Buch lesen: «Неотступный преследователь»

Глава 1

Адриана:

Настоящее.

На лицах выпускников читалась открытая радость, пока я шла по аллее с мыслью о том, что теперь каждый из нас считается взрослым и должен пойти своей дорогой, путь к которой я пока точно не знала. Сперва хотелось прийти в себя после защиты и выпускного, чтобы настроиться на новую ступень и только потом поступить на магистратуру для дальнейшего обучения.

Психотерапия значит для меня слишком много, поэтому я не устаю познавать все ее тонкости в личных целях, желая знать как можно больше, чтобы вытаскивать людей из ловушек собственного разума. Синдром спасателя ведет меня вперед с семнадцати лет, однако этот самый спасатель никак не может оказать помощь носителю синдрома. По первому впечатлению я кажусь безэмоциональной и достаточно холодной, что подмечает чуть ли не каждый. Раскрыться из-за тревожности мне тоже достаточно сложно, но я пытаюсь контролировать себя, изо дня в день играя роль совсем другого человека. Мне приходится казаться сильной, хотя я не смогу вспомнить ни одну ночь без слез.

– Адриана?..

Знакомый голос отвлек от мысли, и я обернулась, увидев перед собой Николь Коллинз.

Несколько секунд я осматриваю ее, не в силах что-либо сказать, но в один момент радостно подпрыгиваю и кидаюсь в объятия когда-то близкой одноклассницы.

– Поверить не могу! – смеюсь я, отстранившись и продолжая осматривать девушку с головы до ног. – Что ты здесь делаешь?

– Привезла сестру на день открытых дверей. – Она с восторгом прошлась по мне взглядом и поместила руки на мои плечи. – Ты совсем не изменилась, Адри, я так рада тебя видеть!

Мы снова оказались в объятиях друг друга, благодаря чему я наконец-то ощутила себя спокойно и хорошо.

Не только я не изменилась внешне со времен старшей школы. Николь осталась такой же маленькой, хотя и была всего лишь на полголовы ниже. Широко распахнутые карие глаза в оправе пышных светлых ресниц блестели от радости этой встречи, подчеркивая прежнюю красоту. Ее миловидность обращала на себя внимание. Прямые темно-русые волосы до плеч, алые часто покусанные пухлые губы «бантиком» и аккуратный вздернутый носик гармонично смотрелись на кругленьком личике. Стиль Николь оставался неизменным. Она всегда была женственной, поэтому предпочитала красивые платья, юбки и классические костюмы. Даже спустя пять лет ее стиль остается узнаваемым, в то время как я предпочитала и предпочитаю оверсайз вещи еще с подростковых времен.

– Тебе можно поздравить с окончанием?

– Теперь я квалифицированный специалист, – с облегчением произнесла я. – А что насчет тебя? Медицина оправдала ожидания?

– Случилось много чего нового, Адри. Давай съездим куда-нибудь и выпьем?

– Я с удовольствием.

Радость вынудила нас синхронно пропищать и снова крепко обняться.

Как только Николь заявила о том, что улетит учиться в Германию, я очень расстроилась, уже понимая, что нам предстоит расстаться навсегда. Какое-то время мы продолжали созваниваться и переписываться, но, как оно обычно бывает, наши дорожки разошлись, постепенно вытесняя уже и без того редкое общение. Я осталась в нашем городе и поступила на психотерапевта, она последовала за парнем и решила связать себя с медициной. Далее наши взаимодействия остановились на реакциях и лайках в социальных сетях.

Мы зашли в университет, чтобы я избавилась от мантии и привела себя в порядок. Длинные темно-русые волосы, которые ранее были распущены, пришлось собрать в высокий небрежный пучок, а затем я взглянула на свое отражение в большом зеркале холла. Большие серые глаза, как всегда, излучали спокойствие, а лицо с детскими чертами источало невинность, которая иногда раздражала, поскольку привлекала внимание парней младше возрастом, желавших познакомиться и пообщаться. После случая с сестрой я перестала пользоваться косметикой, поэтому на мне ее почти не бывает, разве что иногда я могу подкрасить ресницы тушью или воспользоваться консилером, чтобы скрыть темные круги под глазами.

