Buch lesen: "Голос столицы"

Schriftart:

Танзиля Амирхан

Актриса московского татарского народного театра «Диляфруз». Член Московской областной организации Союза писателей России; член Московского отделения творческого Союза работников культуры; руководитель культурных инициатив Общества татар Москвы. Член Штаба Захара Прилепина. Участник тематических чтений.

Стихи из старого дневника и проза, тогда ещё редкая, не давали покоя. Так автор стала писать, публиковаться в разных изданиях газет, в журналах, в сборниках. В 2021 году поступила на высшие литературные курсы при Литературном институте имени А. М. Горького (мастер курса – А. Ю. Сегень). Теперь уверенно и с удовольствием издаёт написанные книги. На сегодняшний день их у Тензиле Миннабиновны три.

Первая книга «Потерянная надежда отца» издана в 2023 году, остальные – на этапе редактуры.

Ангел с человеческой судьбой

Была Ангелом с судьбой человека,
Тайный посланник Творца!
В глубине глаз сверкали сады Рая
И любовь к ближним без конца…

Нет, ни две дочери, ни сын не спешили к маме, которая болела вот уже целый год. Полгода назад врачи ей прописали морс, незначительные витамины – для поддержания угасающего организма не совсем ещё старой женщины. В её отсутствие врачи лишь пожимали плечами и говорили: «Нужно благодарить Бога, что она дожила до семидесяти лет с такой спиной! С таким диагнозом многие не доживают и до пятидесяти».

А тётя Марьям только улыбалась всё ещё живыми красивыми глазами, уводя собеседника в пучину морской волны. Она верила врачам, верила морсу и витаминам, чаще выражая недомогание в том, что сидя засыпала везде. Порой забывала, что на газовой плите стоит чайник или варится суп: однажды заснула за столом в ожидании горячего чая. Хорошо, что вовремя проснулась, а то могла сгореть сама со всем своим домом! Ночами она ходила с полусогнутой спиной взад-вперёд, нагибалась-вставала, чтобы увеличить количество воздуха, которого ей не хватало. Надеялась, что при активном движении увеличится кровоснабжение, наверняка станет легче.

А днём тётя Марьям пыталась дозвониться до своих любимых дочерей: нажимала на кнопку телефона без устали, засыпала, просыпалась и опять нажимала, но телефоны дочерей молчали. Она возмущалась, когда бывала одна: «Опять выключили!» – а когда кто-то видел её мучения, она старалась оправдать детей, говоря: «Видимо, ещё не пришли с работы!»

Сыну она не звонила, потому что понимала бесполезность этой затеи. Если сын нуждается в деньгах – сам заходит, если нет его – значит, пока мама не нужна. Он же самый старший из детей и живёт от неё всего лишь через три улицы со своей семьёй. Первому внуку уже пятнадцать лет, очаровательным внучкам – одной тринадцать, второй одиннадцать лет.

Тётя Марьям часто встречала своих внуков в магазине, на улице, но невестка запрещала детям разговаривать с бабушкой, а они слушались свою маму. У бабушки душа болела, особенно за мальчика, который некоторое время жил в её доме. Она по нему очень скучала, а иногда и плакала.

Тётя Марьям считала себя виновной в том, что внук остался инвалидом на один глаз. Однажды она зашла к ним в комнату на плач годовалого внука. Дома не было никого; душа её не выдержала – как не зайти? Как только бабушка взяла ребёнка из люльки, чтобы успокоить, появилась сноха на пороге, тут как тут, – вот она его и выдернула из рук свекрови, крича: «Кто тебя просил заходить к нам? Кто тебе разрешил трогать ребёнка?» Тогда сноха со злостью швырнула внука на кровать так, что ребёнок, слетев оттуда, упал на пол виском. Тётя Марьям время от времени дотрагивалась до своей щеки, куда ударил её любимый сын, придя домой после этого инцидента. Ей казалось, что она краснеет даже сейчас, вспоминая поступок сына.

Что было, то было! И про дочерей часто повторяла, будто пытаясь себя убедить: «Я на них не в обиде, к чему им больная мать, у них есть дела важнее, пусть живут и радуются!»

