Ядовитые земли

Глава 1

Венсан целовал Матильду, зарываясь пальцами правой руки в её густые блестящие волосы, левой крепко прижимая к себе. Девушка часто вздыхала, тихонько постанывая от удовольствия. Он прервал поцелуй, чтобы взглянуть ей в глаза, а затем медленно провел языком по её верхней губе. Заставляя сильнее приоткрыть рот, его неугомонный язык угрем скользнул меж зубов девушки, и мужчина приник ещё более глубоким поцелуем, от которого мысли Матильды рассыпались, как порванное жемчужное ожерелье.

С затылка девушки его рука плавно переместилась на грудь и стала нежно мять мягкое полушарие прямо через плотное серое платье, прекрасно сидящее на изящной фигурке хозяйки. Пальцы прощупали затвердевший сосок и легонько сжали. Матильда в сладком томлении, застонала ещё громче, покоряясь накатывающим волнам любовной истомы, полностью отдаваясь незнакомым доселе ощущениям. Все крепче прижимая её к себе, Венсан стал нежно водить губами и языком под подбородком девушки, спускаясь все ниже к шее: там, под тонкой кожей, близко-близко, толчками струилась вожделенная алая жидкость…

− Оставь девчонку в покое, мразь! – хрипловатый голос нарушил очарование момента. Матильда открыла затуманенные страстью глаза, которые тут же расширились от ужаса. Венсан зашипел, как рассерженная кошка. Его прекрасное лицо исказилось, превратившись в уродливую маску с синевато-серыми губами, непомерно длинными верхними клыками, горящими, налитыми кровью глазами и блекло-пепельной кожей. Он прижал Матильду к себе, обхватив одной рукой за талию, другой удерживая за шею. Ногти на руках превратились в длинные черные когти, один из которых покоился прямо на бьющейся, словно птичка в силках, жилке на шее девушки.

Из темноты появилась очень плотная высокая фигура в плаще, с капюшоном на голове, держащая в руке что-то испускавшее мертвенно-зелёный свет. Вампир икнул и попытался растаять во тьме, но человек в плаще резко метнул то, что было в руке прямо ему в лоб. Руки чудовища разжались, глаза скосились к переносице, и он плавно осел грудой тряпья прямо на холодную землю.

Матильда, оглашая окрестности визгом и воем, присущими скорее гиене, нежели такой миловидной девушке, побежала со всех ног по освещенной улице в сторону высокого трехэтажного дома с башенкой.

Победитель подскочил к поверженному чудовищу, дернул рубашку на его впалой серой груди, лизнул массивный золотой перстень с сердоликом и приложил к коже вампира аккурат напротив его иссохшего сердца. Глаза чудовища вновь сфокусировались на противнике и теперь уже вампир завыл дурным голосом: от его груди поднимался жиденький сизый дымок, распространяя вокруг зловоние палёной плоти, смешанное почему-то с еле уловимым ароматом лилий.

− Пэр аурис мортум фэс! – прорычал адепт, – Пэр аурис мортум ветури! Миас фихт!

Вампир рассыпался кучкой пепла.

‒ Вот же твою вечную задницу, да на кол! – голос адепта, по-прежнему хрипловатый, приобрел вполне женственные модуляции, – Опять переборщила с заклинанием!

Отбросив мешающий капюшон с головы, женщина поправила привычным движением волнистые светло-каштановые волосы, мятежно выбившиеся из-под заколки на затылке. Откинув полу черного плаща за спину, она обнажила внушительную, округлую со всех сторон фигуру, пробормотав:

− Главное, чтобы сейчас ветер не подул! – полезла в поясную сумку, достала оттуда маленький блокнот и красивый флакон с духа́ми, безжалостно вылила на дорогу благоухающее розами и пряностями содержимое, вырвала из блокнота листочек и, аккуратно стала сметать им пепел неудачливого вампира во флакон. Подул легкий ветерок: женщина заработала листочком интенсивнее, стараясь собрать как можно больше. Наконец, на месте рассыпавшегося чудовища, на земле осталось лишь серое пыльное пятно.

