Buch lesen: «Вспышка»

Пролог

Солнце мягко светит нежно-розовым светом, заливая приятными красками самый край неба, широкую реку и тёплый песок под ногами. Гладит по волосам и плечам, словно снова рисуя её силуэт акварелью.

– У тебя есть татуировка? – задаёт она неожиданно любопытный вопрос, лёжа на животе и беспечно качая ногами.

– А?.. Да, – кивает рассеянно парень и приподнимает рукав рубашки, обнажая изящную букву на правом плече.

– Что она означает? – любопытство в её шоколадных глазах начинает гореть всё ярче.

– Имя, – отвечает неопределённо и коротко.

– Имя твоей девушки? – уточняет она.

– Если только будущей, – подкалывает он её и улыбается, подбирая с покрывала цветок и укладывая его между страницами книги. А потом философски добавляет: – Глупо набивать себе на всю жизнь первую букву женского имени. Всё в любой момент может измениться…

– Мужского? – она распахивает глаза. – Эм… – и смущённо отводит взгляд. – Ты меня удивил…

– Ты чё себе придумываешь?! – возмущается он.

Она садится на колени и откидывает косу за спину. Глаза его сверкают, как грозовая туча, и она непонятливо смотрит на него:

– А что я, по-твоему, должна подумать, если это не первая буква женского имени?

– Всё, что угодно, кроме того, что ты подумала!

Суворов и компания

– Пап!.. Кажется, у нас проблемы!

– Антооон! – протянул, хватаясь за голову, молодой мужчина.

Только что на его глазах сын запустил футбольный мяч так высоко и метко, что он влетел в открытую балконную форточку на втором этаже и исчез в квартире одной его давнишней знакомой.

– Что будем делать? – деловито поинтересовался мальчик в ярко-красной футболке с шоколадным пятном от мороженого во всю грудь, упирая руки в бока и заглядывая на отца снизу вверх.

– Давай подождём минутку, – потрепал его по тёмно-русым волосам, а потом положил ладонь ему на плечо и прижал спиной к себе.

Антон едва доставал ему макушкой до пояса, хотя и здорово вытянулся за последнее время. Но для его неполных шести лет рост у него был вполне стандартный. Тем более, что уродиться высоким ему было не в кого.

На балконе второго этажа возникла кругленькая женщина преклонных лет. Под мышкой она держала мяч. Но прежде, чем вернуть его на улицу, она надвинула на глаза большие круглые очки, огляделась по сторонам и заметила отца и сына:

– Суворов?! Ай-ай-ай, Серёжа! Опять ты хулиганишь…

– Здрасьте, Вера Николаевна, – досадливо прищурился Сергей. Сколько мячей перебывало у неё в квартире, пока он жил с родителями в этом дворе, уже не сосчитать. – Я тоже рад вас видеть!..

– Тридцать лет почти, а ты всё не угомонишься… – покачала головой.

– Двадцать семь всего, Вера Николаевна, – поправил он. – Извините за хулиганство! Но в этот раз гол забил вот этот снайпер…

– Спортсмен… Весь в тебя! – констатировала старушка и выпустила мяч из рук. – Надеюсь, в школе-то получше учится?

Она когда-то была его классным руководителем и вела уроки литературы и русского языка. В школе, что находилась в соседнем дворе. Она работала там до сих пор, часто встречала его, когда он гостил здесь с Антошкой у мамы и отца, и не забывала припоминать ему неважные оценки за сочинения и диктанты. И по сию пору очень была рада, что он выпустился и, наконец-то, перестал мотать её учительские нервы. Как будто это случилось лишь вчера.

Сергей отпустил Антона за мячом и отозвался:

– Он ещё не ходит в школу. Но я был бы очень не против, чтобы он учился у вас!

– Нет уж, увольте! Хватило мне и одного Суворова! Второго такого я не переживу! – замахала руками, отгораживаясь от подобной перспективы. – Веди его в другую школу!..

Сергей тихонько рассмеялся и перевёл взгляд на мальчика. Если бы только всё зависело от него…

– Ещё поиграем? – спросил сын, выбираясь с мячом из поросшего буйной зеленью палисадника. А потом с надеждой хлопнул пушистыми ресничками: – Ещё ведь не пора?