– Кажется, ты еще больше похудела, – заметила Николь, когда я случайно приподняла подол мешковатой футболки.

– Иногда я забываю поесть… При всем этом в выходные у меня пир на весь мир.

Я рассмеялась, но Николь лишь отвела взгляд в сторону.

Наверняка она прониклась жалостью и надумала себе всякого, но я не солгала. Иной раз у меня действительно не было времени даже на легкий перекус, да и это неудивительно, учитывая напряженный месяц перед защитой. Обняв подругу за шею свободной рукой, я поправила шоппер на плече и спросила:

– Что будем делать с твоей сестрой? Подло бросим под предлогом напиться?

– Да, так как эта избалованная вредина привыкла перемещаться по городу с личным водителем. Я уже написала, что у меня появились неотложные дела, и ей придется добираться до дома на автобусе.

– Личный водитель? Кого-то она мне напоминает…

Николь неловко закусила губу, и я со смехом толкнула ее бедром, направляясь к выходу.

Мы решили продолжить остаток дня и вечера в одном из лучших баров города. Разместившись за столиком дальше от бара, какое-то время мы любезничали и делали друг другу комплименты, так как действительно успели соскучиться по прежнему общению.

– А что слышно из Германии?

– Я не пожалела, что переехала, только вот с медициной не сложилось, и я по наводке тети стала менеджером в сфере туризма.

– А почему не сложилось?

– Просто поняла, что не мое. – Она помешала коктейль трубочкой. – Расставание меня немного подкосило, предпочтения в тот же момент поменялись.

– Вы все же расстались…

– Ты знала, что так будет. С первых дней предупреждала, что между нами ничего не получится, но я надеялась на лучшее.

Прошлое.

Я никогда не была пай-девочкой, которая готова подстраиваться под других. Учителя элитной школы часто сравнивали меня со старшей сестрой, закончившей школу годом ранее, иногда называли ее именем, что подрывало и действовало на нервы. Какое-то время я училась в обычной школе, так как родители со старшим ребенком осваивались на новом месте и только привыкали к «благам» новой должности отца, но, как только они устроились, сразу забрали меня от бабушки к себе. Меньше всего мне хотелось учиться среди богатеньких детишек. Их взгляды, насмешки льстили, но все же раздражали. Меня раздражали абсолютно все, я была чужаком на территории хозяев, поэтому решила обозначить свое отношение к школе и ее обитателям, написав баллончиком на шкафчиках громкое высказывание всего с двумя словами: «Элитный крысятник». Меня хотели выгнать, но благодаря маме решили обойтись выговором и внеурочными часами. Так я стала бунтаркой, на которую косилась вся старшая школа, уже точно зная мое имя.

В начале десятого класса в нашу школу перевелась Николь, и, на удивление, я стала первой, с кем она заговорила. На тот момент у меня была всего одна подруга, с которой мы общаемся и по сей день, но что-то в новенькой меня подкупило. Она не была похожа на меня, но и не была похожа на богатых плебеев, хотя по достатку шла с ними в одну ногу. Спустя всего несколько дней мы с ней здорово сдружились.

– Здесь намного круче, чем в моей старой школе, – сообщила она, когда мы шли рука об руку в столовую. – Современно, даже со стилем.

– Жаль, я так не думаю. В моей школе все было намного лучше от студентов до занятий. Все были равны и не было этих лицемерных взглядов по любому пустяку.

Николь неожиданно замерла и схватила меня за запястье. Проследив за ее взглядом, я сразу поняла, куда уставилась моя новая подружка, а вернее, на кого.

– А это еще кто? – тут же поинтересовалась она с явным восторгом в карих глазах.

– Нет. Даже не думай, Николь, это пустая трата времени. Тебе же лучше.

– Горячие парни в нашем возрасте как раз-таки должны тратить наше время. Почему ты не замутила с кем-нибудь из них? Они заняты?

– Понятия не имею.