***

Огромный город-государство Виле́я спал неспокойным сном: в ультрамариновой ночи, напоенной зеленоватым сиянием полной луны то тут, то там раздавался собачий вой, пьяные возгласы, женский смех.

Стража, с дозором обходившая злачные места, сосредоточившиеся по большей части в районе порта, продвигалась по улицам тихо переговариваясь. После войны осталось много опасных существ и артефактов, наводящих ужас на обывателей. Ходили слухи, что не всех темнокожих лордов удалось истребить: некоторые успели бежать, пока другие сражались с армией Кримпса и четырех союзных государств. Только этим можно было объяснить нашествие изменённых на земли победителей. Самое странное состояло в том, что существ не становилось меньше: со времени окончания войны прошло уже пять лет. Вчерашней ночью дозорным пришлось отбиваться от сумасшедшей женщины-птицы с оперением, состоящим из острых лезвий. На прошлой неделе сменщики рассказывали, что на окраине, у городской стены повстречались с самой настоящей мантикорой: как она сумела проникнуть за ограждение – неизвестно!

Вдруг один из дозорных заметил, как высокая темная тень метнулась за угол. Обменявшись знаками, отряд тихо подкрался к высокой фигуре, наглухо закутанной в плащ:

− Стой! Кто идет?

Раздался придушенный женский визг. Укутанная плащом, присела от неожиданности, а потом заругалась:

− Ах вы бессовестные негодяи! Как не стыдно пугать до смерти бедную женщину!

Задержанная откинула капюшон, открыв овальное лицо со слегка вздернутым носом, обрамленное растрепанными волосами. Стражники не подумали расслабляться, обступив её плотным кольцом из пяти человек.

− Неужели вы меня не узнали? – мягкий голос с лёгкой хрипотцой словно обволакивал, – Я же дочь умершего год назад парфюмера Сантуцио Ламброзо, Циана Ламброзо! У меня лавка на площади Джиа. Кавалер Рокиато, неужели вы меня не узнаёте? Только вчера я продала вашей жене духи с ароматом ландыша, а его очень трудно составить, ведь ландышевого масла не существует в природе!

Начальник дозора махнул рукой:

− Отбой, ребята! Я её узнал, женщина говорит правду. Госпожа Ламброзо, что вы делаете на улице в такое время? Тем более в полнолуние! На всех площадях висят грамоты с призывами к добропорядочным гражданам не покидать домов после захода солнца! Участились случаи нападений тварей из лабораторий лордов Грента.

− Ах, господин Рокиато! Всем известно, что искусство создания парфюмерии и косметических средств сродни магии: некоторые составляющие для духов и бальзамов необходимо собирать только в определенное время на полнолуние, или растущую луну. Только так можно создавать настоящие шедевры, радующие придирчивых дам и кавалеров, способные поддерживать красоту и служить завершающими штрихами их образов…

‒ Госпожа Ламброзо, давайте мы проводим вас до дома! Тут недалеко мы слышали какие-то крики…

− Честно говоря, – затараторила Циана, – Они-то меня и испугали! А тут вы… Я хотела спрятаться, думала, что это какие-то бандиты!

− Пойдемте, – настойчиво взял даму под локоть начальник дозора, – Негоже вам ходить одной в такую ночь!

̶ Буду вам премного благодарна! – сладким голосом произнесла создательница ароматов, скрывая под капюшоном очень недовольное лицо. Так, под конвоем из пятерых молчаливых мужчин, Циана проследовала до самой парфюмерной лавки «Серебряная роза».

Женщина открыла массивным фигурным ключом дверь, тут же распрощавшись со «спасителями». Дозорные направились обратно к портовым улочкам – продолжать патрулирование, а дама, проскользнув в дверь, тут же накрепко закрыла её на громадный железный засов и, для верности, повернула ключ в замке. Выкрутив рычажок безумно дорогой новомодной «безопасной» веридиевой лампы1, она сняла её с мраморной подставки, намереваясь отправиться дальше по коридору.

̶ Ты уже вернулась? Так скоро! – раздался тихий, похожий на шорох осенней листвы, голос.

Циана подскочила, прижав руки к массивной груди.