Сергей посмотрел мельком на циферблат наручных часов и с сожалением отметил, что короткая стрелка вплотную подобралась к восьмёрке. Пока он довезёт мальчика до дома, будет почти девять, а там уже нужно будет купаться и ложиться спать. С таймингом у Антошкиной мамы строго. Максимум в десять он должен лежать в кровати и смотреть красивые цветные сны.

– Пора, – кивнул, присаживаясь перед ним на корточки.

Антон недовольно повесил голову и надул губу.

– Я не хочу!

– Сын, – Сергей вздохнул и аккуратно потёр пальцем засохший след от мороженого у него на подбородке, – я не могу сегодня взять тебя к себе. В пятницу и выходные у меня много работы, и я буду сильно занят…

Антон опустил голову ещё ниже. И Сергей заметил, как по его круглой щёчке побежала большая прозрачная капля, оставляя за собой мокрую дорожку.

– Эээй… Ну, ты чего? – он взял его за руку и потянул к себе. Обнял мальчишку покрепче и поцеловал в висок. – Это же только до понедельника… И я заберу тебя из садика. И мы всю неделю до следующей пятницы будем с тобой, если захочешь… Ладно?

– Угу, – кивнул, утирая ладошкой блестящие тёмно-серые глаза.

– И мы пойдём с тобой в парк на аттракционы. Сгоняем на дачу, половим рыбку в озере… И съездим снова в гости к бабушке и деду, – пообещал. – И поиграем в футбол. И если захочешь, можешь ещё раз попытаться забить гол в ту форточку… – хитро подмигнул ему.

Антошка улыбнулся и прикусил губу, начиная потихоньку смеяться.

– Пойдём? – папа тронул его за нос и, поднимаясь, подставил ему ладонь.

Мальчик согласно кивнул и вложил в неё крупную плотную ладошку.

***

– Антооон!..

Перед ними распахнулась тяжёлая железная дверь, и невысокая девушка в коротком домашнем платье с растрёпанным пучком волос на голове, всплеснула свободной правой рукой. Левой она прижимала к себе пухлого младенца в розовом боди, который угрожающе качнулся, и Сергей подхватил малышку, забирая к себе.

– Ты почему такой чумазый?! – она с порога вытряхнула мальчика из грязной футболки и попыталась вытереть ему рот. – Сергей, ты вообще смотришь за ним?! Погляди, на кого он похож! Хотя кому я это говорю?! Ты сам, как… большой поросёнок!

– Большой свин – ты хотела сказать?! – уточнил Суворов.

И та замахнулась на него футболкой, легонько шлёпнув по спине, когда он со смехом увернулся.

– Мамочка, не ругайся, – Антошка стряхнул с себя пыльные сандалии и зашлёпал по квартире, оставляя на светлом линолеуме грязные следы.

– Быстро в ванную умываться и мыть ноги! – скомандовала та.

– Вик, я не успел его переодеть! Мы были у родителей, потом заигрались во дворе. Я решил, что лучше привезу его грязного, но вовремя, чем чистого, но опоздаю…

Вика зыркнула на него ярко-зелёными глазами и вдруг выдохнула, отпуская негодование:

– Ладно… Ничего страшного! Просто снова мыть-стирать, эта грязь никогда не заканчивается… Я устала…

– Извини… – посмотрел на неё, улыбаясь.

Она взяла себя в руки и предложила:

– Ты голодный? Будешь ужинать?

– А что у тебя на ужин? – прижимая к себе увесистую девочку, Сергей вытянул шею и заглянул из прихожей в кухню. – Здоро́во, Медведев!

Медведев помахал ему вилкой и поприветствовал с набитым ртом.

– Успела сделать только котлеты сегодня. С макаронами. Проходи, накладывай себе! – и скрылась в ванной вслед за сыном.

Сергей оставил у порога кроссовки и прошёл на кухню. Посадил малышку в детский стульчик и пожал руку круглолицему загорелому парню. По-хозяйски проверил кастрюли на плите, быстренько вымыл руки и достал из шкафчика чистую тарелку. Викины котлеты – это отдельный вид искусства. И если теперь он о чём-то и жалел, то это в первую очередь были именно они.