Чтоб отвлечь себя от боли, она часто вспоминала свою юность, в которой впроголодь выживала со своей мамой и сестрёнкой. И как брат привёл жену в их маленький дом. Вместе с молодожёнами им пришлось ютиться там вчетвером. Хорошо хоть к тому времени младшая сестрёнка уже была замужем.

Невестка в течение пяти лет совместной жизни раз за разом вырывала душу из горбатой девочки, постоянно обзывая и оскорбляя, а в конце концов и вовсе выставила родственников мужа за дверь посреди ночи. Эти воспоминания её бросали то в жар, то в холод; даже её красивые зелёные глаза, прослезившись, тускнели.

Доброте тёти Марьям не было предела, будто в её душе жил ангел, который был создан для страданий и выживания. Она уже давно всех простила. Не держала обиды даже на брата за то, что он не защитил её и маму перед бесчинством жены. Тогда она, полгода помотавшись по родне и по соседям, купила дом и начала зарабатывать всем на зависть.

Тётя Марьям считала своё замужество удачным, несмотря на то, что муж был инвалидом гораздо в худшем состоянии, чем она сама. Зато каким лучезарным человеком был её Марат! Доброй улыбкой он покорил её сердце навсегда. Горой стоял за свою семью, обеспечивал лучше, чем здоровые мужчины. Был уважаемым человеком в деревне и даже за её пределами. Как депутата районного совета его очень ценили и в дни собраний обязательно в местной газете цитировали его выступление, с гордостью писали о его перспективных идеях.

Он очень любил жену, обожал своих кровиночек. И тётя Марьям отвечала взаимностью. Может, эта пара знала истинную цену счастья? Поэтому она терпеливо заботилась о муже – даже среди ночи вставала, чтобы разогреть мазью его ноющие суставы, приносила ему в постель всё, в чём он нуждался; подавала судно, лишь бы её дорогой муж, который и днём еле передвигался, опираясь на свою трость, среди ночи не выходил на улицу по нужде.

В достатке родили трёх здоровых и замечательных детей. Очень внешностью похожих на маму, с неземной красоты глазами, статных и красивых, как их отец, хоть на сцену в Голливуд отправляй. А вот душой они не пошли ни в отца, ни в мать, будто их сердца дьявол похитил. Конечно, после смерти мужа ей пришлось попотеть, так как младшей дочери было всего два года. И всех детей нужно было поставить на ноги.

Тётя Марьям, не сокрушаясь, крутилась как пчёлка! Умела зарабатывать деньги: обшивала сельских жителей нескольких районов всем, от трусов до телогреек, когда всё это было в дефиците. Дети её не знали недостатка ни в чём! Драгоценных своих детишек она оберегала как зеницу ока, потому что очень мечтала о них и дороже них у неё никого на свете не было.

Тётя Марьям, вспоминая хорошее и плохое, кряхтела и благодарила Бога за то счастье, что испытала рядом с мужем и детьми! Пусть немного, пусть всего тринадцать лет, зато каких: и счастье материнства, и радость от полноценной семьи, которыми довольствовалась молча. Пока могла дышать, молилась часто, но при болезни ей стало сложно сосредоточиться: ныли все кости, будто их кто-то клещами раздвигал, перепутались дни и ночи.

Она чувствовала скорый уход, поэтому ей хотелось насладиться приятными воспоминаниями в окружении родных стен, пусть даже в одиночестве. Не захотела пожить у родной сестры, которая её недавно забирала к себе. Находила любой повод, чтобы быстрее вернуться к родному очагу. А может, тайно ожидала приезда детей, потому что на каждый шорох она, кряхтя, вставала с постели и шла к окну.

В один из вечеров свет в окне у тёти Марьям не зажёгся, и её передвижения не увидела соседка из противоположного дома. Решила зайти и посмотреть: что с хозяйкой?

С этой минуты Ракия, не отходя от её постели, ухаживала за соседкой в течение двух недель. Когда той стало совсем плохо, она вызвала скорую помощь и отправила Марьям в районную больницу. Через два часа после госпитализации тётя Марьям отмучилась. Её старшая дочь, проживавшая в пятнадцати минутах ходьбы от больницы, пришла за полчаса до смерти матери.

В последний путь тётю Марьям проводили родственники и односельчане, а также её дети: две дочери и сын. Сноха с внуками не удосужились проститься с бабушкой.

