Buch lesen: «Секта «Ашрам Шамбалы». Концлагерь для ищущих Бога»
Благодарность
Хочу поблагодарить всех, кто во время ведения блога о секте поддерживал меня и блог. Благодарю всех, кто нашел в себе силы и вышел из зависимости от секты. Благодарю всех тех, кто первым прочел мою книгу и дал мне обратную связь: Бориса, Елену, Алексея, Марину, Марию и Алию. А также благодарю моих родителей, которые всегда меня поддерживали. И особая благодарность вам, моим читателям, спасибо что купили мою книгу, а главное за то, что читаете.
Предисловие
Шепелявая – так меня называл мой гуру. Я действительно произношу «р» на французский манер, с этим в детстве не справились мои родители и логопеды.
Сразу хочу объяснить, почему на обложке стоят два имени. Мое настоящее имя Наталья Кокшарова, а псевдонимом, под которым я начинала делиться опытом о секте был Алиса Агафонова. Чтобы книгу лучше находили, я переняла оба имени на обложку.
Эта книга посвящена значительному отрезку моей жизни, который я провела в секте Константина Руднева, известной под названием «Ашрам Шамбалы». Все описанное здесь опирается на реальные события моей жизни, только имена и места я частично изменила. То, что я пережила в секте, и то, что она со мной сделала, я уже давно хотела описать на бумаге. Пребывание в секте принесло мне много боли и оставило несмываемый отпечаток в моей душе.
Гуру частенько говорил, что наше тело питается пищей, а наша душа – впечатлениями, и мы становимся подобными тому, какими впечатлениями себя наполняем. Он был прав и изо всех сил наполнял нас впечатлениями, которые необратимо изменяли наши представления о морали и превращали нас в рабов секты.
Это уже третья попытка писать книгу. Я просто не могу иначе. Это все должно выйти наружу. Смотрю на мои первые попытки – и ужасаюсь: начала писать примерно семь лет назад, а теперь, перечитывая, понимаю, что тогда я еще оставалась под очень сильным влиянием секты и гипноз еще не до конца выветрился. Может, и хорошо, что я тогда не дописала до конца, потому что была все еще не свободна от дурмана.
Впрочем, и до сих пор я продолжаю восстанавливаться от последствий обработки моей психики. По крайней мере я уже твердо осознала: то, что происходило в секте Константина Руднева, – это неправильно. Если бы я верила в дьявола и бога, я бы сказала, что Руднев – это воплощение дьявола. А поскольку я не могу больше верить, то просто скажу, что Руднев – это глубоко несчастный и жестокий человек с трудным детством и с психическими отклонениями.
Но о том, какие у него расстройства личности, пусть лучше скажут психотерапевты, а я расскажу про мой опыт в его страшном детище-уродище со множеством имен: Ашрам Шамбалы, школа «Беловодье», Школа Шамбалы, школа Инлиранги, Международная академия счастья, Школа богинь, Сибирский шаолинь, Международная академия женской мудрости «Альма», просто Школа женской мудрости, «Сибирский шаманизм», детское направление под руководством Виктории Романовой «Мир маленького гения» и мужская школа «Буагир» – скорее всего, я не все имена знаю.
Мы все, находившиеся в секте Руднева, голодали, спали меньше шести часов в день, физические нагрузки частенько превышали наши возможности, мы мерзли, а еще нас постоянно унижали. Люди, находящиеся в секте, иногда сходили с ума, иногда тяжело заболевали из-за недостаточного питания, плохих условий жизни и слишком сильных нагрузок. Если быть до конца честной, было много и тех, кому повезло не втянуться в секту так же глубоко, как мне. Эти люди не понесли больших потерь, кроме, возможно, материальных.
Мы получали множество различных уроков – в основном в эзотерических знаниях: йога, астрология, астральное карате, искусство макияжа и ведения бизнеса и т.д. Очень широкий спектр так называемых духовных знаний вдалбливали в наши головы. Многие годы потребовались мне после секты, чтобы очистить мозг от разнообразного эзотерического мусора. Но даже если бы мы в секте действительно получали какие-то ценные и уникальные откровения, я знаю, что никакие знания не оправдают той жестокости и цинизма, с которыми с нами обращались.
