверт и уходит с загадочной улыбкой на лице. Закрываю за ней дверь, открываю конверт, извлекаю от туда простой белый лист бумаги. Я еще не читаю письмо, но по терпкому аромату понимаю, что это от Андрея.

«Виктория Станиславовна, я заметил маленькую оплошность в наших отношениях. Я уже Вас получил, но ни разу не пригласил Вас на свидание. Я бы мог солгать и сказать, что мне стыдно, но это не так….» – красноречивое многоточие, означающие некую паузу. «Надеюсь, Вы не откажетесь поужинать со мной в маленьком уютном ресторане на первом этаже. Даю Вам полчаса на сборы» – пробегаюсь еще раз по тексту, улыбаюсь как умалишенная. Замечаю в конце текста постскриптум: « P.S. Надень платье и чулки, которые находятся в шкафу. И не смей надевать белье!» – всего пара строк, от которых сердце ускоряет ритм, дыхание учащается, и становится жарко.

Прохожу в спальню, открываю шкаф, в котором висят рубашки Богатырева и черное платье. Аккуратно снимаю наряд с вешалки, подхожу к зеркалу, прикладывая платье к себе. Черная струящаяся ткань до колен, широкая юбка. Платье на бретелях и красной шнуровкой на груди. Красивое, сексуальное и невероятно женственное.

***

С замиранием сердца вхожу в уютный, небольшой ресторанчик. Светлые, теплые тона во французском стиле. Приятная музыка, уютная атмосфера. За круглыми и овальными столами с бежевыми скатертями, сидят семейные пары, влюбленные, увлеченные разговорами. Немного приглушенный свет мешает мне найти Андрея. Осматриваю каждый столик, наконец, замечая его. Кажется, он заметил меня сразу, наблюдая за моей растерянностью, позволяя мне самой найти его. Он смотрит ровно мне в глаза с легкой полуулыбкой на губах. Медленно приближаюсь к нему, сжимая подол платья. Чувствую себя как на первом свидании. Хотя так и есть, это наше первое свидание.

Андрей молча поднимается с места, осматривает меня с ног до головы, отодвигает мне стул напротив, предлагая сесть. Садится на свое место, продолжая загадочно улыбаться, словно знает какой-то секрет. Сама жадно рассматриваю его: легкую небритость на щеках, кривоватую полуулыбку, сильную шею, бронзовую кожу, черную рубашку с высоким воротником, опускаю взгляд на его сильные, мужественные руки с закатанными рукавами. Ловлю себя на мысли, от которой становится стыдно перед самой собой. Я хочу почувствовать эти руки на своем теле, в самых сокровенных местах. Сглатываю, отпиваю немного воды, не зная чем заполнить наше молчание.

– Ты прекрасна. Платье тебе очень идет, – низкий голос вызывает мурашки по всему телу. Этот мужчина, может касаться тебя взглядом, голосом, заставляя чувствовать каждое его прикосновение.

– Спасибо. Мне тоже очень понравилось платье, – стараюсь говорить ровно, непринужденно, унимая непонятное волнение.

– Как долетела? – спрашивает меня, жестом руки подзывая официанта.

– Хорошо.

– Устала?

– Нет, – официант подает нам меню. Пробегаюсь глазами по красивым английским буквам, понимая, что мне все равно, что есть и пить. Тот, кого я хотела, сейчас сидит напротив меня, поедая глазами.

– Что ты будешь? – спрашивает Андрей.

– Не знаю. Мне все равно. Полагаюсь на твой вкус, – Андрей, прищуривает глаза, немного качает головой, но делает заказ сам.

– Итак, – уже вполне серьезно начинает он. – Как прошла встреча? – моя улыбка тут же пропадает.

– Хорошо, – я не вру, встреча с адвокатами прошла без инцидентов. Все, что было в туалете, произошло уже после встречи.

– Что он тебе сделал?! И как он тебя касался?! – настойчиво, властно, не спрашивает, а требует ответа, заставляя вспомнить то, что я хочу выкинуть из головы и забыть.

