Buch lesen: «Поглощенные туманом»

Пролог. Камень на камень

Италия. Кастелло ди Карлини. 1617 год

Камень на камень. Стена растет, а проeм сужается. Камень на камень…

Она не отрывает взгляда от его лица, пока еще может видеть.

Каждый вздох наполняет легкие запахом сырости и гнили. Вонючая тряпка намертво сковывает рот, а шершавая веревка стягивает за спиной онемевшие руки. Маддалена глухо стонет. Свет от факелов почти не виден, и скоро она останется в темноте. Замурованная заживо.

Капли серой извести летят в лицо. Ужас затмевает рассудок. Она не верит, что все взаправду. Мычит и бьется плечом о стену, но камни намертво приросли друг к другу. И вот последний закрывает щель.

Она слышит шаги и чувствует – он рядом. Он еще не ушел. От едких слез болят веки, а в горле невыносимо першит. Где‑то в глубине замка капает вода. Вокруг бесконечный мрак.

Но он еще не ушел.

Маддалена снова пытается крикнуть сквозь тряпку, но спертый воздух раздирает легкие. Страх обволакивает густым туманом. Голова кружится. Ничего не видно. В тесной каморке не пошевелиться, ноги отекли, тело наполняется тяжестью. Она сливается с замком, становится его частью. Превращается в прошлое.

Он уходит. До нее доносятся спешные шаги, и вскоре наступает тишина. Больше нет сил кричать. Она прислоняется головой к сырой стене и дышит, дышит в последний раз. Голова кружится сильнее, перед глазами проносятся далекие воспоминания из детства.

Маддалена виновата. Но его вина не меньше. Не стоило так легкомысленно относиться к ее словам. Теперь поздно. И его потомки заплатят за грехи предка.

Глава 1. Кастелло ди Карлини

Италия. Наши дни

Глубокий вздох. Сердце колотится, ладони неприятно потеют, и Ника вытирает их о джинсы. Стискивает пальцы в кулаки, чтобы скрыть дрожь.

Спокойно… Все хорошо… Его здесь нет.

Ника прикусывает нижнюю губу. Зря она согласилась на эту работу, даже несмотря на деньги. Прошло столько времени, а страх никуда не исчез. Какая злая ирония… Ее наниматель живет там же, где и мучитель.

Воздух наполнен запахом горячего асфальта и дымом сигарет. То там, то здесь слышатся торопливые выкрики итальянцев. Ника щурится и оглядывается на аэропорт имени Федерико Феллини, который глядит на снующих по парковке туристов темными глянцевыми окнами. Она недоверчиво щиплет себя за предплечье, но яркое слепящее солнце не меркнет, а тридцатиградусная жара все так же опаляет не подготовленную к загару кожу. Ника снова в Италии, и это «снова» сводит с ума.

Она переводит взгляд на водителя. Итальянец в льняной рубашке грузит зеленые пластиковые чемоданы в багажник вишневого «Роллс‑Ройса». Конечно, если «летящая леди» ¹ на капоте не врет. Руки водителя соскальзывают, и один из чемоданов, обвязанный красной лентой, летит на асфальт.

– Осторожно!

Сердце подкатывает к горлу, но мужчина успевает перехватить груз, прежде чем он падает.

– Там оборудование! – на чистом итальянском кричит она. – Если разобьете, я могу смело возвращаться в Россию.

Он удивленно замирает. Явно не ожидал, что Ника знает его родной язык.

– Простите, – бормочет мужчина и бережно захлопывает багажник, будто там лежит старинная ваза. – Пожалуйста, – он открывает заднюю дверь автомобиля, – садитесь. Через полчаса будем в замке. – Широкие смоляные брови сходятся на переносице домиком, полные губы изгибаются в приветливой улыбке. У мужчины нет харизмы или изюминки, он похож на большого низкорослого медведя.

– Сейчас, – кивает она и поворачивается к аэропорту.

Ника хочет запечатлеть начало пути, чтобы в очередной раз напомнить себе: все будет иначе. Глубоко дышит, и сердце постепенно успокаивается. Она достает из рюкзака старый пленочный фотоаппарат. Родной «Olympys» твердо ложится в руки. Наведение резкости.

Когда смотришь на мир сквозь объектив камеры, растворяешься в нем и замечаешь мелкие детали, которым раньше не придавал значения. Люди открывают души. Пороки, как черные вороны на безоблачном небе, отображаются на пленке. А добродетель, наоборот, придает глазам сияние, таящееся в глубине. И трепет пролетает от кончиков пальцев до самых пят при мысли, что ты – единственный, кто знает их секреты.