Два высоких старшеклассника из двенадцатого класса смеялись, шагая в нашу сторону, пока Николь без какого-либо стеснения сверлила их взглядом. От нелепости мне приходилось лишь осуждающе мотать головой, но парни, как и ожидалось, остановились напротив и с улыбками осмотрели меня с ног до головы.

– Сегодня без выходок, милая кузина, или мне стоит расспросить про места, куда не стоит соваться?

Взгляд подруги ощутился моментально, но я просто-напросто не успела рассказать, что один из популярных парней школы мой двоюродный брат по отцовской линии. Высокий шатен с голубыми глазами и, как многие студентки о нем отзывались, Аполлон воплоти. Его же я знала, как избалованного кузена, обожающего задирать меня в детстве, да и в сознательном возрасте он не может спокойно пройти мимо меня в школе, чтобы не бросить какую-нибудь очередную колкость. Однако он не самый отрицательный персонаж в моей истории, поскольку не стоит списывать со счетов Адриана Эванса. Его фан-клуб девушек увеличивается с каждым приходом новой юбки, но я, как не сложно догадаться, состою в анти фан-клубе. По иронии судьбы у нас одинаковые имена, фамилия и огромная неприязнь к друг другу.

– Баллончик в рукаве не запрятала? – успевает поинтересоваться Адриан с умиротворением, которое хочется стереть с этого смазливого личика. – Крысятник ожидает очередной порции граффити.

– Жаль, что твоя память способна запомнить только это. Я делала вещи похуже росписи твоего шкафчика. Когда узнала, что один из них твой, из последних сил сдерживалась, чтобы не нарисовать на нем пару детородных органов. Посмотрел бы на внушающий размер, так как твой уже, увы, не увеличится.

– Как же тебе хочется проверить.

Эндрю усмехнулся словам друга, пока тот довольно всматривался в мое лицо, наслаждаясь реакцией.

– Здесь и проверять не надо, иначе как объяснить твою манию к большим тачкам и такому мерзкому характеру?

Я схватила Николь за руку и повела прочь от этих двух кретинов.

Она обернулась в их сторону, а потом пропищала, что Адриан ей подмигнул.

– Не советую тебе связываться с ними, – тут же сообщила я. – Они ни одной юбки не пропустят, Николь. В этой школе вообще нет ни одного нормального парня.

– Ты просто заняла такую позицию. Уверена, этот Адриан чертовски обаятельный и может быть милым, просто вы не ладите.

– Не ладим? Да мы не переносим друг друга.

– При этом же общаетесь.

– Нет, это с тобой мы общаемся, а с ним постоянно грыземся. Не думай, что застала самый мощный выпад, сегодня он предельно мил со мной.

– Ну не знаю.

По взгляду было понятно, как сильно она заинтересовалась другом моего кузена, поэтому я опасалась, что Николь угодит в неприятности, не зная здешних правил. К ним нельзя становиться спиной или стоять слишком близко, чтобы не угодить в неприятности.

Адриан Эванс сын успешного адвоката, открывшего свою юридическую фирму. О его семье говорят все и вся, поэтому востребованность к персоне юного Эванса обсуждается в социальных сетях под популярным хэштегом с его именем и фамилией. Благодаря лишь внешности он занял первое место среди детей популярных предпринимателей в этом году и обрел свою слепую фан базу. Девчонки не могут держать себя в руках, словно перед ними находится кумир всех времен и народов, что меня всегда жутко раздражало. Высокий спортивный брюнет со стрижкой удлиненный кроп, выточенные черты лица, серо-голубые глаза с проницательным взглядом и наглый хриплый голос. При нем было все, кроме разве что человечности. Он имел способность раздражать меня с дальнего расстояния.

Николь всего за неделю смогла вымотать мне все нервы. Все внимание подруги сосредоточилось на выпускнике, и я невольно становилась свидетелем ее частых похотливых взглядов в сторону Эванса.

За ланчем у меня появилась идея обзавестись личным блогом, в котором я бы могла рассказывать людям об истинной натуре элитной школы, показывать разницу отношений учителей к богатым ученикам и к ученикам, чей достаток немного ниже первых. Эта мысль возвышала меня над каждым плебеем ненавистного мной места, поэтому я склонилась над планшетом с мыслью, что необходимо с чего-то начать.