‒ Да что за день такой сегодня…точнее ночь! Все только и знают, что подкрадываются ко мне из-за угла, а потом пугают до смерти! Бадба, разве так можно?

Из-за двери, ведущей в кухню, появилось странное существо: маленькое тонкое тело несомненно, принадлежало женщине, одетой в длинное, сливочного цвета платье, голова вместо волос поросла торчащим во все стороны коричневым пухом, круглые совиные глаза смотрели на Циану не мигая, щеки, подбородок, губы были на месте, но вот нос существу заменяла тонкая длинная роговая пластина – самый настоящий клюв.

‒ Извини, не хотела тебя пугать, – произнесла женщина-птица, – Я волновалась. У тебя вышло спасти кого-нибудь сегодня?

‒ Ой, не знаю! Этого вампира я пасла целую неделю: он прямо при мне чуть было не выпил Матильду – продавщицу из магазина бакалеи. Какой красивый, гад, когда обхаживает жертву: ты бы видела!

Хозяйка парфюмерной лавки вздохнула, как записной сладкоежка, у которого из-под носа увели десерт.

‒ Так за чем дело стало? Покажешь?

‒ Тут проблемка. Я его случайно обратила в пепел…

‒ Ох! – женщина-птица горестно сжала руки на груди, – Чем ты его приложила?

‒ «Солнечным ветром». Боюсь, после такого он не поднимется.

̶ Учитывая то, что известно о вампирах, они практически неубиваемы. Если ты пепел собрала, всего-то нужно, человеческой крови и побольше: наш вампирчик снова оживет и будет краше прежнего.

Циана грустно улыбнулась:

‒ Да, человеческая кровь совершенно не редкость, можно достать на каждом углу, ведь все готовы ею поделиться!

‒ Я готова! – Бадба с готовностью выступила вперед, приподнимая рукав платья.

‒ Кхм… – Циана взглянула на неё без улыбки, – Твоя не подойдет, как и моя. Бадба, без обид! От нашей с тобой крови любой вампир загнется: в моей серебро – ничтожно мало, но ему хватит, а твоя настолько модифицирована, что даже не знаю, какие могут быть последствия. Лучше не экспериментировать.

‒ Вот,… – женщина-птица ругнулась, сжав кулаки, – Что теперь делать?

‒ Придется опять поднимать дневники моего почившего супруга. Помнится, он разработал незадолго до своей смерти заменитель крови – для переливаний, чтобы спасать раненых. Холдер во время войны вплотную работал на госпиталь, у него было много наработок. Да что там, если бы не он, я навсегда осталась бы калекой, после встречи со сбежавшим «пёсиком»-оборотнем лорда Рэ. Это ведь муж придумал вживить мне серебряный коленный сустав и скрепить кости пластинами из серебра – одним выстрелом – двух зайцев! И двигательные функции восстановить, и исключить возможность распространения заразы. Это случилось до нашей свадьбы: Холдер часто приходил проверить, как проходит заживление, так мы и сблизились. Не все лорды были одинаковы…

‒ Если помнишь, Холдер и меня спас, выкупив у Лахса Хэт: тот уже начал потихоньку разбирать свои «игрушки» по кусочкам, – Бадба положила Циане руку на плечо, – Твой муж был хорошим человеком. Он старался избавлять от страданий, а не причинять их. Мне жаль, что гвардейцы из Кримпса поубивали всех лордов без разбора. Хорошо, что Холдер доверился чутью и отправил нас за линию фронта со львиной долей своих лабораторных дневников, а твой дядя Сантуцио принял тебя и не выдавал до самой смерти.

‒ Мир его праху, не тем будь помянут, но это не мешало ему на каждом шагу напоминать о том, что я пустоцвет и попрекать мужем – лордом. Хорошо ещё, что он так и не узнал о тебе.

‒ Да, я умею быть незаметной, – Бадба улыбнулась, – Наследие крови лесных улли1. Что будешь делать с вампиром?