Да, конечно, мы подвергались варварскому промыванию мозгов. Об этих методах манипулирования я расскажу в книге. Мне все-таки повезло, потому что cекта, в которой я была, не пропагандировала экстремальных форм воздействия на окружающих людей – убийств и насилия, как это бывает в некоторых других тоталитарных псевдорелигиозных группах. Но нас учили обманывать и манипулировать ради достижения цели. А цель наша была одна – служить нашему гуру, а значит, бесплатно работать на него, удовлетворять все его прихоти, приносить ему деньги и приводить новых людей.
Я пишу эту книгу, потому что я хочу поделиться полученными и выстраданными практическими знаниями о том, какой хрупкой и податливой может быть наша психика. Не многим ясно, что же может случиться с совершенно нормальными людьми – с вами, с вашими родственниками, друзьями или детьми, если вы подвергнетесь определенным манипулятивным воздействиям сектантов. А начаться все это может с безобидных занятий «йогой», или макияжем, или танцами.
Я покинула секту Руднева, но она все еще существует, как существуют и множество других, условно безвредных, но на самом деле опасных сект.
Мертвая девушка
Она лежала на диване, мертвая девушка, почти девочка. Кожа обтягивала ее лицо как пергамент, смазанный маслом. Она почему-то немного блестела и оттого выглядела неестественно. Мне очень редко за всю жизнь приходилось видеть мертвых людей. Уже несколько недель назад она выглядела такой, мертвой, хотя еще могла двигаться и говорить.
Я попросилась в туалет, и проходя мимо зеркала в коридоре, я увидела еще одну мертвую – да, у меня было ощущение, что я тоже мертвая.
Галина, руководительница киевского преддверия Ашрама, не выглядела мертвой, а только очень испуганной. Я не знаю, одобрили ли это из Москвы, но она на самом деле вызвала скорую. Мы ждали неотложку, которую нужно было вызвать несколько дней назад, ведь Лена, теперь бездвижно лежащая на диване, уже давно болела и к тому же вела себя очень странно. Она уже много месяцев назад начала прятаться под столом и оттуда, как зашуганный зверек, выглядывать на всех нас.
Ее физическое здоровье тоже пошатнулось, каждый шаг и любое движение давались ей с большим трудом. Сначала она только временами заползала под стол, а ближе к концу она буквально жила там. За пару дней до ее смерти мы обнаружили, что свою порцию каши она не съела, а прятала во всех углах.
Я часто спрашиваю сама себя: как же это могло до такого дойти? Мы, наверное, все были сумасшедшими? Когда мы пришли в секту, мы все были вполне себе нормальными. Или все же стабильность нашего разума – это иллюзия? Мой жизненный опыт показывает, что наш разум намного хрупче, чем мы привыкли думать. Если знать как, похоже, легко можно его разрушить или подчинить.
А как же позитивное мышление, спросите вы меня. К черту позитивное мышление, это очередной метод управлять нашим сознанием. Если возникает здоровая критика, нас легко заткнуть, мол, не негативьте. Постепенно мы разучиваемся слушать сами себя, свои чувства. А настоящая любовь к себе – это честность с собой и принятие себя, то, чего у нас и в помине не было в секте «Ашрам Шамбалы». И как же я смогла сама не умереть и не сойти с ума? А почему я не сбежала? И, что самое страшное, почему у меня тогда не возникло даже мысли сбежать? Эти вопросы меня мучают и не дают обрести покоя.
В поисках ответов я пишу эту книгу. В поисках ответов я создала мой канал о секте, хотя я, как и любой, кто побывал там, глубоко на подкорке несу страх – страх, что они меня уничтожат, как уничтожили эту ни в чем не повинную девушку Лену.
Переезд, который все изменил
Мою историю я начну с 1991 года. Это время перестройки, когда наконец-то были разрешены многие годы запрещенные духовность и религиозность. Как грибы после дождя, везде появлялись гадалки, экстрасенсы и целители.