– Адри, – Николь придвинулась ближе и смотрела себе через плечо, – медленно посмотри за популярный столик и скажи, смотрит ли сюда Адриан?

– Вот еще, – буркнула я и начала яростно зачеркивать написанный текст в блокноте.

– Ты же считаешь меня важным человеком в своей жизни? Если я прошу, значит, это для меня важно! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

Уже окончательно сбившись с мысли, я подняла взгляд и тут же столкнулась с ненавистными мной глазами. Эванс поднес к пухлым губам электронку и затянулся, медленно выдохнув дым в воздух. Его расслабленное тело развалилось на стуле, ощущая себя хозяином этих мест, поэтому я быстро одарила его проницательный взгляд средним пальцем.

– Смотрит? – поинтересовалась Николь, пока расчесывала пальцами мои волосы.

– Смотрит.

Ее довольный смех вынудил меня тяжело вздохнуть и принять тот факт, что любые сказанные мной слова проходят мимо ее ушей. Она сама не понимала, во что собирается вляпаться, а я, как наставник, терпела поражение перед сомнительным обаянием Эванса. Вероятно, если бы Моника не уехала с родителями в Испанию, вдвоем мы бы могли достучаться до Николь, но на тот момент им только предстояло познакомиться, и я точно не знала, как далеко зайдет ее заинтересованность к популярному красавчику этой школы.

– Давай присмотрим тебе кого-нибудь другого? – я не теряла надежды. – Неужели ты не видишь его истинного отношения к девушкам, и все, что тебя может зацепить, это лишь внешность? Ты следишь за ним уже неделю и должна была заметить его напыщенность.

– Ничего подобного я не заметила, Адри. Возможно, он так общается только с тобой, поэтому ты и думаешь, что он напыщенный мерзавец. Другие отзываются о нем хорошо, говорят, что Адриан воспитанный и вежливый.

– Другие, судя по всему, просто входят в его фан-клуб и не видят ничего кроме внешности и денег.

Это начинало раздражать, но, к счастью, Николь умолкла. Мы какое-то время молчали и думали о своем, пока в нос не ударил свежий аромат мужской туалетной воды. Эванс приземлился на стул напротив и обратился к Николь:

– На следующей неделе намечается вечеринка.

– Приглашаешь? – с тошнотворным флиртом уточнила она и наклонилась к нему через стол. – Прими запрос в друзья, и тогда я подумаю.

– Такое условие для меня не проблема.

Он тут же достал телефон и быстро заводил пальцем по экрану, чтобы в дальнейшем с довольной улыбкой показать его девушке.

– Напишу, если найду время, Мистер Эванс.

– Ловлю на слове.

На секунду я ощутила довольную ухмылку Эванса, хотя во время этого разговора не смотрела ни на подругу, ни на самодовольного кретина, лишь замечая какие-то действия боковым зрением.

– Плюс один приветствуется? – неожиданно уточнила Николь. – Если, конечно, я решу прийти.

– Ты об Эванс? – Наши яростные взгляды встретились. – Она у нас любительница появляться там, где ей не рады, только вот ни на одной из наших вечеринок она не была. Считает себя лучше всех.

– Боюсь подхватить деградацию, – сообщила я, обращаясь к Николь.

– Или того, что тебе устроят темную. – Он наклонился, пытаясь попасть в поле моего зрения, но я даже не взглянула в его сторону. – Врагов у тебя достаточно, ты мало кому нравишься из-за своего характера и безразличия.

– Бедные, даже жаль, что им придется терпеть меня до выпускного.

Я с безразличием дернула плечами и вернулась к своим делам, наслаждаясь поражением пассивной агрессии Эванса, который резко поднялся и с противным скрежетом отодвинул в сторону стул.

– Плюс один приветствуется, Николь. Увидимся.

Как только он, часто оглядываясь, ушел, я натянула улыбку и повернулась к недовольной девушке.