Примечание: после похорон тёти Марьям сноха слегла в постель и больше не вставала. Неоперабельный рак груди свёл её в могилу быстро. Только жаль, что сноха и на том свете тёте Марьям не даст покоя…

Впрочем, это уже следующая история.

26.05.2021

Сергей Аникин

Родился в городе Куйбышеве. Работал на книжном складе в Самаре, занимался сборкой книг, там и начал покупать книги и очень много читать.

В 2010 г. окончил Самарское областное училище культуры по специальности «Постановщик театрализованных представлений».

Автор книг «Серебряный филин» («Четыре», 2024), «Осколки разума» («Четыре», 2025). В ближайшее время собирается писать книгу с элементами хоррора, психологического и мистического триллера.

Сейчас трудится в подрядной организации по очистке нефтяного оборудования на нефтеперерабатывающих, атомных и химических заводах. Ездит в командировки по России и выполняет вредную и тяжёлую работу.

Отрывок из книги «Осколки разума»

Часть первая
Выстрел в пустоту

Глава 1

Однажды вечером в огромном спортивном зале собралось множество болельщиков. Зал напоминал трибуны футбольного стадиона. Но этот зал был закрытого типа, освещался он огромными и мощными флуоресцентными, похожими на огромные галогеновые прожектора лампами. Справа внизу располагался небольшой морёного дуба стол. За столом на стульях сидели судьи: двое мужчин и между ними – женщина. Один мужчина откинулся на дубовую спинку стула, который под его весом поскрипывал, как несмазанные петли старой двери. На вид мужчине было около сорока. Чёрная шевелюра уложенных гелем волос была зачёсана назад, взгляд был устремлён в центр боксёрского ринга. Он слегка одёрнул чёрный смокинг и взглянул на золотой «Ролекс» на левой руке. На часах было без двадцати девять. Мужчину звали Николай Иванович Дубинин. Взглянув на часы, он перевёл свой взгляд ярко-зелёных глаз на ринг. Рядом с ним сидела женщина в белой рубашке, сверху она накинула ярко-бежевый пиджак.

Женщина уткнулась в ноутбук и тонкими пальцами что-то печатала на нём. Татьяна Сергеевна Попова – она недавно отметила юбилей, ей стукнуло пятьдесят, – отвлеклась от ноутбука и пальцами правой руки принялась массировать глаза, прикрыв их от усталости. А третий судья по национальности был армянин с оливкового цвета кожей и чёрными густыми волосами, которые были пострижены очень коротко. Он расстегнул молнию чёрного джемпера, набрав в лёгкие воздуха, выдохнул, затем из кармана брюк достал носовой платок и вытер пот со лба. В помещении было жарко. Это был Артур Альбертович Ованесян. Он задумался, ожидая начала бокса. На ринг, отодвигая канат, нагибаясь, прошёл стройный, под два метра мужчина, короткостриженый, в спортивных штанах и в застёгнутой под подбородок олимпийке с эмблемой Puma. Он поднёс к губам беспроводной микрофон.

– Добрый вечер, дамы и господа! – произнёс он в микрофон, как диктор центрального телевидения. Зал взорвался аплодисментами, ликующими криками. Он продолжил: – Сегодня состоится незабываемое событие – бой за звание чемпиона мира в лёгком весе среди женщин! Несравненная и непобедимая, двадцать пять боёв и ни одного поражения, целеустремлённая Александра Вельможина по прозвищу Гепард.

С правой стороны по дорожке шла женщина в разноцветном – и правда под гепарда – халате с накинутым на голову капюшоном и такой же расцветки боксёрских перчатках. Рядом с ней шагал мужчина, которому было далеко за шестьдесят, лысый, гладковыбритый, в серой неприметной куртке и чёрных джинсах. Она прошла и, приподняв канат, проскользнула на ринг, а мужчина, Владимир Сергеевич Субботин, остался около ринга. Он был её тренером и менеджером одновременно. На ринге женщина сняла халат и отдала его Владимиру. Она была накачанной, с рельефной мускулатурой на руках и ногах, точно занималась плаванием и бегом. Покрутив головой, она размяла шею. Гепардового цвета шорты и бюстгальтер в виде купальника сверху придавали ей вид настоящей хищницы, а стальной цвет глаз, которые она устремила на судью на ринге, подчёркивал в ней стержень и стремление к победе. Короткая цвета вороного крыла причёска и небольшой У-образный шрам слева на подбородке – признаки того, что в её виде спорта победы достаются очень тяжёлым и весьма опасным трудом. Она подняла перчатки вверх. Бурные аплодисменты сопровождались визгом, свистом – так реагировали её фанатки.

