Диадема Справедливости

Глава 4

− Эт-то из-за меня, − всё ещё заикаясь произнёс Роннан, − Я застрял в камне, а Люк меня вызволил.

Выражение лица Двалина не изменилось. Стало ясно одно: в ближайшее время о Диадеме Справедливости упоминать не стоит.

− Я понял, в безобразии виноваты оба. Осталось узнать только, как вы собираетесь вернуть всё на место? И ещё: водой затопило сапфировую шахту. Чуть не погибли четырнадцать моих подданных, не говоря уже о том, что работы остановлены на неопределённый срок. Чем вы можете мне это компенсировать?

Роннан в ужасе посмотрел на меня, скорее всего, в данный момент выглядевшего не лучше.

− Ну, − протянул я, − Чуть – не считается. Никто не погиб, воду можно откачать, а двери…

Без лишних слов я опустился на колени, упёршись обеими руками прямо в грязь, образовавшуюся после потопа. Что ж, нынче не до сантиментов. Закрыв глаза, сначала легонько, потом сильнее, потянулся к лесу. Под землёй всегда корни – они похожи на подводную часть айсберга: её не видно, но она значительно превышает ту, что над водой. Несколько мощных деревьев откликнулось на зов: их голоса походили на низкочастотный гул, различаясь по тембру. Я тянул их, улещая, уговаривая, суля тепло солнечного луча и прохладу ночи, жужжание пчёл и ласку ветерка… Нечто очень мощное, поднялось из самых глубин земли, устремилось к свету, прорывая пласты камня, почвы и, наконец, вырвалось на волю.

Кажется, кто-то вновь начал кричать, но мне было сейчас не до этого. Огромное прекрасное существо росло и ширилось, с восторгом занимая предложенное место: оно мурлыкало и рокотало прибоем, шептало и пищало роем комаров… И вот, всё закончилось. Я открыл глаза и провёл рукой по лбу, забыв о покрывавшей её грязи: нужно встать на ноги, только подскажите, как это сделать, чтобы тут же не свалиться, теперь уже окончательно искупавшись в раскисшем месиве?

Король Двалин вместе с Роннаном и троллем смотрели куда-то вперёд с одинаковым выражением на лицах. Повернув голову, я замер, не менее потрясённый: на месте громадной прорехи в скале была самая настоящая дверь, целиком состоявшая из нескольких стволов деревьев, причудливо перевитых между собой. Осталось выяснить, как можно открыть или закрыть эту «дверь»?

Кое-как поднявшись, я, пошатываясь, подошёл к живой махине и, с облегчением опёрся на неё. По плотному переплетению ветвей пробежала дрожь, и они немедленно пришли в движение, свиваясь и распрямляясь, складываясь в большое добродушное бородатое лицо.

− Приветствую, друг наш! – его голос, сложённый из разных по высоте отдельных голосков, почти пропел эту фразу.

− Приветствую, − поклонился я.

− Чего желаешь?

− Э-э-э… − растерялся я, − Не мог бы ты открыть проход?

− Желаешь выйти? Конечно! – лицо исчезло среди шевелящихся ветвей, которые задвигались так быстро, что сложно было за ними уследить. Прямо передо мной через несколько секунд высилась ровная арка в два человеческих роста, сквозь которую просочились последние лучи заходящего солнца. Я ступил вперёд, но чья-то очень тяжёлая рука удержала за плечо:

− Куда собрался? Не так скоро! Ты-то, понятно, теперь можешь войти и выйти, а как это сделать другим?

«Резонное замечание», − подумал я, пытаясь поскорее сообразить…

− Как твоё имя? – над аркой вновь появилось то же лицо из сплетённых ветвей.

− Как назовёшь меня, так зваться буду: тебя, создатель, не забуду! – пропел он своим необычным голосом.

− Будешь… Амфирвейном[1]! Слушайся короля цвергов – он твой повелитель. Теперь скажи, что нужно для открытия и закрытия прохода?

− По имени ты позови меня, и по коре погладь, но нежно не скребя!

− Слышали? – я обернулся к королю и троллю, − Пробуйте! Двалин провёл по шероховатой поверхности «двери» и сказал:

− Амфирвейн, закрой проход!

− Я повинуюсь, мой король! – ответил «дверь», плавно перемещая своё древесное лицо ниже, плотно затягивая арку выхода, − Но, мой создатель, не забуду твою роль!

Король злобно покосился на меня, ничего не ответив. Похоже, у меня теперь есть союзник в царстве цвергов, пусть это всего лишь дверь… Порой очень важно беспрепятственно войти и выйти!

− Теперь, похоже, привратник вам не понадобится, − ухмыльнулся я, − Главное – раздать пароль нужным людям.

− Я бы на твоём месте не слишком радовался, − отрезал Двалин, − Что будешь делать с затопленной шахтой?

− Неужто цверги не в силах договориться с земными породами, чтобы они отступили на время, пропустив воду ниже?

− Ты слишком смел, как я погляжу! Ещё не знаю, зачем явился, а уже руки чешутся тебе как следует наподдать!

− Что ж, ваше право. Но мы могли быть вам полезны… − я поднял бровь, якобы намекая, на самом деле «стрелял» наугад. Король изменился в лице.

− Неужто, уже и к альвам просочились слухи? – голос его стал едва слышен, плечи опустились, а глаза вмиг утратили блеск. Никогда не думал, что возможна такая молниеносная перемена в настроении. – И вы впрямь можете помочь?

− Если откроете, в чём дело, вполне возможно: так сказать, информация из первых рук − это не те противоречивые слухи, гуляющие повсеместно…

Роннан с ужасом уставился на меня, одними губами прошептав: «Ты о чём?!» – похоже, понятие блефа для сэлки в новинку.

Двалин подозрительно нахмурился, но, после недолгой паузы, махнув рукой, произнёс:

− А, всё равно! «Топор в дупле не станет валяться, если за рукоятку взяться»! Пойдём в тронный зал. Расскажу, раз уж вы здесь.

Он развернулся и пошёл по коридору, не заботясь о том, следуем ли за ним. Не зря: тролль-страж что-то глухо проворчал, подождал, пока мы направимся за королём, и потащился за нами, замыкая маленькое шествие.

В тронном зале царил полнейший беспорядок: с потолка капало, цверги беспорядочно сновали, громко переговариваясь. Стоял такой многоголосый гомон, что расслышать в нём отдельные реплики было невозможно.

− Молчать! – гаркнул Двалин с такой силой, что подданные, всё до одного, замерли на месте. Неожиданно, прямо из центра свода потекла струйка грязной воды, расширяясь с каждой секундой. – Всё вон! Немедленно! – вновь выкрикнул король, только уже с совершенно другой интонацией. Придворные тут же повиновались, очень организованно быстро продвигались по боковым выходам прочь из помещения, ставшего опасным…

− Похоже, вода не стала ждать, когда ей освободят путь, − пробормотал себе под нос Роннан, − Она всегда найдёт выход.

Будто аккомпанемент его словам, часть потолка обрушилась, мутные буроватые потоки ринулись вниз, заливая всё вокруг, сливаясь в большое озеро, которое протянулось в тёмную подземную даль прямо за массивным золотым троном. Это озеро я поначалу принял за каменистый пол: оно было такое прозрачное и тёмное, что в нём отражались пещерные своды. Основательно замутив зеркальные воды, грязевые потоки быстро иссякли, оставив за собой полнейшую разруху.

Двалин смотрел на это безобразие с философским спокойствием, и только беспокойно бьющаяся жилка на виске выдавала его истинное отношение к происходящему.

− Необходимость осушать сапфировую копь отпала сама собой, − сказал я, чтобы как-то разрядить обстановку. В этот момент огромный камень, величиной с юного цверга вывалился из дыры в потолке и грохнулся прямо на золотой трон, погребённый под кучей размокшей земли. − И, тронный зал, всё-таки придётся перенести: тут слишком опасный свод.

Король молча оглянулся: от его взгляда можно было прикуривать – гнев клокотал в нём, как лава в жерле проснувшегося вулкана. Но Двалин тем не менее был настоящим королём:

− Мы пойдём другим путём, − отозвался он. Его голос по контрасту со взглядом, отдавал безмятежностью, − Теперь вы просто должны разыскать мою дочь, − он особо выделил слово «должны». Эх, плохо он меня знает: Люциан Расмтэд должен только королеве Мэдб, но её уже нет на свете, и некому спрашивать об отдаче.

− В таком случае посвятите нас, наконец в суть дела. Она пропала: когда, при каких обстоятельствах?

Двалин махнул рукой, призывая следовать за собой, и двинулся в боковое ответвление широкого тоннеля, приведшего нас прямо на берег озера, вдалеке от искалеченного королевского трона. Там он уселся на большой плоский валун, отдалённо напоминавший очертаниями скамью. Мы с Роннаном поступили также, найдя по подходящему камню.

− Мэйла исчезла три недели назад, − глухо произнёс король, − Перед тем грустила сильно. Бекка из клана Железных отверг её любовь.

«Что-то в последнее время слишком много любовных историй с грустным концом», − подумал я, ожидая, когда он продолжит рассказывать.

− Я, конечно, мог бы ему приказать, но дочка запретила. Не хотела она такой любви, по принуждению.

− Это очень мудро с её стороны, − не удержался от замечания Сэллан.

− А, замолчи! – махнул на него рукой король, − Я до сих пор думаю, надо было приказать! Послушал её, и что вышло? Где теперь моя дочь?

− А с кем она общалась перед тем, как пропала?

− Да с кем? К Сумеречной ходила! – тут уж мы с Роннаном одинаково навострили уши, − Эта ведьма дала ей Слезу Истинной Любви и приказала следовать за своим сердцем. А Мэйла и рада! Ушла в леса Высоких и с концами.

− А как она нашла Сумеречную даму? – не утерпел сэлки.

− Кто ищет, тот всегда найдёт, − отрезал Двалин, − Я ходил к ней, спрашивал, но ведьма ответила, что просто исполнила желание дочки, а куда оно её привело, не известно.

− И всё-таки? – осмелел Роннан.

− Ищи Флейтиста, и найдёшь Сумеречную! – загадочно ответил король, предостерегающе глянув на него. «Он связан клятвой», − понял я. Что ж, хочешь-не хочешь, придётся искать встречи с Флейтистом. Ну, Рада! Не зря Мэдб хвалила её за старание.

− А нет ли у Мэйлы близкой подруги? – решил прощупать почву я.

− Дита её зовут: дочка Брокка. Хотите с ней поговорить? Я уже пробовал: ничего не знает эта дурища, плачет за подругой, и только.

− Может, как-то можно её позвать?

«Брокк!» − Двалин гаркнул вместо ответа так, что у нас заложило уши. Приземистый кряжистый цверг с удивительно правильными чертами лица, казалось, выскочил из-под земли.

− Ты звал? – спросил он.

− Приведи свою дочь! – приказал король. Через очень короткое время перед нами стояла девушка, опасливо поглядывающая то на Двалина, то на отца: длинные рыжеватые косы, в руку толщиной каждая, миловидное курносое лицо, широкие плечи и бёдра – типичная женщина цвергов.

− Скажи, пожалуйста, − спросил я, − Ты, случайно, не знаешь, где Мэйла?

− Н-нет! – ответила Дита дрожащим голоском. Она очень молода несмотря на внушительные формы, понял я. А также стало ясно, что при отце и, тем более, короле, девушка ничего не расскажет.

− Можно нам побеседовать с глазу на глаз? – отец тут же вскинулся, но Двалин ответил за него:

− Если это необходимо. Только дайте слово, что не станете морочить ей голову!

− Что? – удивился Роннан.

− Не будем, − пообещал я, обратив внимание на заинтересованные взгляды, которые исподтишка бросала на сэлки девица. Тут же, будто невзначай толкнул его под локоть, незаметно подмигивая.

Мы втроём отошли подальше по ровному берегу озера и уселись на тёмные каменные глыбы, с вкраплениями прозрачных кристаллов, при ближайшем рассмотрении оказавшимися необработанными кусками циркона и бутылочно-зелёной шпинели, тёзки моей шпаги[2].

−Дита, я чувствую, ты что-то знаешь, − начал я. Девушка сжала губы.

− Расскажи нам, пожалуйста! – вступил в разговор Роннан, правильно оценив мои знаки, − Нам необходимо найти Мэйлу! Иначе нам конец! – добавил он, для пущей драмы.

− А если она не хочет, чтобы её нашли? – неуверенно сказала девушка, доверчиво глядя в бархатные глаза сэлки.

− Мы просто с нею поговорим, обещаю! – произнёс Сэллан. Я уже ничего не мог сделать: слово сказано.

− Не будете тащить к отцу? Она не хочет с ним разговаривать!

− Почему? – от его невинного выражения лица у меня засвербело в носу. Дита ничего не заметила, во все глаза глядя в честные светло-карие очи.

− Мэйла в ужасной ссоре с королём! Он, как узнал, что дочь ходила к Сумеречной, закатил страшный скандал, потому что она отдала в уплату за Слезу Истинной Любви королевское слово, оказать услугу, когда понадобится! А это может быть что угодно!

За такое обещание я бы тоже устроил скандал. Зная Раду, она не станет просить что-то подлое или совсем ужасное, а вот кто угодно другой…

− А где живёт Сумеречная? – как бы невзначай поинтересовался Роннан, затаив дыхание.

− Я не могу вам сказать! – с мольбой в голосе ответила Дита, − Мэйла взяла с меня слово… Это тоже входило в условие ведьмы: никому не говорить о её жилище, кто бы ни спрашивал.

− Но ты-то узнала! – заметил я.

− Потому что ходила вместе с Мэйлой! – девушка сразу поняла, что сболтнула лишнего, только уже ничего не поделать, − Простите, я правда не могу вам помочь найти Сумеречную! – она чуть не плакала.

− Нет, − помотала головой Дита. Заметив, как поникли плечи красавца-сэлки, она не выдержала, − Но могу показать!− Ладно, − Роннан обернулся ко мне, призывая взглядом прекратить давление, − А ты можешь сказать, где сейчас Мэйла?

***

Мы с Роннаном, Дитой её отцом и королём Двалином, стояли на опушке Звенящего леса у одного из порталов, которыми славно это место. Любой из даоин-ши поймёт, что круг из фосфоресцирующих слабым зеленоватым светом грибов является «тропой фей». Совершенно другое дело понять, куда именно она ведёт. Порой это можно узнать, лишь ступив за границу круга, но частенько такое знание уже не может пригодиться, ибо обратного пути нет – ты летишь в один из связанных миров через тёмный тоннель меж звёзд, или радужную трубу, либо заполненную всполохами не-реальность, где искажается абсолютно всё.

Если ты даоин-ши, то отыщешь путь в Страну Вечного Лета, куда бы тебя не занесло, но на это может уйти много времени и сил. Лучше, если у тебя есть один из предметов-маячков − амулетов, которые имеются почти у каждого из нас. Их легко создать − берётся камень, жёлудь или украшение, над ним произносятся слова связывания и предмет вытянет тебя обратно в любой момент, главное − войти в портал, с другой стороны.

Я постарался незаметно поднять с земли камешек, быстро пробормотал:

«Ты якорь мой сквозь время и пространство,

Я нарекаю твоё имя – Постоянство!»

Двалин заметил моё движение, а может быть, ощутил поток магии, на секунду замерший вибрирующим звуком, полыхнувшим на грани сознания. Я занёс ногу над линией, обозначенной разнокалиберными шляпками грибов, Роннан было двинулся за мной… Уже уносясь радужной вспышкой через чёрную дыру, наполненную световыми прожилками разной ширины, я услышал его вскрик и рык Двалина:

−Нет! Ты останешься здесь, для гарантии!

[1] Am fear uaine (гэльский) – зелёный человек.

[2]Spinella – уменьшительное от spina – шип, колючка, что связано с характерной остроконечной формой кристаллов. Один из сопутствующих минералов, как и циркон, которые находят рядом с сапфирами.

Глава 5

Когда световые пятна погасли, а тьма перед глазами рассеялась, я с любопытством огляделся: пространство вокруг занимали стволы деревьев. Меня занесло в ещё один лес, решил я, но тут до ушей донёсся очень знакомый звук, а сумерки прорезал яркий луч света. Ошибки быть не могло: это ехала машина, а значит, я в мире «железнобоких», или смертных. Всё в их мире увязано на цветные бумажки, именуемые деньгами, поэтому неплохо было бы обзавестись местной валютой. Для основы пока сойдёт несколько палых листьев и пучок травы, но это только для начала. Дальше будет видно.

Я пошёл в сторону непрекращающегося гула – их города гудят, словно ульи, а ещё пахнут…просто прескверно. После Страны Вечного Лета это особенно выбивает почву из-под ног, но даоин-ши, как и смертные, такая зараза…ко всему приспосабливаются. Нужно только найти кого-нибудь из своих, порасспросить. Не думаю, что Мэйла слишком далеко переселилась от портала. Если я в ней ошибся, вот тогда будут проблемы!

Неожиданно деревья кончились, под ногами началась ровная асфальтированная дорога. Да, неприятные чувства: я долго не ходил к смертным и успел отвыкнуть от ощущения «закованной земли» под ногами. Асфальт, бетон, пластик… Что они там ещё придумали? У нас свои способы трансформации, у них свои. Одно радует – всё реже используется хладное железо, которое жжёт, словно огонь, частицы которого текут в их жилах. Удивительное дело, их кровь – яд для нас, но рождаются же полукровки! Фейри или ши обычно делают вид, что они ничем от них не отличаются, но это не совсем так. Сложно быть полукровкой – ты ни даоин-ши ни человек в полной мере, а как бы и то и другое сразу – чужой везде.

По дороге на бешеной скорости пронёсся ещё один автомобиль. Хорошо бы посмотреть, что у них сейчас в моде, чтобы навести приличный гламор: подозреваю, выгляжу здесь также чужеродно, как единорог на собачьей свадьбе. Опыт показывает, людей обычно особенно смущает не странная одежда, а Спин – моя шпага.

Я погладил его: древние сигиллы, струящиеся по лезвию и обвивающиеся кругом эфеса, запульсировали, а потом Спин потёк в руках, как ртуть, собираясь вокруг запястья, застывая массивным серебряным браслетом. Так лучше: стоит позвать его по имени, и он вновь обретёт прежнюю истинную форму, становясь окончанием руки. Таковы свойства волшебного оружия, которое повинуется лишь настоящему хозяину.

− Эй! Ты как сюда забрёл? – я обернулся на хриплый голос. Прямо на границе асфальтового полотна стоял сатир-полукровка. Я понял это по слишком бледному лицу и рогам, которые скорее походили на козлиные, нежели закрученные, бараньи. Он был одет в обычную клетчатую рубашку и подкатанные джинсы. Копыта скрывали высокие шнурованные ботинки на грубой подошве. В раскосых тёмных глазах отражался свет полной луны. Странно, заметил одну особенность: когда прибываю в человеческий мир, там всегда полнолуние. Может, это как-то связано с работой порталов?

− Я задал вопрос! – в его голосе сквозила угроза. Похоже, этот «козлик» меня не признал.

− Ты страж? – спросил я вместо ответа. Лёгкий ветерок принёс его тяжёлый мускусный запах.

− Ещё чего! – он мерзко хохотнул, скрывая то, как резко свело его челюсти. Некоторые полукровки ухитряются солгать, но это всегда видно: даже такая, непрямая ложь с большим трудом исходит с их уст.

− Лгать Высоким некрасиво, как минимум! – я решил сразу вскрыть карты, − Чем тебе платят за проход?

− «Пыльцы» нет? – немедленно оживился он, делая вид, будто ничего не произошло, − Может «плоды страсти» или «сладкие венчики»?

«Да ты наркоман!» − подумал я с отвращением. Некоторые растения Тир Нан Ог ядовиты даже для её обитателей. Самые неприятные последствия именно у «плодов страсти», которые легко спутать с яблоками сорта «рэд»: та же форма, размер, цвет, только у «плодов страсти» шкурка нежнее, а мякоть более водянистая. Они вызывают мгновенное привыкание и просто нереальную эйфорию, которую через некоторое время сменяет жёсткая депрессия. Если такое попробует смертный, его уже ничто не спасёт. Меня в своё время вытащила Мэдб, отпоив единственным средством – Напитком Вечной Юности, или по-другому амброзией. Тринадцатилетний Сили приволок меня к матери на руках, рыдая в голос, пока я хохотал до упаду над его выражением лица, находясь под кайфом. Сколько меня не спрашивали, так и не смог сказать, кто подговорил их попробовать. Но королева всё равно выяснила. Долго ещё придворных будоражили слухи, передаваемые шёпотом о некоей даме, недавно примкнувшей к Неблагому Двору, которую упрятали в башне, предварительно отрубив одну руку, из-за приверженности к – какое совпадение! – «плодам страсти».

«Пыльца», строго говоря, не наркотик – ею феи обсыпают свои крылья, чтобы летать в мире смертных, но если её вдыхать, говорят, тоже можно поймать лёгкий кайф. О «венчиках» я не слышал – наверно, какая-то местная дрянь.

− Ничего из этого, − ответил я.

− Э-э-э, друг! Тогда у тебя проблемы! – сузил глаза страж, − Без оплаты – хода нет!

Он сунул руки в карманы джинсов и склонил голову набок, явно изучая меня. Я ждал, что будет дальше; наконец не выдержал и спросил:

− А какая альтернатива?

− Отправляйся обратно, откуда пришёл, − тут же ответил он.

− Нет, я имел в виду, может то что ты назвал можно заменить чем-то другим?

− Местных денег у тебя явно нет. Значит, и альтернативы тоже.

Я глубоко вздохнул. Мне попался туповатый тип: выход есть всегда, если есть вход.

− Покажи мне, как они выглядят, − попросил я.

− Что? – похоже, он занервничал, а от этого начал потеть. Запах сатира привлекает, разве что неразборчивых в связях нимф. Меня слегка замутило.

− Деньги! – подсказал я, − Мне нужно посмотреть, для примера.

− Э, нет! Лепреконское золото, исчезающее с рассветом, меня не интересует!

Я задержал дыхание, возведя очи до́лу:

− Просто покажи!

Он нехотя вытащил пару прямоугольных бумажек, непонятного цвета, с портретами неизвестных личностей и помпезными зданиями, хорошо видными в ярком свете полной луны. Я подобрал охапку листьев, подул на них и сказал:

− Что родилось листом, деньгами станет, пока вертеться мир не перестанет. Sic ita erit[1].

Они подёрнулись радужным туманом, а через мгновенье в руках уже лежала увесистая пачка купюр, которую я протянул сатиру. Он схватил её слишком быстро, ещё больше выдавая свою нервозность. Козлорогий с шумом обнюхивал деньги, раздвинув пачку веером, разглядывал и тёр между пальцами.

− Не беспокойся, настоящие, − заверил я.

Приёмная мать научила в числе прочего − если и делать что-то, то качественно. «Для Высоких, очень дурной тон – плодить иллюзии, коли это не игра или простое развлечение» − говорила легендарная королева, когда поймала меня на жульничестве с подарком Сили.

Нам было по шесть лет, маг Вольхар как раз учил делать из комьев грязи хлеб, а из разного мусора и мха – пирожные. Иллюзии всегда давались мне хорошо, а вот с устойчивыми превращениями была прямо беда! Сили давно уже одним щелчком пальцев трансформировал обычную палку в красивый посох, который не стыдно подарить любому волшебнику, а я вечно тащился у него в хвосте. Однажды друг прямо на уроке поймал стрекозу и превратил её в прекрасную серебряную булавку для плаща, тут же подарив мне.

Может, Сили и не думал ни о чём подобном, но я расценил его поступок, как насмешку и доказательство превосходства. Это уязвило в самое сердце, а спускать подобное ваш покорный слуга не привык! Я поймал жука-навозника, посадил в коробочку, превратил в бриллиантовую серьгу и подарил другу в ответ. Ради неё Сильвар даже проколол левое ухо, с гордостью щеголяя ровно сутки, пока навозник не сбросил оковы колдовства и не уполз в свою нору. После того королева Мэдб лично занялась мною.

«Люциан, некоторым всё даётся легко в силу крови. Другим же нужно хорошенько поработать, чтобы добиться результата, но это не повод злиться или отлынивать, а хуже того, завидовать!» − говорила она, настойчиво заставляя штудировать латинские закрепы, слова силы и заклинания, − «Если что-то не выходит, значит, нужно заниматься ещё упорнее! Ты не мой ребёнок по крови, но настоящий сын по духу! Так не огорчай же свою любящую мать ленью!»

На следующем уроке я пригвоздил заклинанием маленькую ящерицу, которая вмиг покрылась золотом и засверкала изумрудными чешуйками. Сидевшая рядом на сооружённом из валуна подобии трона и подпиравшая рукой щеку, пока я не продемонстрировал новое умение, Мэдб просияла. Королева тут же подошла, взяла золотую брошку, в которую моими стараниями преобразилась несчастная ящерица, и приколола её к своему платью. С тех пор она всегда носила её с любым нарядом. Со временем придворные посчитали золотую ящерицу её символом, но лишь в семейном кругу была известна правда.

Тианиель даже приревновала мать, спрашивая, почему именно эту драгоценность она не снимает. Ответ королевы помню до сих пор: «Я ношу её, как напоминание, себе в том числе, что может терпение, старание и труд, а не просто магия, талант и кровь». Честно говоря, я больше всего боялся, что однажды брошь вновь станет ящерицей и сбежит, как подарок Сильвара. Всё-таки это произошло, но через много лет, в один из чернейших дней моей жизни: когда приёмная мать умерла. В тот самый день я произнёс отпускающее заклятье. Юркая зелёная ящерица сбежала с её бездыханной груди и скрылась среди травы. Говорят, она и поныне живёт на месте упокоения прежней хозяйки, под жасминовым кустом.

Сатир неожиданно резко заблеял – это уже никуда не годится, так терять самообладание!

− А ещё можешь?

− Оплата принята? – спросил я вместо ответа.

− Недостаточно! Добавь-ка браслетик, что так мило блестит! – нагло заявил он. Я не сразу понял, о чём речь, а разобравшись…

− Хром и кобальт, день и ночь, только я смогу помочь! – пробормотал я, и отвернувшись от заголосившего сатира, зашагал по асфальту вслед за недавно проехавшей машиной. Не люблю жадных! Страж продолжал вопить, призывая остановиться. Я обернулся: он, как прежде, стоял на кромке между лесом и дорогой, не решаясь ступить дальше, трогая пальцем свой новый нос. Видимо, был привязан к порталу. «А ему идёт!» − решил я, поворачиваясь обратно и направляясь по выбранному пути. На лице полусатира и так не слишком симпатичном красовался круглый свиной пятачок.

Я прошагал до рассвета, показавшего, что выбрано верное направление: впереди раскинулся большой город смертных, серый и гудящий, как пробуждающийся вулкан, также отвратительно пахнущий дымом и ядовитыми газами. Мимо промчался грузовик, из окна которого высовывался подросток, крича:

− Эй ты! Ряженый! В ролёвке принца играл?

Не знаю, что он имел в виду, но его одежда натолкнула меня на мысль.

На тротуаре, покрытом выбоинами, стоял оборванный, грязный мужчина в длинном изношенном пальто, распространявший на несколько шагов запах тухлой рыбы. Полуосознано поискав глазами, я с удовлетворением заметил большой неработающий фонтан за углом.

− Здравствуй, Худое Пальтишко[2]. Кого высматриваешь?

Прикидывающийся обычным попрошайкой гоблин вздрогнул, поворачивая в мою сторону покрытое болячками и струпьями лицо.

− Что тут забыли Высокие? – нелюбезно прохрипел он, зыркнув ярко-жёлтым глазом, на секунду потеряв часть маскировки.

− Грубить незнакомцам – не самое верное решение.

− А мне нечего бояться! – отрезал он, − Законов не нарушаю, своих не трогаю…Даже смертных не обираю, живу тихо.

− И как тебе здесь? – спросил я, просто чтобы поддержать разговор, − Речка близко?

− Какое там! – он так красноречиво махнул рукой, что мне стало не по себе, − Грязная лужа, что тут именуют фонтаном! Вот моё пристанище. Совсем нашему брату туго приходится.

− Так вернулся бы.

− Куда? − потерянно спросил он, − Я здесь родился. Помню времена, когда вместо бетонных коробок на каркасах из хладного железа тут шумели вековые дубы и вязы, а с востока простирались поля до самого горизонта. Маленькая речка, звавшаяся Журчащей Дорожкой, давно ушла под землю, как только железнобокие нарушили её русло, пытаясь направить в нужную им сторону, строя запруды для мельницы. Всё, что осталось от Дорожки – вот этот монстр, − он снова махнул в сторону фонтана, грубо слепленного из цемента, как вечный памятник разрухе.

− Как же ты живёшь? – ужаснулся я, − Отравленный воздух, грязный водоём…

− Как все, − пожал он плечами без всякого выражения на изъязвлённом лице, − Болеем, чахнем, но скрипим потихоньку. Так чего ты хотел, Высокий?

− Не знаешь ли, где можно найти женщину-цверга Мэйлу?

Он отшатнулся, немедленно отвернувшись и зашаркал по тротуару, явно стараясь поскорее оказаться как можно дальше от меня. Вот смешной, право! Всё равно от своего фонтана далеко не уйдёт.

− Эй, куда ты, Худое Пальтишко? – со смехом окликнул я его, − Не укушу! Просто её отец ищет, вот и расспрашиваю!

− Отец? – гоблин остановился, − А его, случайно, не Шпоном-Сковородкой кличут?

Теперь уже я озадаченно уставился на него. Имя подземного короля упоминать не хотелось, но такой гнусной клички он точно не заслужил. Худое Пальтишко подозрительно глядел в мою сторону, не приближаясь, но и не делая попыток сбежать – это обнадёживало.

− Нет, вообще-то, − ответил я, − А что за Шпон-Сковородка?

− Да так, тип один, − он неуверенно заёрзал. Ветерок донёс до меня новую волну непередаваемого гнилостного «аромата». И тут до меня дошло, что нужно сделать.

− Послушай-ка, ты давно в Стране Вечного Лета был? – спросил я его.

− А кто меня туда приглашал? – произнёс он вместо ответа.

− В таком месте, как это легко можно и умереть: сплошные яды да хладное железо! Могу дать тебе амброзии, или «напитка молодости», чтобы хоть немного исцелиться, − предложил я, − Не бесплатно, конечно.

Выражение его лица можно было трактовать только как расчётливое вожделение.

− Чего тебе надо? – прохрипел он, а я понял, что гоблин уже у меня в кармане.

− Информацию. Где найти Мэйлу – и не отпирайся, ты точно её знаешь.

− Сложно найти того, кто её не знает, − скривился он: я не сразу разобрал, что это саркастическая улыбка, − Сначала обещанное, информация – потом!

Вместо ответа, я пошёл к фонтану, на ходу доставая из-за пазухи длинный серебряный ключ на цепочке – ещё один из подарков Мэдб, после того как она откачала меня от «плодов страсти». Внутри него маленький секрет – полость, заполненная концентрированной амброзией: достаточно крошки, чтобы превратить в «напиток молодости» целый бассейн. Я открутил головку, аккуратно ковырнул ногтем густую воскообразную субстанцию, заполнявшую полую шейку и тут же закрутил обратно.

Состояние водоёма ужасало: вода в пошарпанном круглом бассейне превратилась в мутную зеленоватую жижу, бетонные стенки, покрытые не то слизью, не то ещё какой дрянью, облупились. На мгновение усомнился, хватит ли той малости, что осталась у меня под ногтем, но решил всё же попытаться. Перегнулся через бортик, с отвращением сунул руку в бассейн и тут же ощутил, как Худое Пальтишко – это стало понятно по запаху – подскочил и столкнул меня в фонтан. Не знаю, чего он добивался: может, надеялся попробовать одолеть меня в родной стихии? Воды в бассейне было по пояс, так что в любом случае сложно утонуть.

Перемена произошла мгновенно, как говорится, меж двумя ударами сердца − летел в грязное болото, а упал в благословенный благоухающий нектар. Я уже и забыл, как подстёгивает амброзия, делает все чувства острее, убирает усталость, боль, переживания! Но на этом чудеса не окончились: изменения начались со дня бассейна, плавно превращая унылый серый облупленный цемент в прекрасный белый мрамор, а металлические трубки, торчавшие из бортиков в медных морских коньков, из которых потекла чистая вода.

− Скорее набирай напиток, пока он не разбавился водой и не ушёл в сток! – приказал я ошалевшему гоблину, − Есть у тебя какие-нибудь сосуды?