– Какая же ты заноза, Адри.

– Он прав, Николь. В этой школе меня все ненавидят и осуждают, только вот мне наплевать на них.

– Раз тебе наплевать, составишь мне компанию на вечеринке? Ты же не хочешь упустить возможность побесить их вне стен школы?

– Эта тусовка больше твоя, чем моя… Ты без особых усилий произведешь на всех впечатление и станешь всеобщей любимицей.

Сказанное являлось правдой. Николь принадлежала к подобной компании, она воспитывалась в роскоши и богатстве с самого рождения, как и большинство учащихся в этой школе. Не встреть меня одной из первых, она бы запросто сдружилась с кем-нибудь другим, более к ней приближенным, то же самое можно было бы сказать и о Монике, однако она дружит как со мной, так и со всей школой.

– Но мне необходима твоя поддержка. Пусть они все тебя не любят, зато тебя люблю я, Адриана. Ты прямо говоришь о том, что тебе не нравится, а, если не нравишься другим, не стремишься изменить чужое мнение, притворяясь кем-то другим. Это меня в тебе и завлекает.

Она оттопырила нижнюю губу и наигранно ей затрясла, вынуждая меня рассмеяться.

– Ты подлая подлиза, Николь Коллинз. Самая подлая из всех подлых людей на этом свете!

– Я самая красивая подлая подлиза из всех, кого ты знаешь.

Настоящее.

Николь по сравнению со мной здорово напилась, из-за чего уже с большим трудом стояла на ногах, вслух размышляя над прошлыми отношениями. В один момент она заявила, что готова поехать в старый дом Эванса, чтобы прояснить какие-то моменты, но я с трудом отговорила ее от данной затеи, чтобы на такси отправиться ко мне и уложить ее спать.

– Я не могу бросить малышку, – жалостливо, почти плача говорила она, прижимаясь к капоту своей иномарки щекой. – С ней здесь обязательно что-нибудь случится.

– Мы не можем поехать на ней, Николь. Здесь хорошая парковка, с машиной точно ничего не случится.

К нам подъехало такси, и мне пришлось приложить большие усилия, чтобы усадить девушку в машину. Всю дорогу до дома она что-то лепетала себе под нос, пока я смотрела в лобовое стекло, поглаживая ее голову у себя на плече. После отъезда мне ее не хватало. Только в тот момент я поняла, как сильно соскучилась по нашему общению.

Из-за открытого рядом с водителем окна на коже выступили мурашки, и я поежилась, ощущая, как прохлада вечера пронизывает до костей, но в один момент таксист поднял стекло.

– Спасибо, – поблагодарила я, на что мужчина в капюшоне и кепке лишь кивнул.

Будь я одна, его внешний вид вызвал бы панику, но на тот момент мне не хотелось думать, что все кругом имеют плохие намерения, поэтому я отпустила ситуацию.

Оказавшись возле подъезда, я помогла Николь подняться по ступенькам до третьего этажа, но возле входной двери нас ожидала удивительная картина, которая будто бы подействовала на подругу резкой трезвостью. Огромная корзина белых роз у моего порога и рассыпанные вокруг нее лепестки красных роз вызвали восторг у протрезвевшей девушки.

– Твою мать, Адри, какая же красота!

Она упала на колени перед цветами и раскинула руки, пытаясь обхватить букет целиком, но попытка оказалась неудачной.

– Кто за тобой так роскошно ухаживает? – поинтересовалась она, не скрывая явного восторга. – Почему за весь день ты ни разу не упомянула мне о своем парне?

– Бывшем парне, – поспешила исправить я. – Там нечего рассказывать, разве только то, что он изменил мне несколько месяцев назад, и мы расстались.

– Фу! – Николь с отвращением отпрянула и поднялась на ноги. – Козел.

– В точку. Давай попробуем пробраться внутрь и просто забудем об этом.

Попытки, сдвинуть букет в сторону, потерпели неудачу, так как цветы для нас двоих оказались невыносимо тяжелыми. Пробравшись внутрь, Николь с восторгом осматривала светлую двухкомнатную квартиру и восхищалась обстановкой, которая на момент переезда оставалась прежней.