‒ Не знаю. Может и к лучшему, что так вышло. С вампирами очень сложно совладать – они древние существа. Лордам далеко не всегда удавалось контролировать их: что бы они не делали, постоянно случались сбои и вампиры вырывались на свободу. Перед самой войной шла речь о запрете над экспериментами с ними. Муж даже обращался в Совет Лордов, чтобы провести это законодательно. Только Свиард Рэ всегда выступал против ограничений: его привлекала способность вампиров восстанавливаться и вечная молодость.

После непродолжительной паузы Циана продолжала:

‒ Я очень устала сегодня. Давай подумаем обо всем завтра. Прах вампира пока во флаконе от духов – никуда не денется. Тебе бы тоже не мешало отдохнуть.

В спальне Циана сняла перстень с печатью «солнечный ветер», отмыла её от нанесенной перед вылазкой туши, бережно положила в бархатный мешочек и убрала в большую шкатулку, хранящую драгоценности рода лордов Син. Затем сняла поясную сумочку, вынула оттуда мешочек с восковыми и хлебными кругляшами, на которых с обеих сторон отпечатался рисунок печати связывания, разработанной самим Симоном ас Сарми несколько столетий назад. В роду Холдера Сина с этой печатью были связаны несколько фамильных заклинаний, которыми он поделился с женой. Сегодня одно из них спасло жизнь девушке, а возможно и самой Циане.

Утром ужасно болела голова – такова плата за перерасход энергии. Женщина с трудом поднялась из постели, надела банный халат и пошаркала пушистыми тапочками в направлении кухни. Как всегда, бодрая улли уже хлопотала возле духовки: запах свежеиспеченных круассанов заполнял не только дом до самой крыши, но и половину улицы. Местный булочник, господин Пэр Суврель, уже несколько раз пытался переманить расторопную помощницу парфюмерши, так как был о её необыкновенном таланте к приготовлению выпечки. Конечно, любые его попытки сделать это заранее обрекались на провал: Бадба ни за что не оставила бы подругу. Кроме того, улли только дома могла ходить спокойно без личины, на поддержание которой уходило много сил. Наверняка её тут же бы убили, без всяких разбирательств, доведись кому-то увидеть настоящее лицо улли. После войны слишком силен был страх перед иными существами, даже теми, кто сосуществовал рядом всегда.

− Слушай, Бадба, не в службу, а в дружбу: можешь заварить мне тот Морханский кван для бодрости? Я пока переоденусь и покопаюсь в записях Холдера.

− Сильно болит? – спросила чуткая улли.

− Ох, давно так не было. Похоже я хорошенько выложилась, припечатав этого вампира. Спасибо Холдеру за спасительные пастилки, сейчас разжую и все пройдет.

Через некоторое время, принявшая душ и одетая в любимое домашнее платье Циана сидела в лаборатории, листая толстую тетрадь в коричневом кожаном переплете. Улли вошла с большой чашкой, источающей манящий аромат поджаренных зерен квана и тарелкой теплых круассанов.

− Так, – задумчиво произнесла женщина, не поднимая головы, – У меня есть все ингредиенты, но, боюсь мой перегонный аппарат может не совсем сгодиться. Я ведь делаю масляное сырье только из растений, а ароматные эмульсии животного происхождения закупаю. Здесь нужно взять свежую молочную сыворотку, высушить её… Ну, чтобы получился порошок, удалить всю воду, не повредив структур белка. Да тут никакой перегонный аппарат не поможет! Ага, вот заклинание.

Она, наконец, подняла голову. Подруга протянула ей чашку с кваном, от которой шел легкий пар и поставила тарелку с булочками прямо на заставленный колбами и ретортами длинный стол.

− Я ничего не поняла в том, что ты сказала, но звучит обнадеживающе. Как всегда, я готова помочь, только скажи, как: перелить жидкость из этого сосуда в тот, или подержать сито. Большего от меня ожидать не стоит.

− Не прибедняйся! У тебя выходят прекрасные иллюзии, в нашем саду все растет и плодоносит, а в хозяйственных чарах тебе нет равных!

− Ясно, ясно, подлиза! Утром схожу за молоком. Сколько надо?

− Большой бидон на всякий случай! Заодно и сыру наделаем: для заменителя крови только сыворотка нужна и железный гвоздь.