Одни люди пошли в храмы и начали молиться, другие увлеклись медитациями, третьи начали верить в инопланетян и духов. Кто во что горазд. Я очень хорошо помню телесеансы Анатолия Кашпировского, который нас гипнотизировал с голубых экранов и говорил, что на счет «три» у нас все исцелится и рассосется.
Моя мама, очень впечатлительный и доверчивый человек, была немедленно подхвачена волной экстрасенсорики и магии. Мне было 11 лет.
Я тогда и не подозревала, что в это время в Новосибирске под руководством выпускника машиностроительного техникума Константина Руднева открылась секта, жертвой которой я стану, когда мне исполнится 19 лет. В то время мне и слово «секта» было незнакомо. Может, в этом-то и проблема: в школе не рассказывают о сектах и не преподают методы защиты от психологических манипуляций, а родители предупреждают, чтобы дети не брали в руки наркотики, даже и не подумав о другой опасности.
Истоком секты Руднева стала идея подзаработать денег на духовности. Костя Руднев со своим братом решили начать свой бизнес, и Костя предложил открывать людям третий глаз: «Дак мы же ничего об этом не знаем!» – говорил брат Константина Сергей. «Ничего, другие тоже ничего об этом не знают!» – утешал его будущий гуру.
…А пока секта развивалась и поджидала меня, я боролась с другими проблемами. Переезд – это частенько довольно неприятно и приносит с собой массу переживаний и стрессов. Но для меня в 11 лет это было большое приключение. Я была добрым и наивным ребенком и радовалась переменам. Как оказалось потом, зря радовалась…
Мебель и все наши вещи мы отправили в контейнере, а сами с парочкой сумок и нашей кавказской овчаркой Любеной полетели на самолете. Не удивляйтесь странному имени собаки, мы ее уже приобрели с этим именем. Ее отца звали Лютый, мать Белла, а она получалась Любена, от первых слогов имен родителей. До сих пор вспоминаю, как тогда две мои лучшие подруги – сестры-погодки – плакали, обнимая меня на прощанье. Я не понимала, почему они плачут. В мою детскую голову просто не укладывалось, что, между нами, скоро будут две с половиной тысячи километров, и мы уже не сможем каждый день видеться. Я была охвачена ощущением приключения – переездом – и не думала о плохом. Я пообещала моим подругам звонить и приезжать, как будто это было так просто…
Сначала мы заселились к моим бабушке и дедушке. Это была половина двойного дома с тремя комнатами. Вшестером в трех комнатах было тесно, а если учесть характер моего деда – то жить в такой обстановке было практически невозможно.
Дед всегда сидел у печки и курил в открытое поддувало. Он материл бабушку, маму, политиков и весь мир. Меня дедушка никогда не материл, а добродушно вспоминал те времена, когда он был вынужден со мной водиться. Я была единственная, с кем он когда-либо водился. Он частенько выпивал и был довольно-таки вспыльчивым человеком. Но больше всех доставалось от него моей активной и впечатлительной маме. В общем, долгое время мы не могли в таких условиях жить. Мы срочно искали дом.
Быстро найти добротный дом моим родителям не удалось, они купили старенький домик, чтобы жить отдельно от бабушки с дедушкой. Хозяин нового дома недавно скончался от старости. Они покупали этот домик временно, благо у них было достаточно денег на счете от продажи квартиры, дачи и папиного трехколесного мотоцикла. В планах была покупка более добротного и большого дома.
Это было в 1991 году, а в 1992-м правительство перестало контролировать цены. 2500% инфляции сожрали все сбережения моих родителей, и они так и остались жить в старой, холодной халупе.
Зимой у нас в доме замерзала вода на полу, туалет был обычной дыркой в земле в будке на улице. Мама вставала в шесть утра и начинала топить большую печь в центре дома, иначе ни один из детей не высунул бы носа из-под одеяла.
В новой школе
Школа находилась далеко, а автобусы ходили редко и нерегулярно. Неуютно было в новом доме, а в новой школе было еще неуютнее.
Старорежимной директрисе я с первого взгляда понравилась, так как скромно улыбалась, на моей шее алел пионерский галстук. А вот мой брат ей не пришелся по душе, он был без галстука, и она его вскорости выжила. Он перевелся в другую школу, которая находилась еще дальше. А меня, хорошую девочку, определила в 5 «А», самый лучший класс в параллели, где учились дети директоров и влиятельных людей.