Ника наводит камеру на женщину, одетую явно не по погоде. Стройная незнакомка стоит в тени аэропорта и чувствует себя уверенно в туфлях на высоких шпильках. Ноги скрещены, как у модели, руки вытянуты вдоль тела, словно она – солдат. На черном плаще танцуют яркие блики, а солнцезащитные круглые очки скрывают половину лица. Изредка женщина заправляет темные локоны под белый платок на голове. Боится, что ее узнают.

Ника нажимает на спусковую кнопку. Сладостный, приятный слуху щелчок затвора.

Незнакомка резко оборачивается и смотрит прямо в объектив. Мутная пелена застилает взор Ники. Здание аэропорта смазывается, превращается в серую кляксу. Кисельный холод оборачивается вокруг шеи мертвой удавкой.

Ника отшатывается и поспешно проскальзывает в прохладный салон автомобиля. Зрение медленно восстанавливается. Ее бьет озноб. Мельком смотрит в окно, но незнакомки уже нет. Исчезла. Растворилась среди толпы.

Ника судорожно выдыхает и вытирает ладонью лоб.

Померещилось.

Прячет фотоаппарат в рюкзак. Внутри «Роллс‑Ройса» пахнет мелиссой. Пальцы касаются гладкой кожи бежевых кресел. Кондиционер тихо шумит и перемежается с урчащим рокотом автомобиля. Слух улавливает песню Челентано «Confessa» ², и Ника расслабляется:

– Сделайте громче.

Она откидывается на сиденье.

Господи, нереально, но факт! Граф нанял именно ее фотографировать поместье. Когда две недели назад на электронную почту пришло письмо с приглашением в замок Карлини, Ника посчитала это отличной шуткой. Однако дальше было не до смеха. Граф действительно заинтересовался ее сайтом, где она выкладывала фотографии, и посчитал, что она справится с фотосессией замка лучше других фотографов. А ведь он не подозревал, что подарил Нике свежий глоток воздуха. Последний месяц она словно билась головой о невидимую преграду, пытаясь собрать нужную сумму на лечение матери. И эта работа махом решила все вопросы.

Они выезжают на автостраду и мчатся по ровной, стремительно убегающей вперед трассе. До замка около получаса езды, и Ника прилипает к окну, приходя в экстаз от сочных красок и вкусных пейзажей. Яркие зеленые поля, вкрапления старинных домов с рыжими черепичными крышами. Мурашки удовольствия охватывают руки Ники и гусиной кожей бегут к плечам. Она так любит эту страну. Но долгих три года запрещала себе даже думать о ней!

Глаза ловят кадр, фокусируются, запоминают. Работают лучше фотоаппарата.

Как жаль, что из мозга нельзя достать пленку и проявить ее. Столько красоты пролетает впустую.

Под пальцами вибрирует рюкзак. Ника достает смартфон и улыбается сообщению матери.

Пальцы быстро набирают ответ: «Прилетела. Все хорошо. Вечером позвоню. Лю».

Заходит в фотоальбом, перелистывает скриншоты экрана и мысленно возвращается в тот день, когда ей позвонила сотрудница графа.

– Я говорю по‑итальянски, – без предисловий заявляет Ника, – но можем продолжить на английском.

– Благодарю. На родном языке несомненно легче, – соглашается женщина. – Граф Карлини ознакомился с вашими фотографиями. И был весьма… впечатлен.

Ника стискивает зубы. В хриплом, томном голосе итальянки слышится усмешка.

– Он надеется, вы согласитесь с его условиями и возьметесь за работу, – продолжает женщина. – Она займет несколько недель. Возможно, месяц. Поэтому оборудование лучше взять с собой. Граф хочет видеть результат сразу.

– Вы шутите? Я не смогу привезти все необходимое. Один фотоувеличитель чего стоит! – Ника смахивает крупинки пота со лба.

– Об этом не беспокойтесь. Граф готов предоставить личный самолет, а по прибытии вас встретит наш человек. Ему очень важно, чтобы замок фотографировали именно вы.

В искусственной речи женщины читается скрытый смысл: очередная блажь миллиардера.

– Графу нужны фотографии всех комнат, – продолжает она. – В замке никогда не было туристов. И нужно подготовить его прежде, чем запускать людей. Так вы согласны?

И снова подтекст: да соглашайтесь уже! У меня полно других дел, помимо уговоров русской гордячки.

Подумаешь! Ее нанял граф, а не высокомерная итальянка.

Ника еще раз перечитывает скриншот статьи о графе Карлини. Глаза привычно выискивают любопытные факты.