Мне повезло с квартирой так, что до сих пор сложно поверить в ее наличие. Элитный, спокойный район, шикарный вид на город и дружелюбные соседи. После случая с сестрой все денежные средства отца уходили на ее содержание, мама не работала, ухаживая за Джулией, поэтому роскошная жизнь была с нами недолго. Я искала квартиру, не рассчитывая даже на комнату в какой-нибудь трущобе, но в один момент отец сказал, что его хороший знакомый сдает целые апартаменты за копейки, так как ему необходимо, чтобы кто-то присматривал за его любимой собакой, пока тот живет Ирландии. Разумеется, в подобную историю я не поверила, но решила принять предложение, что бы отец там не замышлял. Ему хотелось, чтобы у меня было все, ведь на данный момент я оставалась их отдушиной после случившегося.

Отношения между мной и родителями всегда были непростыми. Я была сложным подростком, часто грубила, отстаивая свои права и настаивая на свободе. Отец не мог понять, как его милая младшая дочка смогла стать такой упертой и эгоистичной, но в моем приоритете стояла самодостаточность и желание выделиться на фоне правильной старшей сестры, которую постоянно ставили в пример. Так мы и дошли до окончательной точки отцовского терпения. Он не знал, как влиять на меня и как быть авторитетом, из-за чего мы постоянно ссорились.

Николь сняла обувь и на носочках прошла в комнату, осматриваясь и восхищаясь.

– Ты точно живешь в свое удовольствие, Адри. Я бы никогда не подумала, что тебе нравится подобный интерьер.

– Квартира съемная, поэтому я стараюсь не давать волю своему вкусу и предпочтениям, – усмехнулась я.

– Ты не хозяйка?

– Хозяйка здесь она.

Я с довольной улыбкой кивнула в сторону дивана, где мирно лежала официальная причина моего здесь нахождения. Николь взвизгнула при виде коричневого добермана и невольно отступила на несколько шагов назад.

– Черт!

– Это Шани.

– Как я вообще могла забыть, что ты хотела эту породу? Должна была догадаться!

– Она не моя, но я воспитывала ее еще щенком. Хозяин квартиры купил ее для себя, но потом выяснилось, что у него серьезная аллергия, а расстаться с такой очаровашкой он уже не смог.

– Очаровашкой? Да она съест человека двумя укусами!

– Тех, кто мне дорог, она не трогает, Николь. Тебе нечего бояться.

Шани вела себя достаточно приветливо и спокойно при виде незнакомой гостьи. Ее карие глаза внимательно смотрели на Николь, пока та намеревалась спрятаться за моей спиной, что выглядело весьма уморительно.

Смирившись с ситуацией, девушка расслабилась и заснула, пока я только готовилась ко сну после быстрой прогулки с Шани. Сонливость быстро дала о себе знать, когда я потерла сонные глаза кулаками, направляясь в спальню, как вдруг в дверь совсем тихо постучали. Шани подскочила к выходу и принюхалась, я же с опаской сделала шаг вперед, внимательно наблюдая за ее реакцией. Она продолжала принюхиваться, а затем радостно завиляла хвостом, часто оборачиваясь на меня, как бы умоляя, чтобы я открыла дверь. С осторожностью посмотрев в глазок, я увидела только пустующий коридор и поняла, что веду себя, как маленькая трусиха, у которой скоро начнется паранойя. От этой мысли стало противно за себя, поэтому я отперла и открыла дверь, наблюдая, как собака перепрыгивает через букет и мчится вперед, мгновенно скрываясь за углом.

– Шани, ко мне!

Несколько секунд в коридоре не было ни звука. Руки машинально начали растирать и массировать плечи в попытке успокоиться, а как только взгляд упал на букет, Шани со скоростью света понеслась обратно в квартиру. Я с недоверием уставилась на черный лист бумаги, но в итоге осторожно взяла его и вернулась обратно в квартиру.