– Андрей… – немного нерешительно начинаю я. – Все прошло, я не хочу об этом говорить, хотя бы сегодня. Не хочу портить этот прекрасный вечер воспоминаниями об Эдуарде. Со мной все уже хорошо. Пожалуйста, давай оставим этот разговор хотя бы до завтра? – просто умоляю его взглядом.

– Хорошо, – немного с недовольством, сжимая челюсти, соглашается он. Нам приносят бутылку красного вина, разливают напиток по бокалам.

– Как тебе Прага весной? – спрашивает Андрей, покручивая бокал в руках.

– Она сказочная и очень красивая. Я была здесь с отцом еще в детстве, мне тогда казалось, что я попала в сказку, которую мне читала мама, – Андрей внимательно меня слушает, усмехается. Без тоста чокается со мной бокалом, отпивая немного вина.

– А ты, оказывается, романтичная особа, – отпивает еще вина, внимательно смотрит на меня, не опуская темный взгляд ни на минуту.

– Была, когда-то…

– А сейчас? – похоже, это разговор вызывает у него интерес. Что это? Желание лучше меня узнать? Или очередная его уловка для поднятия моей самооценки?

– А сейчас… Я не знаю. Романтикам в нашей жизни нет места.

– Романтичность присуща эмоциональным людям. А ты очень эмоциональная. И это не плохо. Мы не можем жить без эмоций. Но нужно четко понимать, где и перед кем ты можешь быть романтичной, а – где холодной стервой, – глубоко вдыхаю, понимая, что Андрей намекает, что мне не хватает характера. Но я такая, какая есть. Такая, какой меня воспитал отец. Оказалось очень трудно, почти невозможно, изменить себя, даже после того тебя лишили иллюзий, открыв глаза bbb84c. Официант приносит нам еду, подливает еще вина.

– Завтра до обеда у меня последняя встреча. А после я весь твой, – ухмыляется Андрей. – Мы можем насладиться этим городом. Погуляем, посетим красивые места, – Богатырев может управлять моим настроением с помощью нескольких фраз.

– Еще одно свидание? – спрашиваю я, искренне улыбаясь.

– Да, Виктория. Почему нет. После того, что я сегодня ночью с тобой сделаю, я просто обязан, как минимум, пригласить тебя на еще одно свидание, – он мило улыбается, но его темный взгляд обещает окунуть меня в бездну.

***

После прекрасного ужина и непринужденной беседы за несколькими бокалами вина, от которого кружится голова и по телу расползается истома, мы возвращаемся в отель. Чувствую себя немного пьяной, но свободной и раскованной. Андрей придерживает меня за талию, заводит в наш номер. Все, о чем, я думаю последние двадцать минут – что на мне нет трусиков и об обещании Андрея на предстоящую ночь. И он не заставляет меня долго ждать. Как только за нами закрывается дверь, Андрей хватает меня за талию, притягивает к себе, целует. Никаких разговоров, прелюдий и прочего. Находясь в полумраке, он просто прижимает меня к ближайшей стене и жадно целует. Всхлипываю от его напора, запускаю руки в его волосы, тяну на себя, отвечая ему той же страстью, желая отдать хоть немного того, что он дает мне. Ничего не соображаю, ни о чем не думаю. Есть только он и я, и то, что он со мной делает – самый лучший антидепрессант, который только можно придумать. От его поцелуя становится жарко, тело дрожит, ноги подкашиваются, но Андрей не дает мне сползти к его ногам, хватает за бедра, прижимает к себе, заставляя чувствовать его желание. Целует, целует беспрерывно, не позволяя отстраниться и глотнуть воздуха. Кусает губы, тут же зализывая укусы языком, словно мы делаем это последний раз и хотим получить от этой близости все до последней капли. На минуту ослабляет напор, позволяя мне действовать самой, ласкать его губы языком, всасывать и наслаждаться его терпким вкусом и запахом. Я сама не знаю, чего хочу, тяну его на себя теснее, трусь об него, как дикая кошка, постанываю ему в губы. Хочу все и сразу, принять все, что он мне может дать и даже больше.