Меня представили в новом классе, и я по-доброму улыбнулась новым одноклассникам. Я не замечала, что меня недовольно и оценивающе разглядывали. Это был урок литературы и русского. Мы писали сочинение. К моему несчастью, я написала хорошо. И к еще большему несчастью, учительница поставила мне лучшую оценку, а затем зачитала мое сочинение и похвалила меня. Это был мой конец, началась откровенная травля. Сынки директоров с этого дня с утра до вечера дразнили и высмеивали меня. На вечере танцев никто со мной не танцевал, даже девочки не хотели дружить со мной, опасаясь насмешек. Им играло на руку то, что мои родители были бедны, я всегда одевалась немодно и у меня не было карманных денег.
Внезапно весь мир стал против меня. Это было шоком. «Как же так? – думала я. – Ведь раньше меня все любили». Я ничего не понимала. Каждую ночь мне снились кошмары, и я боялась засыпать, в слезах я забиралась в кровать родителей, но они посылали меня обратно в мою постель. Я рассказывала, что происходит, но мама говорила: «Не обращай на дураков внимания».
А я не могла не обращать, мне становилось все хуже и хуже. Я стала чувствовать слабость и не могла справляться с делами. Мама называла меня ленивицей. Под конец я и в самом деле заболела, была апатичной, слабой, мама испугалась и повела меня к врачу. «Все в порядке», – сказал врач. Но мне было все так же плохо, кошмары все учащались, я уже днем стала всего пугаться. Мне мерещились злые духи и домовые. Обстановка в школе становилась все хуже и хуже. Даже те девочки, которые ко мне, как я думала, хорошо относились, предали меня, высмеяв перед всеми. Я не знаю, как я тогда не сошла с ума.
Мама сильно беспокоилась за меня, но я больше не рассказывала ей про травлю в школе, и она решила, что я просто больна. Она таскала меня по колдунам и экстрасенсам всех мастей. Мне давали какие-то чудо-лекарства: вытяжку из пантов марала, сок хвои, кололи АТФ. Надо мною махали руками и выгоняли злых духов. Ничего не помогало, но зато я увлеклась оккультизмом, так же, как и моя мама.
Я читала газетки, в которых были изображены злые инопланетяне, и, закрывая глаза, совершала «астральные путешествия», а потом зарисовывала то, что я себе нафантазировала. Маги и экстрасенсы, с которыми общалась мама, наперебой хвалили меня за это и говорили, что у меня дар.
В лицее
Спасло меня то, что я через четыре года психопыток в школе поступила в СУНЦ УрГУ, а попросту лицей при Уральском государственном университете. Туда поступали одаренные дети со всей области и учились там в десятом и одиннадцатом классах или только в одиннадцатом. Все были там новички и неглупые, поэтому травли как таковой вообще не было, напротив, все были дружелюбны и веселы.
В лицее я оттаяла, нашла друзей и даже встретила первую любовь. В мои пятнадцать я стала самостоятельной, но к этой самостоятельности я не была готова. Чего я только не попробовала: начала курить, пить алкоголь, по ночам мы сбегали на рок-дискотеки. Это было невероятно весело, но мой организм не справлялся. Четыре года травли в школе нанесли удар по моему здоровью и иммунитету. У меня просто не было ресурсов для нездорового образа жизни в лицее. Я начала болеть. Вроде бы это были просто простуды, ангины и грипп, но я слишком часто лежала в постели с температурой под сорок и не могла быть с моими друзьями. Слабость, которая началась в школе, усилилась в лицее.
Но я все равно была счастлива, хоть я подсознательно и думала, что я недостойна хороших друзей. Друзья меня не оставляли, я больше не была изгоем, а была частью коллектива. Внутренний надрыв и неуверенность в себе иногда выходили наружу, но мой молодой человек Сергей и друзья снова заставляли меня чувствовать себя нужной и важной.
Внутренние установки, что я их не заслуживаю, все же заставят меня позже отдалиться от моих друзей, но об этом в следующей главе.