Бадба удивлённо моргнула несколько раз:

− Какой странный состав!

Циана снова опустила глаза к тетради.

− Тут так и написано: «сыворотка и железный гвоздь»! Остальное сделает заклинание. На выходе получается сухой концентрат аналогичный крови. Его просто разводят дистиллированной водой. Муж такое в вены людям вливал, и они выживали! А тут просто пепел полить… Может получится?

Женщина посмотрела на подругу почти умоляющим взглядом.

− Нужно попробовать. Сложное заклинание?

− Не слишком, но забирает много сил: Холдер после него отлеживался целый день. Правда, он делал кровь большими пакетами. Молоко везли из деревни в невероятных количествах, а в нашем доме всегда был свежий сыр, даже на рынке его продавали. Помнится, в скобяной лавке сильно удивились, когда муж попросил продать мешок гвоздей.

− Предположим, у тебя все получилось. Вампира нужно будет изолировать где-то, во всяком случае, первое время. Подвал? Там стоит клетка от человека-оленя, которого ты благополучно избавила от рогов и копыт, оставив навечно кривые ноги. Впрочем, он не в обиде: я видела его под руку с торговкой цветами – они шли улыбаясь друг другу, по-видимому, совершенно счастливые.

− Я пошла на такой риск исключительно по его просьбе! Рога были так тяжелы, что у бедняги все время болела шея, а на копытах он так и не научился нормально ходить. Моя цель – вовсе не переделать всех и каждого, а помочь пострадавшим от жестоких экспериментов обрести свое место в мире.

− А тот морской конь?

− Зачем ты напомнила! Келпи – моя боль. Так и не вышло достучаться до его сознания. Его пришлось выпустить слишком рано – иначе он бы погиб. Келпи поселился в дальнем гроте, далеко от Вилеи, но все равно отдыхающим в тех местах грозит серьезная опасность: водяной человеко-конь, злой на весь свет.

− Ага, и поэтому ты ездишь туда по нескольку раз в месяц.

− Нужно же ему хоть словом перемолвиться с кем-то! Я привожу ему человеческой еды, одежду, книги, иногда журналы и газеты: иначе он совсем одичает. На самом деле у нас уже прогресс: у Келпи получается превращаться я в человека, когда я подхожу к гроту. Раньше только голова становилась человечьей, а тело оставалось конским, да еще с чешуйчатым хвостом! Конечно, он не в меру обидчив и вспыльчив. Хорошо, что люди не так больно кусаются, как кони, да и через толстый шерстяной жакет…

− Циана, всех спасти невозможно, как не противно это говорить. Ты сильно рискуешь каждый раз выручая очередное исковерканное существо.

− И это говорит улли, с диким суррогатом в жилах, не так давно просившая меня восстановить опасного вампира из пепла при помощи синтезированной крови!

Бадба поджала губы и опустив глаза, молча направилась к выходу. Она обернулась у самой двери, уже стоя на пороге, тихо проронила:

− Все мы не идеальны, в той или иной мере. Но я все-таки настаиваю: иногда нужно подумать и о себе. Вчера тебя чуть не поймали дозорные. Если откроется, что ты вдова Грентского лорда, а тем более увидят оборудование в подвале и дневники лорда Син, не говоря уже об опасном существе в гроте за городом, никто даже разбираться не станет – тебя распнут на центральной площади, или сожгут у позорного столба.

Она тихо закрыла за собой дверь.

***

Циана сидела за прилавком у кассы, сосредоточенно выписывая тонкости предстоящей работы по созданию искусственной крови. Она всегда серьезно готовилась к работе, будь то создание нового аромата, шампуня для волос или составление заклинания. Бадба отправилась на рынок, предварительно наведя личину, под которой появлялась на людях.

На двери зазвонил мелодичный серебряный колокольчик, возвещая о приходе очередного покупателя.

В лавку вошла незнакомая женщина в богатом, цвета темного вина, платье из органзы, с красивым расшитым бисером и золотыми нитями ридикюлем.