С Викой Сергей познакомился в университете. Она тогда только-только поступила учиться и была примерной студенткой, посещала каждое занятие и не вылезала из библиотек. А он уже насытился учёбой и вовсю отлынивал от скучных лекций и семинаров, лишь бы не просиживать время зря.

И поскольку он не выпускал из рук фотоаппарат, руководство факультета решило хоть как-то заставить злостного прогульщика принимать участие в студенческой жизни и поручило ему ведение своих соцсетей и подготовку контента. И, поступив по-хитрому, немного ему за это приплачивало. Потому пропустить посвящение первокурсников он не смог бы, даже если б захотел.

Вику он заметил сразу. Она как будто была со всеми вместе, смеялась и веселилась, но в то же время держалась особняком. А её зелёные глаза и волнистые волосы золотистого каштанового цвета не оставили ему ни единого шанса. Если бывает любовь с первого взгляда, то она случилась именно в тот момент.

Ей было всего семнадцать, ему на два года больше. Он стойко держался и ждал, пока она станет постарше. А потом их обоих накрыли чувства.

Они хотели жить вместе, и никакие родительские уговоры подождать и окончить учёбу на них не имели действия. А потом родители дистанцировались. И спустя два года с самой первой встречи они сыграли свадьбу. За день до неё узнали, что станут родителями.

Оба были счастливы и с трепетом ждали этого события. Но когда родился Антон, всё изменилось. Вика изменилась. Она перестала быть той красоткой, в которую он когда-то влюбился. Стала дёрганой, колючей, раздражённой.

Подгузники, смеси, лекарства, одежда, из которой Антошка стабильно вырастал… Молодой семье постоянно не хватало денег. Сергей работал всего лишь фотографом. Старался брать побольше заказов, днём фотографировал, по ночам занимался обработкой. Вывозил это всё едва-едва. Сам почти превратился в нервного психа. Викины претензии выводили его из себя, и он почти перестал бывать дома.

Они постоянно ссорились и обижались друг на друга, пока однажды Вика не поставила его перед фактом:

– Всё, Суворов! Развод!

Антошке было чуть больше года. Он, конечно, не помнит, как сломалась их семья. Как разрывалось всё это больно, с мясом и кровью. Как заживало долго, болело, саднило и ныло.

Наверно, и впрямь тогда они были ещё не готовы быть настоящей семьёй. Не понимали, что в этом нет никакой романтики. Только чёткие планы, роли и обязанности.

Вика, конечно, потом остыла. Но быстро возвела границы и дала понять: как бы там ни было, они теперь на всю жизнь в одной лодке. Жить вместе – для неё это был больше не вариант. Воевать тоже. Придётся отпустить все обиды и просто дружить. На этом и остановились.

Потом ей встретился Медведев, который поначалу отнёсся к Сергею с подозрением и пытался качать права. Но быстро понял, что при таком подходе Вики ему не видать, и сменил тактику. Суворов поскрипел зубами, поворчал для порядка, но препятствовать не стал. Бывшая жена была счастлива, сына её выбор тоже не напрягал. Так что и сам он с Медведевым вскоре подружился.

Полгода назад Вика родила дочь. Накануне выписки из роддома её новый муж умудрился сломать ногу, и встречать их с малышкой пришлось бывшему. Его же пригласили и крёстным. Так что, по большому счёту, жили они по-прежнему как родственники, только в разных концах города.

В кухне появился чистенький Антон в халатике с динозаврами. Обнял сестрёнку, чмокнув её в макушку, и деловито заявил:

– Саш, а в понедельник папа обещал забрать меня к себе! На всю неделю!

– Эээй! – Сергей подавился макарониной. – Мы договаривались только до пятницы!

– Ладно, до пятницы, – фыркнул. – Ты обещал!

– Обещал – заберу, – переглянулся с Медведевым. – Мама не против?