В университете
По окончании лицея мы сдавали экзамены – выпускными из школы и одновременно вступительными в университет. Я выпустилась из химико-биологического класса в лицее и выбрала для учебы в университете факультет экологии. Меня всегда интересовала природа, также я видела, во что мы превратили реки и леса и как от нас, людей, страдает окружающий мир. Мне хотелось сделать что-нибудь хорошее для земли и природы. С детства я была идеалисткой, мечтающей изменить мир.
Учеба в университете разбросала моих друзей кого куда. Диана, которая мне казалась самой классной и крутой из нас, пошла учиться в политехнический институт. Она была солисткой в рок-группе и знала всех музыкантов в городе. Я никогда не могла понять, почему она со мной дружит.
Моя первая любовь – Сергей, который обожал компьютеры и сейчас работает программистом, поступил на математический. Факультет находился в другом здании университета, так что мы теперь меньше виделись.
Моя самая близкая подруга – Илона осталась со мной, она поступила на биологический факультет, и мы поселились в одной комнате в общаге.
С Дианой я потеряла контакт довольно-таки быстро. От Илоны я переехала к моему парню, и мы общались все меньше и меньше. Но вскоре произошел разрыв и с Сергеем.
Сегодня я почти уверена, что все эти разрывы и отдаление от друзей я создала сама, вернее, мое подсознание, которое считало, что я всего этого недостойна. Даже сейчас я могу очень четко воспроизвести это чувство. Хотя я и наслаждалась нашей дружбой, в глубине души не понимала, почему эти классные люди вообще со мной общаются. За четыре года травли в школе я внутренне сломалась. У меня не было и мысли, что во мне есть хорошие и ценные качества. Меня просто невозможно было любить, думала я.
Могу привести пример, как проявлялось это мое бессознательное сомнение в моей ценности. Мой парень жил со своей мамой, его отец жил отдельно. Его папа был ювелиром и очень обеспеченным человеком. Он женился на молодой и красивой женщине, и у них была маленькая дочка. Как только Сережа познакомил меня со своим папой, мне стало очень плохо. Я сразу почувствовала себя не в своей тарелке, мне казалось, что я не так одета, не то говорю и вообще недостойна находиться в обществе этих людей. Много лет спустя мне стало понятно, что эти люди очень дружелюбно со мной общались, меня приняли с распростертыми объятиями, но я видела только отторжение. Я просто создавала этот образ у себя в голове, потому что это было для меня привычно.
К окончательному разрыву привела сплетня, что Сергей на своем факультете флиртовал с другой девочкой. Для меня это был конец. Мои опасения подтвердились. Я была недостойна его, не стоила счастья, и конечно же, мой парень должен был меня покинуть, так я думала. Я поверила слухам, а не Сергею, который говорил, что любит меня.
Через пару месяцев я снова к нему вернулась – только для того, чтобы снова по какому-то пустяковому поводу его бросить. Я просто действовала на опережение. Я сама уходила до того, как Сергей до конца мог разобраться, какое же я ничтожество, и меня оставить.
Только спустя многие годы я поняла, что со мной происходило, а тогда я не понимала, что мною двигало, не понимала своих подсознательных убеждений и катилась под гору – прямиком в секту Руднева.
В общаге брата
После разрыва с Сергеем и отдаления от моих подруг я поселилась у моего брата в общаге политехнического института. Брат как раз жил в комнате один, так как два его соседа уехали на лето к родственникам. Мне не хотелось ехать на каникулы к родителям, так как они сразу бы начали расспрашивать про Сергея и жалеть, что мы расстались, а вот сожалений мне в эти дни совсем не хотелось, особенно от родителей.
В общаге политеха не было лифта, и каждый этаж лестничной площадки демонстрировал свои «красоты»: разрисованные стены, туалетные запахи, окна, заколоченные досками… Около входа обычно сидела консьержка, но ей было все равно, кто и когда в общагу входит и выходит из нее. Интересно, что я поселилась в общаге политеха, даже не являясь студенткой политехнического института. Дело в том, что никто не проверял наших документов, и я могла спокойно бесплатно жить там, сколько моя душа пожелает. Моим же местом учебы оставался университет, факультет экологии.