− Доброе утро! – Циана немедленно поднялась, демонстрируя профессиональную улыбку и одновременно засовывая в ящик дневник покойного мужа со своими записями.

− Доброе утро, – грудной голос посетительницы, густой и тягучий словно патока, заполнил все пространство маленькой лавочки. Она лениво осматривала полки шкафов, заполненных маслами, вытяжками из растений, шампунями, мазями, бальзамами в красивых стеклянных флаконах разного цвета, которые специально заказывались у известного мастера-стеклодува для «Серебряной розы».

Посетительница задержалась у шкафа с парфюмом, который напоминал по виду пещеру пэри из сказок, или сокровищницу какого-нибудь богатого государя. Стеклодув особенно расстарался, создавая флаконы для духов мадам Ламброзо. Каждый из них представлял собою произведение искусства и снабжался тонкой серебряной пластинкой на ленточке или шнурке, с одной стороны которой гравировалась роза, а с другой название духов и имя парфюмера. При продаже, каждый флакончик вкладывался в серебристый бархатный мешочек-саше с вышитой серебряными нитями розой.

− Могли бы вы показать мне вот этот аромат? – она указала на пузатый флакончик в черно-белую полоску, с притертой пробкой в виде прозрачной неправильной формы тонкой пластины.

− Конечно! – Циана достали из шкафа парфюм, вынула пробку и протянула её покупательнице. В воздухе разлился нежный аромат молочной карамели и лесной земляники, с легкими мятными нотками.

− Сладковато для меня! – дама отдала пробку.

− Какой аромат вы бы хотели?

− Что-то свежее, цитрусовое, но не слишком кислое.

Циана выставила на прилавок четыре разноцветных флакона и пояснила, поочередно указывая рукой на каждый из них

− Здесь главные ноты – лимон, апельсин, мандарин и грейпфрут.

Потом вытащила пробки подала их по очереди даме.

− Вот этот, – покупательница протянула пробку, на которой красовались яркие перья экзотической птицы, надежно прикрепленные к рыцарскому шлему из дымчатого стекла.

− Грейпфрут с легкими нотами корицы и валхасской розы, с «сердцем» пачули и сосновой смолы. Вам большой или маленький флакон?

− Большой.

Парфюмер достала из того же шкафа большой флакон выбранного аромата, уже упакованный в фанерную коробочку с логотипом-розой, показала его покупательнице и озвучила цену.

Дама, не моргнув глазом выложила пять золотых монет, на которые семья из трёх человек могла неплохо жить два месяца, тут же распечатала парфюм, надушилась и с довольной улыбкой покинула лавку, оставив за собой ароматный грейпфрутово-пряный шлейф.

Циана тут же спрятала прибыль в кассу, по-деловому прикидывая: «Пора закупать амбру и заказать флаконы для новинок. Неплохо бы еще пару таких покупателей – сырьё и тара нынче очень дороги».

Только она хотела усесться за планирование создания искусственной крови, как снова звякнул колокольчик. На пороге стояла девушка из лавки с тканями по соседству. Она подошла прямиком к шкафу с мылом и шампунями и попросила:

− Можно большой кусок вашего травяного мыла?

Циана достала просимое, заметив краем глаза, что покупательница поглядывает на шкаф с духами.

− Что-то ещё?

− Нет, спасибо. Я знаю, ваши ароматы великолепны, но очень дороги – мне совершенно не по карману.

− Знаете, у меня есть несколько парфюмов которые не так дороги, только флаконы у них простые, аптечные. Показать?

Глаза юной продавщицы тканей загорелись, она радостно кивнула. Циана достала из-под прилавка фанерный ящик с множеством маленьких флакончиков темного стекла, снабженных бумажными этикетками, попросту подписанными от руки.

− Какие ароматы вы любите? – спросила она покупательницу.

***

Рано закрыв лавку, они с Бадбой два часа возились с приготовлением сыра, чтобы отделить сыворотку: грели молоко в огромной кастрюле, ровно до девяноста градусов, потом лили лимонный сок, постоянно помешивая шумовкой… Осажденный сырный ком выделили через марлю и клали под пресс в миску с рядами дырочек. Через некоторое время переложили в глубокую миску и, залив пряным рассолом, оставили созревать.