– У её соперницы на счету двадцать восемь побед и ни одного поражения. Та, которая не церемонится, а рвётся в бой, разрушая все границы и сжигая все мосты за собой! – снова чуть не кричал судья в микрофон. – С корейскими корнями, не знает боли, пощады и помилования! Встречайте – Надежда Ким по прозвищу Ураган.

С левой стороны по дорожке шла женщина в тёмно-синем халате и чёрных боксёрских перчатках. Капюшон её был опущен. Голову обрамляли белокурые короткие волосы. Смуглая, почти оливкового цвета кожа и восточные черты лица. Глаза тёмно-зелёного цвета были устремлены на ринг. Взгляд у неё был взбешённый. Рядом с ней шёл её менеджер – бизнесмен не робкого десятка. В чёрной классической тройке, белый воротничок его рубахи был застёгнут под самое горло. Чёрная стрижка ёжиком, на левой руке золотой браслет и часы «Вашерон Константин», на циферблате при ближайшем рассмотрении можно было увидеть рисунок в виде двух сфинксов золотистой окраски. На его левой руке на безымянном и указательном пальцах были видны два золотых перстня. На указательном – перстень с рисунком китайского дракона, обрамлённого золотом, а на безымянном – платиновый, с рисунком в виде двуглавого орла. От мужчины за версту пахло дорогим парфюмом. Ну точно типичный дорогой адвокат, знающий своё дело. Константин Николаевич Ежов.

Надежда вышла на ринг под бурные аплодисменты. Каждая из спортсменок вставила в рот капу и вышла в центр ринга. Рядом встал судья.

– Так, правила вы знаете, – заявил он. – Нам нужен честный бой.

Соперницы встретились, последовало «рукопожатие» перчатками друг о друга. После прозвучал гонг, и судья удалился с ринга. Надежда налетела на свою соперницу, точно орёл на добычу, и начала работать в ближнем бою, нанося молниеносные удары. Александра уходила в защиту. Удары продолжались, они сыпались на неё, точно ливень в середине осени. Она прижалась к канату ринга. Надежда не останавливалась, нанося удар за ударом, но попадала по её перчаткам. Её лицо вспотело, и несколько капель пота, точно роса после дождя, скопившаяся на деревьях, появились на её лбу. Александра сделала пару шагов назад и нанесла хук, но он лишь рассёк спёртый и горячий воздух на ринге. Она нанесла ещё один хук и попала в перчатку около правой щеки противницы. Надежда опять начала наступать, атакуя в ближнем бою. Её сердце, точно какая-то дьявольская трель, затрещало, отдаваясь в грудь, ударяя по рёбрам, в ушах и горле. Александра уходила в защиту и сохраняла спокойствие. Неожиданно она налетела на Надежду и нанесла несколько ударов, но промахнулась; соперница ловко, будто неуязвимая мишень, ушла от её тяжёлых, рассекающих воздух ударов. Александра нанесла ещё пару ударов, но снова, рассекая воздух, пожалела об этом. Она пропустила хук слева, удар пришёлся прямо в правую скулу. Её чуть не парализовало, удар был настолько мощным, что ей показалось на секунду, что ей вмазали молотком по скуле и она сейчас услышит хруст, а после ей объявят поражение. Искры брызнули из её глаз.

Последовал очередной удар, это был апперкот правой снизу, а перчатка соперницы угодила ей прямо в подбородок. В этот раз в её голове лопнула петарда, глаза на мгновение потеряли ориентацию. Ноги тоже подвели её, они подкосились, и она начала падать. Это было точно в замедленной съёмке художественного фильма. Она будто летела вниз с обрыва в пропасть, приземлилась она на пол ринга на лопатки и ударилась затылком. Её сердце, точно метроном смерти, начало стучать, отбивая, словно на натянутом барабане, мощные удары. Удары стучали в ушах, и казалось, что перепонки могли бы лопнуть. Перед глазами были расплывчатые очертания, точно удар был нанесён не боксёрской перчаткой, а стальным молотом. Она моргнула несколько раз, прислонив перчатки к слегка вспотевшим вискам.