Я страдала, как собака без хозяина. Расставание с Сергеем оказалось все же намного сложнее, чем я думала.
Чтобы хоть как-то облегчить душевные страдания, я прибегла к известному способу, который применяли тысячи девчонок до меня, – смена прически. Я ее кардинально сменила – от длинных волос до пояса до короткой стрижки под мальчика. Но новая прическа хоть мне и нравилась, но против сердечной боли не очень-то помогла. Я была почти всегда одна. Брат влюбился и почти все время проводил у своей подруги или на подработке. В новой общаге было ужасно скучно, учебы не было, так как были летние каникулы.
Однажды вечером в соседней комнате началась вечеринка. Кто-то отмечал день рождения. Громкая музыка и запах сигарет просачивались через щели в двери в мою одинокую комнату, заставляя меня чувствовать себя еще паршивее.
Но вдруг, о чудо, кто-то постучал в дверь. Наконец-то хоть какое-то событие! Я осторожно открыла дверь и посмотрела в щелку. В темноте коридора стоял низенький, коренастый, лохматый блондинистый детина с пятидневной щетиной на лице. Он был неопрятно одет, один угол его рубашки неряшливо торчал из штанов. Но если хорошо приглядеться к лицу, он не был уродом. Особенно выделялись его темно-серые глаза и темные брови.
– Я Мишка, – представился он. – Хочешь с нами посидеть? А то я смотрю, ты тут одна в комнате, скучно, наверное?
– Привет, Миша, меня зовут Наталья, – ответила я, почему-то застеснявшись, – спасибо за приглашение, но мне вообще-то не скучно, я лучше здесь посижу.
– Да ладно ты, что дома-то сидеть, пошли к нам, у меня день рождения!
– Ой, – растерялась я. – С днем рождения, счастья и здоровья! А как же я на день рождения без подарка пойду? Нехорошо как-то.
– А ты сама как подарок, – заулыбался Мишка и вытащил меня за руку из моего убежища за дверью.
Я не сильно-то сопротивлялась, жизнь меня еще не научила четко говорить «нет». Мишка притащил меня в соседнюю комнату, в которой было сильно накурено. Посередине стоял стол, на котором были три бутылки водки – одна уже полупустая и две полные, открытая банка соленых огурцов, буханка хлеба, от которой уже кто-то отломил пару кусков, полиэтиленовый мешок с сосисками и переполненная окурками пепельница. Две кровати были подвинуты к столу и использовались в качестве скамеек двумя уже подвыпившими детинами и двумя также захмелевшими и веселыми девицами. Мишка приобнял меня, обдав перегаром. Это было очень противно, и я отстранилась. Меня посадили за «праздничный» стол.
Поморщившись, я выпила первую рюмку водки. У нее был отвратительный вкус, к тому же она была теплой, но я храбро пила рюмку за рюмкой, чтобы поскорее забыть мои любовные страдания. Водка быстро сделала свое дело, и я почувствовала себя свободно и раскрепощенно. Мишка перестал пахнуть перегаром и стал привлекательным и даже похожим на певца группы «На-На». Пьяные девицы стали милыми, как сестры, а водка не была уже такой противной. Мы тянули сигарету за сигаретой, так что пришлось уже второй раз опустошать пепельницу. Я уже давно заметила, что когда люди выпивают, то увеличивают потребление сигарет в два-три раза, а то и больше.
Когда водка закончилась, девицы с их парнями начали обниматься и целоваться и вскоре уже скидывали с себя одежду. Я почувствовала себя не в своей тарелке и засобиралась к себе в комнату.
– Я провожу, – галантно предложил Мишка.
– Хорошо, – согласилась я.
Я уже довольно сильно опьянела и соображала весьма туго. Что Мишка не только из рыцарских чувств меня провожает, как-то не пришло мне в голову. Около дверей в комнату брата мы остановились.
– Пока, – сказала я, – спасибо за приглашение и приятный вечер.
Я была воспитана быть очень вежливой во всех ситуациях. Даже в состоянии опьянения я оказалась не в состоянии быть грубой или невежливой.
