Buch lesen: «Твоя на год»

Пролог. Рина

Я проскальзываю за угол дома, пытаясь найти укромное местечко и спрятаться от мамы. Моя нога цепляется за камень, и я с кряхтением приземляюсь на гравий подъездной дорожки. Боль пронзает колени, слезы застилают глаза, но я проглатываю боль, вскакиваю на ноги и убегаю.

Мне нужно сделать домашнее задание, а я не хочу. Я не хочу заниматься чтением, это слишком тяжело. Я прихожу в мою любимую часть сада и вздыхаю с облегчением. Я очень люблю розовый сад. Красивые цвета, сладкий запах, даже жесткие шипы завораживают меня, но больше всего мне нравятся покой и тишина сада.

Ныряя под арку из вьющихся роз, я выхожу на задний двор дома и сажусь прямо на душистую траву. Трава влажная, но мне все равно. Здесь я в безопасности, свободна мечтать, свободна быть собой без необходимости что-либо доказывать.

Я осматриваю свои руки и замечаю царапины, затем неуверенно смотрю на свои колени. Я ненавижу кровь, от одного ее вида мне становится плохо. Бегло оглядев коленки, я отворачиваюсь. Нет, сама себе я помочь не смогу.

Сегодня учитель сказал, что я идиотка. И что пытаться учить идиотку – пустая трата времени. Я морщусь, глаза начинает щипать от слез. Я ненавижу эту школу. В ней полно богатых детей в модной одежде. Я уже знаю, что богатые люди могут быть подлыми и противными. Даже Федор Юрьевич, на которого работает мама, злой, хотя он никогда ничего мне не говорит, но я же вижу, как он смотрит на меня. Как будто я муха, которую он хочет прихлопнуть.

Нина Алексеевна, жена маминого хозяина, милая, но она всегда кажется грустной, как будто вот-вот заплачет. Может быть, Федор Юрьевич груб и с ней? Но она умеет читать, я иногда замечаю Нину Алексеевну в библиотеке и завидую. Нина Алексеевна видит слова в книгах, понимает смысл. Я же, открывая книгу, вижу только беспорядочную россыпь букв.

– Рина! – Я вздрагиваю, а сын хозяев садится на траву рядом со мной. – Почему ты плачешь? И что с твоими коленями?

– Я упала. – Я шмыгаю носом, но пытаюсь казаться храброй.

Он протягивает мне носовой платок, я беру его и вытираю лицо.

– Прости, – говорю я, когда вижу, что испачкала платок.

Его красивое лицо расплывается в теплой улыбке.

– Это же носовой платок. Он и нужен, чтобы вытирать сопли да козявки.

Я хихикаю, на душе становится легче.

– Ты сказал «козявки».

Данила закатывает глаза, но улыбается. Он выглядит старше своего брата Дениса. Денис тоже мой друг. Мы ровесники, но учимся в разных классах. Денис очень, очень умный, а я глупая. Я вспоминаю, как учитель говорил мне это, а весь класс хохотал. Настроение снова портится, хочется заплакать, но я сдерживаюсь. Не хочу, чтобы Данила видел, как я плачу, и думал, что я еще ребенок.

– Эй, что случилось?

Я пожимаю плечами, не желая рассказывать Ниле о своих проблемах.

– Ничего.

– От ничего слезы не текут.

– Я ненавижу школу.

– Почему?

– Потому что я тупая.

Я слышу его прерывистое дыхание и наклоняю голову, чтобы увидеть лицо Данилы. Его брови сдвинуты, губы сжаты.

– Не говори так.

– Почему? Это правда. Так сегодня сказал мой учитель. Хотела бы я бросить эту школу и стать космонавткой.

– Космонавткой?

– Да, тогда я смогу увидеть звезды вблизи и узнать, действительно ли луна сделана из сыра. Я люблю сыр.

– Это была бы классная работа, – улыбнулся Данила.

– А ты кем хочешь стать, когда вырастешь?

Даня смотрит в небо, лучи закатного летнего солнца согревают нас. Я любуюсь профилем друга. Он всегда добр ко мне, но когда рядом отец Данилы, мальчик может быть другим, более холодным, как будто боится расстроить отца. Но все же Данила мне нравится. Зато Денису, похоже, все равно, что думает его отец. Денис всегда относится ко мне одинаково.

– Я хочу быть охотником на динозавров, – признается Данила.

– Динозавры страшные.

Он смеется и обнимает меня одной рукой:

– Не волнуйся, Рина, я тебя защищу.