– Даже не знаю… – Вика тоже возникла в проёме и, растерянно подперев один бок, потёрла пальцами лоб. – Я не люблю, когда мы с тобой расстаёмся так надолго, малыш… Я по тебе опять скучать буду. И плакать, наверное…

– Ну, мааам… – нахмурился мальчик. – Я же не буду с тобой всегда жить! Привыкай…

Вика беззвучно рассмеялась и потрепала его по голове:

– Я уже начинаю привыкать к тому, какой ты у нас взрослый парень!.. Конечно, я отпущу тебя к папе. Но это будет только в понедельник. А сейчас давай поужинаем и спать.

– Пап, ты почитаешь мне книжку?.. – посмотрел на отца с надеждой, складывая ладошки лодочкой.

И тот кивнул:

– Ну, конечно…

Алина

Небольшое окошко в маленьком бытовом помещении стоматологической клиники выходило во двор с видом на новенькую детскую площадку. В открытую форточку задувал тёплый июньский ветер и слышались детский смех и весёлые крики, а в стекле отражался стройный девичий силуэт.

За спиной раздались шаркающие шаги, и она обернулась на звук. В проёме возникла высокая мужская фигура в тёмно-сером медицинском костюме:

– О, ты здесь! А я думал, что ты уже ушла!

– Нет, в семь у меня ещё один пациент, – девушка бросила взгляд на простые настенные часы и отметила, что до семи ещё есть время, и она как раз успеет выпить чаю.

В подтверждение электрический чайник забурлил и громко щёлкнул кнопкой.

– А потом, – она улыбнулась, – я сразу домой, переоденусь и буду готова!

Мужчина набрал побольше воздуха в грудь и надул щёки, постепенно выпуская его обратно:

– Алин, прости… Не получится сегодня…

Алина поставила на кухонный стол небольшую изящную чашку и достала из коробки чайный пакетик. Молча залила его кипятком, краем глаза замечая, как он следит за её действиями и, наконец, задала вопрос:

– Что-то случилось?

– Да, семейные дела, – потёр он крепкую шею, явно не желая вдаваться в подробности. – Не обидишься?

– Нет, конечно, – пожала плечом. – Значит, в другой раз… Чай будете, Валерий Анатольевич?

– Ну, доктор Калинина!.. Мы же договорились перейти на «ты», – мягко, но с укором напомнил он.

– А, да, – смутилась девушка и снова спросила: – Будешь чай?

– Нет, спасибо… Я воды хотел, надо запить таблетку…

Алина понятливо кивнула и, заварив себе чай, присела на высокий табурет.

Она работала стоматологом в частной зубной клинике, куда её однажды пригласил на свободную должность один из практикующих учителей. Тот самый, что стоял сейчас с ней рядом.

Валерий Анатольевич Плотников был относительно молодым и предприимчивым доктором, который сейчас по большей части занимался организационными и бумажными вопросами клиники. Но, чтобы не терять профессиональные навыки, обычно пару дней в неделю принимал пациентов и иногда подстраховывал своих сотрудников, если кто-то из них по разным причинам не мог присутствовать на рабочем месте.

Плотников был здесь главным. Хозяин.

И, как человек с очень гибким мышлением, он часто менял свои планы и был занят бесконечными делами. И только работа с пациентами оставалась для него священной и неприкосновенной, весь его трудовой график строился вокруг неё.

К Алине он относился очень уважительно и, можно сказать, с покровительством. Ну, и совсем недавно сделал ей неожиданное предложение – пригласил после работы посидеть где-нибудь в летнем ресторанчике на берегу большой реки. Она удивилась. За много лет их знакомства он к ней откровенного мужского интереса не проявлял. Поэтому поспешила посоветоваться с подругой и коллегой Дашей, которая работала тут же, с ними вместе, и тоже знала своего начальника как облупленного.

Даша удивилась не меньше неё. Но ничего странного в его предложении не усмотрела. Человек он холостой и свободный, живёт один и никакими обязательствами не связан.

Алина раздумывала две недели. Пыталась увиливать и тянуть время, не понимая, как ей быть. Он вроде бы и нравился ей – не то, чтобы очень сильно, но был вполне приятным и даже почти родным. Шутка ли – они знакомы со времён её студенчества. И в то же время ей совершенно не хотелось, чтобы работа тесно переплеталась с личными отношениями.

Но Плотников оказался настойчивым: пришёл к ней, без очереди нахально уселся в кресло и попросил посмотреть его идеальные зубы. Ну, и ещё положил ногу на ногу и отказался уходить, пока она не даст ему положительный ответ. И тогда Алине пришлось согласиться.

Сегодня она нервничала весь день. Всё думала, что наденет вечером и как будет с ним себя вести. Но теперь, когда у него нарисовались неотложные дела, с облегчением выдохнула. Свидание откладывается на неопределённый срок.

– Может быть, завтра, если у тебя получится? – он налил воды из кулера в прозрачный стакан и опустился напротив.

– В пятницу я свободна, – улыбнулась, разворачивая карамельку.

– Мне, правда, неловко и не хочется всё это отменять, – он вытряхнул таблетку из блестящего блистера, закинул её в рот и запил водой. – Тем более, что я этого долго ждал…

Алина смущённо опустила глаза и повертела конфетку в пальцах. Кажется, сейчас она не полезет ей в горло. Так же, как и чай.

– Валерий Анатольевич…

– Я просил же… – поморщился он досадливо. – Я не так уж ещё и стар!..

Девушка окинула его взглядом, отметила, что голова его значительно покрылась сединой и начинает лысеть, а возле глаз цвета серой стали появились первые заметные морщинки. Ему тридцать пять, он старше на десять лет, и иногда ей кажется, что это пропасть времени. Но дело даже не в этом. Она держит дистанцию, как подчинённый с начальником. Это граница, которую она не может позволить себе переступить и, по крайней мере, сейчас не собирается вести себя иначе.

– Мне кажется, – она вздохнула, – лучше нам не обсуждать это на работе, вот так на кухне. – И честно призналась: – Меня это напрягает…

Он понятливо кивнул:

– Ладно. Завтра после обеда и до восьми у меня пациенты. А после работы, надеюсь, не случится никаких форс-мажоров. Вообще-то, я очень обязательный, – глянул на неё взглядом, про который обычно говорят, что ему верят.

– Я знаю, – потупилась Алина, чувствуя, как щёки начинает пощипывать жаром.

Валерий Анатольевич посмотрел на карамельку в её руке, улыбнулся каким-то своим мыслям и встал из-за стола. Потом развернулся и быстро покинул кухню. Девушка расслабленно выдохнула. Завернула конфету обратно в фантик и сунула её в карман. Отпила глоток ароматного ягодного чая и покашляла, прочищая горло.

Она, вообще-то, тоже очень обязательная. Раз уж обещала с ним встретиться, то и слово своё сдержит. А там – будь что будет…

Алина поводила пальцем по чёрной стеклянной поверхности и посмотрела на своё нечёткое отражение. Густые русые волосы аккуратно убраны в толстую косу. Большие глаза подозрительно блестят и сейчас невозможно понять, какого они цвета. Лицо напряжённо вытянулось и нахмурен лоб.

– Калинина! – прошептала она самой себе. – Может, ну его, пока не поздно?! Потом ведь только ещё хуже будет!..

«А вдруг – наоборот? Вдруг будет лучше?» – мелькнула мысль.

Ооо!.. Как всё сложно!

Алина зажмурилась, потёрла глаза пальцами, а потом снова глотнула чай и поморщилась.

В просторном фойе послышался скрип открывающихся дверей, и она снова бросила взгляд на часы. Семь. Быстро выплеснула в раковину напиток, на который теперь даже не хотелось смотреть, и ополоснула чашку. Лучше заняться своими прямыми обязанностями. Это всегда помогает и отвлекает от мыслей, которые не хочется думать.

Свадебный фотограф

Сергей проверил заряд, выставил настройки и направил камеру на большое настенное зеркало в роскошной тяжёлой оправе. В нём отражался он сам – молодой мужчина ростом чуть выше среднего, одетый в лёгкие тёмно-серые брюки и рубашку на тон светлее.

Было жарко, и он закатал рукава до локтей. Это единственная вольность, которую он позволял себе даже в самую сильную жару. Одеться на работу полегче или попроще – нет, не в его правилах. Он снимает свадьбу. Он дорогой фотограф. Так что всё должно быть по высшему разряду.

В просторном фойе огромные окна и очень светло. Великолепный естественный свет заливает всё пространство вокруг, пробираясь даже в самые укромные уголки – как будто очень гибкий и умеет преломляться. Вспышка сейчас не пригодится.

Короткий щелчок, и на экране фотоаппарата застыло отражение.

Начищенные до блеска туфли. Прямые брюки свободно сидят на узких бёдрах, перехватывая пояс тёмной полоской ремня с чёрной матовой бляшкой. Ряд мелких слегка отливающих светом пуговиц на рубашке змейкой устремляется к шее. Широкие мужские плечи обхвачены лямками фотокамеры и сумки с другими профессиональными гаджетами. Две верхние пуговицы воротничка расстёгнуты, и из него поднимается крепкая шея. Лицо гладко выбрито. Тёмно-русые волосы аккуратно уложены. Ни тени улыбки. Брови сдвинуты в напряжении, и даже можно разглядеть цвет глаз. Серые, как пасмурное небо в тучах перед дождём.

Таким он был две секунды назад. А сейчас улыбается уголками губ. Всё в порядке. К работе готов.

Он приехал чуть раньше. Все локации здесь отработаны много раз. Он знает, где, кого и как поставить и посадить. Умеет легко и непринуждённо управлять съёмкой. Ни одного недовольного клиента за последние четыре года. П – профессионализм.

За время коронавирусной пандемии он не только не растерял сноровку, но даже наоборот – вырос в доходах и многому научился. Он и теперь не перестаёт учиться. Стремится овладеть новыми навыками, осваивает новую технику, придумывает новые проекты. И ни дня не может прожить без фотоаппарата.

Это рост от безысходности. Кроме работы и сына, у него нет других забот. Поэтому, когда он остаётся один, ему становится просто тошно. Некуда деть руки, хочется выть и лезть на стены. И тогда он берёт фотоаппарат и идёт на улицу.

Так поступит и сегодня, когда закончится оплаченное время.

Никто не знает, но для него снимать свадьбы – это то ещё тошнотворное занятие. Все уверены, что в съёмку он вкладывает всю свою душу и талант. Но это не более, чем обычное мастерство. Так аккуратно кладёт кирпичи строитель. Так пекарь знает, как сделать по-настоящему вкусный хлеб. Так искусно проводит операцию хирург. Он просто делает своё дело – и делает хорошо.

Перекинувшись парой незначительных фраз с коллегами, ожидавшими своих заказчиков, Сергей выглянул в окно. Вот они! Пора встречать.

Он вышел на улицу, распахнув изящную лёгкую дверь, и приветственным взмахом руки привлёк к себе внимание. Пара новобрачных его заметила, и он спустился к ним по широким ступенькам.

– Ребят, – посмотрел на жениха и невесту поочерёдно, – сейчас сделаем несколько кадров вдвоём, пока будем ждать регистрацию. Потом во время церемонии ведём себя максимально, – повёл подбородком, подчёркивая следующее слово, – естественно! Смотрим друг на друга, никого не стесняемся, камеру не замечаем. После собираем всех гостей, фотографируемся вместе и с кем пожелаете в зале и на лестнице. Потом, как договаривались, фото в машине и в парке.

Симпатичная невеста хлопнула накладными ресницами и кивнула. Бестолкового вида жених непонятливо сдвинул брови:

– Ты ж на набережной хотела!

– Я передумала!.. – меланхолично ответила та. – Мы договорились ещё на съёмку в ресторане.

– А чё ты не сказала?! – недоумённо вылупился на неё тот.

– Ой, всё! – фыркнула та, дёргая его за локоть. – Пошли!

Суворов тактично промолчал и, развернувшись, первым стал подниматься по лестнице. Ещё не успели пожениться, а у них уже разногласия. Такое он наблюдает почти каждый раз. Видел всякое – и даже тех, кто передумал и не дошёл до регистрации буквально пару шагов.

Участвовать во всём этом странно, но такая у него работа.

Девчонка оказалась настырная. То и дело норовила заглянуть в экран фотоаппарата, чтобы посмотреть, какая она там получилась. И поначалу он терпеливо показывал ей то, что ещё предстояло отретушировать. Это отвлекало, и он аккуратно намекнул ей, что она затягивает время, которое, между прочим, уже оплачено, и они могли бы потратить его на ещё десяток красивых кадров. Иногда клиентов стоит ставить на место, чтобы не мешали выполнять работу. И дальше всё пошло быстрее.