– Давай еще вместе покурим, – предложил Мишка.
– Давай, – согласилась я, хотя на самом деле мне очень хотелось спать.
В этот вечер я выкурила и так слишком много сигарет. Мне казалось, что у меня из ушей уже идет дым. Мне было очень сложно сказать «нет», а еще сложнее – огорчить кого-нибудь, даже если это человек, которого я знаю всего два-три часа.
Мы курили, при этом Мишка прижимался ко мне все теснее и теснее, обнимая меня за талию. Когда сигареты догорели, Мишка поцеловал меня. Я была совсем не в восторге от поцелуя, но не отвергла его, опять же боясь огорчить парня. После поцелуя я попыталась проскользнуть в комнату брата, но Мишка не выпускал меня из объятий. Я вывернулась и все же проскочила в комнату, но детина поставил ногу между дверью и косяком, не давая закрыть дверь.
– Ну что ты, – пробормотал он, – мы же так хорошо проводим время. Давай еще немного пообщаемся, – и при этих словах он все дальше и дальше протискивался ко мне в комнату.
Я не кричала и не звала на помощь. Я считала себя жестокой, так как ушла от своего бывшего и страдала от чувства вины. Оно было таким большим, что не позволяло мне видеть мир реально. К тому же огромное количество алкоголя, выпитого за вечер, и усталость давали о себе знать.
Чувство вины зудело в голове и говорило:
– Вот, ты такая плохая девочка, заставила хорошего парня страдать из-за твоего эгоизма, а сейчас и Мишку хочешь огорчить.
Я сдалась и перестала сопротивляться натиску Мишки, хотя мне и было очень противно. Мишка, преодолев барьер двери, начал толкать меня в сторону кровати, обнимая и лапая меня.
Не буду описывать это вялое и пьяное насилие, которое надо мной совершалось. Конечно, ведь я думала, что не стою хорошего отношения.
Когда все закончилось, мне хотелось кричать и рыдать, я просто не могла больше выносить присутствие пьяного ублюдка и вытолкала его наконец за двери.
Мишка еще час стоял у двери, стучал и просился войти, но теперь я была непреклонна. Меня трясло от отвращения, и я чувствовала себя грязной. Еще раз пережить такое унижение я была не готова. Чувство отвращения к себе перевесило все мои до этого пережитые эмоции. Это было очень странно, но я не злилась на Мишку. Как и многие русские женщины, я относилась со странным снисхождением к тем отвратительным вещам, которые мужики делают в состоянии алкогольного опьянения. «Он же был пьяный и поэтому не совсем отдавал отчет в том, что делает», – думала я, оправдывая не имеющее оправдания поведение Мишки.
А Мишка больше никогда не приходил и не тревожил меня, чему я была несказанно рада. Возможно, он все забыл, а возможно, протрезвев, тоже испытал отвращение от своего поведения.
К сожалению, я тогда и не думала о том, что мне очень нужен поход к психологу. Вместо этого я находилась в поиске каких-то высших истин, которые избавят меня от моих мучительных чувств и поведут к свету и добру.
Я надеюсь, дорогие читатели, что вам не очень скучно от описания моей жизни до секты. Я просто думаю, что для понимания причин прихода в секту важно знать, что было до этого.
Пару дней после Мишкиного дня рождения Сергей, мой бывший, навестил меня. Разговор был непростой. Он уговаривал меня вернуться к нему и говорил, что любит. Я скучала по нему, но вернуться не могла. Если бы я могла вернуться в тот момент с моими нынешними осознаниями, я, конечно, дала бы нашим отношениям еще один шанс. Сергей был добрый и хороший парень, и мы подходили друг другу. Тогда бы я, возможно, не попала в секту и не должна была бы проходить через все пытки и голод. Но прошлого не изменить, а те осознания, которые приходят с опытом, невозможно трансплантировать в прошлое.
– Я же тебя люблю, девочка, – говорил Сергей, пытаясь меня обнять. Я ничего не ответила, но отстранилась, хотя у меня и наворачивались слезы на глаза.
Ничего не добившись, Сергей отправился домой. А я продолжала жить в комнате брата одна.