– Правда?

Он смотрит на меня сверху вниз, и я вижу, что Данила честен со мной. И так будет всегда.

Я опускаю голову Ниле на плечо и жалею, что он не может учиться в моем классе. Тогда никто не посмел бы надо мной издеваться.

Внезапно мальчик вскакивает и исчезает в сарае для горшков. Мама запрещает мне заходить в этот сарай, потому что там хранятся химикаты от паразитов.

Я с облегчением выдыхаю, когда через минуту Данила возвращается с зеленой коробкой в руках. Мальчик садится рядом со мной, ставит коробку на траву и открывает ее. Коробка оказывается аптечкой.

– Давай приведем тебя в порядок.

Данила осторожно достает спиртовую салфетку, чтобы стереть кровь с моих коленей. Я отворачиваюсь и прикусываю губу, потому что от боли у меня катятся слезы.

– Все еще ненавидишь кровь, Рина?

Данила – единственный, кто называет меня Риной. Все остальные зовут меня Катей или Екатериной, но мне нравится Рина. И то, что так меня называет только Нила. Это делает его особенным. Денис однажды назвал меня Риной, но мне это не понравилось, и я попросила его так не делать. Я думаю, что обидела Дениса, но обижался он недолго. Денис никогда долго не злится и не обижается. Денис – мой лучший во всем мире друг, но и Нила мне тоже очень нравится. Он просто другой.

– Ну вот, все готово.

Я было так замечталась, что не почувствовала, как Данила заклеил раны пластырем.

– Спасибо, Нила.

Он кивает и идет убирать аптечку, оставляя обертки и использованные салфетки на траве.

Мальчик возвращается, а я вздыхаю, зная, что не смогу прятаться вечно. Хочу поскорее быть взрослой и самой решать, ходить ли мне в школу. Вообще все в своей жизни решать самой.

– Нам пора возвращаться. Твоя мама, наверное, уже забеспокоилась.

Мама работает экономкой здесь, в Захарьево. Так называют усадьбу в Подмосковье, где живет Нила и его семья. У нас с мамой даже есть свой собственный маленький домик. Я люблю свою комнату, она фиолетовая, и у меня есть письменный стол, за ним я люблю рисовать.

Нила помогает мне встать. Чем ближе мы к дому, тем медленнее я иду, пока почти не останавливаюсь.

– Я так хочу от этого всего сбежать.

Нила поворачивается ко мне, склонив голову набок.

– Почему?

– Мне здесь не место, Данила. Моя мама небогата, папы у меня нет. Я глупая и ношу старую одежду. Все меня ненавидят.

– Я тебя не ненавижу. И ты не глупая.

– Глупая. Я даже читать не умею.

Я краснею от стыда, мне хочется провалиться сквозь землю. Зачем я ему это сказала? Теперь он тоже возненавидит меня.

Данила кладет руку мне на плечо. Я поднимаю на него, такого высокого и красивого, глаза. Его никогда бы не назвали тупым. У Данилы есть все, и все же он добр ко мне.

– Я могу тебе помочь. Поначалу читать трудно, а у некоторых и вовсе буквы перед глазами скачут. Это называется дислексия, она есть у моего друга Пети.

– И он умеет читать? – Надежда зарождается во мне. Может, я все-таки не идиотка.

– Да. Он учился с помощью специальных книг с разными шрифтами. Сейчас он читает очень быстро.

– Ты мне поможешь?

– Конечно, если ты обещаешь не убегать.

– Обещаю!

Я обнимаю Данилу, а он смеется, обнимая меня в ответ.

– Пойдем посмотрим, испекла ли твоя мама те песочные печенья. Очень я их люблю.

Печенья мама сегодня испекла. Моя мама любит Данилу, Дениса и Нину Алексеевну, но ей не нравится Федор Краснов. Мама никогда этого не говорила, но я-то знаю.

Я смотрю на Данилу. Мне хорошо рядом с ним, я надеюсь, что мы всегда будем друзьями, что он никогда не оставит меня.

– Нила, когда мы станем старше, могу я выйти за тебя замуж?

– Почему ты этого хочешь?

– Потому что тогда ты меня не бросишь.

Данила морщит нос, а я жду, что он ответит.

– Сомневаюсь, что захочу жениться. Но, если захочу, женюсь на тебе. Хорошо?

– Договорились.

Я поворачиваюсь и протягиваю ему ладонь. Он нежно пожимает мне руку.

– А теперь пойдем. Твой первый урок чтения начнется после того, как я вернусь с урока игры на фортепиано.

– Может, все-таки не стоит?

– Стоит. Ты обещала.

Я смотрю на его серьезное лицо и надеюсь, что он все-таки надумает жениться. Мы могли бы путешествовать на моем космическом корабле и встречать в пути динозавров. Нила бы защищал меня. Может, мы и Дениса взяли бы с собой.

Глава 1. Рина

– Катя, тебе звонят.

Я наливаю третью чашку кофе мужчине в костюме и хмуро смотрю на Игоря, владельца кафе в парке Горького, где я работаю. Живот сводит. Интересно, это от голода или от старого доброго стресса?

– Иду.

Я улыбаюсь посетителю, надеясь, что он оставит приличные чаевые, хоть знаю, что он, вероятно, этого не сделает. На этой работе быстро учишься распознавать типажи посетителей, но я вежлива со всеми. С деньгами туго, я стараюсь ради каждой копейки.

Поднимая трубку телефона, я почему-то не жду ничего хорошего.

– Слушаю.

– Это Екатерина Михайлова?

– Да.

– Это Ольга Борисовна из школы.

Тревога сжимает мою грудь, я изо всех сил стараюсь не паниковать, но чувствую, как сердце начинает биться чаще.

– С Колей все в порядке?

– У него был приступ гипогликемии. Я вызвала «скорую», и они отвезли его в больницу. В ту, о которой вы говорили, где Колю уже лечили. «Скорая» пошла навстречу.

Страх крепко сжимает всю меня. Коля болен. Мне нужно к нему.

– Я уже в пути.

– Кто-нибудь побудет с ним, пока вы не приедете в больницу.

– Спасибо.

Мои руки дрожат, когда я вешаю трубку и тянусь за спину, чтобы развязать фартук.

– Игорь, мне жаль, но мне нужно идти. Коле стало плохо в школе. Его везут в больницу.

Игорь машет рукой в сторону двери:

– Иди, иди. Мы справимся.

Схватив свою сумку из-за прилавка, я бросаюсь к двери, останавливаясь только для того, чтобы подняться на цыпочки и поцеловать Игоря в обветренную щеку. Он так добр ко мне, я до слез благодарна ему.

– Спасибо.

Я бегу к метро и останавливаюсь, когда вижу, как прямо передо мной притормаживает такси и высаживает кого-то. Я не могу позволить себе такси, но беспокойство за Колю сильнее здравого смысла. Мне нужно быть с ним, держать его за маленькую ручку и говорить ему, что все будет хорошо. Я – все, что у Коли есть в этом мире, и я не позволю ему быть одному.

Приняв поспешное решение, я бросаюсь к желтому такси, запрыгиваю на заднее сиденье, уточняю, свободен ли водитель и называю адрес больницы.

Водитель такси оглядывается, и я чувствую в его взгляде осуждение, как будто он знает, что я не могу оплатить проезд. И он прав, я не могу. Вернее, могу, правда, тогда я на целый день останусь без еды. Но Коля – единственный, кто имеет для меня значение.

– У меня есть наличные, – быстро говорю я и показываю деньги, на которые хотела купить еду.

Водитель кивает и жмет на газ. Я смотрю, как за окном льет весенний дождь. До этой самой секунды я даже не замечала, что промокла до нитки. Меня трясет. Не то от страха, не то от холода.

С тех пор как моя мама умерла и оставила нас с младшим братом вдвоем, я будто замерла. Прошло три года, а мне все еще кажется, что это было вчера. Ничто и никто не может заполнить эту пустоту, но я обещала маме, что позабочусь о брате, и я сделаю это во что бы то ни стало.

Такси останавливается, я сую деньги водителю, выпрыгиваю и бегу к входу. Теплый воздух обдает меня, когда я вхожу в приемный покой. С трудом прорвавшись в кабинет, где оформляют поступивших, я спрашиваю у медсестры:

– Коля Михайлов, его привезли на машине «скорой помощи».

Я стараюсь не думать о том, что брату может стать хуже. Я на волосок от того, чтобы подвести свою покойную мать и брата. У меня перехватывает дыхание от стресса, но позволить себе срыв я попросту не могу. Расправив плечи, я нетерпеливо жду, пока женщина выяснит, где мой брат.

– Вы член семьи?

– Да, я его сестра и законный опекун.

– Хорошо. На третьем этаже, палата триста одиннадцать.

Мои мокрые ноги хлюпают по серому каменному полу больницы, когда я бегу к лифту. Двери лифта закрываются прямо перед моим носом. Оглядевшись, я замечаю указатель на лестницу.

Взбежав на третий этаж, я ищу 311 палату. Когда я замечаю учительницу Коли, я бросаюсь к ней и вижу, что Иван Павлович, доктор, выходит из палаты.

– А, Катя, вот и ты.

– Как он?

Доктор, который лечит Колю с тех пор, как два года назад у него был диагностирован диабет первого типа, улыбается, пытаясь успокоить меня:

– Давай отойдем куда-нибудь в тихое место и поговорим.

– Ладно, могу я сначала на секунду с ним увидеться?

– Конечно.

Иван Павлович толкает дверь и отходит в сторону. Я вижу своего брата, такого маленького на огромной больничной койке, бледного, почти белого. Его глаза закрыты, когда я провожу пальцами по его коротким темным волосам, брат улыбается. Коле девять лет, но он действительно очень маленький для своего возраста. Мне кажется, это потому, что я плохо его кормлю. Но я правда стараюсь изо всех сил. Стараюсь, но подвожу Колю.

– Привет, приятель.

– Катя, я что-то не очень хорошо себя чувствую.

Я едва сдерживаю слезы, но ободряюще улыбаюсь:

– Я знаю, дружок, но мы приведем тебя в порядок.

Я целую макушку брата, закрываю глаза и вдыхаю его запах. Коля для меня – дом. Он всегда будет домом. А я буду его защищать. Я сделаю буквально все, чтобы Коля был счастлив.

– Мне нужно поговорить с Иваном Павловичем. Я вернусь через пару минут и почитаю тебе.

– Хорошо, Кать.

Тоненький голосок выводит меня из оцепенения, и я снова улыбаюсь.

Я выхожу обратно в коридор и вижу, что Ольга Борисовна все еще ждет. Мне становится стыдно, что я даже не поздоровалась с ней.

– Ольга Борисовна, большое вам спасибо, что остались с ним.

Ее добрая улыбка так сильно трогает меня. Кажется, я вот-вот расплачусь. Учительница будто чувствует это и просто сжимает мою руку.

– Я поеду обратно в школу. Дайте нам знать, как он себя чувствует.

– Я так и сделаю, спасибо.

Когда она уходит, я поворачиваюсь к доктору и понимаю, что мне придется собрать все свои силы, чтобы не расклеиться прямо здесь и сейчас.

Врач ведет меня в тихую комнату через две двери от той, где спит Коля, и указывает на стул. Я даже рада, что мои ноющие ноги наконец-то могут отдохнуть. Работа официанткой держит меня в форме, но для ног это сущий ад.

– Не жалейте меня, доктор. Говорите, как есть.

Он добродушно улыбается, а у меня сводит желудок от страха.

– У Коли был сильный приступ. Нам очень повезло, что он сейчас не в коме. Мы внимательно наблюдаем за ним и будем наблюдать в течение нескольких дней. Но проблема в другом. Либо назначенные лекарства не действуют, либо Коля их не принимает. Вам так и не удалось получить инвалидность?

Мне неприятно отвечать на этот вопрос. Да, я знаю, что инвалидность положена Коле и ее наличие немного упростило бы нам жизнь. Мы уже пытались получить инвалидность, но сделать это – целый квест с кучей препятствий. В прошлый раз нам не хватило единственной справки, из-за нее все надо было делать по новой. И потом, для всех этих справок и комиссий нужно время, а у меня его число физически нет. Если я поработаю хоть на час меньше, мы финансово просядем окончательно. Я и так уже несколько раз меняла номер, но коллекторы все равно меня находят. А еще надо платить за съемную комнату и все-таки что-то есть.

– Нет, пока нет.

– Инвалидность очень вам поможет. Я понимаю, что получить ее непросто, но уж для вас… – Доктор осекается на полуслове.

– Да ладно, доктор. Говорите прямо. Мы нищие, это видно. И нам действительно пригодилась бы инвалидность. Поверьте, как только станет полегче, мы ее получим. Сейчас мне и так выдают лекарства на Колю, с этим проблем нет.

– Вот тут и оно. Надо попробовать другой препарат. Его придется покупать.

– А инвалидам его выдают?

– К сожалению, нет. Они тоже покупают.

– Выписывайте то, что нужно, доктор, – секунду подумав, отвечаю я. – Средства я найду.

Мне думать страшно, во сколько это все встанет. Может, я смогу найти комнату подешевле? И работать побольше? Хотя куда уж больше. Я вообще могу экономить только на еде себе. Ни на что больше я и так не трачу.

Я крепче сжимаю свою сумку, костяшки пальцев белеют.

Доктор кивает и продолжает подробно объяснять новую схему лечения. Я стараюсь внимательно слушать, но на самом деле мне хочется только плакать и кричать от несправедливости этого мира.

Глава 2. Нила

Я допиваю виски и снова поднимаю пустой бокал перед барменом. Сегодня вечер пятницы в клубе “Ruin”. Мой любимый вечер недели, поскольку волнение и предвкушение выходных усиливают атмосферу на танцполе.

На сегодня у меня запланирована встреча с моими деловыми партнерами, мы планируем обсудить дела клуба. Сергей Буревой, один из партнеров и человек, ответственный за успех клуба “Ruin”, позвонил утром и сказал, что ему нужно поговорить с нами. Именно Сергей нашел это здание.

У семьи этого человека есть собственность по всему миру, они уже много лет инвестируют именно в недвижимость и землю. Раньше Буревой занимался семейным бизнесом, будучи в клубе всего лишь одним из учредителей, но пару лет назад Сережа наконец-то поставил бизнес на рельсы и передал рутинное управление менеджеру. Это позволило Буревому сосредоточиться на клубе. Я думаю, Сереге быстро становится скучно, ему постоянно нужно решать сложные задачи, потому он и захотел управлять нашим клубом. И нам, безусловно, повезло. Под руководством Буревого наш маленький клуб стал одним из самых популярных в городе.

Музыка звучит все громче, у меня начинает болеть голова. В любом другом случае я бы потребовал перенести встречу в более тихое место, но Сергей едва ли впервые попросил нас всех о встрече. Обычно он сам решает все вопросы. Вот почему, когда он позвонил, я отменил свое свидание и приехал сюда.

Честно говоря, я все равно не слишком хотел проводить вечер в компании Светы. Я качаю головой и задаюсь вопросом: что, черт возьми, со мной не так?! Света – настоящая красотка с большим бюстом и соблазнительной попкой. К тому же Света всегда рада встать на колени и отсосать мой член так, будто это ее работа. Тот факт, что я так легко отказываюсь от подобных встреч, заставляет меня задуматься. Кажется, мне просто надоел эдакий обезличенный секс. Женщин вокруг пруд пруди, они всегда готовы, а я скучаю по охоте, по тому, как моя кровь кипит при одной только мысли о том, чтобы заставить женщину подчиниться. Может быть, после встречи я поднимусь на третий этаж клуба и повеселюсь как следует.

Клуб “Ruin” был открыт пять лет назад мной и тремя моими друзьями по колледжу. Позже к нам присоединилась и моя двоюродная сестра Олеся. Тогда все начиналось как обычный клуб, место, где можно выпить, потанцевать и познакомиться с людьми. Затем, два года назад, Олеся предложила нам сделать на третьем этаже кое-что более интересное.

Я был не в восторге от того, что моя двоюродная сестра предложила открыть секс-клуб на последнем этаже, но Олесе просто невозможно отказать. И тогда деньги хлынули рекой в наши и без того набитые карманы.

Теперь наш трехэтажный клуб запросто порадует каждого.

Первый этаж – обычный клуб, для завсегдатаев вечеринок, но только самых богатых и стильных. У нас жесткий фейсконтроль. Простые люди с улицы не могут к нам даже заглянуть. Да, это многих злит, но мы имеем право делать в своем клубе то, что нравится нам самим. Нас интересуют только те, кто за ночь может спустить на выпивку пару десятков тысяч. И очень длинная очередь на вход говорит о том, что мы выбрали верный путь.

Но, конечно, самое интересное происходит не на первом этаже. На втором находится VIP-секция, где всех обслуживают полуголые официанты и официантки. Да, это банально, но работает, а больше нас ничего и не волнует.

Мои размышления прерывает Ренат Коротаев, технический гений и владелец одной популярной социальной сети. По совместительству один из моих лучших друзей со времен универа.

– Данила, в кои-то веки ты пришел пораньше. – Ренат хлопает меня по плечу, я молча киваю. – Смотрю, ты, как всегда, разговорчив. Что же случилось на этот раз?

– Кроме того, что я трачу вечер пятницы на вас?

– Ты ранишь меня, красавчик. – Ренат прижимает руку к сердцу.

Ренат любит пошутить. Обычно это неплохо у него получается. Он кажется самым простым из нашей четверки, но это иллюзия. Ренат показывает только то, что хочет. Сомневаюсь, что наберется хотя бы десяток человек, видевших настоящего Коротаева.

Я потираю большой и указательный пальцы друг о друга, изображая грустную игру на крошечной скрипочке.

– Я так расстроен, Мидас, так расстроен.

Друг смеется. Ренат высокий и широкоплечий блондин с голубыми глазами, от которых женщины, кажется, падают в обморок. Женщин Коротаев меняет так быстро, что вряд ли узнает их, если встречает на улице.

Ренат создал социальную сеть, сделавшую его невероятно богатым. Потому мы и прозвали его Мидасом.

– Как думаешь, что Сереге от нас надо?

Ренат машет бармену Марку, тот кивает и наливает Коротаеву его любимый напиток – водку.

– В душе не знаю, Даня.

Он отвлекается, когда мимо проходит группа женщин в коротких юбках.

– Дамы.

– Привет, Ренат.

Женщины останавливаются, а я лениво разглядываю их, оценивая, могу ли я быстро их снять. Скорее всего, могу. Но смысл?

Возможно, мне нужны постоянные отношения, но от одной мысли об этом меня передергивает. Моя последняя девушка постоянно требовала внимания. Она буквально заставляла меня постоянно быть рядом. А я не люблю делить с кем-то личное пространство. Больше того, я даже ни с кем не ночую. Потрахались – и на выход. Возможно, еще и поэтому бывшая говорила, что у меня нулевой эмоциональный интеллект.

Одно меня напрягает. В ближайшее время, если я хочу добиться своего, мне все-таки придется жениться. Но об этом я и думать не хочу. Настроение сразу портится.

– Пошли наверх. Чем скорее мы поговорим о делах, тем скорее сможем повеселиться.

Я следую за Ренатом через клуб в VIP-секцию. Я ни с кем из персонала не пересекаюсь взглядом, а они боятся даже смотреть на меня. Я легко могу уволить кого-то только за то, что он неопрятно одет. Мои стандарты строги, и я требую им соответствовать.

В клубе “Ruin” черные стены и высокий сводчатый потолок, который доходит прямо до крыши четырьмя этажами выше.

Добравшись до третьего этажа, я вижу у двери еще шестерых сотрудников службы безопасности. Здесь только черные стены и черные звуконепроницаемые двери. Мы гарантируем нашим посетителям на этом этаже полную конфиденциальность.

Входя в большой общий офис, который в основном используется для совещаний, я чувствую раздражение. Все понимаю, но бесит.

Занимая свое место в конце стеклянного стола для совещаний, я наблюдаю, как Сергей, Олеся и Бек входят следом за мной и Ренатом. Олеся целует меня в щеку и садится рядом.

– Олеся. Есть какие-нибудь идеи, что, черт возьми, все это значит?

– Проблемы на третьем этаже.

Сергей занимает свое место.

– Спасибо, что пришли, я буду краток.

– В чем дело, Серый? – спрашиваю я.

Я ухмыляюсь, когда Сергей приподнимает бровь из-за того, что я назвал его Серым. Он ненавидит, когда его так называют.

– На третий этаж нужно больше девушек. Лист ожидания огромен, мы теряем деньги.

– Так найми еще девок, – я пожимаю плечами, – в чем проблема?

– Было бы все так просто. Нам нужны не просто девушки, нам нужны девственницы.

Я наклоняюсь вперед и жестко говорю:

– Мы ни за что не возьмем несовершеннолетних девушек в этот клуб. Этого не будет, даже теряй мы миллионы.

– Не надо мне несовершеннолетних, мне нужны девственницы.

– Что ж, удачи тебе, черт возьми, в поиске хорошеньких девственниц старше восемнадцати, которые захотят трахаться с богатыми, жирными мудаками, – говорит Бек и отпивает из своего бокала.

– Ну, с тобой же, Бек, кто-то трахается, – замечает Олеся.

Я ухмыляюсь.

– Ты о себе?

– Если только в твоих мечтах, придурок.

Раньше их флирт беспокоил меня, но потом я понял, что это только игра. Между ними не было никакой химии, и хорошо, ведь меньше всего мне хотелось бы потерять этот бизнес из-за неудачной интрижки партнеров.

Сергей продолжил говорить так, будто никто его и не перебивал:

– В общем, у меня есть идея, но она нуждается в вашем одобрении.

Судя по выражению лица Сергея, он вот-вот сделает нам предложение, от которого у меня волосы встанут дыбом.

– Продолжай.