Buch lesen: «Секреты Лилии»
Леди любят со вкусом, а страдают изысканно…
Пролог. Утонувшая в кровавом бархате
Русамия. Велидар. 1951 год
Лилия прижималась к стене кирпичного дома и жмурилась, будто темнота – единственное спасение от страха. Мысленно считала до трех. И каждый раз обещала, что откроет глаза.
Ветер швырнул в лицо облако пыли, и она порывисто отвернулась. Из ослабевших пальцев вырвался скомканный лист бумаги, на котором изломанными буквами был выведен адрес. Глаза распахнулись.
– Нет!
Лили побежала за ним, не разбирая дороги, не замечая луж. Рваные тени падали под ноги, улицы путались, сужались, расширялись, кружили вокруг нее, как коршуны. А ветер отказывался возвращать заветный листок. Вскоре он превратился в едва различимую точку.
Она всхлипнула. Утерла кулаком глаза, плотнее запахнула плащ, однако стылый холод успел просочиться сквозь кожу. Лили сложила руки домиком и подышала на ладони. Дыхание обжигало, но не грело. Невозможно согреться, если тебя колотит от ужаса.
Темный, неприглядный двор, в котором Лилия оказалась, спрятался между старыми многоэтажными домами. Они зияли черными дырами вместо окон, их двери обреченно болтались на петлях. Здесь царила атмосфера смерти и безысходности. Среди лысых деревьев, шатающихся от ветра, разнеслось дребезжащее карканье. Вороны угольного цвета смотрели на Лили мертвыми глазами.
Она забыла, куда шла, пока не заметила покосившуюся табличку с названием улицы. Пыталась прочитать вслух, чтобы поверить – это не сон, но язык еле ворочался. Лили посмотрела на номер дома. Нервный вздох смешался с воздухом.
Сомнений не осталось. Это то место. То здание.
Она безвольно передвигала ноги. Ближе и ближе к двери. И лишь мучительная сила воли заставляла ее идти. Вперед. Внутрь серой темноты.
Лилия вошла в развороченный подъезд и увязла в смраде. Нащупала ступеньки, но ноги подкашивались. Пальцами коснулась стен, которые крошились от старости. Несмотря на известковую пыль, Лили прижималась к ним, стараясь держаться подальше от острых металлических прутьев, торчавших вместо перил.
Каждый шаг отражался в животе резкой болью. Чудом она поднялась на первый этаж и замерла перед исцарапанной дверью. В ушах зазвенел голос пожилой незнакомки, которая дала ей адрес.
Первая дверь. Ты узнаешь ее по отметинам, словно от когтей дикого зверя.
Голова кружилась от потока мыслей. Ноги и руки заледенели от страха.
Тусклый голос толкнул дверь изнутри, и она со стоном отворилась:
– Входи, девочка.
Лилия попятилась. Грудная клетка сжалась, чуть не раздавив сердце.
Еще не поздно. Можно уйти…
Но образ исхудавшей матери горел в глазах Лили.
Впереди протянулся длинный коридор. Порванные обои клоками свисали вниз, а в дальней комнате горел ядовитый свет.
– Смелее, маленькая Лилия. Неразумно отступать в самом конце.
Голос извивался вокруг нее ужом.
Она шагнула вперед, понимая, что тело ее не слушается. За спиной громыхнула дверь. Лили вздрогнула. Подтянула к шее плечи, стараясь уменьшиться. Почти месяц она собиралась с духом, чтобы прийти сюда. А теперь каждый скупой шажок высасывал остатки мужества.
– Крошечный, трусливый зверек. Боишься, но идешь.
Смех напоминал карканье мертвых воронов. Таким же дребезжанием отзывался в груди.
Коридор оборвался, и Лили очутилась в комнате, которая утопала в кровавом бархате. Бархатные подушки на диване, бархатные шторы на заколоченном окне. На стенах висели картины – на них увядали бархатные розы. Везде бархат, темный, как кровь.
За круглым столом, накрытым шелковой тканью алого цвета, сидела женщина и тасовала карты Таро. Ее кошачьи глаза мутного зеленого цвета прожигали Лили насквозь. Седые виски стрелами прорезали черные волосы, забранные в конский хвост. На бледных руках черными буграми выступали вены, а изношенное платье открывало острые ключицы.
В хрустальной люстре под потолком дрожали восковые свечи. При появлении Лили они вспыхнули и окрасились в обжигающий синий цвет. Тягучая, пьяная мелодия на граммофоне прерывалась треском пластинки. Лили затопило густым запахом металла. Дыханием крови…
Ведьма взмахнула рукой, и на столе возникла белая свеча, напоминающая змею. Лили отскочила и стукнулась затылком о дверь.
Когда? Когда ее закрыли?!
Все чувства, которые она до сих пор сдерживала, хлынули потоком, и она начала дергать ручку двери, но та лишь натужно скрипела и не поддавалась. В отчаянии Лили хлопнула ладонью по стене и замерла. Боясь повернуться.
Лучше закрыть глаза и не видеть. И мама снова будет здорова, и Лилии не придется идти на окраину города в поисках… чуда.
– Садись, цветок. Ты ведь не думаешь уйти?
Лили всхлипнула. Голос ведьмы до боли напоминал мамин. Нежный, спокойный, родной. Как хотелось поверить в лживую сказку.
Она повернулась, и прозрачный взгляд женщины на мгновение лишил ее воли. Лилия не заметила, как уже сидела перед ней и комкала юбку дрожащими пальцами.
– Твоя мать смертельно больна. И ты хочешь спасти ее. Как благородно!
Лилия молчала. В горле пересохло, слезы щипали веки.
– Сколько тебе лет? – Женщина оперлась на столик, свеча пошатнулась.
– Четырнадцать.
Губы ведьмы сначала дрогнули в улыбке, но тут же скривились, и она зашипела:
– Ты считаешь, мне нужны деньги?!
Лили вжалась в спинку кресла. Она ничего не говорила. Лишь подумала. Пальцы вцепились в край стола.
– Нет… я… – Она забыла, что хотела сказать. Уставилась на рассыпавшиеся по столу карты. Пиковые дамы.
Ведьма заметила взгляд Лили и обнажила острые зубы в усмешке:
– Дар – тяжелая ноша, моя дорогая, не так ли?
– О чем вы?
– О твоем даре. О юный цветок, ты не знала… – Женщина захохотала.
Граммофон затрещал и остановился. Вязкая тишина опустилась на Лили.
– У тебя удивительная сила. Способность замечать невидимое. Знаки. Приметы. Умершие души. Сердца людей, – пояснила ведьма. – Природа говорит с тобой, но нужно открыть глаза, чтобы увидеть.
От этих слов в ушах разросся звон. Какой дар, какая природа?! Лицо горело, запах трав усилился, и спазм скрутил пустой желудок. Лилия согнулась. Умоляюще посмотрела на ведьму, по лицу хлынули слезы.
– Прошу вас, пожалуйста. Мама умирает, врачи опустили руки. Папа никого не подпускает к ней. Мне больше не к кому пойти!
Ведьма смотрела на Лили, словно разглядывала ее сердце, изучала. Взвешивала «за» и «против».
– Ты хочешь обмануть смерть, – наконец ответила женщина. – Но плата за ложь слишком высока. Готова ли ты заплатить ее в обмен на жизнь матери?
– Да! Что угодно, только скажите!
– Ты будешь проклята, цветок, – ведьма растянула тонкие губы в противной улыбке, – и это проклятье можно снять, лишь вернув украденную жизнь. Смерть не терпит обмана. Она жестоко мстит.
Холод пробрал Лили. Шею сковало от страха, язык не слушался. Она с трудом кивнула.
Ведьма вскочила, опрокинув стул. Взметнула рукой, и свеча загорелась диким пламенем.
– Тогда слушай, дитя…
Когда Лили выбежала из страшного дома, на улице снова лил дождь. Он сбил ее с ног, и она рухнула на землю. Очередной спазм вывернул ее наизнанку. Дрожь, холод, вода… Она потерялась в мире, который вдруг изменился. Стал чужим. Но главное, что билось в висках пойманной мыслью, это изменилась Лили. И уже никогда ей не стать прежней.
Глава 1. Роковое завещание
Россия. Москва. 2016 год
Кристина Валерьевна вошла в темный зал, наполненный душным воздухом. Каждый шаг сопровождался мерным стуком черной лакированной трости. В окно барабанил ливень, словно пел панихиду, и крупными слезами бежал по стеклу. Хотелось распахнуть форточку. Впустить запах озона и монотонное жужжание города. Но в углу комнаты под шерстяной шалью прятался человек. И этот человек больше всего на свете боялся дождя.
– Руслана?
Комок шерсти зашевелился, и Кристина Валерьевна увидела знакомые глаза, нечесаные волосы.
– Я включу свет, – предупредила она внучку и щелкнула выключателем.
Та поморщилась и уткнулась лицом в колени.
– Мне было хорошо в темноте, – раздалось бормотание.
– А мне было хорошо, когда здесь была гостиная, а не свинарник, – хмыкнула Кристина Валерьевна и провела ладонью по салатовым обоям. Боялась, что они липкие от грязи, как и кофейный столик, заваленный пустыми контейнерами из‑под китайской лапши.
Она зашторила зеленые занавески и включила телевизор в углу комнаты. На весь экран загорелись кадры из фильма «Дневник Бриджит Джонс». Звуки перебили шум дождя, и Руслана оживилась.
– Бриджит Джонс – как вовремя. По крайней мере, не слышно дождя. – Девушка перебралась на диван и подобрала под себя ноги. Голос звучал наигранно весело, но голубые глаза переливались страдающим блеском, который вызывают только слезы. Когда уже нет сил плакать, но они все равно щиплют веки.
Кристина Валерьевна села рядом с внучкой, и некоторое время они молча смотрели телевизор.
– Две недели – не слишком ли долго для депрессии? – Она сложила руки на набалдашнике трости. – Надо было водить тебя в детстве на собачьи бои. Закалять характер!
– Горбатого могила исправит, – процитировала Руслана.
Кристина Валерьевна подцепила пальцами пшеничный локон девушки и потянула вниз:
– Когда ты появилась перед моей дверью с маленьким чемоданом, я даже не подозревала, что ты учудишь подобное. Ты же моя внучка, черт возьми! Хватит быть тряпкой. На мужчинах не сошелся клином белый свет!
– Нет, – Руслана поучительно подняла указательный палец вверх, – не сошелся. Мужики на фиг никому не нужны. Пора менять ориентацию…
– Лана, – Кристина Валерьевна смягчила тон, – тебе даже тридцати нет.
– О, это дело поправимое. Осталось чуть меньше года, и стукнет круглая дата. – Руслана покопалась в пустых контейнерах и разочарованно хмыкнула, когда ничего не нашла. В животе заурчало. – А я до сих пор одна, потому что мои отношения – сплошная неудача, – устало добавила она.
– Только в сказках любовь приносит счастье и беззаботность. В жизни все сложнее. Вместе с радостью она дарит боль, и наоборот, – Кристина Валерьевна погладила девушку по спине и уставилась на руку, – да ты покрыта грязью.
Руслана хмыкнула и нарочито прижалась к ней:
– Ба, мне не везет всю жизнь.
– Возможно, у Бога на тебя особенные планы, – философски ответила Кристина Валерьевна.
– О да. Пропустить через меня неудачников и психопатов.
Они ненадолго замолчали.
– И все же тебе не стоит убиваться из‑за женатика, – произнесла Кристина Валерьевна. – Что бы сказали твои родители, узнай, что их дочь спряталась от всего мира под пледом.
– Успокойся, они не узнают. Они – в Америке. Жарят индейцев. – Лана нахмурилась. – Кажется, в последний раз я их видела в феврале, на день рождения. И то по компьютеру.
– Ты злая девочка. Они же любят тебя.
– Мне и так плохо! – застонала Руслана. – Не приплетай сюда еще и родителей.
– Плохо – детям голодным, а ты ерундой страдаешь. Радовалась бы, что не забеременела от этого мерзавца, – резонно заметила Кристина Валерьевна.
Пальцы смяли синюю юбку.
– Я думала, что он тот самый.
– Ну, такие мысли бывают в жизни каждой женщины. – Она шлепнула внучку по коленке и встала. – А теперь живо в душ. Ты воняешь, как настоящий скунс. Еще удивляешься, почему не можешь найти нормального мужика.
– Бабушка, – Руслана устало улыбнулась, – я тебя люблю.
– И не подхалимничай, – проворчала Кристина Валерьевна. – Отмоешься, поешь и приберешь этот бардак. Превратила мою любимую комнату в лежбище бомжа. Дедушка в могиле раз десять перевернулся.
Опираясь на трость, она ушла на кухню. Схватила миску и с наслаждением разбила в нее яйца, вымещая на них обиду за внучку.
Почему Руслане не везет в любви? Двадцать девять лет – и уже столько неудачных отношений. Неужели она расплачивается за ее грехи? Кристина Валерьевна прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Господи, столько лет прошло, а она до сих пор помнит…
Руслана поморщилась. Мысли о еде вызывали тошноту, хотя живот предательски урчал. Ноги едва держали. Возникло чувство, что она передвигается на спичках и они вот‑вот сломаются. Депрессия высосала все соки, и когда Лана добрела до ванной комнаты, то еле закрыла дверь. В зеркале увидела выпирающие ребра, впавший живот, бедра вообще растворились. Она задумчиво повернулась и уставилась на свою заднюю точку. Черт, кажется, она должна была аппетитно торчать.
Руслана скривилась и забралась в ванную. Опустилась на корточки, сжалась в маленький комок омерзения и боли. Холодный душ ударил по спине, но постепенно потеплел. Он смывал напряжение и приносил облегчение. Руслана с наслаждением подставила под воду лицо. Приоткрыла пересохшие губы. Как жаль, что так же легко нельзя вытеснить из памяти прошлое.
Каждую минуту, секунду, миллисекунду она вспоминала о том, что Эдуард женат. И полгода счастливых отношений – миф, сказка для наивных дурачков. А Индия… десять дней солнца и моря. Эдуард в буквальном смысле носил ее на руках, чтобы потом бросить на землю. И разбить сердце. Видимо, права была цыганка.
Руслана вздрогнула от яркого воспоминания. Стоило задержаться в Индии дольше. Отыскать нищую цыганку и заставить объяснить странные слова, которые та произнесла на ломаном английском:
«Девушка с половиной души. И пока будет так, ты будешь несчастна».
Эта фраза глубоко запала в сердце Ланы. Тщетные попытки забыть случайную встречу каждый раз проваливались, и ощущения, цвета, запахи расцветали, словно всегда были с ней. Грязные шершавые руки, звенящие браслеты на запястьях, широкая затасканная юбка и темный пронзительный взгляд.
Лана встряхнула головой и выбралась из ванны. Протерла запотевшее зеркало. С мокрых волос вода капала на худые плечи. Щеки раскраснелись, тело пахло чистотой. Головная боль отступила, словно и не было депрессии. Все‑таки душ – лучше всех лекарств.
По пути на кухню она взяла мобильный из гостиной и присоединилась к бабушке. Аромат оладий разбудил аппетит, и Лана подумала, что даже съест парочку. К тому же дождь закончился, и настроение медленно возвращалось.
Кристина Валерьевна порхала по кухне, одинокая трость стояла в углу. Женщина ловко переворачивала блинчики, не забывая жестикулировать вилкой в такт музыке.
Руслана улыбнулась. Бабушка сочетала в себе несочетаемое. Тонкие черты лица, прямой взгляд. И ехидный нрав. Длинные седые волосы забраны в строгий пучок, голубые глаза даже в старости горели огнем. Черная лакированная трость – неизменный аксессуар.
Как‑то бабушка заметила, что Руслана очень напоминает ее в молодости. Ерунда. Кроме золотистых волос и цвета глаз Лану ничто не роднило с юной Кристиной Валерьевной. Хотя, возможно, еще характер.
– Есть пропущенные?
Руслана включила телефон, который был отправлен в ссылку. На удивление, звонков оказалось не так уж и много. Один – от родителей, пара от подруг и…
– Эдуард звонил пять раз и даже эсэмэску написал. – Лана села за стол и кинула в рот кусочек оладьи.
Мобильный запиликал, пришло еще несколько сообщений.
Бабушка отвлеклась и посмотрела на Руслану:
– И что наш неудавшийся романтик пишет?
Скрепя сердце Руслана прочитала эсэмэску.
– Скучает, любит, жить без меня не может, – подвела она итог.
Кристина Валерьевна цокнула языком и поспешила перевернуть подгоревший дрожжевой блинчик.
– И ни слова о том, что уйдет от жены.
– Мне это не нужно! – воскликнула Руслана и сердито утопила оладью в сгущенке. – Мне от него больше ничего не нужно. Я только хочу избавиться от тоски и снова почувствовать себя полноценным человеком.
«Но можно ли это сделать с половиной души?» – закралась в голову злая мысль, которую Лана быстро затоптала.
– Тогда устройся на нормальную работу. Будешь крутиться среди людей, быстро вытащишь занозу из задницы. Конечно, писать биографии – довольно занятно, но ковыряние в чужих судьбах – неблагодарное дело. Тебе свою жизнь строить надо.
– Свою строить тяжелее, чем писать о чужой, – посетовала Руслана. – В книгах можно сделать так, чтобы не было больно. Щелкнул пальцами, и сердце вновь свободно.
– Неужели? Тогда почему в твоих книгах герои мучаются, пока не умрут? – съязвила Кристина Валерьевна. – Ладно, лучше позвони родителям, они, наверное, переживают, что ты была недоступна.
– Пфф, когда это они переживали о чем‑то, кроме своих поездок?
Руслана хмыкнула и набрала родителей в скайпе. В целом они действительно счастливая пара. Только никудышные родители.
Произошло соединение связи, и вскоре Лана увидела загорелое лицо отца.
– Привет, дочка, как дела?
На заднем фоне возникла рыжая шевелюра матери.
– Дорогая, чмоки‑чмоки, мы соскучились. – Она замахала рукой, и Руслана натянула на лицо улыбку.
– У меня… – начала она, но отец перебил ее:
– Мы с твоей мамой занялись дайвингом и теперь бороздим моря в поисках сокровищ.
Возле плиты раздался кашель бабушки. Она с трудом скрывала смех.
– Пока что ничего не нашли. – Мама разочарованно нахмурилась, но тут же засветилась, как лампочка. – Милая, а ты получила открытку? Мы послали тебе эксклюзивную с нашей фотографией. До тебя было не дозвониться, поэтому я сказала бабушке.
Кристина Валерьевна хлопнула себя по лбу и убежала с кухни. Трость так и осталась в углу.
– Нет, мам, я еще не получила. – Руслана устало подперла подбородок рукой.
– Почта ужасно работает! – воскликнула женщина и отошла в сторону. Слышалось ее недовольное бормотание.
– Ланочка, мы побежали. Скоро очередное погружение, надо подготовиться. Мы любим тебя.
– А я вас, – ответила Руслана, и скайп вырубился.
– Я забыла. – Бабушка вернулась и положила на стол открытку вместе с запечатанным конвертом. – Ходила сегодня в твою квартиру и проверила ящик. Так что почта не виновата.
Руслана с любопытством рассмотрела открытку. На ней были изображены родители в костюмах для дайвинга. У мамы рыжая челка торчала над маской, а отец победоносно держал в руках старинную шпагу. Наверное, специально взял для фотосессии.
– Они – чудные, – нежно произнесла Лана и провела пальцами по картинке.
«Но, к сожалению, их ничего не волнует, кроме своей жизни». Она решительно отложила открытку в сторону.
Лана перевела взгляд на письмо и нахмурилась. Получатель: «Жигарева Руслана Олеговна». Но отправитель незнаком. Почему во времена мобильных телефонов кто‑то еще пишет письма?
Она отодвинула тарелку с недоеденными оладьями и распечатала конверт. Шелестящие листы приятно легли в руки.
«Руслана Олеговна, с прискорбием сообщаю, что ваш двоюродный дед Волков Натан Валерьевич скончался на прошлой неделе, третьего июня. Он оставил завещание, по которому его коттедж, расположенный по адресу: Русамия, Велидар, улица Дикие Вишни, дом 5а, переходит в вашу собственность. Просьба связаться со мной, чтобы уладить детали вступления в наследство.
Нотариус: Гаврилов Сергей Петрович. 6 июня 2016 года».
– Волков Натан Валерьевич, – удивленно произнесла она.
Возле раковины загрохотала посуда, и Лана вскинула голову. Бабушка застыла, как каменное изваяние. Лицо посерело, и ее восемьдесят три года внезапно превратились в девяносто три.
– Прочитай еще раз. Вслух, – прошептала Кристина Валерьевна, вцепившись в столешницу.
– Ба, что с тобой? – испугалась Руслана.
– Читай!
Лана поспешно выполнила просьбу. Повисла тяжелая тишина. Руслана нутром ощутила, как воздух сгустился и осел на плечи, словно коршун.
– Ты ведь родом из Русамии и твоя девичья фамилия – Волкова?
Бабушка вздрогнула и с ненавистью взглянула на письмо. Лицо исказилось, морщины стали глубже, уродуя женщину.
– Советую выбросить его в мусорное ведро и забыть об этом, – сухо произнесла она и подхватила трость.
– Почему? – Руслана никогда не видела бабушку в такой ярости. В каждом движении старухи сквозил гнев. – Натан Волков – твой брат, верно? Ты ведь сказала, что он умер давным‑давно и поэтому ты переехала в Россию!
Вопросы посыпались, как подарочные конфетти.
– У меня нет брата, – процедила Кристина Валерьевна и вышла из кухни.
Руслана в шоке уставилась на свежеиспеченные оладьи, а затем вылетела вслед за бабушкой:
– Я ничего не понимаю. Ты не знала, что он жив? Бабушка, что происходит?
Кристина Валерьевна стиснула ручку двери, ведущей в спальню. Дрожь сотрясала плечи. Сколько же сил ей требовалось, чтобы держать себя в руках.
– Я похоронила брата шестьдесят лет назад. И человек из письма – не он. – Она судорожно вздохнула. – Я не могу приказывать тебе, но советую не связываться с наследством. Кроме горя, оно ничего не принесет. А теперь оставь меня. Я хочу побыть одна.
Дверь за ней захлопнулась, и через минуту Руслана услышала сдавленные рыдания. Она никогда не видела, чтобы бабушка плакала. Даже на похоронах дедушки она не проронила ни слезинки. Только скорбь в глазах выдавала настоящие чувства. Но сейчас… Руслана ошеломленно выдохнула и вернулась на кухню.
Она осторожно взяла письмо и разгладила его. Перечитала. Затем еще раз. Но никак не могла поверить, что у бабушки был брат. Брат, который умер, воскрес и снова умер.
Хотя отношения с родителями у Русланы оставляли желать лучшего, она все равно не представляла, как можно стереть из памяти родного человека.
Лана обернулась в сторону спальни. Старческий плач прекратился – видимо, бабушка взяла себя в руки. Но это ничего не меняло. Что заставило ее сбежать из родного дома и считать Натана мертвым?
В душе завертелся маленький червячок любопытства. Из‑за него Руслана иногда сходила с ума, если перед ней появлялся вопрос без ответа. Благодаря ему она писала биографии людей, чья жизнь состояла из тайн. Княгиня Погожева, отравившая родного сына. Граф Уваров, который боялся собственной тени.
Руслана залезла в интернет через мобильный и вбила в поиск: «Русамия». Она много слышала о небольшом острове в Черном море между Болгарией и Крымским полуостровом, но так и не удосужилась съездить туда.
Помнила, что в школе на уроке истории учителя рассказывали, как после свержения татаро‑монгольского ига Русамия отделилась от Руси и отвоевала независимость. Это все, что сохранилось в памяти Ланы.
«Гугл» быстро выдал ссылку на «Википедию».
Русамия. Унитарное государство, парламентская монархия. Столица Велидар. Население города около 500 000. Остальная часть острова делится на три провинции, занятые в сельском хозяйстве: Майская, Великая и Петровская. Всего на острове проживает почти 1 200 000 человек. Развит туризм, особенно в Велидаре, который располагается вдоль восточного побережья.
Зима – мягкая, лето – жаркое и продолжительное. Язык – русский. В настоящее время монарх Русамии – король Адриан IV.
Далее следовало множество фотографий пляжа, моря, отелей, королевских особняков. Настоящий курорт.
Она зашла в виртуальные карты и нашла улицу Дикие Вишни. Небольшие старинные коттеджи сменяли друг друга, но именно дом 5а не отобразился.
Лана разочарованно фыркнула и вернулась к фотографиям.
К концу просмотра она твердо убедилась, что обязана поехать в Русамию. Перемена места ей необходима, а это прекрасная возможность посмотреть новую страну и узнать больше о молодости бабушки. В конце концов, Руслана – биограф. А если что‑то не заладится, всегда можно продать дом. Деньги лишними не бывают. К тому же у Ланы скопилось уже множество вопросов. Почему именно она унаследовала дом Натана Волкова? Откуда он знал про нее, если не общался с бабушкой столько лет? И неужели у него не было собственных детей?
Руслана посмотрела в окно. Серая, промозглая Москва.
А может, это шанс начать новую жизнь вдали от Эдуарда и разбитого сердца? Взглянула на часы. Золотая цепочка блестела на запястье. Стрелки указывали на маленькие бриллианты. Дорогой подарок, с которым она не смогла расстаться. Но когда‑нибудь обязательно выбросит его вместе с воспоминаниями.
Никаких мужчин, никакой любви и боли. Только она и старый дом, скрывающий семейные тайны. По спине пробежали мурашки. Руслана обожала это чувство. Чувство неизведанного.
Решено, она поступит так, как поступила бабушка шестьдесят лет назад. Сбежит в другую страну.
Лана перевернула письмо и увидела телефон нотариуса. Она еще не успела добраться до конца строки, а пальцы уже набирали заветные цифры.