Драгоценную сыворотку, ради которой все затевалось слили в объемистую бутыль и унесли в подвал к большой бумажной коробке гвоздей. Все было готово.

Циана белым мелом вычертила на полу окружность, в ней ещё одну, написала между ними заклинательную формулу, потом вычертила три круга поменьше на концах треугольника, между ними нарисовала жаровню с курящимся дымком. За правой стороной треугольника добавила три свечи в подсвечнике, слева глаз, а внизу три волнистые линии.

В центральный кружок она поставила бутыль с сывороткой, в правый – три гвоздя, а в левый – тряпицу с каплей крови девушки из магазина тканей. Она выторговала её за флакончик духов, отговорившись, что это нужно для создания нового крема для лица. Последний штрих – женщина расставила шесть свечей за пределами очерченного круга, по его периметру и подожгла фитили.

− Бадба, выйди пожалуйста! – попросила магичка, – Ты же знаешь, я не люблю рисковать! Обещаю, что на оживлении не стану тебя отсылать.

Улли, фыркнув, удалилась, на прощанье, не удержавшись, негромко хлопнула дверью. «Отойдет!» – ухмыльнулась Циана, тут же посерьёзнев. Она вздохнула несколько раз, стараясь сконцентрироваться, ощутив токи энергии, проходящие по телу.

«Фацитус ест куаси симилис консервандо сангуинем проприум», – тихие слова словно вплелись в пространство подвала, срезонировав с печатью, нарисованной на полу, от чего она зажглась желтым огнём.

«Фацитус ест куаси…» – она повторила заклинание ещё и ещё раз, болезненно ощущая, как через кончики пальцев выходит энергия, наполняющая печать, на которую уже стало невозможно смотреть – так ярко она светилась. Магичка продолжала повторять заклинание. Что творилось в круге, рассмотреть не было никакой возможности. У женщины уже давно дрожали ноги и кружилась голова; кончики пальцев не просто болели, руки горели до самого локтя. В голове не осталось ни одной мысли, только слова заклинания: пространство и время словно смешались. Последний раз произнеся заклинание, Циана на секунду замерла, а потом осела прямо на пол там же, где стояла.

Она открыла глаза. Свечи, расставленные по окружности, догорели только до половины – значит прошло не больше часа. Печать ещё слабо фосфоресцировала, гвозди и тряпица с кровью лежали, как и прежде, на своих местах, а в бутыли вместо заполнявшей до краёв сыворотки, находилась какая-то масса цвета толченого кирпича, поднимавшаяся ото дна на фалангу мизинца.

«Пока не догорят свечи, трогать ничего нельзя», – вспомнила она общие наставления Холдера, ‒ «Что бы ни было, нельзя размыкать круг, пока не погаснет свечение и ритуальная комната не погрузится в темноту. После этого произносишь заклинание отпускания или прощания, как некоторые говорят. Только тогда, можешь зажигать свет и размыкать круг».

Циана погладила кольцо мужа, которое служило также и защитой от тех, кто приходит на зов во время ритуалов и творит метаморфозы.

«Милая, магия кажется очень приятной и удобной вещью только тем, кто с нею не знаком», – слова мужа звучали в ушах, пока она смотрела на постепенно угасающий круг печати, не в силах подняться с пола, – «Она даёт огромное могущество: при помощи магии можно сделать практически что угодно, только плата за это слишком высока. Силы, которые ты призываешь, уже никогда не оставят тебя в покое. Лишь однажды попробовав твоей энергии, они обязательно захотят ещё. Ты будешь меняться, с каждым разом все больше, все дальше уходя от своей человеческой сути. Но и отказываться от дара нельзя – он обязательно потребует выхода, а если его душить в себе, разорвет изнутри. Не бойся, я помогу тебе. Счастье, что судьба свела нас!»

Непрошеная слеза скатилась из уголка глаза: как же она скучала! По его темным золотистым волосам и усталым глазам цвета корицы; по нежным рукам, умевшим заставлять её тело звучать словно смычок – скрипку. Любимый мужчина и одновременно учитель опасного искусства магии, который выручал в любой ситуации. Из-за постоянно употребляемых поддерживающих эликсиров его кожа приобрела тёмный, слегка сероватый оттенок сильного загара, как у всех лордов-магов.