Что-то останавливало меня развернуть послание, на обороте которого красовалось красноречивое слово: «Исповедь». Подростковый интерес бил по голове любопытством, тем не менее внутренний голос подсказывал, что ничего хорошего ждать не стоит. Я уже давно не была той Адрианой, от которой можно было ожидать что угодно. Старая версия меня давно надломлена и скрыта за страхами и беспокойством, которые прогрессируют каждый раз, когда появляется потенциальная угроза, и неважно: оправдана она или нет.

Собравшись с мыслями, я развернула лист и увидела красивый почерк, крючками выводивший каждую заглавную букву белым цветом.

„Моя любимая Адриана, моя к тебе исповедь спустя такое длительное время не несет в себе никакой просьбы или желаний. В моей памяти навсегда останутся наши поцелуи и мои ошибки, о которых я буду жалеть до конца своих дней, пока не смею явиться лично, чтобы сказать все, что так наболело. Я буду рядом всегда, куда бы ты ни последовала и как бы сильно ни хотела меня отвергнуть, ну а пока я буду довольствоваться этими короткими записками, такими бессмысленными для тебя, но такими безумно важными для меня.

Только твой.“

От нелепости бывшего парня не скрыться, поэтому вместо какого-либо ответа сообщением я просто легла спать, стараясь не думать о таких роскошных жестах, которых до измены в отношениях не было. Очевидно, что ему хотелось подкупить меня красивыми словами и подарками, только вот прошлое от этого не зависит, а измена показала его истинное лицо в отношении меня как девушки.

Прошлое.

С Джоном мы познакомились в университете, где он проходил практику по знакомству. Высокий, плечистый молодой человек двадцати шести лет впечатлял студенток внешностью и низким поставленным голосом, действующим на женскую аудиторию просто фантастическим образом. Сперва мне приходилось осуждающе смотреть на одногруппниц, однако позже обаяние Джона удивительным образом сосредоточилось на моей персоне.

– Адриана. – Он остановил меня в самых дверях, когда все покидали аудиторию. – Задержишь, пожалуйста, нужно обсудить твои конспекты.

С безразличием обернувшись, я подошла к столу, слегка теребя лямку сумки на плече.

В тот месяц я чувствовала себя достаточно подавленно и безразлично, из-за чего часто пропускала занятия и не хотела учиться. Мое состояние частенько металось от рвения к подавленности, поэтому я то вдохновлялась, то перегорала.

– Я перепишу прошлые лекции, сэр.

– Вероятно, тебя что-то тревожит? В последние дни ты задумчивей, чем обычно.

Карие глаза блестели интересом. Он отодвинул тетради в сторону и поднялся с места, чтобы встать напротив и слегка прищуриться.

– Все нормально, Мистер Харди, я всегда такая. Вы скоро перестанете брать это во внимание, как и остальные преподаватели. Просто знайте, что беспокоиться не о чем.

Он с осторожностью сделал шаг вперед, но мой предосудительный взгляд его тут же остановил.

– Вы слишком часто находитесь в своих мыслях.

– На учебу это не влияет.

– А на бдительность?

Харди не продолжил. Он наклонил голову в сторону, ожидая какой-то реакции, но я с непоколебимым видом смотрела в карие глаза.

– С бдительностью тоже все в порядке.

– Поэтому ты никого вокруг себя не замечаешь?

Очередной укор на мое так называемое безразличие опять пришлось пропустить мимо ушей, ведь я знала свой характер лучше тех, кто просто наблюдал за мной со стороны. Окружающие думали обо мне слишком много, пока я не думала о них вовсе.

– Извините, но это никак не относится к учебному процессу, к которому вы как-никак принадлежите, даже будучи стажером.

– Это наблюдение не от стажера, а от обычного парня, которому понравилась девушка, Адриана. – Его взгляд блеснул. – Я хочу пригласить тебя выпить кофе, если ты не против.

– Я не заинтересована в интрижках. Хоть вы и сказали, что я часто нахожусь в себе, все же я вижу и слышу окружающих, которые без конца о вас разговаривают. Присмотрите кого-нибудь более инициативного, Мистер Харди, чтобы не терять время.