Полное имя – Стефано Джованни Витторе Росси, граф Карлини.

Филантроп.

Миллиардер.

Тридцать два года.

В списке Форбс на 51‑м месте.

Владелец компании «Карлини» – организовывает туры по Италии для вип‑лиц.

Принадлежит сеть магазинов одежды «КейВи» по Европе.

Не женат. Детей нет.

Редко посещает публичные мероприятия.

Взгляд вновь цепляется за одно предложение.

Подвержен фазмофобии (боязни призраков и духов).

В наше время скептиков и циников встретить подобную фобию – не просто редкость. Ника даже не слышала о ней прежде. Что же случилось с графом, что он начал страдать столь необычной болезнью?

Ника убирает телефон в рюкзак и наклоняется вперед к водителю:

– Скажите, вы давно работаете у графа?

Пальцы мужчины стискивают руль:

– Почти полтора года.

– И какой он человек?

Водитель хмурится, и Ника с усмешкой хлопает его по плечу:

– Не нервничайте, я не шпион. Граф нанял меня фотографировать замок, и я сама до сих пор в шоке. Хотелось узнать перед встречей, что он за человек. Все это время я общалась с его сотрудницей – весьма заносчивой дамой. – Ника закатывает глаза и хлопает себя по лбу. – Простите, ради бога, я не представилась. Меня зовут Ника.

В зеркале заднего вида отражаются черные глаза итальянца, и Ника видит намек на улыбку в уголках его губ.

– Анджело.

– Ну, Анджело. Расскажете мне о начальнике?

Мужчина расслабляет руки:

– Граф всегда работает. Когда куда‑нибудь едем, он либо печатает на планшете, либо разговаривает по телефону. А вообще он немногословный человек. Но меня устраивает. Платит щедро. Сейчас кризис и найти работу – тяжело, тем более с такой зарплатой, – доверительно рассказывает он. – В замке граф живет редко. Чаще всего в Риме или Флоренции. Раз в год ездит по Европе, проверяет работу магазинов. Вы ведь знаете, что у него сеть «КейВи»? Брендовые вещи. Сестра пищит от восторга, когда я привожу ей какую‑нибудь тряпку из этих магазинов. Она не может себе позволить, да и мне дороговато, но я люблю ее баловать.

– А женщины? У него есть любимая? – Ника замечает хитрый взгляд Анджело и смеется. – Нет, я не в этом смысле. Чисто профессиональный интерес. Красивую пару всегда интересно фотографировать.

– Несколько раз я возил одну сеньориту. Красивая, богатая. Только часто хмурилась и психовала. Но уже давно ее не видел.

– Наверное, сложно встречаться с человеком, который вечно работает. И который очень богат. Это ограничивает.

– Не скажу, что граф ограничен в чем‑то. У него даже охраны нет. Говорит, если захотят убить, телохранители не спасут.

– Думаю, он прав. – Ника снова прижимается к стеклу. – А вы что‑нибудь слышали о его болезни – фазмофобии?

Анджело качает головой:

– Нет, а что это? Не знал, что граф чем‑то болен.

– Значит, всего лишь слухи. – Но она не верит себе.

И зачем я ему понадобилась? Если он действительно боится мистики, то мы вряд ли поладим.

* * *

Самая любимая работа Ники – старинный «мост невесты» в маленьком городе Псковской области. Молодожены часто вешали на нем свадебные замки и не придавали значения его истории. Плевать хотели на легенды о невесте, которая сбросилась с моста после венчания с нелюбимым.

Ника сфотографировала его в полнолуние. Пустынный мост тонул в вязком тумане, а свет от яркой луны блестел на стертых замках. Когда она напечатала фотографии, то увидела призрачную фигуру в белом одеянии посреди моста.

Ника была готова поклясться на Библии, что ее там не было. И все же… легенды не врали.

После того как Ника выложила фотографию на сайте, обрушился шквал негодования и презрения. Но несмотря на усмешки циников, ее популярность росла, а фотографии разлетались по интернету, как вирус. Все больше и больше людей заказывали у нее фотосессии с надеждой, что Ника преобразит обыденность и привнесет капельку волшебства в их рутину. И все же заказов было недостаточно.

– Мы припаркуемся на стоянке, и я проведу вас в замок, – объясняет Анджело, когда «Роллс‑Ройс» подъезжает по извилистой дороге к замку.

– Долго идти?

– Пять минут.

Автомобиль затихает, и Ника вылезает на обвеваемую ветром площадку. Она вдыхает теплый соленый воздух и снова вытаскивает фотоаппарат. Смотрит сквозь маленький объектив камеры вниз, на городок, расположившийся вдоль побережья Адриатического моря. Оно усыпано белыми точками – яхтсмены выгуливают корабли.

Сам город похож на детский конструктор лего. Дома, как оранжевые детали, густо насыпаны по округе, разделенные на квадраты зелеными рядами деревьев.

Ника делает несколько снимков и опускает фотоаппарат, не решаясь обернуться к замку. Даже спиной ощущает вибрацию, которая исходит от древнего места.

– Ника, идемте.

Она поворачивается и встречается с Кастелло ди Карлини лицом к лицу.

Замок как неприступный воин возвышается над городом, окруженный каменной стеной. Квадратные башни впиваются в небо, а узкие окна сверлят мрачным взглядом любопытных смельчаков, рискнувших к нему приблизиться.

Нагруженный чемоданами Анджело подходит к кованым воротам, сквозь которые не проедет ни одна машина, и они открываются автоматически, стоит ему кивнуть в маленькую камеру в правом углу. Ника спешит за мужчиной. Сердце бьется в ритме стаккато, и созвучно ему стучит кровь в висках.

Они идут по узкой дороге, вымощенной гладкими камнями. Вдоль нее высятся серые одноэтажные дома. Окна закрыты ставнями, двери заперты.

Ника вздрагивает от гулкого воя – одинокий ветер скользит сквозь щели.

Она потирает свободной рукой плечо, прогоняя мурашки, и вглядывается в темнеющее небо. Куда делось безжалостное солнце?

– Повариха Люса рассказывала, что еще сотню лет назад здесь жили люди. Торговали вином, сдобой. Теперь она одна осталась из тех семей, которые поколениями следили за поместьем, – говорит Анджело.

– А что случилось?

– Без понятия. Вам лучше спросить у Люсы. Она – хранительница легенд замка.

Они входят в темный тоннель, освещаемый тусклыми фонарями, проходят через маленькую дверь и оказываются во внутреннем дворике. Ника ступает по брусчатке, оглядывается. По бокам находятся арки, которые ведут в теневые ниши, где можно спрятаться от жары. А посреди двора пересохший колодец, прикрытый кривыми досками.

Впереди распахнуты двустворчатые двери, словно показывают, что все давно ждут Нику. И она заходит внутрь замка.

Просторная зала встречает ее расписным потолком и не менее красочными стенами. На фресках изображена осада замка Карлини. Он с легкостью угадывается в искусных штрихах художника. В холле еще витает слабый запах краски. Поэтому черты воинов на стенах столь четкие, а пламя нарисованных факелов режет глаза.

– По легенде, эту фреску рисовал Филиппо Ридзути ³. Но это вряд ли. Когда строился замок, Филиппо гостил во Франции.

Мягкий мелодичный тембр заполняет зал, и Ника зачарованно оборачивается на его звук.

– Добрый день! – здоровается Анджело и расплывается в глупой улыбке перед статной женщиной.

– Добрый, Анджело.

Она не стесняется ответного добродушия, но в отличие от мужчины в ее глазах горит дружеское участие, и нет странного смущения, которое одолевает влюбленных.

Ника скользит взглядом по смуглой коже плеч незнакомки и острым ключицам – их оголяет хлопковая белая блуза. Бесовские угольные волосы волной спускаются на талию. Ее лицо – лицо чистокровной итальянки. Узкое, с темными глазами‑вишнями, губами цвета кармина. Не красивое, но притягательное. Не идеальное, но невозможно восхитительное. Идеальное для фотографа.

Ника на автомате подносит фотоаппарат к лицу и делает кадр. Успевает запечатлеть удивление в глазах женщины.

– Сразу видно, профессионал. А я люблю работать с профи, – после секундного замешательства произносит она. – Паола Росси – сестра Стефано. Можете звать меня Паола. – Женщина протягивает руку, и Ника пожимает ее, но боится сильно сжать и раздавить хрупкие косточки. – Мне сказали, что вы говорите на итальянском, Верóника?

Ника морщится из‑за ударения в имени:

– Просто Ника. Да, я прекрасно знаю итальянский. У меня был хороший учитель… – Она осекается. – Языки, как и фотографии – моя страсть. Французский, английский, немецкий… А вот учитель русского меня не любил.

Паола восторженно хлопает в ладоши:

– Не знаю насчет русского, но акцента у вас точно нет. Прекрасно! – Женщина вспоминает про Анджело, и уголки губ ползут вниз. – Пожалуйста, отнеси вещи гостьи в ее комнату.

Мужчина неуверенно топчется на месте. Паола поджимает губы и вскидывает брови. Ника кожей чувствует, что перед ней графиня, род которой насчитывает тысячу лет. Даже блеск в глазах не такой, как у простолюдинов. Руки чешутся сделать еще один кадр.

– В башню Камелий, – с нажимом произносит Паола, и Анджело поспешно уносит вещи. К женщине возвращается былое радушие. – Ника, вы, наверное, устали после дороги, позвольте показать вашу комнату. А по пути устроим небольшую экскурсию. Перед ужином у вас будет время отдохнуть.

– Здорово. Я все еще под впечатлением от приглашения графа. И в восторге от предстоящей работы.

– Ох, если быть откровенной, то вся затея с фотосессией замка – моя. И вас выбирала тоже я. Мой брат может лишь работать, работать и работать. Он – терминатор в этом плане. – Паола смеется и берет Нику под руку. – Стефано только знает, что вы должны приехать, но не представляет, как вас зовут и какого вы пола.

Ника поспешно вешает камеру на шею и следует за графиней. Они идут из комнаты в комнату, стены которых так же оживлены фресками. Портреты покойных графов и графинь Карлини, живопись на полу, на потолке – снежные горы, глубинное море, бездонное небо. Голова кружится от возможных перспектив.

– Но женщина, с которой я общалась, говорила от лица графа, – удивляется Ника.

В одной зале они сворачивают направо, где в стене прячется винтовая каменная лестница.

– А, Рачель, – хмыкает Паола, – с ее именем другого не ожидала ⁴. – Карминные губы растягиваются в искренней улыбке.

Они поднимаются на второй этаж, и снова живописные фрески сменяют друг друга калейдоскопом красок.

– Это объясняет некоторые вещи, – произносит Ника.

– Какие?

Графиня поворачивает голову, и с колыханием волос до Ники доносится сладковато‑древесный аромат.

– В интернете написано, что ваш брат страдает фазмофобией. Поэтому я удивилась, что он решил нанять меня. Чаще всего я фотографирую паранормальные явления, места, в которых видели призраков. – Ника смеется.

Смех заглушается легким перестуком каблуков Паолы.

– Да, Стефано и правда боится… – она запинается на секунду, – потусторонних вещей. Точнее, опасается. Поэтому он не любит жить в замке. Считает, что поместье кишит призраками наших прадедов. Но вы не подумайте, он вовсе не трус. – Паола умолкает, смотрит на Нику, и в глазах‑вишнях отражается ее лицо.

– Разумеется. И все же, почему именно я? Уверена, в Италии полно фотографов.

– Ваши работы зацепили меня. Есть в них что‑то необъяснимое. А еще у вас удивительные глаза… болотного цвета.

– Спасибо, – растерянно бормочет Ника.

– Думаю, пока достаточно экскурсии. – Паола разворачивается и ведет Нику обратно к лестнице. – В восемь вечера проведу вас на ужин. Вы знаете, что у каждой башни в замке свое название? Сейчас мы находимся в башне Камелий. Есть еще Северная, Туманная…

Они поднимаются еще выше и вскоре останавливаются перед арочной дверью.

– Приятного отдыха, Ника.

Графиня уходит, оставляя все тот же древесный запах витать в воздухе.

Паола Росси, графиня Карлини, – сочетание благородного достоинства и дикого неистового огня. Сила и страсть чувствуются в ее взгляде, движениях, словах. Идеальная модель для фотосессии. Интересно, разрешит ли Паола сделать несколько снимков с ее участием?

Ника качает головой и заходит в комнату. Не спеша проходится по роскошной спальне. Непривычно голые, без фресок, стены выложены камнями различных оттенков. Посредине царствует кровать с синим балдахином, а пол укрыт дорогим ковром из верблюжьей шерсти. В углу массивный камин, который давно не топили. Ника толкает смежную дверь и видит ванную комнату, весьма современную для старинного поместья. Видимо, раньше здесь был будуар.

Ника безвольно опускается на кровать и вытягивается. Возбуждение, адреналин, горевшие в крови, потухают. Хочется спать, но в голове крутится бесконечное множество образов. Понурый Анджело, раздраженная и через секунду смеющаяся Паола, Стефано, дрожащий от теней прошлого…

Она приподнимается на локтях, и взгляд падает на чемоданы, которые сиротливо ютятся возле стены. Под красной лентой выделяется рваный клочок бумаги. Ника хмурится. Наклоняется и нетерпеливо вытаскивает лист, разглаживает на коленях. Крохотное слово, написанное черной гелевой пастой с нажимом на двойное «r», звенит как хрустальный бокал.

«Corri…»

«Беги…»