– Один, два, три, – выскочив на ринг и припав на одно колено, начал считать судья.

Она встряхнула головой, начала подниматься. Не успел он досчитать до шести, как она встала на ноги.

– Как самочувствие? – осведомился он.

– Я в порядке и могу продолжать бой, – ответила она.

В этот момент прозвучал гонг, который предупреждал, что первый раунд подошёл к концу. Бойцы разошлись по своим углам, и каждый присел на деревянный стульчик.

– Ну как так? Одно разочарование, – вытащив капу у Александры изо рта и дав глотнуть воды, возмутился Владимир. Она прополоскала рот и сплюнула содержимое в ведро, которое он держал левой рукой.

– Я не знаю, что делать, она налетает и не даёт мне собраться и сосредоточиться, – начала оправдываться Александра.

– Посмотри на меня, – попросил он. Она взглянула на него, его словно железобетонное лицо не демонстрировало ни одной эмоции, не было даже намёка на переживания. Он продолжил: – Так, отбрось все эмоции и будь на ринге. Сейчас ты не на ринге, ты где-то витаешь в облаках. Ты меня понимаешь? – строго спросил он.

– Да, я поняла, нужно атаковать, – принялась лихорадочно соображать девушка, точно малолетка перед первым свиданием.

– Нет, нужно измотать её, затем наступать и уложить на ринге. Не тяни резину и не жуй сопли, настройся и размажь её на ринге, – более мягко произнёс он.

– Я сделаю это, я её раздавлю, – резко ответила она. На другом конце ринга Константин вытащил капу изо рта Надежды, дал глотнуть воды, которую она сплюнула.

– Молодец, я горжусь тобой! – с удовлетворением произнёс он. – Но ты можешь лучше.

– Я сейчас её уложу, она не знает, с кем связалась, – ответила она.

– Давай, не подводи меня, – улыбнулся он. – Как только её уложишь, я куплю тебе «ауди» как подарок, не считая денежного гонорара, о котором мы договаривались.

– Я тебя услышала, я сотру её в порошок, – сжав белоснежные зубы, процедила она.

Прозвучал гонг, второй раунд начался. Бойцы схлестнулись прямо в центре ринга. Первой начала Надежда. Наносила удары, в этот раз пару ударов Александра приняла на блок и после начала производить атаку. Она нанесла несколько ударов и, отходя назад, уходила в защиту. Она нападала, изнуряя себя до изнеможения, выкладываясь на всю катушку. Александре ничего не оставалось, как держать оборону в виде блока перед своим лицом. Удары начали сыпаться на неё ещё и в корпус, она отступала. Надежда, как неугомонная, приблизилась и в правом углу ринга зажала её – точно беззащитного, падавшего духом человека. Александра не могла ничего сделать, только зажатой держать блок. Но она что-то решила где-то далеко в своём подсознании – то ли ей надоело держать блок, то ли шестерёнки закрутились по-другому в её голове. Она убрала блок, пропуская прямой в челюсть, конкретно в нижнюю. Сделав шаг в сторону, она начала наносить удары – мгновенно перехватив атаку. Два удара пришлись Надежде в перчатки, а третий угодил прямо в правую щёку. От удара она сделала шаг назад и, чуть не потеряв ориентацию, не упала, но быстро пришла в себя. Ушла в блок, Александра начала наносить ей удары. Она чередовала: то в перчатки в районе лица, то в корпус. Надежда начала отходить, потому что знала: не приведи господь она опустит руки, чтобы пойти в бой, как пропустит серию ударов – и бой может закончиться для неё плачевно, она потерпит поражение.

Александра, измученная, слегка уставшая и точно загнанная лошадь, но тем не менее всё ещё подающая надежды на победу, не переставала наносить удар за ударом. На этом маленьком ринге, казалось, накалился даже воздух. По лицу Александры тёк горячий пот. По лицу Надежды, держащей блок, струился пот, точно горный ручеёк. Она была поймана, как лев в клетку, и не знала, как уйти от наносящихся в её адрес ударов. Но пропускать удары в лицо она не хотела, она начала отступать, но Александра сделала ход конём – она нанесла ей в корпус три удара, Надежда отступила, и тут последовали три удара прямых. Один из них пришёлся в подбородок, а два оставшихся – в нос противнице. Надежда отлетела на канат ринга, и её слегка судорожно тряхнуло. Ощущение было, что к её вискам подключили мощные электрические импульсы и включили ток. Александра нанесла ещё два удара в корпус. Надежда согнулась в три погибели. Её сердце застучало, как испанские кастаньеты, ударяясь о рёбра, и готово было вырваться из груди. Она стояла на четвереньках, широко открыв рот, жадно хватая воздух, как если бы она была под водой шесть минут и неожиданно вынырнула. Девушка продолжила дышать, насыщая свои измученные и побитые лёгкие кислородом. Выбежал судья, приземлившись на колени и махая рукой, будто дирижёр размахивал палочкой.

– Один, два, три, – произнёс он. Она встала, отдышка прошла, но она вдруг почувствовала, будто внутри перчаток у рук начался эпилептический припадок. Мысль мелькнула: «Не дай бог у меня сейчас случится лихорадка». Она моргнула несколько раз, но руки всё ещё тряслись – как если бы у неё была болезнь Паркинсона. Прозвучал гонг, второй раунд закончился. Бойцы вернулись на места.

В этот раз никаких речей Владимир не говорил Александре, он только помассировал ей шейные позвонки, вытер пот с лица губкой, дал воды. Она глотнула, после сплюнула.

– Ты что творишь? – спросил Константин. Если бы они были наедине, он бы обложил Надежду нецензурной бранью. – Ты начинаешь меня бесить! – продолжил он, заскрежетал зубами, нервно зашипел ей на ухо.

– Я немного подустала, – попыталась оправдаться она.

– Мне плевать, устала ты или нет, – оскалился он ей в ухо. Она даже почувствовала на своей спине его горячее дыхание. Она хотела сорваться на него, но сдержала вспышку гнева. – Иди и принеси мне победу, – пару раз глубоко вздохнув, уже более спокойно произнёс он. – Мне не нужно поражение, проигрыш – это запятнанная репутация.

Гримаса гнева не сходила с её лица, ещё немного, и ярость взяла бы верх над ней. Она бы огрызнулась или сказала ему всё, что о нём думает.

– Собери волю в кулак и разорви мне эту тварь! – скрипя зубами, заявил он. Она могла поклясться, что слышала этот скрип его зубов – чем-то напоминающий перемалывание костей в мясорубке. Он толкнул её ладонью в плечо. – Вперёд, в бой! – повысил он голос.

Она повернулась к нему и натянула фальшивую улыбку.

– Не беси меня, а лучше обратись к психиатру, у тебя проблемы с нервной системой.

Он вытаращил на неё почти безумный взгляд – его глазные яблоки словно вылезли из орбит. Вот-вот его внутренний цербер выскочил бы наружу и разорвал её на куски, но в этот момент прозвучал гонг. Начался третий раунд.

Первой нанесла удары Александра, Надежда уходила в защиту, блокируя лицо. Но решила поменять тактику, отпрыгнув, пошла в наступление, начала наносить удары, постоянно отходя и навязывая противнице бой на расстоянии. Александра наступала, работая по её корпусу. В её голове прояснилось, созрел план выбить из колеи Надежду, а после работать в ближнем бою по лицу. Надежда провела обманный приём и, в очередной раз уйдя в защиту, нанесла два удара в пустоту, сотрясая горячий воздух, царивший на ринге, а затем хук правой в левую щёку Александры. Удар превзошёл ожидания, та покачнулась и чуть не упала, еле устояла на ногах, но растерялась, пропустив последующие удары в корпус. Сделав несколько шагов назад, она опешила. Удары были словно нанесены резиновой дубинкой. Она закрыла лицо перчатками, чтобы не пропустить больше по лицу. И начала задыхаться, успокоившись, принимая удары в перчатки от своего противника. Она проглотила образовавшийся в горле комок. Сердце стучало в висках, точно барабанная дробь. Глаза затянуло кровавой пеленой, будто перед сетчаткой картинка поплыла.