– Интрижка? В тебе можно увидеть гораздо больше. Принцип неприступности интересует меня больше покорности.

– Именно это вами и движет, только вот никакой неприступности нет. Я просто безынициативная.

Изрядно уставая от данного диалога, я вежливо извинилась и ушла, понимая, что Харди не спустит с рук отказ и будет предпринимать попытки в глупом завоевании.

Меня раздражало, что большинство парней слышали в отказе вызов и всячески вдохновлялись идеей завоевания, когда на ничего подобного намека даже не следовало. Я всегда прямо говорила о своих рамках, но в мужском обществе принято считать, что «нет» от девушки означает что-то другое.

Спустя несколько дней мое внимание невольно сконцентрировалось на Харди, так как я уже знала, к кому из нашей группы его больше всего тянет. Я наблюдала, думала и концентрировалась, чем подпитывала давно утративший интерес. Тело в какой-то степени скучало по мужским рукам, хотя я боялась их больше всего и пыталась отвергать любую возможную мысль о сближении с кем-либо.

Джон, как только рекомендовал записать свои слова, моментально пробегал взглядом по присутствующим и всегда останавливал его на мне, от чего на душе возникал приятный трепет. Пожалуй, я сама дала себе волю думать о нем слишком часто, чтобы заинтересоваться и в конце одной из лекций, спустя всего месяц после его предложения с кофе, подойти и дать согласие. Только потом он рассказал, что был удивлен моему шагу, так как после того разговора не рассчитывал на снисхождение и пытался не проявлять инициативу, однако события поспособствовали нашему медленному сближению.

Мы гуляли, ходили в кино и просто узнавали друг друга. Он быстро стал мне другом, с которым хотелось проводить время и разговаривать, имея в первую очередь потребность в обычном человеческом общении. На момент учебы в университете я не смогла найти друзей, да и не искала. В одиночестве мне было спокойно и комфортно, я зависела только от себя, принадлежала своим мыслям и желаниям, но человеку нужен человек. Какой бы холодной со стороны я не казалась, моя душа всегда была открыта для других.

В один из вечеров я и Джон прогуливались с Шани по набережной, как неожиданно пошел сильный ливень. Люди с криками забегали под козырьки ближайших зданий, пока мы с уверенностью направились ко мне, следуя за доберманом.

– Это невероятно, – рассмеялся Джон, как только мы зашли в темный подъезд. – На улице погасли фонари, должно быть света нет во всем районе.

– Как назло телефон разрядился. Включи фонарик и давай поднимемся ко мне, пока дождь не закончится. Нужно высушиться.

Мы быстро преодолели три этажа, а как только я открыла входную дверь и прошла внутрь, его телефон неожиданно погас. Я обернулась, но из-за кромешной темноты рассмотреть что-либо было невозможно. Нервный смешок сорвался с моих губ.

– Ты там потерялся?

Джон не ответил.

Он легкой поступью подошел ближе, и я лишь могла догадываться о его эмоциях, хотя сама едва дрожала от сырости волос и предвкушения чего-то необычного. Теплые пальцы аккуратно коснулись моей руки, но я не отпрянула, лишь вскинула голову вверх на уровень его роста. Темнота не давала возможности рассмотреть его лицо, тишину разбавляло тихое и спокойное мужское дыхание, приближающее к моим губам испытующим движением. Губы машинально приоткрылись, я поддалась вперед, но его большая ладонь полностью обхватила мою шею. Движение вышло нежным, не грубым, чтобы я испугалась и почувствовала себя в опасности, благодаря чему мои глаза наверняка заблестели. Пальцы на шее слегка сжались, повлияв на порывистость вздоха, как вдруг Джон медленно коснулся своими губами моих губ. Короткое быстрое прикосновение, перед тем как впиться в мои губы властным и страстным поцелуем. Его язык по-хозяйски проник в рот, и я даже не заметила, как испустила стон от нарастающего удовольствия и возбуждения во всем теле. Его свежий парфюм дурманил голову, вытеснял все мысли, оставляя ноющую пустоту внизу живота, пока парень не отстранился, касаясь моего лба своим лбом.