Управлять этой парой было не очень легко. Они не всегда понимали, чего он от них хочет. Жених, словно деревянный, отличался редкой нерасторопностью и неповоротливостью, двигался медленно и угловато. Невеста без конца его дёргала, обижалась каждые полминуты и тут же изображала наигранную улыбку. И вот из всего этого нужно было сделать шедевр.

Суворов пустил в ход всё своё природное обаяние, чтобы хоть чуть-чуть сделать эту девчонку настоящей. Ляпнул пару комплиментов, аккуратно улыбнулся, попросил её вспомнить их первую встречу с теперь уже мужем. И она потеплела, а вслед за ней расслабился и парень. Сработало. Как всегда в таких случаях…

…Время близилось к вечеру, когда он покинул место съёмки. Теперь в его фотоаппарате несколько сотен кадров, которые он будет отбирать и обрабатывать все выходные и возвращаться к ним в течение всей следующей недели. А сейчас настало время отдохнуть.

Он устало добрёл до машины, которую оставил на парковке, сбросил аппаратуру на заднее сиденье, открыл переднюю дверь и уселся в салон, оставив ноги на улице и уперевшись локтями в колени. Посидел так пару минут, склонившись над запылившимися туфлями и решая, что будет делать дальше. А потом посмотрел на солнце, которое медленно катилось к закату. Там, за рекой, оно спрячется и потихоньку утянет за собой покрывало светлого неба. И, может быть, напоследок, сделает подарок и окрасит его каким-нибудь ярким оттенком – красным или оранжевым.

Почему бы не проводить его и попробовать поймать красивый момент на фото впервые за это лето?

Тогда надо поторопиться, чтобы успеть. Выбрать место и лучший ракурс. На набережной сейчас полно народу, это будет непросто. Но тем интереснее.

Он вдохнул побольше воздуха в грудь и быстро забрался в салон. Захлопнул дверь, пристегнулся ремнём безопасности и повернул ключ в замке.

Золотой закат

– Я, вообще-то, очень обязательный!.. – шёпотом передразнила Алина начальника, припоминая его вчерашнюю фразу.

И светловолосая Даша тихонько прыснула со смеху, закрывая лицо ладонями, чтобы только что вышедший из кухни Валерий Анатольевич её не услышал. Вытянула шею, провожая его взглядом. И только когда он скрылся в кабинете, наконец, посмотрела на подругу и, сверкнув голубыми глазами, заметила:

– А я смотрю, тебя это задело!

– Даш! – прошипела Алина. – Я две недели живу, как на иголках, и не знаю, чего от него ждать!

– А мне кажется, что знаешь! – продолжала угорать подруга, без капли стеснения потешаясь над ней.

– Ну, вот уже сказал бы мне всё, а то ходит вокруг да около, – всплеснула руками. – Вот что мне делать? Сразу увольняться или подождать?

– Эээ! А ты уверена, что он тебя отпустит?! Он с тобой лет шесть уже нянчится! Ты слишком ценный кадр! У тебя ни один ребёнок в кресле ещё не плакал!

– Даааш… – Алина расплескала кипяток из чайника, пытаясь наполнить чашки. – Я нервничаю, и у меня трясунчик. Боюсь, как бы не навредить пациентам…

– Соберись, тряпка! – со смехом скомандовала та, бросая на стол полотенце и вытирая горячую лужу. А потом тихонько продолжила: – Ну, чувствует плохо себя человек… Лучше было бы, если б он сидел перед тобой на свидании весь зелёный?!

– Нет, конечно, – вздохнула. – Я всё понимаю. Но мне от этого ни разу не легче!

В фойе зазвонил рабочий телефон, и девушки прислушались.

– Клиника семейной стоматологии «Смайлик»!.. – послышался голос девочки из регистратуры. – К кому вы записаны?.. Секунду! Алин, твой пациент, просит отменить запись на сегодня, не получается прийти. Запишу на другой день?

– Что ж у всех-то сегодня ничего не получается?! – заворчала та, тут же сменив тон на вежливый и приветливый. – Да, конечно, Ась, посмотри по графику!

– О-кей! – отозвалась та.

Даша придвинула к себе чай:

– Ну, вот везёт же тебе! Свободна сегодня, как ветер… А мы вечером едем на дачу. Влад опять слиняет на рыбалку на все выходные, а мне ловить по грядкам Даньку, чтобы мамины помидоры остались целы!

Алина улыбнулась. Везёт? Да она понятия не имеет, чем будет заниматься всё это время! Работа – всё, что есть у неё в этом городе.

Она приехала сюда учиться много лет назад и осталась после окончания медицинского вуза. Все подруги ещё в процессе учёбы будто испарились. Вышли замуж все одна за другой. А потом кто-то из них далеко переехал, кто-то обзавёлся детьми, и общение постепенно сошло на нет. И сейчас ей со своей свободой было некуда себя девать.

Она постаралась расслабиться, взяла в руки чашку с чаем и приблизилась к окну. Во дворе снова шумели дети, а солнце неторопливо перекатывалось по небу в сторону горизонта.

– Не хандри, Калинина! – бодро призвала её Даша. – Или ты расстроилась?

– Я? – фыркнула. – Да ни капельки!.. – и отпила чай. – Просто, когда ты что-то планируешь, и оно идёт не так, это выбивает из колеи и из рабочего ритма. Вот плюну на всё… и уйду в закат…

– Хорошее решение! – поддержала и, снова рассмеявшись, едва не расплескала чай. – Не забудь потом вернуться!

***

Самое неприятное – остаться совершенно одной вечером в пятницу, когда впереди выходные. Сейчас Алине было не с кем сходить в кино или поболтать за столиком где-нибудь в летнем кафе. Даже просто погулять по улицам было не с кем.

С работы она ушла пораньше, хотя и было уже почти восемь вечера. И, оказавшись на углу улицы, не повернула, как обычно направо, а зачем-то пересекла её по прямой и побрела вдоль блестящих витрин и старинных домов, ушедших в землю по самые окна.

Ноги сами несли её вслед за солнцем, которое медленно льнуло к закату, но всё-таки было ещё высоко. И прихватив по пути в маленьком киоске стаканчик с мятным лимонадом, Алина отправилась к большой реке смотреть, как оно уплывает за горизонт.

Набережная шумела, как муравейник. Чтобы спрятаться подальше от людей, девушка спустилась на пляж, нашла местечко подальше от всех и уселась на тёплый песок. Сняла босоножки на плоской подошве, освободила от тугой резинки длинные волосы и, подтянув к подбородку голые колени, обняла их и прижалась к ним щекой. Подол её тёмного бирюзового сарафана скатился вниз. Да и ладно, в этой части пляжа всё равно никого нет, никто её не видит…

Солнце щекотало лучами глаза, заставляя щуриться и прикрывать от удовольствия ресницы. Оно как будто гладило по волосам большими тёплыми руками и убаюкивало, наполняя сердце умиротворением и спокойствием. Небо стало золотистым, и лёгкие перьевые облака сейчас как будто были нарисованы акварельными красками.

– Щёлк, – раздался вдруг отдалённый звук.

– Щёлк-щёлк… – прозвучало чуть ближе и уже назойливее.

– Щёлк…

Алина обернулась. За спиной в нескольких шагах от неё стоял молодой мужчина с фотоаппаратом.

– Щёлк… – камера снова издала характерный звук.

Он совершенно бессовестным образом наставил на неё объектив и сделал ещё несколько снимков.

– Эй! – возмутилась она. – Кто вам разрешал меня фотографировать?! – дёрнулась и, неловко повернувшись, опрокинула стакан с лимонадом. – Блин!.. Ну, вот…

Она попыталась подхватить стаканчик, но почти всё его содержимое уже впиталось в сухой песок, который будто только этого и ждал. Даже мокрого места не осталось.

– Я извиняюсь, – виновато произнёс молодой человек, приближаясь и без приглашения опускаясь рядом. – Вообще-то я закат фотографировал… Но вы так красиво тут сидите, что я не удержался… – и предъявил ей маленький экран фотоаппарата.