Последний раз она видела его на причале, среди суматошно снующей толпы: он, за огромные деньги, сделал ей документы, без отметки о браке с ним, нанял людей, чтобы они забронировали ей место на корабле, уходящем подальше из Грента, простился дома, заверяя, что не пойдет провожать… Не удержался. Он одиноко стоял на пристани, напряженно глядя на уходящий корабль. Его толкали то с одной стороны, то с другой… Она всегда различала мужа в толпе даже с расстояния в сто шагов. Корабль отплывал все дальше и дальше, Циана потеряла его из виду, но всё равно продолжала выискивать упрямую высокую фигуру между другими.

***

Подвал погрузился в темноту – свечи догорели.

̶ Я благодарю, что явились на зов и отпускаю вас! Возвращайтесь с миром в свои обители и не чините зла ни мне, ни моим близким! – формула отпуска была предельно простой, но действенной. Циана с трудом поднялась на четвереньки и нащупала коробок со спичками. Затеплив огонёк, она чуть ли не доползла до стола, на котором стояла веридиевая¹ лампа. Поворот рычажка и подвал ярко осветило.

В дверь тут же тихонько заскреблись: улли беспокоилась.

‒ Входи уже! – хрипло выдохнула Циана. Дверь скрипнула, пропуская перепуганную Бадбу.

‒ Всё? Закончилось? – она пискнула, увидев подругу, сидящую прямо на полу, – Что случилось?

‒ Все в порядке, – магичка попыталась встать, держась за стол, но у неё ничего не вышло, ‒ Сильно выложилась. Придется отлеживаться пару дней. Все-таки Холдер был намного сильнее меня во всех смыслах.

‒ Сейчас-сейчас! Принести шоколад?

‒ Кван и шоколад. Сейчас, на ноги встану… Надо посмотреть на концентрат. Хочешь, можешь принести сюда бутыль.

Бадба подошла к кругам, хотела взять гвозди и вскрикнула: они рассыпались в её руках в пыль. Улли с опаской взяла тряпицу с кровью, но с нею ничего не произошло. Подняв бутыль, где раньше находилась сыворотка, она осторожно, на вытянутой руке перенесла её на стол. Циана уже кое-как поднялась на ноги, все ещё держась за стол. Она потрясла бутыль – в ней находился мелкий порошок.

‒ Прекрасно. Кажется, получилось: у мужа все выглядело точно так же. Теперь надо дистиллировать воду и разбавить порошок. На одну чайную ложку добавляется два стакана воды.

‒ А не жидковато получится? – усомнилась подруга.

‒ Таковы пропорции. Иначе искусственная кровь выйдет слишком густой и быстро свернётся, а нам этого совсем не нужно.

‒ Странная все же процедура: кровь из сыворотки и гвоздей! И цветом совсем не похоже: скорее, как краска или румяна.

‒ Тут совсем не в цвете дело. Все сработало на законе подобия. Главное, чтобы свойства были как у крови, а какого она цвета… Не все ли равно?

‒ А мы сейчас будем оживлять вампира? – глаза улли загорелись, словно у маленькой девочки при упоминании пони и конфет.

‒ Дай мне хоть в себя прийти! Он будет ужасно зол, когда оживет! Как я такая смогу ему противостоять? На меня сейчас дунь – и свалюсь. Ой… Даже дуть не надо, сама справлюсь…

Улли еле успела подхватить драгоценную бутыль, подставив плечо оседающей обратно на пол подруге.

На следующий день парфюмерная лавка «Серебряная роза», что на площади Джиа так и не открылась. На двери висела табличка: «Прошу прощения. Уехала за сырьем.»

Циана лежала целый день в постели, картинно охая и поглощая кван чашку за чашкой, неизменно закусывая шоколадом всех сортов, какие только сердобольная Бадба отыскала в соседней кондитерской. После очередного особенно громкого «оха» улли заметила: